Дело о теракте в петербургском метро. Какие в нем странности? Обвиняемые жалуются на похищения и пытки в «секретной тюрьме ФСБ»

Со дня теракта в петербургском метро прошло ровно два года. За день до годовщины началось рассмотрение уголовного дела о взрыве: обвиняемых — 11 человек, все они настаивают на своей невиновности. При этом некоторые обвиняемые заявили, что их пытали в «секретной тюрьме ФСБ». Спецкор «Медузы» Павел Мерзликин рассказывает, как начался процесс, в каких незаконных действиях, включая похищения и пытки, обвиняют следствие подсудимые — и какие аргументы находятся в защиту методов силовиков.

«Перед Россией у меня никакой вины нет… Моя совесть чиста», — говорит через стекло журналистам единственная женщина в «аквариуме»; позади нее сидят 10 мужчин. Женщину зовут Шохиста Каримова, до задержания по делу о теракте в петербургском метро она работала заготовщицей овощей в кафе. Каримова просит репортеров рассказать людям, что она невиновна.

Рассмотрение дела о взрыве в метро по существу начинается в Санкт-Петербурге 2 апреля 2019 года — ровно за день до второй годовщины теракта. Перед «аквариумом» расположился десяток адвокатов и два переводчика с узбекского и таджикского языков: не все подсудимые свободно говорят по-русски. В зале — несколько приставов, кто-то из них спрашивает у журналистов, кого будут судить. Еще в зале находятся 14 потерпевших; некоторые из них в разговорах со СМИ уже сказали, что обвиняемым нужно назначить «самое строгое наказание», другие предложили сначала изучить доказательства и дождаться окончания процесса.

Родственников подсудимых в суде практически нет, только родители двух обвиняемых. Мать одного из подсудимых Яркинай Мирзаалимова объясняет: многие семьи просто не могут себе позволить приехать на процесс в Петербург из других городов. «Часть семей даже на адвоката не могут накопить», — добавляет она.

Как только в зал пускают журналистов, обвиняемые начинают с ними говорить о том, что они не признают своей вины. Выступающая ярче прочих Шохиста Каримова называет обвинение сфабрикованным. При обыске ФСБ нашла у нее гранату, детонаторы и микросхемы. И перед заседанием суда 2 апреля, и во время следствия подсудимая утверждала, что все это ей подбросили оперативники. По ее словам, перед приездом следователя ее также заставили «провести частями взрывчатки по волосам и подмышкам», чтобы оставить на вещдоке биологические следы. «При обыске подложили гранату. Поэтому я здесь и нахожусь», — резюмирует Каримова. Остальные обвиняемые ее поддерживают.

В начале заседания прокурор Надежда Тихонова монотонно зачитывает обвинительное заключение, а возглавляющий тройку судей Андрей Морозов с видимым раздражением отказывается выделить адвокатам дополнительное время на ознакомление с материалами уголовного дела. Адвокат Марат Сагитов, работающий по делу с самого начала и защищающий сразу четверых обвиняемых, рассказывает «Медузе», что дополнительное время потребовалось, потому что перед началом суда у многих обвиняемых сменились защитники: «Часть обвиняемых защищают адвокаты по назначению. Во время следствия на судах о продлении ареста, которые проходили в Москве, работали московские адвокаты. Само дело рассматривается в Петербурге, и [теперь] обвиняемых защищают петербургские юристы». Большинство адвокатов не успели выработать согласованную с клиентом позицию защиты; судья Морозов решает, что они смогут сделать это прямо в зале суда во время перерывов в заседаниях.

«Устрашить население, посеять панику»

В день теракта, 3 апреля 2017 года, Владимир Путин находился в Петербурге — встречался с главой Белоруссии Александром Лукашенко. Через несколько часов после взрыва президент возложил цветы к стихийному мемориалу у станции «Технологический институт» и потребовал раскрыть преступление как можно быстрее.

