«Они воспринимают журналистов как домашних животных, у которых есть хозяин» «Медуза» рассказывает, как украинские власти пытаются контролировать медиаиндустрию во время войны
«Они воспринимают журналистов как домашних животных, у которых есть хозяин» «Медуза» рассказывает, как украинские власти пытаются контролировать медиаиндустрию во время войны
Как устроен этот текст. Он состоит из пяти глав. Первая — о том, как сотрудники офиса президента Украины запустили анонимные телеграм-каналы. Вторая посвящена телемарафону «Єдині новини»: он объединил крупнейшие каналы в общее подконтрольное властям вещание. В третьей речь идет о давлении на журналистов с помощью «темников», слежки и прослушки. Четвертая глава рассказывает, как устроено давление властей на отдельных журналистов (повестки, вербовка, проблемы с аккредитацией). В пятой главе мы пытаемся понять, почему все это произошло — и какой хочет видеть медиаиндустрию Зеленский. В навигации по тексту помогает оглавление; ищите его в конце пролога. Предупреждаем: в этом тексте есть мат.
Аудиоверсию этого текста слушайте на «Радио Медуза»
«В первый день вторжения мир перевернулся. Произошла катастрофа невероятных масштабов, — говорит Катерина Сергацкова, украинская журналистка и директор организации Daily Humanity. — Жизнь каждого украинца изменилась катастрофически. А жизнь журналистов — еще сильнее».
Весной 2022 года, по словам Сергацковой, репортеры в Украине столкнулись с невыносимым выбором: рассказывать аудитории о том, что происходит, — или, бросив работу, спасать себя и своих близких; бежать из страны или отправиться на фронт.
Это был выбор буквально между журналистикой и смертью. Очень тяжелый выбор. И многих он привел к смерти. Только за первый месяц полномасштабного вторжения у нас погибли 13 журналистов, в том числе российская независимая журналистка. Среди погибших и раненых много моих друзей и знакомых. Некоторым повезло, они выжили и продолжают работать.
Но важно понимать: работа СМИ во время полномасштабной войны напрямую связана с выживанием.
На третий год вторжения украинцы начали переносить свое раздражение от плохих новостей на журналистов, которые приносят им эти новости, сходятся во мнении представители украинского медиарынка, опрошенные «Медузой». Сами же сотрудники СМИ во время войны столкнулись со множеством неразрешимых этических дилемм.
Весной 2022-го украинские СМИ поддержали официальный Киев и лично президента Владимира Зеленского. Журналисты практически не критиковали решения властей. Тем не менее спустя всего несколько месяцев ситуация изменилась. «Мы с ужасом поняли, что война продолжается, люди гибнут, а коррупционеры никуда не делись», — говорит собеседник «Медузы» в руководстве одного из независимых украинских изданий.
Он вспоминает, что многие журналисты-расследователи тогда спорили, как можно продолжать заниматься своей профессией — и не навредить Украине. В итоге большинство из них пришли к выводу, что рассказывать о злоупотреблениях власти, несмотря ни на что, необходимо:
Потому что, во-первых, [коррупция] — это прямая угроза людям на фронте, ведь, если они чего-то недополучат, шанс проиграть войну растет. Во-вторых, если люди узнают о реальных масштабах проблемы только после окончания войны, ответственность ляжет на медиа. И в-третьих, эта война идет в том числе потому, что мы выбрали демократический путь развития и пытаемся как-то все изменить. И если окажется, что все это время ничего не менялось, ради чего все это было?
«Эта система гораздо интереснее и умнее, чем пропагандистская машина в России»
«Открывай, провокатор!» — 14 января 2024 года несколько мужчин, все в капюшонах, пришли домой к журналисту-расследователю Юрию Николову. Они принялись колотить в дверь квартиры, угрожая «отправить Николова на фронт». Когда неизвестные ушли, журналист обнаружил, что к его двери прилепили бумажки с надписями «предатель» и «уклонист, иди служить в армию».
Николов — соучредитель и редактор издания «Наші гроші» («Наши деньги»), которое специализируется на антикоррупционных расследованиях. Их публикации привели к отмене более 70 тендеров и позволили Украине сэкономить 1,2 миллиарда долларов. Именно Николов был автором расследования о хищениях в украинском Минобороны, после которого сразу несколько чиновников, включая министра Алексея Резникова, лишились своих постов, а Верховная рада ввела более прозрачную систему оборонных закупок.
Видео, снятое неизвестными, которые пытались вломиться в квартиру журналиста, первым опубликовал анонимный телеграм-канал «Карточный офис» (100 тысяч подписчиков). Ролик сопровождался комментарием: «военные» приехали с фронта, чтобы «передать повестку одному известному „журналисту“». Тему подхватили еще два анонимных канала — «Вертикаль» (190 тысяч подписчиков) и «Джокер» (250 тысяч). «Джокер» добавил, что внимание «военных» привлекло интервью Николова «Украинской правде», в котором он назвал Зеленского «уклонистом».
Николов ответил в фейсбуке: посты в анонимных каналах он назвал давлением в ответ на критику власти — и заявил, что эти действия противоречат демократическим ценностям. «На ровном месте качнуть ситуацию так, чтобы в Кремле похлопали в ладошки. Удачи нам всем!» — заключил Николов (на сообщение корреспондента «Медузы» он не отреагировал).
Участие анонимных телеграм-каналов в атаке на Николова медийная индустрия Украины считает признаком того, что преследование журналиста связано с недовольством офиса Зеленского. Об этом «Медузе» заявили два украинских журналиста, освещающих внутреннюю политику.
И «Вертикаль», и «Джокер» входят в так называемую сетку офисных каналов, утверждает высокопоставленный собеседник «Медузы» в Киеве. По его словам, в ней есть еще два анонимных канала — «Тайны депутата» и «Уши Кличко» (при этом связь «Карточного офиса» с офисом Зеленского «Медузе» установить не удалось).
Что известно о телеграм-канале «Джокер»
Анонимный телеграм-канал «Джокер» появился в 2019 году, сейчас на него подписаны больше 250 тысяч человек. Украинское общественное СМИ «Громадське» называет владельцем «Джокера» 29-летнего политтехнолога Романа Кравца. Это подтверждают собеседник «Медузы» на медиарынке и источник, близкий к офису Зеленского.
С 2015-го Кравец сотрудничал с днепропетровским политиком Геннадием Корбаном, близким к олигарху Игорю Коломойскому (сейчас Коломойский арестован, Корбан — по-видимому, лишен гражданства). К 2019 году благодаря Корбану у Кравца появились полезные знакомства — в частности, он познакомился с юристом Андреем Богданом и тогдашней заместительницей главного редактора пророссийского издания «Страна.ua» Светланой Крюковой. Все трое активно общались в то время.
В 2019-м Богдан возглавил офис Зеленского. Примерно тогда же, как выяснило «Громадське», отношения Богдана, Корбана и Крюковой испортились. Корбан и Крюкова завели канал «Джокер», а Кравец был его администратором; это подтвердил собеседник «Медузы», близкий к офису Зеленского.
Канал рассказывал об украинских политиках, там публиковали фейки, компромат и пранки. По информации «Громадського», Крюкова и Корбан вели канал до 2021 года, затем единоличным владельцем «Джокера» стал Кравец. С тех пор анонимный канал «начал превращаться в рупор офиса Зеленского», отмечает издание.
По данным источников «Громадського», Кравец называет своим «ближайшим другом» главу президентской фракции «Слуга народа» в Раде Давида Арахамию. Один из собеседников «Громадського» говорил, что Кравцу также «активно способствуют отдельные действующие и бывшие политики и сотрудники спецслужб». Сам Кравец заверил издание, что продал телеграм-канал еще два года назад за два миллиона долларов в криптовалюте, но не предоставил журналистам никаких доказательств.
