Старше Российской Федерации Прокуратура добилась ликвидации «Мемориала». Вот его краткая история — для тех, кто почти ничего не знает об этой важнейшей правозащитной организации
В ноябре Генпрокуратура потребовала ликвидировать «Мемориал» за «многократные нарушения», а именно отсутствие маркировки о статусе «иностранного агента» (не предъявив при этом убедительных доказательств даже в рамках «иноагентского» законодательства). У многих людей «Мемориал» ассоциируется в основном с изучением репрессий в СССР, однако эта организация уже более 30 лет занимается не только сохранением памяти, но и важной правозащитной деятельностью — от спасения заложников до помощи беженцам. Это крупнейшая и важнейшая структура, без которой невозможно представить российское гражданское общество. «Медуза» (по возможности коротко) рассказывает историю «Мемориала» для тех, кто почти ничего о ней не знает.
В 1987 году, когда в СССР уже начались масштабные реформы, молодые экономисты из Москвы и Ленинграда организовали в столице общественно-политический клуб «Перестройка» — дискуссионную площадку для сторонников перемен. Несколько сотен человек регулярно собирались в огромном зале Центрального экономико-математического института академии наук. Среди них был и будущий «отец приватизации» Анатолий Чубайс, тогда — молодой ленинградский экономист, выступающий в поддержку рыночного курса развития. Впрочем, помимо экономики тут обсуждали и пороки советской системы в целом.
«На тех выступлениях, где я была, тема репрессий возникала, может быть, в половине случаев. Было понятно, что это… самое интересное и важное. Стало понятно, что внутри этой большой аудитории человек на 400–500 есть достаточное количество людей, которым так же, как и мне, хочется чего-то еще. Вот мы поговорили, согласились с тем, что репрессии — это было плохо. Согласились, что надо что-то делать, чтобы [в истории страны такого больше] не повторилось. Ну так давайте уже обсудим что», — вспоминала нынешний исполнительный директор «Мемориала» Елена Жемкова.
Однажды после очередного заседания клуба «Перестройка» кто-то предложил всем желающим остаться — так состоялась первая встреча группы, позднее получившей название «Мемориал».
Жертвам репрессий — мемориал
Одной из первых инициатив общества стала установка памятника жертвам политических репрессий в СССР. Начать решили со сбора подписей. Собирали их на Арбате и Пушкинской площади, а когда милиция принялась задерживать агитаторов, они переместились в клубы, театры и на концерты. Через полгода у активистов было несколько сотен тысяч голосов. К тому моменту мемориальцы уже решили, что нужен не просто памятник, а целый мемориальный комплекс — с музеем, архивом и библиотекой.
В июне 1988-го возле дворца спорта «Динамо» прошел митинг под лозунгом «Жертвам репрессий — мемориал». Впервые перед таким скоплением людей выступил Андрей Сахаров, живой символ советского правозащитного движения. К молодым активистам в то время присоединились опытные диссиденты (они в том числе помогали с организацией митингов). А еще через год «Мемориал» вышел за пределы локального кружка: его отделения появились в Красноярске, Новосибирске, Харькове, Воронеже, Томске и других городах.
До 1985 года тема сталинских репрессий в СССР широко не обсуждалась (несмотря на развенчание культа личности Сталина еще в 1956-м — и на то, что процесс реабилитации репрессированных начался уже вскоре после его смерти). Бывший узник лагерей Александр Солженицын за публикацию книги «Архипелаг ГУЛАГ» был лишен советского гражданства и выслан из страны. Книга распространялась в самиздате; даже за чтение романа можно было попасть в поле зрения КГБ и, например, потерять работу.
В начале перестройки официальных списков репрессированных в сталинские и более поздние времена не существовало. Архивы по большей части были закрыты для исследователей. Систематической работой с данными, касающимися осужденных и убитых в годы террора, занимались энтузиасты в разных регионах страны. По всему Союзу семьи годами жили, не зная, что произошло с их родственниками. При этом, по подсчетам самого «Мемориала», в советские годы от репрессий в разных формах пострадали около 12 миллионов человек; репрессии в той или иной степени коснулись большинства семей.