Расследование длилось больше года, но практически сразу стало известно, что, по мнению следствия, у предполагаемого смертника Акбаржона Джалилова были помощники, которые планировали продолжить теракты. За три дня после взрыва в Петербурге и Москве задержали 16 предполагаемых сообщников Джалилова, затем число возможных террористов выросло до 20. Все они оказались родом из Средней Азии, некоторые имели российское гражданство. Работали предполагаемые террористы чаще всего неофициально — в основном таксистами, строителями и поварами.

Всех задержанных арестовали. 11 из них следователи назвали соучастниками теракта, еще девятерых — вербовщиками запрещенных в России террористических организаций «Исламское государство» и «Джебхат Ан-Нусра» .

Главного организатора теракта найти так и не удалось. По версии следствия, это уроженец Киргизии Сирожиддин Мухтаров. Именно он якобы создал в Сирии террористическую группировку «Катиба Таухид валь-Джихад», которая ставила целью создание всемирного шариатского государства. Принимали в нее граждан Киргизии, Узбекистана и Таджикистана. Предполагается, что подсудимые вступили в эту группировку в период с 2013 по 2017 годы; некоторые — на территории России, другие — во время поездок в Турцию.

Причиной теракта в Петербурге, по данным обвинения, оказались военные действия России в Сирии. Там же якобы тренировали и предполагаемого смертника Джалилова — после этого, по версии следствия, его отправили в Петербург и попросили скрывать свои радикальные взгляды. По версии обвинения, взрывом в Петербурге террористы надеялись «устрашить население, посеять панику среди граждан, создав иллюзию неспособности органов власти обеспечить жизнь и здоровье населения».

Из подозрительной квартиры — в «секретную тюрьму ФСБ»

Первыми из обвиняемых о пытках в «секретной тюрьме» рассказали братья Акрам и Аброр Азимовы; следствие считает их одними из главных организаторов теракта. По словам Аброра Азимова, перед официальным задержанием 17 апреля 2017 года его две недели пытали в подвале неизвестного ему здания, требуя признаться в теракте. Аналогичные показания о пытках в подвале в разное время давали подозреваемые и в других терактах. По словам источников Republic, этот объект используют сотрудники ФСБ, а держат там в основном уроженцев Средней Азии. Точной информации о местонахождении секретной тюрьмы нет. Предполагается, что она находится недалеко от Москвы.

Защита Акрама Азимова заявляла, что видео его официального задержания было «постановочным». По словам Акрама Азимова, в начале апреля он лег с острым гайморитом в больницу в Киргизии, 15 апреля через несколько часов после операции к нему пришли сотрудники местных спецслужб и забрали на допрос. 19 апреля стало официально известно о задержании Азимова в Москве — у него так же, как у Шохисты Каримовой, нашли гранату. По словам Акрама Азимова, между этими датами его привезли в Россию, где тоже пытали в «секретной тюрьме». Член петербургской Общественной наблюдательной комиссии Яна Теплицкая, посещавшая Азимовых 30 и 31 марта 2019 года в следственном изоляторе, подчеркнула, что братья не отказываются от своих слов о пытках в «секретной тюрьме ФСБ».

После судебного заседания 2 апреля 2019 года Теплицкая рассказала, что о пытках в подобной, а возможно, и той же самой «тюрьме» заявил еще один обвиняемый — Мухамадюсуп Эрматов. Отец Мухамадюсупа Баходыр Эрматов объясняет «Медузе», что 5 апреля 2017-го его сын вышел на работу из квартиры на Товарищеском проспекте в Петербурге, в которой он жил вместе с братом Ибрагимжоном и еще пятью соседями — и пропал. У машины Мухамадюсупа, припаркованной около дома, были пробиты колеса.

Ибрагимжон Эрматов вместе с соседом Махаммадюсуфом Мирзаалимовым весь день искал пропавшего, но не нашел и обратился в полицию. Полицейские пришли в квартиру на Товарищеском проспекте, сфотографировали обстановку и ушли. Через несколько часов квартиру взяли штурмом. Оперативники положили всех жильцов лицами в пол, затем вывели из квартиры, а потом снова завели одного из жильцов и заявили, что в квартире найдена взрывчатка, похожая на ту, что использовалась в метро, писала «Фонтанка». Обвиняемые утверждают, что она была подброшена.