Высокопоставленный собеседник в Киеве утверждает, что «кучу всяких каналов» запустили по инициативе главы офиса президента Андрея Ермака, но сам источник «Медузы» не считает это начинание успешным: «Это была какая-то его блажь… Наверное, был в этом какой-то смысл: телеграм-каналы президент [Зеленский] одно время читал активно. Про какие-то он знал (имеется в виду, что он знал об их связи с Ермаком, — прим. „Медузы“), про какие-то не знал, и можно было [через них какие-то идеи] продвигать».
По оценке того же источника, со временем Ермак «забросил это направление» — и в телеграме «все едет как-то само». Другой собеседник, один из ведущих экспертов по украинскому медиарынку, говоривший с «Медузой» на условиях анонимности, тем не менее уточняет, что некоторые анонимные каналы по-прежнему «ведут разные люди, которые принадлежат к команде или окружению Ермака, но имеют разные интересы и разные сферы влияния».
По оценке высокопоставленного источника «Медузы» в Киеве, «офисная сетка» по-прежнему «важна внутри элиты»: на нее подписаны «все депутаты, министры и прочие политики». «Если там начинают кого-то буллить, это сигнал внутри для всех: ну, типа, капец», — объясняет он.
Одной из важнейших составляющих этой инфраструктуры тот же источник считает канал «Вертикаль». По информации собеседника «Медузы» на украинском медиарынке, «Вертикаль» ведет команда советницы главы офиса президента Украины Дарьи Заривной (она не ответила на вопросы «Медузы»).
Канал «Вертикаль» появился в январе 2021 года. К осени 2024-го на него подписаны около 190 тысяч человек. «Вертикаль» сообщает об авиаударах по украинским городам, постит мемы о российских солдатах, активно публикует видеообращения Зеленского и новости о президенте. По данным сервиса аналитики TgStat, чаще всего «Вертикаль» цитирует официальные каналы Зеленского, Ермака и главкома ВСУ Александра Сырского, а также «Уши Кличко».
Как «Вертикаль» отправляла в отставку Залужного
В начале февраля 2024-го Зеленский сменил главкома ВСУ: место Валерия Залужного занял Александр Сырский. Решение было непростым: команда Зеленского опасалась, что отставка сверхпопулярного в армии и обществе генерала может негативно отразиться на рейтинге действующей власти, признавал тогда высокопоставленный собеседник «Медузы» в Киеве.
За несколько дней до этого в «Вертикали» появился пост: «Залужный дал понять, что уходит». Одновременно отставку анонсировал «Джокер». В день, когда она все-таки случилась, оба канала перепостили сообщение офиса Зеленского с фотографией, на которой украинский президент и отправленный в отставку главком жмут друг другу руку и улыбаются.
«Офис считал все это взрывоопасной ситуацией, поэтому и выбрал стратегию не эскалировать: любая эскалация дала бы Валерию только хороший стартовый буст [в политической карьере], и непонятно, чем бы это закончилось. Все зависело от того, как это [отставка] будет делаться», — объяснял тогда высокопоставленный собеседник «Медузы» в Киеве. В итоге, по его убеждению, «сделано все было технологически правильно» — через «серию слухов», которые запустили через телеграм-каналы и СМИ. Благодаря этому «все свыклись с мыслью, что в принципе это возможно и, наверное, произойдет», уверен источник.
Для медийного сообщества «не секрет, что „Вертикаль“ — это офис президента», говорит украинская независимая журналистка, поговорившая с «Медузой» на условиях анонимности. По ее словам, именно по этому каналу репортеры «замеряют среднюю температуру» в Киеве: «Когда мне нужно понять позицию офиса по тому или иному заявлению или событию, первое, что я делаю, — открываю „Вертикаль“… Там своеобразный язык, матерная лексика — но это стиль у них такой».
«Это для [украинских] журналистов давно известная история», — подтверждает совладелец одного из украинских независимых СМИ (он тоже попросил «Медузу» не раскрывать свое имя). Источник считает «Вертикаль» и аналогичные анонимные телеграм-каналы элементами «масштабной контролируемой государством инфраструктуры, которая может влиять [на общественное мнение в стране]».
Среди других составных частей этой «очень специфической инфраструктуры», сложившейся после 24 февраля, украинская независимая журналистка, с которой поговорила «Медуза», называет множество разных инструментов — от официальных и неофициальных телеграм-каналов украинских политиков до дружественных офису Зеленского общественных платформ вроде объединения художников Ukrainciaga. Эти каналы, по мнению собеседницы «Медузы», передают реальные новости, но одновременно помогают властям распространять выгодные государству «информационные посылы»:
Думаю, эта система гораздо интереснее и умнее, чем пропагандистская машина в России. Но все равно она часто противоречит стандартам журналистики. Это не журналистика, это что-то другое. Журналисты в этой инфраструктуре служат поставщиками контента.
Работу этого механизма она объясняет на примере серьезных ракетных обстрелов. На первом этапе журналисты отрабатывают событие в новостном режиме. Затем «инфраструктура» офиса Зеленского подхватывает эту информацию и «упаковывает» ее для разных площадок и аудиторий (то есть добавляет оценки случившегося). В итоге государство практически полностью «контролирует нарратив».
Впрочем, совладелец одного из украинских СМИ считает, что в этом и заключается «общественный договор», сложившийся в Украине после начала полномасштабного вторжения: «Мы [государство и общество] друг другу доверяем».
Независимая украинская журналистка, поговорившая с «Медузой» на условиях анонимности, в то же время отмечает, что собственная сеть телеграм-каналов может оказаться полезна офису Зеленского и в случае «подготовки к пока гипотетическим выборам [президента]».
Тем не менее высокопоставленный собеседник «Медузы», близкий к офису президента, напротив, говорит, что сейчас анонимные телеграм-каналы — скорее, «застывшая история, в которой нет динамики». Их подписчики и так поддерживают Зеленского, а переманить аудиторию, которая следит за независимыми каналами, не удается. Речь о таких каналах, как, например, «Лачен пише» (1,5 миллиона подписчиков) и «Труха» (2,6 миллиона подписчиков).
Впрочем, с ними офис Зеленского тоже «пытается работать», добавляет источник. Чиновники проясняют им какие-то моменты «не для публикации», зовут администраторов телеграм-каналов на пресс-конференции и вообще «всячески задабривают». Что именно подразумевается под «задабриванием», собеседник «Медузы» не уточнил.
На одну из бесед «не под запись» в конце 2023 года офис Зеленского, помимо журналистов из привычного списка, действительно позвал и автора «Лачен пише» Игоря Лаченкова, и администратора телеграм-канала «Труха» Максима Лавриненко. Эту информацию подтверждает собеседник «Медузы» на медиарынке, который и сам присутствовал на той встрече: «Мы [журналисты] тогда все расценили это так, что офис все-таки ищет какие-то пути коммуникации с телеграм-каналами, хочет взять их под свое крыло». Желание офиса президента «подружиться с крупными телеграм-каналами» он считает «вполне объяснимым».
Получилось ли у офиса президента наладить общение с администраторами «Лачен пише» и «Трухи», собеседникам «Медузы» неизвестно. Офис Зеленского не ответил на официальный запрос по этому поводу. Редакция «Медузы» направила вопросы администраторам канала «Труха», но не получила ответа; связаться с Лаченковым также не удалось.
«В жизни одна картинка. В марафоне — совсем другая»
«Я не знаю ни одного человека в Украине, если это не представители „Слуги народа“ (партия Зеленского, — прим. „Медузы“) или окружение офиса президента, кто сказал бы, что марафон нужен», — говорит независимая украинская журналистка, которая освещает внутреннюю политику. «Мы часто слышим от людей, с которыми общаемся как журналисты, что они не верят марафону, поскольку в жизни видят одну картинку, а в марафоне совсем другую — бесконечные успехи украинской армии и победы в дипломатии», — добавляет она.
