«Когда империя нападает, она выставляет себя жертвой» Историк Тимоти Снайдер объяснил, почему российские власти так полюбили термин «русофобия». Вот полный текст его выступления в Совбезе ООН
14 марта Совет безопасности ООН по инициативе России обсуждал «русофобию» (так тему заседания описал первый заместитель постоянного представителя РФ при ООН Дмитрий Полянский). Среди спикеров, приглашенных российской стороной, был бывший главный редактор сайта «РИА Новости Украина» Кирилл Вышинский. Россиянам оппонировал профессор истории Йельского университета, один из ведущих американских специалистов по истории Восточной Европы Тимоти Снайдер, который поддерживает Украину в войне с Россией. Он объяснил, как ненависть к Украине, утвержденная президентом России Владимиром Путиным и его соратниками на уровне государственной идеологии, вредит не только украинцам, но и самим россиянам. Снайдер также ответил на возражения постпреда России при ООН Василия Небензи. «Медуза» публикует перевод его выступления, полный текст которого обнародовал сам историк. Он называется «Изображая жертву».
Дамы и господа, я выступаю перед вами как историк, специализирующийся на Восточной Европе, и в особенности как историк, специализирующийся на массовых убийствах и политических преступлениях. Я рад, что ко мне обратились с просьбой рассказать вам об использовании термина «русофобия» российскими государственными акторами, поскольку считаю, что дискуссия на эту тему может прояснить характер российской агрессии в отношении Украины и оккупации украинской территории российскими войсками. Я буду говорить кратко и выскажу два основных тезиса.
Мой первый тезис заключается в том, что вред, причиненный россиянам и российской культуре, в основном является следствием политики Российской Федерации. Если нас беспокоит этот вред, тогда нас должна в первую очередь беспокоить политика российского государства.
Мой второй тезис состоит в том, что термин «русофобия», стоящий в центре нашего обсуждения, в ходе этой войны эксплуатируется в целях имперской пропаганды, чтобы позволить агрессору называть себя жертвой. В последний год он использовался для оправдания российских военных преступлений в Украине.
Позвольте мне начать с первого тезиса. Когда мы обсуждаем «русофобию», предпосылка заключается в том, что мы беспокоимся о возможном вреде для россиян. Я искренне разделяю эту озабоченность, я беспокоюсь о россиянах и о российской культуре. Позвольте вкратце напомнить события прошлого года, которые причинили величайший вред россиянам и их культуре.
- Принуждение к эмиграции. Вторжение России в Украину привело к тому, что около 750 тысяч жителей покинули Россию, включая некоторых наиболее креативных и продуктивных людей. Это следствие государственной политики, которая нанесла непоправимый ущерб российской культуре.
- Уничтожение независимой российской журналистики, из-за которого россияне лишились возможности узнавать, что происходит в мире вокруг них. Это еще одно следствие государственной политики, которая причиняет непоправимый вред российской культуре.
- Общая цензура и подавление свободы слова в России. В Украине вы можете говорить обо всем, о чем хотите, на русском или на украинском языке. В России это невозможно. Если в России вы встанете с плакатом «Нет войне», то вас арестуют и, вполне вероятно, отправят в тюрьму. Если в Украине вы встанете с таким же плакатом, с вами ничего не произойдет, независимо от языка, на котором сделана надпись. Россия — это страна с одним доминирующим языком, где почти ни о чем нельзя говорить. Украина — это страна с двумя языками, где можно говорить что угодно. Когда я посещаю Украину, люди рассказывают мне о военных преступлениях россиян и по-русски, и по-украински — в зависимости от того, какой язык они предпочитают.
- Атака на русскую культуру путем цензурирования учебников, ослабления местных культурных институций, уничтожения музеев и неправительственных организаций, посвященных истории России. Все это следствия государственной политики.
- Извращение памяти о Великой Отечественной войне в контексте агрессии 2014 и 2022 годов привело к тому, что все будущие поколения россиян лишились этого наследия. Таким образом государственная политика причинила серьезный вред российской культуре.
- Принижение российской культуры по всему миру и конец существования русского мира за рубежом. Раньше многие люди в Украине доброжелательно относились к России и российской культуре, но после двух вторжений этому пришел конец. Упомянутые вторжения стали следствием российской государственной политики.
- Массовое убийство русскоговорящих в Украине. Нападение России на Украину привело к гибели большего количества носителей русского языка, чем любое другое событие [в нынешнем конфликте] до сих пор.
- Вторжение России в Украину привело к массовой гибели призванных на эту захватническую войну российских граждан. Около 200 тысяч россиян погибли или остались искалеченными. Это результат государственной политики, которая заключается в том, чтобы отправлять молодых россиян умирать в Украину.
- Военные преступления, травма и вина. Эта война означает, что поколение тех молодых россиян, которые выживут, окажется вовлечено в военные преступления и до конца своей жизни будет страдать от последствий травмы и чувства вины. В этом тоже проявляется серьезный вред, причиненный российской культуре.
