Власти публично одобрили пытки обвиняемых по делу о теракте в «Крокусе» Это катастрофа: теперь пыток в РФ станет еще больше. Объясняем очевидное: почему людей — даже террористов — нельзя пытать никогда?
Что случилось?
В ночь на 25 марта Басманный суд арестовал четверых фигурантов дела о теракте в «Крокус Сити Холле». Далерджон Мирзоев, Саидакрами Рачабализода, Мухаммадсобир Файзов и Шамсиддин Фаридуни арестованы на два месяца, до 22 мая, с возможностью продления меры пресечения. Их обвинили в совершении теракта, повлекшего смерть, в составе организованной группы (пункт «б» части 3 статьи 205 УК). Заседание проходило в закрытом режиме по просьбе следствия.
Обвиняемых в теракте представляли в суде адвокаты по назначению, пишет ТАСС. В заметке агентства утверждается, что «ни один защитник не вызвался добровольно защищать фигурантов дела». Рачабализода и Мирзоев полностью признали вину, сообщили в суде.
На фотографиях и видео из суда видно, что обвиняемые сильно избиты: у Мирзоева на шее были обрывки пакета, у Рачабализоды забинтовано ухо, часть которого силовики отрезали ему при задержании и пытались засунуть в рот, Файзова доставили в суд на каталке — в телеграм-каналах появлялась информация, что при задержании ему выдавили глаз (на заседании он сидел с закрытыми глазами и не реагировал на происходящее). Кроме того, на второй день после теракта в Z-каналах появилось фото одного из задержанных, на котором он лежит на полу со спущенными штанами, в район его поясницы тянутся провода от стоящего рядом прибора, который силовики используют для пыток разрядами электричества.
Ранее издание The Insider изучило одежду террористов на материалах, опубликованных агентством Amaq News Agency, аффилированным с «Исламским государством» (в этих роликах крупным планом сняты террористы, стреляющие в людей). Журналисты пришли к выводу, что одежда нападавших идентична той, в которую одеты подозреваемые на видео задержаний и допросов, опубликованных российскими силовиками. The Insider заключает, что на материалах, представленных агентством Amaq, и на кадрах задержаний и допросов, снятых российскими силовиками, запечатлены одни и те же люди.
В анонимных телеграм-каналах распространяются версии о том, к какому ведомству принадлежат силовики, участвовавшие в пытках. «Медузе» не удалось установить этого по открытым данным и видеозаписям. При этом адвокат Валерия Ветошкина уточняет: нет сомнений, что это были «государственные агенты» — то есть те, кто действовал по поручению, от имени и в интересах государства.
25 марта Следственный комитет обратился в Басманный суд с просьбой отправить под арест еще трех обвиняемых по делу о теракте в «Крокус Сити Холле».
Как следует из материалов, переданных в суд, обвиняемые — два брата и их отец Аминчон, Диловар и Исроил Исломовы. Как пишет «Новая газета Европа», один из обвиняемых — последний владелец «Рено», на котором пытались скрыться исполнители теракта. Сам он утверждал, что продал машину «примерно неделю назад» брату своей жены.
В итоге Басманный суд арестовал всех трех фигурантов. О пытках в отношении Исломовых не сообщалось.
Как власти отреагировали на пытки?
Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков отказался отвечать на вопрос CNN о следах пыток у задержанных. «Я оставляю без ответа этот вопрос», — заявил он.
Заместитель председателя Совбеза России Дмитрий Медведев назвал «молодцами» силовиков, которые участвовали в задержании обвиняемых, и призвал убить как задержанных, так и всех причастных к теракту. «Всех. Кто платил, кто сочувствовал, кто помогал. Убить их всех».
«Правоохранительные органы выполняют свою работу. Выродки, совершившие этот чудовищный теракт, должны быть уничтожены», — написал спикер Госдумы Вячеслав Володин. Премьер-министр РФ Михаил Мишустин сказал, что виновные в теракте «не заслуживают пощады».
Министерство обороны РФ сообщило, что вручило награды российским военным, «отличившимся в ходе задержания террористов, участвовавших в нападении на „Крокус Сити Холл“». Судя по видеозаписи ведомства, в церемонии награждения участвовали не менее четырех человек. Военным вручили медали «За отвагу» и медали «За боевые отличия».
При этом российские правозащитники осудили насилие силовиков. Правозащитное объединение «Команда против пыток» опубликовало заявление, в котором отмечается, что «ответом на варварство не должно стать варварство». Еще девять правозащитных организаций (в том числе фонд «Общественный вердикт» и проект «ОВД-Инфо») также опубликовали обращение, в котором назвали отказ от соблюдения запрета на пытки «сценарием тотального разрушения правоохранительных органов и превращения их в карательный парамилитарный отряд».