Телемарафон «Єдині новини» («Единые новости») запустился на второй день войны, 25 февраля 2022 года, по указу Зеленского — для «противодействия российской пропаганде». Сразу шесть украинских телеканалов — «1+1», «Украина 24», «Интер», ICTV, «Суспiльне» и «Рада» — начали совместное круглосуточное вещание: каждый производил собственный контент и транслировал его в свой временной слот.
«Марафон — украинское ноу-хау, информационная защита от российских фейков и дезинформации во время цивилизационной войны России против Украины, — писала 15 марта 2022-го замглавного редактора „Детектор медиа“, председатель наблюдательного совета „Суспiльного мовлення“ Светлана Остапа. — Он объединил крупнейшие украинские телеканалы — четыре коммерческие медиагруппы, общественное вещание („Суспільне мовлення“) и государственный канал „Рада“. Вещатели быстро нашли общий язык, поскольку их приоритетом стала победа Украины в этой войне».
В первые месяцы вторжения марафон, ради участия в котором телеканалы отказались от собственного изолированного вещания, выполнял свою функцию и помогал бороться с пророссийскими фейками, вспоминает в разговоре с «Медузой» независимая украинская журналистка. По ее мнению, совместный эфир также помог многим украинцам адаптироваться к жизни во время войны. Однако адаптировались и репортеры: «Постепенно мы привыкли к новой реальности, — отмечает собеседница „Медузы“. — Начали развивать альтернативные каналы [информации], в том числе ютьюб-каналы, и через полгода после полномасштабного вторжения потребность в марафоне точно отпала».
Спустя год, в 2023-м, журналисты и правозащитники публично заговорили о том, что проект переживает кризис, его редакционная политика непрозрачна и подчинена интересам офиса президента, а просмотры падают. Еще через год, в феврале 2024-го, «Репортеры без границ» открыто призвали власти Украины отказаться от телемарафона, а каналам, которые в нем участвуют, — вернуться к конкуренции друг с другом. По мнению «Репортеров без границ», это способствовало бы укреплению плюрализма в украинских СМИ.
Что украинцы думают о марафоне и цензуре во время войны
62% журналистов считают единый телемарафон формой цензуры, свидетельствуют результаты проведенного в мае 2023-го опроса (*.pdf). Исследование провел Центр прав человека ZMINA в сотрудничестве с фондом «Демократические инициативы» имени Илька Кучерива.
Киевский международный институт социологии отмечал, что уровень доверия зрителей к телемарафону падает с начала 2023-го. В феврале 2024-го опросы впервые зафиксировали, что число тех, кто не доверяет марафону (47%), больше, чем тех, кто доверяет (36%).
При этом большинство респондентов, участвовавших в опросе Центра прав человека ZMINA, считают, что в Украине в условиях военного положения сохраняется свобода слова — несмотря на ограничения, введенные государством после начала вторжения.
Для примера: в 2024 году только «Суспiльне» приглашало в эфир представителей второй крупнейшей фракции Верховной рады — «Европейской солидарности» бывшего президента Петра Порошенко. «Блок» на представителей партии сразу на пяти каналах — решение, которое могло быть принято только под влиянием офиса президента, подчеркивал «Детектор медиа» (на профессиональном жаргоне «блок» означает цензурный запрет). «Власть собрала коммерческие телеканалы под один зонтик и запретила им приглашать в эфир представителей партии-оппонента, — отмечали в организации, — а у телеканалов этой политической силы забрала эфир».
Зато представителей президентской фракции «Слуга народа» из Верховной рады за первые четыре месяца 2024 года приглашали в эфир марафона 505 раз — вдвое чаще, чем представителей всех других фракций и парламентских групп, вместе взятых (у фракции «Слуга народа» в Раде 233 мандата из 401, у крупнейшей оппозиционной фракции «Европейской солидарности» — 27 мест).
«На фоне двух лет полномасштабной войны парламентская гостевая политика „Единых новостей“ выродилась в информационную диктатуру власти. И это не преувеличение. <…> Эта ситуация не на шутку пугает», — предупреждал «Детектор медиа».
Единственный документ, регламентирующий работу марафона, — указ Зеленского Национальному совету по вопросам телевидения и радиовещания, который должен «обеспечить» работу «Единых новостей». «Но речь в нем шла о предоставлении разрешений на вещание в специальном режиме, а не о влиянии на наполнение эфира», — объясняет украинский медиаэксперт.
И украинские медиа, и источники «Медузы» в Киеве с самого начала войны приписывали «кураторство» марафона офису президента и тогдашнему министру культуры Александру Ткаченко. Именно он, по данным «Детектор медиа», звонил руководителям каналов с пожеланиями убрать из эфира определенные темы или спикеров (Ткаченко не ответил на вопросы «Медузы»). Летом 2023-го Ткаченко ушел в отставку. Сейчас, как отмечает один из источников «Медузы» на украинском медиарынке, марафоном управляют «разные люди из офиса президента».
Технически вещанием марафона занимается парламентский канал «Рада». Именно его руководство управляет сигналом — и у них в распоряжении находится «рубильник», который может выключить тот или иной канал и включить новый, поясняли эксперты «Детектор медиа».
Одного из сотрудников «Рады», «медиаэксперта канала» Владислава Матяша, украинские медиа называли еще одним неформальным куратором марафона. К этой работе его привлек именно Александр Ткаченко (когда-то коллега Матяша по «1+1»). По словам источников «Детектор медиа», на рабочих совещаниях марафона Матяш не только представляет канал «Рада», но и выступает от имени офиса президента, в том числе информирует о графике официальных событий с участием Зеленского. Должность и официальный статус Матяша в «Единых новостях» четко не определены, что не помешало ему получить от президента орден «За заслуги III степени» («Медуза» отправила запрос в пресс-службу канала «Рада», но к моменту публикации этой статьи не получила ответа).
Одна из украинских журналисток, пообщавшихся с «Медузой» на условиях анонимности, подчеркивает, что марафон раздражает многих жителей Украины «не только из-за того, что власти пытаются узурпировать информационное пространство», но и из-за того, «в каком количестве туда вливаются деньги — и что из этого идет на качественный контент, а что тратится впустую». В утвержденном бюджете Украины на 2024 год на «Единые новости» предусмотрено 1,7 миллиарда гривен — это около 36,8 миллиона евро.
Собеседница «Медузы» вспоминает, как «Единые новости» освещали работу Александра Трухина, депутата Рады от фракции «Слуга народа», — уже после того, как он был признан виновником аварии с шестью пострадавшими и попытался дать патрульному взятку, чтобы избежать ответственности. На протяжении всего судебного процесса, который длился полтора года, пока Трухин не пошел на сделку со следствием, зрителям марафона сообщали о его достижениях на посту депутата, говорит украинская журналистка.
«Перед Новым [2023] годом [марафон] рассказывал, какой прекрасный депутат, конфеты детям раздает в своем округе. Когда мы [журналисты] спрашивали у депутатов от „Слуги народа“, как такое возможно, они признавали наличие проблемы, но уверяли, что „наверное, просто недосмотрели“, отказываясь называть это цензурой», — пересказывает она разговоры с политиками. Другой собеседник, один из ведущих медиаэкспертов Украины, подтверждает, что хвалебные сюжеты о Трухине были, но, по его утверждению, выходили они исключительно в слоте канала «Рада».
Депутаты от правящей партии в целом «стараются его [марафон] жестко не критиковать», считает журналистка. Их ключевой аргумент — марафон нужен, чтобы обозначать позицию государства во время войны: «Мол, если случится что-то страшное, пойдет куча фейков и пропаганды, — где оперативно ответить? И марафон — такое место».