Весь этот ущерб россиянам и российской культуре нанесло само российское государство — и по большей части за последний год. Если мы искренне беспокоимся о вреде, причиненном россиянам, то нам необходимо подумать обо всех этих пунктах. Однако последний пункт — это, вероятно, худшее следствие российской политики в отношении самих россиян.
- Настойчивое внушение россиянам того, что геноцид — это нормально. Мы видим это в регулярных утверждениях российского президента о том, что Украины на самом деле не существует. Мы видим это в фантазиях российских государственных СМИ. Мы видим это в том, как государственное телевидение ежедневно воздействует на миллионы или десятки миллионов российских граждан. Мы видим это, когда российское государственное телевидение представляет украинцев свиньями. Мы видим это, когда российское государственное телевидение представляет украинцев паразитами. Мы видим это, когда российское государственное телевидение представляет украинцев червями. Мы видим это, когда российское государственное телевидение представляет украинцев сатанистами. Мы видим это, когда на российском государственном телевидении говорят о том, что нужно топить украинских детей. Мы видим это, когда на российском государственном телевидении говорят о том, что украинские дома следует сжигать с жителями внутри. Мы видим это, когда на российском государственном телевидении выступают люди, которые говорят: «Они вообще не должны существовать. Их должны казнить расстрельные бригады». Мы видим это, когда на российском государственном телевидении появляется кто-то, кто говорит: «Мы убьем миллион, мы убьем пять миллионов, мы истребим всех вас», подразумевая всех украинцев.
Если мы действительно беспокоимся о вреде для россиян, то нам стоит обеспокоиться российской государственной политикой в отношении своих же граждан. Заявление о том, что украинцы — «русофобы», представляет собой еще один элемент разжигания ненависти на российском государственном телевидении. В российских СМИ все остальные утверждения об украинцах сопровождаются заверениями в том, что украинцы ненавидят россиян. Например, когда спикер на российском телевидении призывал к уничтожению украинцев, он обосновывал это тем, что украинцы проявляют «русофобию».
Утверждения о том, что украинцев следует убивать, потому что у них психическое заболевание, известное как «русофобия», вредят россиянам, поскольку так их приучают к геноциду. Хотя, естественно, подобные утверждения имеют намного более негативные последствия для украинцев.
Это подводит меня ко второму тезису: термин «русофобия» используется в рамках риторической стратегии, знакомой нам из истории империализма.
Когда империя нападает, она выставляет себя жертвой. Риторика, согласно которой украинцы неким образом проявляют «русофобию», используется российским государством, чтобы оправдать военную агрессию. Крайне значимая роль здесь отводится языку, но еще важнее контекст, в котором он используется. Контекст таков: вторжение России в Украину, уничтожение украинских городов, убийства украинских руководителей, депортация украинских детей, вынужденное переселение почти половины населения Украины, разрушение сотен больниц и тысяч школ, намеренное уничтожение источников воды и тепла в холодное время года. Таков контекст. Это то, что происходит на самом деле.
Термин «русофобия» в этом контексте часто используется, чтобы продвигать заявление о том, что империя является жертвой, даже несмотря на то, что Россия выступает имперской силой и ведет преступную войну. В истории подобное поведение не уникально. Имперская держава дегуманизирует подлинную жертву и объявляет жертвой себя. Когда жертва (в данном случае Украина) дает отпор и выступает против того, чтобы на нее нападали, чтобы ее колонизировали, а ее народ истребляли, империя заявляет, что хотеть, чтобы тебя оставили в покое, ненормально, это болезнь. Та самая «фобия».
Утверждение о том, что жертвы иррациональны, что они больны «фобией», предназначено для того, чтобы отвлечь внимание от подлинного опыта жертв в реальном мире. От опыта тех, кто сталкивается с агрессией, войной и жестокостью. Термин «русофобия» относится к имперской стратегии, сформулированной, чтобы сменить тему с реальной военной агрессии на чувства агрессоров, таким образом принизив опыт тех, кто страдает больше всего. Имперец говорит: «Мы здесь единственные настоящие люди. Мы настоящие жертвы. И наше чувство обиды значит больше, чем жизни других людей».
Военные преступления России в Украины могут и будут оценены в соответствии с украинским законом, потому что происходят на территории Украины, и в соответствии с нормами международного права. Невооруженным взглядом видно, что перед нами осуществляются захватническая война, преступления против человечности и геноцид.
Использование термина «русофобия» в данном контексте, как и утверждение о том, что украинцы психически больны, а не сталкиваются с преступной жестокостью, представляет собой колониальную риторику и относится к более масштабной практике разжигания ненависти. Идея о том, что все украинцы подвержены вирусу «русофобии», используется как аргумент для их уничтожения наряду с аргументами о том, что они вредители, паразиты, сатанисты и так далее.