Что грозило бы силовикам, если бы в России работали законы? Явно ведь не медали?
Как отмечено выше, мы уверены, что в задержании участвовали «государственные агенты» — но не знаем, точно ли это были силовики. Если это все же так, их могли бы обвинить в нарушении частей 4 и 5 статьи 286 УК РФ («Превышение должностных полномочий»).
С 2022 года в статье 286 УК РФ действуют специальные части 4 и 5, устанавливающие уголовную ответственность за пытки (при этом правозащитники много лет настаивали на том, что пытки должны войти в отдельную статью УК). Наказание по 286-й статье зависит от степени тяжести вреда здоровью, который был причинен обвиняемым в совершении теракта, объясняет адвокат Валерия Ветошкина. Максимальное наказание (в случае, если обвиняемым нанесли тяжкий вред здоровью или кого-то из них убили бы) — 15 лет лишения свободы.
Если бы следователи захотели ужесточить ответственность, к обвинениям также можно было бы добавить умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (статья 111 УК РФ, до 15 лет лишения свободы) — об этом «Медузе» рассказал независимый правозащитник, специализирующийся в том числе на пытках. Такое же наказание могло бы грозить вигилантам — то есть людям, которые преследуют подозреваемых при поддержке государства, не являясь при этом должностными лицами.
К сожалению, в России статья 286 практически не работает. Как подсчитала «Медиазона», за полтора года после появления наказания за пытки в России возбудили всего 32 уголовных дела — обвинения по ним предъявлены 58 силовикам. По 11 делам уже вынесены приговоры. Максимальное наказание среди случаев, когда известны сроки, — пять лет колонии строгого режима, минимальное — 3,5 года условного срока.
А что (в правовом государстве) грозило бы руководству силовиков?
При некоторых обстоятельствах — реальный срок, как и тем, кто участвовал в пытках.
В конвенциях и международных договорах, до сих пор обязательных для исполнения в России, есть часть с подробным определением пыток: за попустительство, молчаливое согласие, поощрение, отдачу приказа (другими словами, за косвенное участие в насилии, его организацию либо невмешательство) тоже предусмотрена ответственность. Люди должны отвечать за это так же, как и за пытки, отмечает правозащитник, пожелавший остаться анонимным. Однако в России в 2022 году эту часть определения просто не заметили — ее нет в 286-й статье УК, говорит собеседник «Медузы»:
При этом другая часть определения пытки аккуратно скопирована из Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Причем Россия все еще участвует в этой конвенции, под нее в ООН создан отдельный комитет — Комитет против пыток. Россия исправно отчитывается этому органу (в последний раз — в декабре 2022 года).
В теории у следствия была бы возможность использовать одну из статей общей части Уголовного кодекса и привлечь к ответственности вышестоящее руководство по ней, объясняет «Медузе» Валерия Ветошкина:
Возможное наказание зависит от того, давало ли руководство указание пытать или это была инициатива конкретных исполнителей. Если давало, то руководство должно нести ответственность по той же статье, что и исполнители, со ссылкой на часть 3 или 4 статьи 33 УК РФ — то есть как организатор или подстрекатель, в зависимости от установленной роли.
А могли бы наказать тех, кто снимал пытки на видео — или просто не вмешивался?
Действующее законодательство обязывает помогать пострадавшему, только если другой человек имел возможность оказать помощь и был обязан о нем заботиться — либо сам поставил его в опасное для жизни или здоровья состояние. Так что тем, кто не вмешивался, скорее всего, было бы сложно предъявить какие-то обвинения, считает адвокат Валерия Ветошкина.
В результате теракта в «Крокусе» погибли как минимум 139 человек. Почему нужно сочувствовать людям, которые совершили настолько чудовищное преступление?
Сочувствовать им не обязательно — можно посмотреть на ситуацию рационально. Если гуманистические аргументы (то есть отказ от ответа на чудовищное насилие таким же насилием) вам не близки, стоит рассмотреть последствия, которые грозят российскому обществу после того, как силовики показали видео пыток, а власти фактически одобрили их методы.
Не случайно запрет пыток в признанных на международном уровне правах человека абсолютный и безусловный, объясняет «Медузе» анонимный правозащитник. Это единственное право человека, которое не имеет вообще никаких ограничений, говорит собеседник:
Пытать людей нельзя никогда — хотя даже право на жизнь может быть ограничено. Если мы посмотрим на международное гуманитарное право, то увидим, что это история о том, при каких обстоятельствах, когда и сколько можно убивать мирных граждан. С пытками же есть жесткий и безусловный запрет. Это важно потому, что пытки — это инструмент работы, который не может обеспечить справедливого правосудия и наказания.