О пропавшем Мухамадюсупе не было ничего известно вплоть до 11 мая 2017-го, когда ФСБ официально сообщила о его задержании в Москве. Все это время Баходыр Эрматов пытался найти сына. «Медузе» он рассказал, что неоднократно обращался в полицию. Во время одного из визитов полицейские якобы сказали ему, что он зря ищет сына, поскольку тот давно находится у сотрудников ФСБ.

Согласно рассказу самого Мухамадюсупа, 5 апреля его похитили и отвезли в незнакомое ему здание. Там он провел больше месяца с мешком на голове. По словам Мухамадюсупа, пять-шесть раз его пытали током и допрашивали, требуя признаться в знакомстве со смертником Джалиловым — а также в том, что в квартире на Товарищеском проспекте действительно была бомба. По мнению Мухамадюсупа, это делали действующие сотрудники ФСБ. Официально следы от пыток не были нигде зафиксированы.

Брат Мухаматюсупа Ибрагимжон Эрматов в свою очередь рассказал членам ОНК, что по дороге с места задержания в здание Следственного комитета его избили. Он считает, что это также делали оперативники ФСБ. Следов от избиения тоже не осталось.

Сейчас жильцы квартиры на Товарищеском проспекте составляют большинство среди обвиняемых по делу о теракте. Оба Эрматова также среди подсудимых; их отец уверен в невиновности сыновей. Он говорит, что, скорее всего, Эрматовы стали обвиняемыми, поскольку в 2015 году Ибрагимжон работал вместе с Джалиловым в кафе «Суши Вок». По словам самого Ибрагимжона, они не общались даже во время совместной работы.

«Мой сын несколько лет не видел и не общался с Джалиловым, а стал подсудимым. По такому принципу можно назвать террористом кого угодно. Я сам еще в феврале жил в этой квартире на Товарищеском проспекте. Если бы не уехал, то и сам стал бы обвиняемым», — считает Баходыр Эрматов.

Согласна с ним и мать еще одного жильца квартиры на Товарищеском — Махаммадюсуфа Мирзаалимова Яркинай: «Мой сын просто оказался не в то время не в том месте — в этой квартире. Мы — законопослушные граждане России. Как мы могли совершить что-то плохое, если Россия кормит нас?»

Она говорит, что ее сын был «модником» — ходил в коротких шортах, что не принято в Средней Азии, а иногда даже пропускал намаз. В квартире на Товарищеском проспекте, все жильцы которой стали обвиняемыми, по ее словам, он оказался случайно — хотел пожить там несколько дней, пока не найдет жилье получше.

По оценке адвоката Марата Сагитова, который защищает четверых жильцов квартиры на Товарищеском, в уголовном деле нет прямых доказательств вины его подзащитных: «Возможно, какой-то след вел к этой квартире, но в итоге забрали всех жильцов». Следствие считает, что квартира на Товарищеском проспекте была местом совместного проживания боевиков и подготовки теракта.

Штраф после вербовки

Яркинай Мирзаалимова подчеркивает, что ее сына никто не пытал. Наоборот, по ее словам, в СИЗО к молодому человеку обращаются только на «вы» и хорошо кормят. Однако о злоупотреблениях заявляют другие люди, задержанные сразу после теракта.

Помимо 11 предполагаемых соучастников Джалилова два года назад, через несколько дней после взрыва, задержали еще девять возможных вербовщиков террористов. Предполагалось, что они могут быть как-то связаны с предполагаемым смертником — но в итоге эта гипотеза не подтвердилась.

Сейчас осуждены восемь из девяти предполагаемых вербовщиков; реальные сроки до семи лет лишения свободы за вербовку получили четверо из них. В отношении еще четверых следователи не смогли доказать факт вербовки, и их дела переквалифицированы на статью «Несообщение о преступлении» (ст. 205.6 Уголовного кодекса). По версии следствия, они либо сами состояли, либо знали о существовании чатов в вотсапе, участники которых — в том числе их знакомые — «призывали к терактам».