Тем не менее в Украине активно ведется общественная дискуссия о возможном закрытии марафона. В частности, исполнительный директор «Украинского института медиа и коммуникации» (анализирует СМИ) и член Комиссии по журналистской этике Диана Дуцик считает, что полностью отказываться от марафона и «возвращаться к конкуренции» в условиях российского вторжения может быть опасно. «Есть риск, что мы вернемся к тому, от чего ушли, — рассуждала она на Донбасском медиафоруме, — общество уйдет в разнос, и начнется страшная политическая конкуренция между группами олигархов, как раньше».
Независимая журналистка, освещающая внутреннюю политику, соглашается, что в Украине телевидение всегда было инструментом олигархической борьбы, но в нынешней ситуации они вряд ли могут как-то всерьез повлиять на ситуацию. При этом она отмечает, что по-прежнему связанные с Порошенко каналы — «Прямой», «Пятый» и «Эспресо» — не входят в марафон и продолжают «гнуть свою линию», то есть критиковать действующую власть: «У них своя информационная политика, свои спикеры. Так было всегда в Украине. Не вижу никаких дополнительных рисков».
Ну а на большинство участников марафона офис и так имеет серьезное влияние, считает собеседница «Медузы»: «Мы уже прошли тот этап, когда был риск, что каналы могут ополчиться против властей. Для этого должна произойти какая-то очень серьезная смена собственников на каждом из каналов».
Исключением стало «Суспiльне» — общественный телеканал, который среди прочего финансируется государством. Источник «Медузы» в компании (он поговорил с нами на условиях анонимности) утверждает, что с самого запуска марафона руководство канала регулярно «получало от офиса [Зеленского] намеки, советы, рекомендации, предложения дружить — но не принимало их во внимание». Кроме того, перед включением в эфир представителя власти его пресс-служба давала журналистам «рекомендации по темам, которые нужно обсуждать» (это можно считать попыткой вмешательства в независимую журналистскую деятельность). «Во время эфира ведущий делал с точностью наоборот — и спрашивал именно то, о чем пресс-служба просила не упоминать. Так „Суспiльне“ нажило себе врагов, и в офисе были им недовольны», — рассказывает «Медузе» сотрудник канала.
Один из ведущих украинских медиаэкспертов соглашается, что канал «наполнял свой слот как хотел» — например, запустил политическое ток-шоу «Новий відлік» («Новый отсчет»), куда приглашал критиков Зеленского. «Представители власти на это ток-шоу не ходили, и первые его выпуски оказались немного в одни ворота: оппозиционные», — считает эксперт.
Особенно это бросалось в глаза из-за того, что политические ток-шоу, которые всегда были важной частью украинской медийной культуры, после начала полномасштабного вторжения «просто позакрывали», напоминает собеседник: «Неформально это объясняли тем, что „сейчас не время для дискуссий“. И вот „Суспiльне“ ломает этот запрет и запускает ток-шоу. Власти это не понравилось, и она пыталась этому помешать».
В апреле 2024-го организаторы марафона внезапно сообщили сотрудникам канала, что планируют поменять сетку вещания и у «Суспiльного» заберут вечерний прайм-тайм, который традиционно собирает самую большую аудиторию. Вместо него каналу предложили радикально менее привлекательный слот — раннее утро. Руководству канала было очевидно, что организаторы просто хотели лишить его эфирного времени.
«Тогда „Суспiльне“ заявило о давлении. Поднялся шум», — рассказывает сотрудник канала «Медузе». В итоге 21 мая 2024-го глава комитета Рады по вопросам свободы слова Ярослав Юрчишин объявил, что «Суспiльне» начинает автономное вещание на своем «Первом» канале — но «в рамках телемарафона».
Сотрудник канала подчеркивает, что это был компромисс: власти не решились закрыть «Суспiльне». «По сути, мы подписали с властями „джентльменское соглашение“: якобы идем в свободное плавание и параллельно делаем свой марафон, — рассуждает собеседник „Медузы“. — А те говорят, что „Суспiльне“ вроде как остается [в марафоне] и продолжает, мол, работать на благо общества».
Глава наблюдательного совета «Суспiльного» Светлана Остапа в комментарии «Детектор медиа» называет это решение «цивилизованным разводом». Один из ведущих медиаэкспертов Украины в разговоре с «Медузой» указывает: «Однако в результате „Суспiльне“ вернуло себе эфир своего флагманского канала, делает там что хочет, не должно ретранслировать другие каналы [марафона]. В моем понимании это победа».
Собеседник «Медузы» из «Суспiльного» отмечает, что после «цивилизованного развода» канал периодически сталкивается с задержками в получении государственного финансирования (а это примерно 80% от общего объема всех средств): «Они [власти] могут и напакостить — например, задержать деньги, объясняя это сложной экономической ситуацией».
Но повлиять на редакционную политику «Суспiльного» офис президента не может, говорит собеседник «Медузы». Одна из причин — в том, что во главе «Суспiльного» нет одного конкретного человека, на которого можно надавить. «Множество независимых друг от друга департаментов, наблюдательный совет, бесконечное количество советников. Все это разные люди, большинство из которых — независимые журналисты, которые параллельно еще где-то работают», — объясняет собеседник «Медузы».
Другая причина заключается в том, что компанию поддерживают западные партнеры Украины. «Суспiльне» входит в Европейский вещательный союз, европейцы и американцы помогают корпорации грантами. «Более того, реформа „Суспiльного“ — это один из маячков для Международного валютного фонда и Европейского союза для дальнейшей поддержки Украины, — отмечает источник „Медузы“ в телерадиокомпании. — В реформе „Суспiльного“ заинтересованы Евросоюз и США, потому что для западных партнеров „Суспiльне“ — как британская корпорация „Би-би-си“ или немецкая Deutsche Welle».
Как и почему реформировали «Суспiльне»
В 2017 году на базе существовавшей ранее государственной Национальной телекомпании Украины («Національна телекомпанія України», куда входил «Перший національний») создано «Суспiльне мовлення».
Реформа «Суспiльного», которую называют одной из самых долгих реформ в сфере украинских медиа, началась после Майдана в 2014 году: 17 апреля 2014-го в Украине был принят закон «Об общественных медиа». «До Майдана „Суспiльне“ называлось „Первый национальный“ („Перший національний“) и работало по „темникам“ от власти», — говорит «Медузе» собеседник на украинском медиарынке. По его словам, если журналист до этого работал на «Первом» («Перший національний»), все понимали, что он работает на власть: «Однако после 2014-го медиасреда заговорила о реформе, которая превратит „Первый национальный“ в украинскую „Би-би-си“. Это было сложно — власть должна была дать добро на финансирование „Суспiльного“ из бюджета и при этом быть готовой к тому, что ее там будут критиковать».
Создание вещателя стало одним из обязательств Украины перед ЕС и Советом Европы, напоминает украинский Центр демократии и верховенства права.
В результате была зарегистрирована «Национальная общественная телерадиокомпания Украины» («Національна суспільна телерадіокомпанія України», или «Суспiльне мовлення»), а юрлицо «Национальная телекомпания Украины» (НТКУ, «Національна телекомпанія України») — ликвидировано. «Суспiльне мовлення» запустили на основе трех десятков госучреждений. Так в стране появилось общественное телерадиовещание.
В Национальную общественную телерадиокомпании Украины «Суспільне мовлення» входят общенациональные телеканалы «Перший», «Суспільне Культура», «Суспільне Спорт», радиостанции «Українське радіо», «Радіо Промінь», «Радіо Культура», «Радіоточка» и Radio Ukraine International, а также диджитал-платформы, в том числе онлайн-издание «Суспільне Новини» и другие.
«Репортеры без границ» (RSF) считают, что телемарафон пора закрыть. «Украинский медиаландшафт достаточно силен, чтобы самостоятельно предоставлять качественную и разнообразную информацию», — говорит «Медузе» Полин Мофре из RSF; именно она отвечает за работу организации в Украине.