Вот аргументы, которые приводят адвокаты и правозащитники, работающие с темой пыток:
- Доказательства, полученные под пытками, не могут быть использованы при вынесении приговора по уголовному делу, напоминает Валерия Ветошкина. И это логично: очень многие из нас под пытками признаются в самых страшных преступлениях — просто чтобы остановить издевательства.
- Сегодня силовики пытают обвиняемых по делам о терроризме, а завтра — задержанного за распитие алкогольных напитков в неположенном месте. Нужно помнить, что жертвой пыток может стать любой человек, говорит Ветошкина.
- Пытки — это способ воспроизводства насилия и дополнительной преступности. Если есть государственный орган, задача которого — бороться с преступностью, и этот орган сам применяет преступные методы, значит, правоохранительная система разрушает систему права, объясняет «Медузе» анонимный правозащитник.
- Если правоохранительные органы начинают использовать пытки, они превращаются в вигилантов и осуществляют самосуд. В этом случае они занимаются не обеспечением правосудия, а отмщением, говорит эксперт «Общественного вердикта» Асмик Новикова. «Если мы согласны с тем, что мы должны просто мстить преступникам, то нам не нужны правоохранительные органы. Мы можем сами организоваться и побежать ловить преступников. Но если мы считаем, что в государстве и обществе должны быть структуры, обеспечивающие правосудие, то эти структуры должны уметь воздерживаться».
- Силовики, которым разрешают использовать пытки, просто перестают уметь работать профессионально, продолжает Новикова. Если правоохранительные органы не могут работать, соблюдая правила, и применяют пытки, чтобы раскрывать преступления, потом они просто не смогут работать иначе и станут источником производства избыточного насилия в отношении всех граждан (а не только террористов).
Государство не может быть карательной машиной, которая дает индульгенцию на любое насилие, объясняет эксперт «Общественного вердикта»: «Государство — это система правил, которая обеспечивает некую предсказуемость и безопасность для всех».
В деле о теракте в «Крокус Сити Холле» практически невозможно поставить под сомнение вину обвиняемых (хоть она и в любом случае должна быть установлена судом). Однако российские силовики уже обвиняли в подготовке теракта людей, которых правозащитники впоследствии признавали непричастными к случившемуся. Так, после теракта в петербургском метро, который произошел в апреле 2017 года, осудили 11 человек. Некоторые обвиняемые заявили, что их пытали в «секретной тюрьме ФСБ». Позднее правозащитный центр «Мемориал» пришел к выводу, что как минимум девять осужденных, за исключением братьев Азимовых, невиновны в инкриминируемом им преступлении.
Как сильно эта ситуация повлияет на пытки в России?
Существенно: пыток станет больше.
Глава правозащитной организации «Команда против пыток» Сергей Бабинец в интервью «Медиазоне» обратил внимание, что до теракта в «Крокусе» пытки в правоохранительных органах старались скрывать:
Говорили — это что-то из ряда вон выходящее. Более того, и высокопоставленные должностные лица государства, в том числе и президент, высказывались о том, что пытки — это недопустимые вещи. Почему сейчас резко изменился этот подход? Я думаю, что связано это в первую очередь с тем, что в России за последние 20 лет не было таких больших, громких, жестоких, пугающих своими масштабами террористических актов. И многие оказались к этому просто не готовы: не готовы эмоционально, не готовы психологически, не готовы по разным фронтам. И у людей, возможно, стали сдавать нервы на этой почве.
Бабинец отмечает, что до 2022 года обращений, связанных с пытками, правозащитники фиксировали все меньше. «Но большие трагедии, тревожащие общество, очень сильно меняют весь социум, — говорит Бабинец. — И как раз начало специальной военной операции и то, что она продолжается уже два года, может привести к тому, что нормализация насилия может усугубить ситуацию с пытками. <…> Жестокость снизилась и снижалась, а теперь вот мы посмотрели на эти кадры — и непонятно, что с этим делать. Если все это спустить на тормозах, то, скорее всего, многие воспримут это как сигнал, что можно на камеру записывать, избивать кого-то и пытать».
С этим мнением согласен анонимный правозащитник, с которым поговорила «Медуза»:
Проблема в том, что пытки государство пытается представить как доблесть и образец работы. Власти это героизируют и пускают нам пыль в глаза. Эффективная работа системы — это не про то, с какой изощренной звериной жестокостью вы издеваетесь над подозреваемыми. Эффективная система занимается профилактикой, выявляет террористические сети — и именно в этом запрос общества, а не в том, что мы сейчас наблюдаем.
Анонимный правозащитник также уверен, что реакция власти может быть сигналом для силовиков низового уровня о том, что пытки допустимы в ситуации, которая к этому располагает. «Например, если человека воспринимают как „предателя“ — значит, с ним можно так обойтись».
Петр Сапожников