Прошедшая осенью 1988 года «Неделя совести» — первое официальное мероприятие, посвященное жертвам репрессий, — получило отклик тысяч граждан со всей страны. Многие приехали в Москву и лично передали вещи своих репрессированных родственников. «Медуза» писала об этой коллекции.
Движение во всем старалось обойтись без иерархии. Появившиеся по всему Союзу ячейки признавались самостоятельными организациями. «Региональные отделения не зависели от Москвы. Никто не мог никому ничего приказать. Но в этом была и сложность, людям не всегда было просто до чего-то договориться», — объясняет историк и сотрудник «Мемориала» Сергей Бондаренко. Эмоциональные споры иногда заканчивались ссорами; так, накануне самого первого съезда «Мемориал» навсегда покинул один из основателей — активист и публицист Юрий Самодуров.
Членов будущего общественного совета «Мемориала» тоже решили избирать открыто. На Пушкинской площади в Москве дежурили волонтеры — каждый прохожий мог предложить своего кандидата. Совет сформировали из тех, чьи фамилии упоминались чаще всего; в итоговый список попали больше 20 человек, среди них главный редактор очень влиятельного во времена перестройки журнала «Огонек» Виталий Коротич, будущий ректор РГГУ Юрий Афанасьев, поэт Евгений Евтушенко, а также Борис Ельцин.
Председателем официально не зарегистрированной организации согласился стать Андрей Сахаров. Но получить официальный статус «Мемориал» смог только через год, уже после смерти знаменитого физика-диссидента: власти долго отказывали в регистрации, ссылаясь на разные поводы.
Согласно широко известной истории, на похоронах Сахарова в декабре 1989 года Михаил Горбачев обратился к вдове правозащитника Елене Боннэр:
— Мы подумаем, как увековечить его память.
— Не надо думать, зарегистрируйте «Мемориал», — ответила Боннэр.
Через месяц зарегистрировали сначала московское отделение, а затем и всесоюзное общество. А вскоре появился и памятник: камень, который мемориальцы привезли с территории Соловецкого лагеря. Монумент решили установить на Лубянке, прямо напротив здания КГБ. Локацию одобрили депутаты Моссовета.
«Сейчас это сложно представить, но в [конце 1980-х и в] 1990-х КГБ не чинил никаких препятствий. Сотрудники службы сами всерьез боялись люстраций и запрета на профессию. Тогда в обществе шла дискуссия о необходимости суда над КГБ», — объясняет Сергей Бондаренко, как гражданам удалось добиться установки монумента рядом с главным зданием госбезопасности.
Мемориал открыли в день памяти жертв политических репрессий — 30 октября 1990 года. Так у родственников пострадавших от репрессий появилось место, куда можно принести цветы и почтить память близких. В 2007-м возле Соловецкого камня прошла акция «Возвращение имен», во время которой все желающие зачитывали вслух имена жертв политического террора. Акцию придумали в «Мемориале» в противовес официозным митингам с участием чиновников. С тех пор она проводится ежегодно (в 2020-м и 2021-м из-за коронавируса организована онлайн).
Со временем «Мемориалу» удалось осуществить все задуманное: появились и музей памяти, и научный центр, и библиотека. Музейная коллекция «Мемориала» состоит из личных вещей политзаключенных, переданных обществу в дар родственниками: предметов лагерного быта, рукоделия, объектов искусства, созданных художниками в тюрьмах. Первые такие выставки «Мемориал» стал делать еще в конце 1980-х.
«Мемориал» — это еще и научная институция, которая постоянно пополняет базу данных политически репрессированных; в ней уже более трех миллионов записей о жертвах террора. В архиве организации можно найти: списки людей, расстрелянных в Москве; списки приговоренных к высшей мере наказания по личному указанию Сталина; более тысячи воспоминаний о ГУЛАГе от его узников и работников; сведения о кадровом составе НКВД. Проект «Топография террора» дает памяти о репрессиях географическое измерение: это справочник по местам в Москве и Московской области, связанным с политическим террором. Кроме того, «Мемориал» исследует репрессии против религиозных групп, российских немцев и польских граждан.