Собеседники «Медузы» на украинском медиарынке согласны с оценкой Мофре: украинцы легко могут получить альтернативную точку зрения, и запрос на независимые источники информации только растет. Это заметно и по увеличению просмотров и количества подписчиков независимых ютьюб-каналов, которые не входят в пул марафона. «У некоторых количество подписчиков выросло многократно, — приводит пример украинская независимая журналистка. — У „Радио НВ“ до полномасштабной войны не было даже 200 тысяч — сейчас больше 1,3 миллиона. То есть, конечно, марафон — это в некотором роде цензура. Но это не единственная точка зрения в Украине».
«Я видел охуение от „темников“ в глазах послов»
В январе 2024 года послы стран «Большой семерки» встретились с представителями Украины. Событие было необычное: Украину на этот раз представляли не дипломаты, а журналисты — и проходила встреча на фоне сразу нескольких громких случаев давления властей на независимые медиа.
Помимо расследователя Юрия Николова, в чью дверь ломились «военные», на встрече присутствовали главред Bihus.info Денис Бигус, представители «Института массовой информации» и «Детектор медиа», а также бывший топ-менеджер украинского государственного информагентства «Укринформ» Марина Сингаевская.
До начала 2024-го Сингаевская была заместителем гендиректора «Укринформа». Она оказалась одним из 45 сотрудников агентства, которые, проработав там долгие годы, уволились из-за несогласия с новым руководством. Ее рассказ «поверг в шок всех участников встречи», рассказывает «Медузе» журналист одного из изданий, представители которого общались с послами.
Редакция «Укринформа» столкнулась с давлением после того, как в ноябре 2023-го гендиректором агентства — по инициативе офиса президента — назначили журналиста Алексея Мацука, выяснила «Украинская правда». «Давление на сотрудников, информационные перекосы в пользу власти, увольнение десятков журналистов и редакторов, а затем резкие попытки все замять, чтобы информация не вышла наружу» — так издание со ссылкой на источники в агентстве описывало управленческий стиль Мацуки.
Новый гендиректор попытался ввести и так называемые темники — списки рекомендованных и нежелательных спикеров и тем, а также пожелания по освещению этих тем («темники», по всей видимости, придумали в России, им много лет как инструментом управления подконтрольными СМИ пользуется администрация президента РФ). В частности, новое руководство просило не распространять в соцсетях агентства заявления бывшего главкома ВСУ Валерия Залужного. Для SMM-отдела «Укринформа», который отказался выполнять эти «просьбы», дело закончилось увольнением нескольких сотрудников.
В какой-то момент Мацука и вовсе «приказал согласовывать с ним все блоги, статьи и интервью», цитирует «Украинская правда» одного из сотрудников издания. Скандал выплеснулся наружу, и Мацука объявил, что уходит из «Укринформа», — но его место занял полковник Сергей Череватый, военный журналист и кандидат политических наук, которого собеседники «Украинской правды» характеризуют как «военного, который привык выполнять приказы».
На встрече с послами «Большой семерки» Сингаевская, «не сдерживая слез», рассказывала о попытках цензурировать работу «Укринформа» — и показала послам и коллегам те самые «темники». «Я видел эмоции Марины Сингаевской, и тот „темник“, и охуение в глазах послов и всех присутствующих, — описал у себя в фейсбуке Юрий Николов впечатления от встречи с дипломатами. — И, поверьте, это далеко не все, что украинские журналисты уже получили от силовиков и офиса президента за последнее время».
«История с „Укринформом“ вызвала в медиасообществе большой шок и осуждение, потому что „темники“ — это что-то из разряда фантомных болей, для сегодняшней украинской журналистики неприемлемых», — рассказывает «Медузе» журналист одного из изданий, представители которого общались с послами G7. Он подчеркивает, что, несмотря на возмущение журналистов, «от власти не последовало никакой реакции».
«Темниками» дело не ограничилось. Сотрудники расследовательского проекта Bihus.info рассказали дипломатам G7 о прослушке — это одна из самых резонансных историй про давление на журналистов в Украине во время войны. В середине января 2024-го в сети появилось видео, в котором сотрудники проекта, предположительно, употребляют наркотики во время новогоднего корпоратива. В том же ролике есть аудиозаписи разговоров и звонков, во время которых журналисты обсуждают покупку запрещенных веществ (сейчас ролик недоступен).
Основатель проекта Денис Бигус, который с начала полномасштабного вторжения служил добровольцем в ВСУ, в тот же день прокомментировал видео на ютьюб-канале проекта. «Два года сидел по ямам по всей линии [фронта], вернулся только под Новый год. И первое, что я теперь должен сделать, — это оправдываться за взрослых людей, которые в свое свободное время оказались, откровенно говоря, долбоебами», — заявил журналист.
Бигус отметил, что наркотики на вечеринку принесли не сотрудники издания, а операторы и их уже уволили. В гостинице, которую редакция снимала под корпоратив, при этом были установлены скрытые камеры. Судя по компиляции записей разговоров, за журналистами следили примерно полгода: «Я могу быть сколько угодно зол на героев этого видео — и имею право быть злым. Но я также имею право спросить у спецслужб: вы там совсем ебу дали?»
«В нашей же работе я абсолютно уверен — и в ней нет никакого секрета», — сказал Бигус. Он добавил, что это не первый случай, когда его команда столкнулась со слежкой.
На следующий день после публикации видеозаписи о слежке за Bihus.info в своем ежедневном военном обращении упомянул Зеленский. «Служба безопасности Украины начала расследование и установит все обстоятельства. Любое давление на журналистов недопустимо», — заявил он.
Всего через несколько недель сотрудники проекта самостоятельно выяснили, что за ними следила именно Служба безопасности Украины (СБУ, аналог российской ФСБ). Операцию, по данным журналистов, организовал департамент защиты национальной государственности. А за несколько дней до публикации, в конце января 2024-го, из СБУ уволили Романа Семенченко — главу того самого департамента (в телефонном разговоре с журналистами Bihus.info Семенченко не стал отвергать причастность своего департамента к операции против журналистов, но раскрывать детали отказался). Еще троих сотрудников этого департамента — Игоря Кравченко, Евгения Коноваленко и Тараса Садовника, причастных к слежке за журналистами, — перевели на фронт, говорится в ответе СБУ на запрос проекта. При этом они, в отличие от Семенченко, формально остались работать в ведомстве.
В начале февраля глава СБУ Василий Малюк встретился с послами стран G7, чтобы обсудить ситуацию со слежкой за сотрудниками Bihus.info (в СБУ утверждали, что встреча прошла именно по инициативе ведомства). Малюк пообещал «Большой семерке» не допускать нарушения принципов свободы слова в работе спецслужбы и заявил, что по итогам инцидента с Bihus.info «приняты кадровые решения», в том числе переформатирована работа некоторых подразделений. «Независимость в работе СМИ должна быть обеспечена на 100%», — цитировала Малюка пресс-служба СБУ.
Украинские журналисты в то же время задавались вопросом, за что конкретно уволили главу департамента Семенченко: за нарушение закона или за то, что он плохо выполнил задание? Департамент Семенченко теоретически должен бороться с попытками «подорвать национальную государственность», отмечает украинское издание «Бабель». При этом в департаменте есть несколько управлений — за Bihus.info следили сотрудники Управления «М», отвечающего за «работу с медиа» (оно же, например, отслеживает «информационно-психологические операции» российской пропаганды).
Высокопоставленный собеседник «Медузы» в Киеве, знакомый с работой офиса Зеленского, допускает, что «подобные операции вполне могут быть продуктом творчества СБУ», поскольку в военное время силовики получают колоссальные полномочия. «В офисе не дураки сидят, они не будут сами себя закапывать, — настаивает он. — Когда они сами что-то придумывают, оно нормально проходит. А что-то настолько ментовское — это какая-то эсбэушная история».