Свою вину все четверо признали. Больше года с момента задержания после теракта в метро обвиняемые провели под арестом в изоляторе, после чего их оштрафовали на разные суммы до 70 тысяч рублей. При этом суд учел пребывание в СИЗО и сократил штрафы до 15-20 тысяч, а одного из осужденных (таксиста и отца пятерых детей Шухрата Сатымбаева) и вовсе освободил от выплаты.

Один из тех, кого изначально обвинили в вербовке террористов, а затем оштрафовали за несообщение о чатах, рассказывает «Медузе» на условиях анонимности, что после ареста к нему применяли насилие, пытаясь выбить признание в терроризме. По его данным, били и других обвиняемых в вербовке. При этом осужденный подчеркнул, что никогда не увлекался радикальным исламом и в экстремистских чатах не состоял.

Источник «Медузы», близкий к правоохранительным органам Петербурга, также на условиях анонимности объясняет, что сразу после теракта силовики задерживали всех, кого можно было заподозрить в связях со смертником Акбаржоном Джалиловым, либо в приверженности к радикальному исламу. Силовые структуры могли позволить себе такие действия, поскольку знали, что задержанные в любом случае подпадают под статью о несообщении о преступлении.

Старший юрист компании Versus.Legal Сергей Ковальков объясняет, что под эту статью попадает любой, кто достоверно знает что-то не только о подготовке и совершении терактов, но и о вербовке или призывах к терроризму. При этом перечень источников информации, откуда человек может об этом узнать, законом не установлен. Таким образом, это может быть и личный разговор, и переписка в социальных сетях или мессенджерах.

Например, если человек состоит в чате, где другой участник призывает или пропагандирует терроризм, он должен сообщить об этом в полицию или ФСБ, трактует закон Ковальков, — даже если призывы исходят от анонимного участника. Если же человек не состоит в подобных чатах, но знает об их существовании, то ответственность может наступить только в том случае, если ему также известно что-то об авторах призывов. Исключение в этой статье одно: человек не понесет ответственности, если не сообщит о призывах к терроризму или подготовке теракта со стороны своих родственников.

За два с половиной года существования этой статьи по ней вынесли около 30 обвинительных приговоров. Максимальное назначенное наказание составило год лишения свободы, в основном суды ограничиваются штрафами от 10 до 50 тысяч рублей. Как отмечает Ковальков, основная масса дел проходит по одинаковому сценарию: правоохранители задерживают человека, который призывал к терроризму, готовил или совершил теракт, после чего суды наказывают его знакомых, которым он рассказывал о подготовке преступления. Эту информацию следствие может выяснить у самого задержанного.

«Главной задачей после теракта было не допустить повторных взрывов. Их не было — значит, сотрудники справились», — подчеркивает собеседник «Медузы», близкий к правоохранительным органам. Он напоминает, что по версии следствия, члены террористической группы планировали именно серию взрывов.

Письмо Путину

3 апреля 2019 года, в день второй годовщины, судебный процесс по делу о теракте продолжился. Многие из потерпевших на этот раз не появились в Ленинградском областном военном суде — из-за панихид по погибшим при взрыве: одна проходила в Троице-Измайловском соборе, другая — возле станции метро «Технологический институт».

По оценке адвоката Марата Сагитова, процесс растянется на два-три месяца. Адвокаты и родственники надеются на оправдательные приговоры. В качестве крайней меры, которая может помочь, мать одного из обвиняемых Яркинай Мирзаалимова рассматривает обращение к Путину. «Мы хотим сказать, что у нас чиста совесть перед российским народом. Будь прокляты эти террористы! Из-за таких подонков и сволочей сейчас сидят невинные парни. Для нас в Киргизии слово „террорист“ как клеймо убийцы», — говорит она, чуть не плача. Она думала прийти на суд по делу своего сына с плакатом «Мы — не террористы», но передумала — не решилась.