Вопрос о том, кого и по каким статьям включать в списки репрессированных, в «Мемориале» какое-то время был дискуссионным. Арсений Рогинский, один из основателей «Мемориала», признавался, что у него с коллегами были расхождения по поводу числа репрессированных в СССР: «Существует традиционное интеллигентское общественное мнение и, что самое главное, мнение бывших заключенных… Они мерили наши жертвы за всю историю террора какими-то совершенно немыслимыми цифрами, десятками миллионов. А по моим подсчетам, за всю историю советской власти, от 1918 до 1987 года, по сохранившимся документам, получилось, что арестованных органами безопасности по всей стране было семь миллионов 100 тысяч человек», — говорил Рогинский. Сейчас в «Мемориале» считают, что под закон о реабилитации должны подпадать около 12 миллионов жертв.
Историк Арсений Рогинский всю жизнь занимался темой репрессий и начал исследовать историю советского террора еще до перестройки. Отец Рогинского был репрессирован; сам он провел в тюрьме четыре года по обвинению в подделке документов: Рогинский исправил дату в своем читательском билете, пока работал над составлением сборников о жертвах репрессий «Память». «Потом он рассказывал, что эти годы в лагере ему очень многое дали. Эти четыре года он оценивал как очень тяжелые, но и очень полезные для него в вопросах понимания жизни», — вспоминал член правления «Мемориала», исследователь Александр Даниэль. Рогинский был в «Мемориале» с самого начала, в 1998-м возглавил его правление — и работал там до самой смерти в 2017 году.
Помощь забытым государством
В 1992 году Армения и Азербайджан начали войну за Нагорный Карабах. Этот конфликт спровоцировал колоссальный поток беженцев: более миллиона человек с обеих сторон. Некоторые из них пытались уехать в Россию. Впрочем, миграция из этого региона наблюдалась еще до начала военных действий — из-за беспорядков на этнической почве.
«Первыми начали приезжать армяне из Баку, — вспоминает руководительница проекта „Мемориала“ „Миграция и право“, глава комитета „Гражданское содействие“ Светлана Ганнушкина. — После конфликта с местными азербайджанцами и вспышек насилия в регионе 40 тысяч беженцев вывезли паромами в Краснодарский край и самолетами в Москву. Привезли и отпустили: идите куда хотите».
Некоторые беженцы поселились внутри посольства Армении. «Они спали на полу, готовили себе борщи прямо в коридорах», — вспоминает Ганнушкина, которая тогда работала в социологической организации, изучающей проблемы беженцев. В посольство приходили волонтеры, которые приносили одежду, одеяла, продукты; заглядывала туда и Ганнушкина: «Вместе с внуком приносили всякое — через своих студентов собирала лишние талоны на сахар и деньги».
Российское государство, само переживавшее в этот момент драматические исторические события, не обращало внимания на беженцев. Помощью вынужденным переселенцам занялись правозащитники. Ганнушкина и другие активисты добивались внимания и действий со стороны чиновников, искали адвокатов и оказывали юридическую помощь. «Мы приезжали, рассказывали про нарушения, искали способы оказать гуманитарную помощь — ведь если человеку нечем кормить детей, ему не до документов, — говорит Ганнушкина. — Помогали с одеждой, жильем, судебными процессами и медпомощью, устраивали детей в школы — пока государство продолжало делать вид, что их здесь нет».
Хотя изначально «Мемориал» задумывался как просветительская организация, его участники вскоре поняли, что заниматься только изучением прошлого и игнорировать текущую политическую повестку у них не получается. «При Горбачеве тех, кто сидел по очевидно политическим обвинениям, начали выпускать, но оставались еще „пограничные заключенные“. Некоторых, как сегодня, судили по сфабрикованным уголовным преступлениям, — объясняет „Медузе“ правозащитник и сотрудник „Мемориала“ Олег Орлов. — Мы начали заниматься этими политзаключенными, собирали списки, обращались в прокуратуру, стояли в пикетах — это было первое правозащитное направление „Мемориала“».