Многие украинские журналисты, с которыми удалось поговорить «Медузе», тем не менее уверены, что за слежкой стоит именно офис президента. «Этот кейс на 100% связан с офисом», — убежден собеседник, хорошо знакомый с этой историей. По его информации, поводом для преследования со стороны СБУ стали расследования Bihus.info, посвященные кинопродюсеру Артему Колюбаеву, в прошлом бизнес-партнеру главы офиса президента Андрея Ермака. «Когда Bihus.info выпустили несколько расследований по Колюбаеву, сверху пошла команда: разберитесь с ними», — рассказывает собеседник «Медузы». При этом он допускает, что в офисе не знали, какими конкретными методами воспользуются силовики, — но в том, что распоряжение им спустили из офиса, у него «нет никаких сомнений».
«Все это делалось по линии [замглавы офиса Зеленского Олега] Татарова, который полностью контролирует правоохранительную систему и который поставил цель — понять их [„Бигуса“] источники и дискредитировать издание», — добавляет собеседник. Сам Денис Бигус не ответил на сообщения «Медузы».
«Это очень постыдный кейс для Украины, — комментирует „Медузе“ журналистка и директор организации Daily Humanity Катерина Сергацкова. — Здесь никто не скажет, что то, что сделали сотрудники СБУ с командой Bihus.info, правильно».
В украинской медиасреде «консенсус насчет слежки за „Бигусом“ был однозначный», соглашается с ней украинская независимая журналистка, специализирующаяся на внутренней политике: «Мы [украинские СМИ] просто в порошок стирали всех, от СБУ до президента, в материалах на эту тему. Каждый раз, когда они так делают, им бумерангом прилетает [от общества и СМИ]».
По оценке собеседницы «Медузы», история с «Бигусом» в очередной раз обратила внимание Запада на ситуацию со свободой слова в Украине. В рамках переговоров с ЕС по евроинтеграции и соглашений с Международным валютным фондом, от которого страна получает деньги во время войны, Украина имеет ряд обязательств относительно этой сферы. Совладелец одного из независимых украинских СМИ, с которым поговорила «Медуза», соглашается: каждый публичный конфликт вроде давления на «Бигус», порождает шквал вопросов к Киеву со стороны европейских партнеров. «Это действенный инструмент. Но в такой ситуации все равно можно сказать, мол, извините, у нас война, мы не можем придерживаться всех правил», — добавляет он.
Впрочем, единственное зафиксированное на бумаге соглашение между Киевом и западными партнерами в сфере защиты свободы слова — это документ под названием «Отчет о расширении в ЕС». «Это система рекомендаций на сто с лишним страниц, где говорится обо всех сферах продвижения евроинтеграции Украины. В документе есть раздел „Демократия“ с подразделом „Свобода слова“. Там собраны несколько рекомендаций, связанных с проведением [телевизионного] марафона», — говорит источник «Медузы» в официальном Киеве. В соответствии с этими рекомендациями Украина должна до начала 2025 года представить дорожную карту по реформированию «Единых новостей».
«В Меморандуме МВФ уж точно не написано прямым текстом: не обижайте „Бигус“ и „не трогайте Николова“, — добавляет собеседник. — Но в личных разговорах [западные политики] спрашивают: почему вы следите за журналистами? А как же свобода слова? И как вы собираетесь вступать в Евросоюз, если у вас коррупция?»
После январской встречи с журналистами послы «Большой семерки» провели несколько непубличных встреч с руководством Украины, где говорили о важности свободы слова, рассказывает собеседник «Медузы» на медиарынке. В ответ на вопрос, изменилось ли что-то с тех пор, он отвечает с усмешкой: «Открытые дела по публично известным кейсам не расследуются. Нет результатов по Николову, по „Бигусу“ — журналисты вообще сами всех нашли. А дымовая завеса вокруг — что что-то делается и кого-то там увольняют — это же не результат. Никто не наказан по факту. Атмосфера безнаказанности в итоге приводит к другим преступлениям».
Советник главы офиса Зеленского Михаил Подоляк не ответил на вопросы «Медузы».
«На неудобные темы вроде мобилизации писать стараются девочки»
В начале апреля 2024 года в «Слiдство.Iнфо» вышло расследование Евгения Шульгата об имуществе главы департамента кибербезопасности СБУ Ильи Витюка. На следующий день исполнительный директор проекта Анна Бабинец сообщила, что незадолго до публикации два человека в военной форме встретили Шульгата в супермаркете; они представились сотрудниками ТЦК и попытались вручить репортеру повестку на фронт. Изучив видео с камер наблюдения, журналисты выяснили, что представителей ТЦК сопровождал сотрудник департамента кибербезопасности СБУ — того самого, который возглавляет Илья Витюк.
Принудительная мобилизация стала в Украине во время войны еще одной — совершенно новой — формой давления на журналистов.
И случай с Шульгатом не единственный
В мае 2024-го сотрудники ТЦК Одесской области задержали и около суток удерживали без связи главреда «Экономической правды» Дмитрия Денкова. То, что журналист находится в ТЦК, выяснилось лишь после того, как его родители подали заявление о пропаже Денкова в полицию. Впоследствии он вступил в ВСУ.
Комментируя этот случай, его коллега и главный редактор «Украинской правды» Севгиль Мусаева назвала поведение сотрудников ТЦК преступлением: «Это абсолютно позорная практика, которую нужно немедленно прекратить — и которая еще больше пугает людей и разрушает доверие и уважение к ТЦК и государству в целом. Такие случаи явно не способствуют мотивации людей вступать в защиту государства и играют на руку врагу» (Мусаева отказалась от комментариев «Медузе»).
«Мы осознаем, что сейчас война и каждый мужчина должен защищать свою родину. Но в данном случае мы видим преследование журналиста за его деятельность. Повестка, которую вручают военнослужащие по указанию лица в гражданском, — это месть за расследование», — заявила Бабинец. Она добавила, что до этого в редакцию приходили «разные сигналы» о том, что проекту стоит отказаться от публикации.
О повестках в качестве инструмента давления на журналистов рассказывают и другие собеседники «Медузы» на медиарынке. Особенно широко, по словам одного из них, эта проблема распространена в регионах: «Если в Киеве случай со „Слідство.Інфо“ сразу стал скандалом, то от коллег в регионах я часто слышу, что парни в их редакциях опасаются жестко критиковать власть из страха получить повестку». «На неудобные темы — например, о тех же проблемах мобилизации — стараются писать девочки, поскольку мы [в редакции] понимаем, что могут быть нюансы», — добавляет другой собеседник на медиарынке, под «нюансами» имея в виду принудительную мобилизацию.
О чем украинским журналистам писать сложнее всего
Есть темы, освещать которые украинским журналистам особенно сложно и которые почти наверняка ведут к проблемам. К таким относятся, например, расследования коррупции и злоупотреблений со стороны власти, рассказывает совладелец одного из независимых украинских СМИ.
При этом и «резистентность к давлению» у украинских журналистов очень высокая: кто-то, обнаружив прослушку, скорее, воспримет это как знак того, что «материал удался», с улыбкой комментирует собеседник «Медузы».
Ограничивают свободу слова и законы военного времени. Украинская «Платформа прав человека» в своем докладе за 2022 год отмечает, что введение в стране закона «О правовом режиме военного положения» привело к тому, что отдельные чиновники на местах и военно-гражданские администрации обязывают СМИ показывать им материалы перед публикацией. «Это говорит о наличии на местах признаков цензуры, которую власть оправдывала требованиями военного времени, — в то время как статья 15 Конституции Украины цензуру запрещает», — напоминает «Платформа прав человека».
В начале марта 2022 года Валерий Залужный, тогда главком ВСУ, подписал приказ, определивший сведения, которые запрещено публиковать. В этот список, например, вошли маршруты перемещения войск, расположение военных объектов, последствия российских ракетных ударов по объектам критической инфраструктуры, перечисляет в разговоре с «Медузой» украинский медиаэксперт: «Если медиа рассказывают о чем-то подобном, у них могут возникнуть проблемы, — хотя реальные случаи единичны».