Выставлять себя жертвой, когда на самом деле ты являешься агрессором, — это не оборонительная стратегия, а часть преступления. Направленное против украинцев разжигание ненависти — это не часть оборонительной стратегии Российской Федерации или ее граждан. Это элемент преступной деятельности, которую российские граждане осуществляют на украинской территории. В этом смысле, созывая эту сессию, российское государство придумало очередной способ сознаться в своих военных преступлениях. Благодарю вас за внимание.
Позже Снайдер снова взял слово в ответ на возражения постоянного представителя России при ООН России Василия Небензи.
Российский представитель посчитал уместным поинтересоваться о моих источниках, и я с радостью их раскрою. Что касается источников заявлений высшего руководства Российской Федерации, здесь я отсылаю российского представителя к сайту президента Российской Федерации. Там он найдет выступления президента, в которых тот отрицает существование Украины на основании того, что Украину изобрели нацисты, на основании того, что Украину изобрели коммунисты, и на основании того, что тысячу лет назад викинг прошел обряд крещения. Я не буду комментировать историческую обоснованность или логику этих аргументов, а лишь укажу на то, что эти заявления президента Российской Федерации содержатся в публичном доступе. Аналогичным образом заместитель председателя Совета Безопасности Российской Федерации Дмитрий Медведев в своем телеграм-канале регулярно воспроизводит ту риторику в поддержку геноцида, которую мы обсуждали сегодня.
Что касается источников на российском государственном телевидении. Я цитирую российское телевидение, которое является элементом государственного аппарата. Как сказал сам президент Российской Федерации, российское государственное телевидение представляет национальные интересы. Заявления, которые звучат на российском государственном телевидении и в других правительственных медиа, таким образом, обретают значимость не только как способы выражения российской политики, но и как способ подтолкнуть население России к одобрению геноцида. Эти рассуждения правдивы до такой степени, что даже сами ведущие на российском телевидении беспокоились о том, что их могут осудить за военные преступления. Я отсылаю представителя Российской Федерации к архивам российских государственных телеканалов. Тех из вас, кто не говорит по-русски, я отсылаю к превосходной работе Джулии Дэвис, собравшей архив релевантных российских видеоматериалов.
Если вопросы по поводу источников касаются самих российских преступлений в Украине, то последние также подробно и обширно задокументированы. Самое простое, что российское государство может сделать, — это позволить российским журналистам свободно сообщать о происходящем в Украине. Всем остальным проще всего будет посетить Украину — страну с демократически избранным президентом, который представляет национальное меньшинство и говорит на двух языках, и расспросить население о войне на русском или на украинском. Украинцы владеют обоими языками и ответят вам на обоих языках.
Представитель Российской Федерации посчитал уместным поставить под сомнение мою квалификацию. Я отношусь к этому упреку со стороны российского государства как к поводу для гордости, поскольку это лишь очередной незначительной элемент масштабной атаки на российскую историю и культуру. Моя работа, среди прочего, посвящена массовым убийствам русских — в том числе, например, во время блокады Ленинграда. Я горд тем, что на протяжении своей карьеры учился у историков из Украины, Польши, Европы в целом, но также и у историков из России. Мне жаль, что ведущие историки и исследователи в России не могут свободно заниматься своей дисциплиной в собственной стране. Мне жаль, что такие организации, как «Мемориал», которые провели героическую работу в отношении российской истории, теперь подверглись криминализации в России.
Мне также жаль, что законы о памяти, принятые в России, препятствуют открытой дискуссии о российской истории. Мне жаль, что само слово Украина оказалось под запретом в российских учебниках. Как историк, изучающий Россию, я с нетерпением жду того дня, когда снова станет возможно вести свободные дискуссии о завораживающей истории этой страны.
Говоря об истории, представитель России заявил, что не существует такой вещи, как история Украины. Я бы отослал российского представителя к превосходным исследованиям историков, владеющих русским и украинским языками, таким как недавняя работа моего коллеги Сергея Плохих из Гарварда. Я бы отослал интересующихся к моему открытому курсу по украинской истории в Йеле, который, как я надеюсь, демонстрирует значимость украинской истории более выразительно, чем я могу сделать это здесь.
Что еще важнее, я хотел бы поблагодарить российского представителя за помощь в донесении мысли, которую я пытался сформулировать на этой встрече. Я пытался сказать, что со стороны представителя более крупной страны неправильно говорить о том, что у более маленькой страны нет своей истории. Представитель России только что сказал нам, что если украинцы, будь то в прошлом или настоящем, утверждают, что существуют как отдельное общество, это «идеология» и «русофобия». Представитель России помог нам, продемонстрировав поведение, которое я старался описать.
Как я пытался сказать, отрицание чужой истории или приравнивание ее к болезни представляет собой форму колониализма, ведущего к геноциду. У империи нет права утверждать, будто соседняя страна не имеет собственной истории. Такое утверждение — это пример разжигания ненависти и подстрекательства к геноциду. Эта сессия оказалась крайне полезной, поскольку позволила нам установить связь между словами и действиями российского государства. Благодарю вас.