Так в 1991 году появился самостоятельный правозащитный центр «Мемориал». Его работа постоянно расширялась: помимо политзаключенных мемориальцы занимались современными военными конфликтами, готовили доклады из горячих точек.
В создании правозащитного центра участвовала и сотрудничавшая с «Мемориалом» по проблемам беженцев Светлана Ганнушкина. В 1996 году она добилась того, что работа с мигрантами в рамках правозащитного центра была выделена в отдельное направление — с приемными в регионах; так появилась сеть «Миграция и право» (к 2021-му по всей России открылось 33 приемных). Со временем людей, бегущих от войны, стало меньше, но работа организации не свернулась: правозащитный центр сфокусировался на трудовых мигрантах, которые оказались в России в ужасающих условиях.
Поездки в горячие точки и спасение заложников
В июне 1995 года первая чеченская война, которая официально называлась операцией по восстановлению конституционного порядка, была в самом разгаре. В Буденновске террористы под руководством главы непризнанной Ичкерии Шамиля Басаева взяли в заложники более 1200 жителей, согнав их в районную больницу. Боевики потребовали вывести федеральные войска из Чечни. После неудачного штурма погибли десятки заложников. Прорваться и обезвредить боевиков не удалось.
Через врачей Веру Чапурину и Петра Костюченко террористы предложили освободить женщин и детей — в обмен на прекращение штурма. В штабе спецоперации врачей отказывались слушать. Случайно они встретили депутата Госдумы Юлия Рыбакова, тот отвел их к правозащитникам — уполномоченному по правам человека Сергею Ковалеву и сотруднику «Мемориала» Олегу Орлову.
«Мемориал» в Чечне фактически работал как замена аппарата уполномоченного по правам человека Сергея Ковалева, вспоминает Орлов: «Мы с 1994 года находились в зоне конфликта. Следили, как соблюдаются права человека, общались с боевиками, военными и мирным населением. Писали доклады о том, что действительно происходит, и, конечно, пытались добиться освобождения пленных и заложников».
Сергей Ковалев, узнавший от врачей о предложении террористов, принялся звонить в Москву — и вскоре смог связаться напрямую с премьер-министром Виктором Черномырдиным. Олег Орлов вспоминает, что премьер не был полностью погружен в курс событий. После звонка риторика в штабе изменилась. «До этого государство планировало вести себя по-людоедски, — вспоминает Орлов. — Силовики только отмахивались от нашего предложения провести переговоры, чтобы спасти людей. А теперь согласились».
К боевикам отправили группу переговорщиков (в нее входили Ковалев, Орлов, депутаты Госдумы Юлий Рыбаков и Виктор Курочкин, а также сотрудник администрации Ставропольского края Сергей Попов). В итоге из больницы выпустили большую часть заложников; за это Басаев потребовал несколько автобусов, на которых террористы могли вернуться в Чечню. В качестве «живого щита» еще на несколько дней с боевиками остались 139 добровольцев; среди них был и Олег Орлов из «Мемориала».
«Не важно, что террористы смогли уйти. Ловить их — была работа силовиков. А дети того теракта выжили, и у многих из них сейчас свои дети», — говорит Орлов. Работал на Кавказе он и после войны. Начиная с Нагорного Карабаха в первой половине 1990-х участники «Мемориала» посетили все зоны конфликтов на территории бывшего СССР.
Давление
Относительно спокойным периодом в истории «Мемориала» можно считать только начало 1990-х. Те годы некоторые российские правозащитники до сих пор считают «золотым временем», говорит сотрудник «Мемориала» Сергей Бондаренко: к ним прислушивались законодатели, с ними соглашались сотрудничать силовики.
В нулевые давление на «Мемориал» начало стремительно усиливаться, особенно на Северном Кавказе. В 2007 году из ингушской гостиницы были похищены сотрудник «Мемориала» Олег Орлов и журналисты РЕН ТВ; их избили. Преступление списали на некие «деструктивные силы», обвинения никому предъявлены не были. В 2009-м в Чечне была похищена и убита сотрудница «Мемориала» Наталья Эстемирова. Виновных так и не нашли; «Мемориал» уверен, что за убийством стоят чеченские власти.