«Платформа прав человека» отмечает, что этот приказ ввел несколько новых, но размытых определений — это дало государству возможность «свободно ограничивать распространение информации на военную тематику». Сюда входят, например, «обозначения, идентифицирующие объект», «уникальные операции», «эффективность сил обороны».
Все это может привести к необоснованной цензуре и уголовному преследованию журналистов, делают вывод сотрудники «Платформы». Кроме того, добавляют правозащитники, сотрудники разных госучреждений во время интервью с ними упоминали о внутренних инструкциях по поводу сотрудничества с журналистами.
Существует и проблема самоцензуры. «Иногда человек ради сохранения собственного рассудка может блокировать какие-то действия и закрывать глаза на очевидные нарушения, например, в доступе к информации или к концепции свободы слова, поскольку это ничтожно по сравнению с тем экзистенциальным ужасом и катастрофой, которая происходит вокруг», — объясняет Катерина Сергацкова, журналистка и директор организации Daily Humanity, которая развивает культуру безопасности в медиа и общественном секторе.
Совладелец одного из независимых украинских СМИ считает, что так или иначе журналисты поднимают все сложные темы: после двух с половиной лет войны их просто невозможно игнорировать. Одна из ключевых таких тем — мобилизация и уклонение. «Сейчас стало гораздо меньше каких-то запретов, чем было в начале [полномасштабного] вторжения, как и самоцензуры. Да, есть вещи, которые неудобны государству, которые не хотели бы, чтобы выплывали наружу, но никто никогда не будет напрямую говорить независимым СМИ, что им делать», — подытоживает он.
Повестки власть использует и в обратную сторону — заманивая журналистов «бронью» от службы, продолжает источник «Медузы»: «У журналистов марафона, например, бронь есть — и это часто становится мотивацией там работать».
Сообщают журналисты и о давлении при получении военной аккредитации, без которой невозможно работать на фронте. Украинский фотограф Максим Дондюк, который снимал на передовой и чьи фотографии Зеленского печатали Time и The New York Times, в интервью «Медузе» рассказывал об «угрозах» со стороны украинских властей из-за материала для журнала The New Yorker, а затем и о проблемах с доступом на фронт. По его словам, чаще всего аккредитацию «дают тем, кто поддерживает выгодную правительству политику». «Есть журналисты и блогеры, которые попали в [сформированный пресс-офицерами ВСУ] пул и ездят везде, хотя у некоторых из них нет вообще никакого опыта и представлений об этике военной съемки. Эти люди — часть украинской пропаганды», — подчеркивал он.
Таких историй в 2024 году было довольно много, но в большинстве случаев журналисты стараются о них не говорить, рассказывает знакомый с Дондюком совладелец одного из независимых украинских СМИ. По его оценке, военную аккредитацию в целом стали реже выдавать без дополнительных проверок; кому-то из журналистов ее предоставлять в принципе отказались. «С людьми разговаривает СБУ, задает разные вопросы — например, над какими темами работают, какие истории интересуют. Некоторых пытается завербовать для сотрудничества со спецслужбой, кого-то запугивают», — говорит он.
«Спецслужбы на то и спецслужбы, чтобы пытаться вербовать агентов, — с усмешкой комментирует это „Медузе“ один из ведущих украинских медиаэкспертов. — А журналисты на то и журналисты, чтобы от таких предложений отказываться».
А вот пример
Один из журналистов, который прошел через несколько опросов СБУ, — фотограф CNN Антон Скыба. «Ему очень настойчиво предлагали пройти полиграф, он отказался. В итоге аккредитацию ему выдали только после того, как в его поддержку в разговоре с Зеленским в Киеве высказался премьер-министр Канады [Джастин Трюдо]. Трюдо отметил, что свобода слова — один из ключевых столпов для западного мира», — говорит собеседник «Медузы» на украинском медиарынке.
Выдачей военных аккредитаций журналистам, по его словам, занимается департамент защиты национальной государственности СБУ — тот же, что следил за Bihus.info.
«Эта история [со Скыбой] была непосредственно связана с офисом президента, который, очевидно, хотел более эффективно контролировать то, что происходит в украинских и зарубежных медиа, — продолжает он. — Невозможно сказать, что все точно координировалось из офиса. Но факты указывают на то, что делалось это с их согласия и координировалось оттуда».
Собеседник «Медузы» отказался говорить на эту тему более подробно — но выразил уверенность, что «департамент СБУ по защите нацбезопасности связан с офисом и обсуждает такие вопросы с ним».
«Все-таки СБУ выросла из КГБ УССР. Советское наследие искоренить до конца не удалось. Но в целом СБУ занята другими вещами — например, с помощью морских дронов отправляет на дно российские корабли или вылавливает российских агентов», — добавляет собеседник. Он убежден, что «массовой слежки СБУ за журналистами все-таки нет», хотя не отрицает, что ведомство занимается «в том числе неадекватными штуками, за которые их критикуют».
В свою очередь, сотрудник «Суспiльного», с которым поговорила «Медуза», убежден, что «власть очень хочет контролировать независимых журналистов — и ограничить работу СМИ»: «Это постоянная игра в кошки-мышки. Они очень хотят засунуть всех в марафон, а остальные [СМИ] закрыть. Но быть пойманными не хотят — потому что понимают, что придется оправдываться — как внутри Украины, так и за границей».
«Съели говна — работаем дальше», — приводит он распространенное выражение украинских журналистов по поводу этой ситуации.
«Репортеры без границ» подчеркивают, что давление украинских властей на журналистов в 2024-м усилилось: организации известно как минимум пять таких случаев с начала года, рассказала «Медузе» Полин Мофре. В реальности, уверен собеседник в руководстве одного из независимых украинских изданий, таких историй гораздо больше: «Многое происходит непублично. Рассказав о давлении на свою редакцию, я только сильнее наврежу коллегам. Поэтому я молчу. Но это не значит, что этого нет».
Расследователь Юрий Николов, рассуждая о встрече с послами G7 у себя в фейсбуке, написал, что «понимает, но не разделяет такую позицию»: «Искренне верю в то, что систему надо лечить, если она болеет. И что систему характеризует не ошибка, а реакция на нее».
Проект Bihus.info после инцидента с прослушкой использует новый слоган. Теперь он звучит так: «Будь як СБУ! Слідкуй за нами :)» — «Будь как СБУ! Следи за нами».
«У Зеленского свое понимание роли медиа»
В конце августа 2024 года Владимир Зеленский проводил пресс-конференцию в Киеве, во время которой позволил себе эмоциональное замечание в адрес Романа Кравца — корреспондента «Украинской правды», одного из наиболее значимых независимых украинских СМИ (он — полный тезка администратора телеграм-канала «Джокер»). На просьбу журналиста оценить эффективность своей команды — работу главы офиса Андрея Ермака и его замов Олега Татарова и Ростислава Шурмы — украинский лидер ответил:
На oфрек (встрече с журналистами off the record, то есть не под запись, — прим. «Медузы») я сказал о Татарове. Но если вам мало, я повторю. Я не хотел это говорить. Это знают и Соединенные Штаты, и все: Олег Татаров вместе с [главой СБУ] Василием Малюком убивали чеченцев в Украине, в Киеве, пока вы здесь не были. Мало? Выгнать его, чтобы его убили русские? Я уже об этом говорил и сказал, что это непубличная информация. Сказал всем медиа на нашей непубличной встрече.
Что конкретно имел в виду Зеленский и почему он так эмоционально отреагировал на критический вопрос о своей команде, неизвестно. Реакцию президента Украины посчитали чрезмерно эмоциональной и несколько источников «Медузы» на украинском медиарынке, и высокопоставленный собеседник в Киеве. И все же ничего удивительного в этой ситуации они не видят. «Этот конфликт [власти с медиа] был неизбежен, — говорит журналист одного из независимых украинских изданий. — Очарования этой властью у нас не было. С первых дней было понятно, что у Зеленского свое понимание роли медиа».
Президент Украины крайне болезненно реагирует на любую критику и всегда был «абсолютно к ней невосприимчив», считает этот же журналист:
А ведь свое политическое legacy [наследие] он получил благодаря сериалу «Квартала 95», который критиковал и высмеивал любую власть — причем не только решения и коррупционную составляющую, но даже физиологические особенности политиков.
Существуют издания, которые для Зеленского как красная тряпка, полагает собеседник «Медузы»: независимые «Цензор.нет», «Украинская правда», «Слiдство.Iнфо», «Зеркало недели», Николов и «Нашi грошi» и другие расследовательские проекты. Причина в том, что их авторы критически оценивают ближайшее окружение Зеленского, публикуя материалы, например, про Ермака и Татарова: «В том числе люди из окружения Зеленского — а Ермак в этом очень талантлив — накручивают президента. Ермак отправляет ему скриншоты резонансных публикаций — и это влияет на президента».
К тому же обществом в военное время легко манипулировать, и так же легко настроить людей против неугодных журналистов. «Даже те, кто следуют профессиональным стандартам, могут легко получить обвинение в работе на Россию», — говорит он.
В условиях, когда в стране схлопнулась политическая жизнь, журналисты-расследователи фактически выполняют роль оппозиции, считает собеседник «Медузы» на украинском медиарынке. Парламентские фракции сейчас демонстрируют солидарность с главой государства и не особенно критикуют Зеленского, а гражданское общество занято войной и волонтерством: на остальное едва ли хватает времени. Один из депутатов Верховной рады от «Европейской солидарности» (партия Порошенко) в разговоре с «Медузой» соглашается, что критиковать власть на фоне войны будет «разве что сумасшедший».
Независимые расследовательские проекты — такие как Bihus.info, «Слiдство.Info», «Нашi грошi» — это, по сути, отдельный политический субъект, констатирует высокопоставленный собеседник в Киеве, знакомый с работой офиса Зеленского. Он отмечает, что расследователи в том числе получают иностранные гранты, которые позволяют им быть более независимыми от государства и бизнеса и выступать в роли watchdogs, контролирующих общественно важные сферы. «Не будучи политиками, они сильно влияют на политические процессы — и в конечном счете [в будущем могут повлиять] даже на результаты выборов. Политические последствия таких расследований, — уверен собеседник, — то, что отличает Украину от России».
На фоне войны и небывалой для Украины централизации власти независимые журналистские расследования начинают «угрожать вертикали президента и офису», считает собеседник: «Потому что кого [из фигурантов их расследований] ни возьми, ответственность на офисе».
Проблема нынешнего противостояния власти и независимых медиа заключается в том, что офис и сам Зеленский «не понимают», в чем общественная роль института журналистики, считает собеседник «Медузы» в редакции одного из независимых украинских изданий. «Наверное, потому что сам Зеленский строил свою карьеру на олигархических каналах, где нужно было все согласовывать и учитывать позицию собственника, — предполагает он. — В результате ему кажется, что за всем кто-то стоит: собственник издания, Госдеп США или еще кто-то… Они воспринимают журналистов как домашних животных, у которых есть свой хозяин. Скажут гавкать — они гавкают».
При этом собеседники «Медузы» признают, что украинские власти и прежде относились к СМИ похожим образом. Отчасти это объясняется тем, что с конца 1990-х немалая часть медиарынка была подконтрольна олигархам и они действительно использовали медиа как инструмент своей политической борьбы.
«Эти фантомные боли до сих пор есть — и экстраполируются на медиарынок в целом, как будто в стране не было 2004 года и „революции достоинства“», — заключает один из собеседников «Медузы». В результате, отмечает журналист, в любой критической статье президент видит политический заказ или интриги: «Он [Зеленский] просто не верит, что журналисты могут критиковать по делу — или потому что у общества есть запрос. Не понимает ценности гражданского общества».
○ ○ ○
«Мне бы не хотелось, чтобы российская аудитория думала, что в Украине полная цензура, а в России, мол, ее нет. Это не так. Очевидно, что в России с этим все гораздо хуже», — говорит независимая украинская журналистка в интервью «Медузе». Она нередко слышит от зарубежных коллег, что те часто читают о коррупции в Украине, и отвечает на это: «Так мы сами об этом пишем! Вы читаете, потому что у нас есть независимая пресса». С цензурой, полагает она, ситуация аналогичная:
Есть в Украине цензура в марафоне? Есть. Пытается ли офис президента еще больше контролировать информационное пространство? Еще как! И все равно не может. Иначе не выходили бы десятки расследований и критических материалов, в том числе о них самих.
«Об украинских медиа стоит сказать одну вещь, которая не всегда очевидна из-за рубежа, — рассуждает в разговоре с „Медузой“ украинский медиаэксперт. — Они чрезвычайно множественны, децентрализованы и конкурентны — не в рыночном смысле, а в смысле соревнования идей, интересов и влияний». Эффективную систему государственной цензуры в Украине создать невозможно, убежден он: в стране несколько тысяч медиа, и значительная часть из них привыкла действовать самостоятельно, не спрашивая ни у кого никакого разрешения.
«Нет стольких цензоров», — говорит эксперт с усмешкой. Конечно, владельцы и политические патроны влияют на редакционную политику отдельных медиа — хотя не всех, продолжает он, — но это в первую очередь связано с «желанием получить электоральные бонусы». А сейчас в Украине из-за войны нет выборов, и в ближайшее время не будет.
«Устойчивость и разнообразие украинского медиаландшафта впечатляет, — согласна с медиаэкспертом представительница „Репортеров без границ“ в Украине Полин Мофре. — Независимые СМИ продолжают работу по всей стране — не только в Киеве, но и в Харькове, Одессе, Львове… Расследования о коррупции в украинской армии и органах власти получают огромный отклик в обществе, многие из них приводят к отставкам и увольнениям».
Собеседник на медиарынке предлагает относиться к сложившейся в Украине ситуации с давлением на журналистов философски. «Нужно продолжать работать — и не давать им себя сломить. Если бы не полномасштабная война, мы бы рассказывали об этих проблемах громче — однозначно, — говорит он. — Мы переживали разные времена и знаем: эта власть не вечна. Были времена Порошенко, когда журналистам прилетало много угроз, была и слежка, и все что угодно… Про давление на СМИ во времена Януковича я вообще молчу. И это пройдет».
Проблемы со свободой слова в Украине действительно есть, признает Катерина Сергацкова. «Они большие, серьезные, — говорит она и добавляет: — Но самое главное, что они решаются».
«Нет ситуации, при которой абсолютно все журналисты и медиаменеджеры согласятся, что цензура — норма, самоцензура — необходимость, а единый марафон — супер. Такого единого мнения нет, — считает Сергацкова. — И на основании этого я делаю вывод, что свобода журналистики живет — несмотря на все, что происходит».
Редакция «Украинской правды» 9 октября публично заявила о «длительном и системном давлении» на редакцию и отдельных журналистов со стороны офиса президента Украины. Издание сообщило, что власти «блокируют контакты» со спикерами, запрещают чиновникам и силовикам общаться с редакцией и давят на предпринимателей, чтобы те отказались от рекламного сотрудничества с «Украинской правдой». Офис Зеленского пока это заявление никак не комментировал.
Елизавета Антонова
Фотографии в коллажах: Mstyslav Chernov / AP / Scanpix / LETA; Genya Savilov / AFP / Scanpix / LETA; пресс-служба президента Украины; Daniel Mihailescu / AFP / Scanpix / LETA; пресс-служба Службы безопасности Украины; Narciso Contreras / Anadolu Agency / Getty Images; Viktor Fridshon / Global Images Ukraine / Getty Images; Elizabeth Frantz / Reuters / Scanpix / LETA