Это противостояние никогда не прекращалось: пару лет назад по обвинению в хранении наркотиков арестовали главу чеченского отделения правозащитного центра Оюба Титиева. Спустя неделю после его ареста было сожжено ингушское отделение «Мемориала»; офис в Грозном организация закрыла сама — из соображений безопасности.
Когда Владимир Путин решил стать президентом в третий раз, борьба с «Мемориалом» и другими правозащитными организациями стала в России частью государственной политики. В 2012-м появился закон об «иностранных агентах»; год спустя «иноагентом» объявили правозащитный центр «Мемориал», а в 2016-м — его головную организацию «Международный Мемориал». В 2021 году, когда в России развернулись масштабные репрессии против правозащитников, независимых политиков и журналистов, «иноагентом» стал хорошо знакомый молодому поколению активистов проект «ОВД-Инфо». Поддержку ему также оказывает «Мемориал» (официальной причиной «иноагентства» «ОВД-Инфо» считается именно финансирование, полученное от «Мемориала»).
В 2020-м лишилось своего главы карельское отделение «Мемориала»: историка Юрия Дмитриева приговорили к 13 годам колонии строгого режима по обвинению в сексуальном насилии над ребенком. «Мемориал» называет это дело сфабрикованным и политически мотивированным. Дмитриев занимался составлением списков репрессированных в Карелии и поисковыми работами на месте расстрелов. В конце 1990-х поисковая группа под руководством Дмитриева обнаружила в лесном урочище Сандармох расстрельные ямы — массовые захоронения жертв репрессий 1937–1938 годов.
В октябре 2021 года на офис «Мемориала» в Москве напали неизвестные, сорвав показ фильма о голодоморе в Украине. Приехавшая на вызов полиция заперла зрителей в здании и потребовала каждого отчитаться, откуда они узнали о показе. Нападавших же, как рассказывают в «Мемориале», просто отпустили.
А спустя месяц Генпрокуратура подала иск о ликвидации «Международного Мемориала». Организацию обвинили в нарушении законодательства об «иностранных агентах», а именно в отсутствии соответствующей маркировки в материалах.
* * *
Помимо камня на Лубянке, установленного по инициативе «Мемориала», в Москве сейчас есть еще один памятник жертвам политических репрессий — официальный и современный. «Стену скорби» на пересечении Садового кольца и проспекта Академика Сахарова 30 октября 2017 года торжественно открыли Владимир Путин и патриарх Кирилл.
«Списки политзаключенных стали привычной деталью пейзажа, а „Стену скорби“ открывает человек, 18 лет этот пейзаж создававший», — комментировала исполнительный директор международного «Мемориала» Елена Жемкова. По словам правозащитников, власть хочет установить монополию на все чувствительные темы. «К сожалению, государство стремится подчинить себе опасные сферы, — говорит Сергей Бондаренко. — Память может быть. Но в ней не должно быть каких-то независимых, чужих организаций. Все должно быть понятным власти».
Продолжение рассмотрения иска Генпрокуратуры о ликвидации «Международного Мемориала» назначено на 14 декабря. 16 декабря пройдет слушание по делу о ликвидации правозащитного центра «Мемориал». «Наша судьба сейчас зависит только от людей и широкой поддержки», — уверена Светлана Ганнушкина.
Любой человек может найти в базе «Мемориала» информацию о своих репрессированных родственниках. Как это сделать, можно прочитать в карточках «Медузы».
Екатерина Мищук и Константин Валякин
«Медуза» — это вы! Уже три года мы работаем благодаря вам, и только для вас. Помогите нам прожить вместе с вами 2025 год!
Если вы находитесь не в России, оформите ежемесячный донат — а мы сделаем все, чтобы миллионы людей получали наши новости. Мы верим, что независимая информация помогает принимать правильные решения даже в самых сложных жизненных обстоятельствах. Берегите себя!