Россия теперь «вассал» Китая? Или все-таки полноправный союзник? «Медуза» подводит итоги визита председателя КНР Си Цзиньпина в Москву
Главное политическое событие уходящей недели — визит в Россию председателя КНР Си Цзиньпина, который только что был переизбран на третий срок. До этого в годовщину полномасштабного вторжения России в Украину Китай опубликовал свой план урегулирования конфликта. Многие ожидали, что встреча Си Цзиньпина и Владимира Путина будет решающей для определения, каким станет следующий этап конфликта между Россией и Западом, и для понимания, вступит ли в него на российской стороне Китай. «Медуза» попросила научного сотрудника Фонда Карнеги, китаиста Темура Умарова рассказать о том, как меняются отношения двух стран — и как они могут повлиять на ход войны.
Посетив Россию, «дорогой друг» Си, как его теперь именует Владимир Путин, сделал тому большой подарок в тот самый момент, когда поддержка особенно необходима. Современная Россия никогда не находилась в такой дипломатической изоляции, как сегодня, а сам Путин никогда не был настолько токсичным политиком, как после обвинений в военных преступлениях со стороны Международного уголовного суда в Гааге.
После визита сформировалось два основных мнения о нынешнем состоянии российско-китайских отношений. Первое — что Россия превратилась в младшего партнера Китая и теперь Пекин может заставить Москву действовать по своей указке. Второе — что между Россией и Китаем образовался союз и Си Цзиньпин приезжал, чтобы поддержать Путина в его агрессии против Украины и договориться о поставках вооружений.
Судя по всему, в реальности это как раз тот случай, когда истина где-то посредине: двум сторонам есть что предложить друг другу, но до полноценного союза далеко.
«Сообщество единой судьбы»
Ответ на вопрос, почему визит китайского лидера в Москву важен для России, совершенно очевиден. С началом войны и введением тотальных западных санкций против российской экономики у Москвы не остается никакого другого варианта, кроме как увеличивать свою зависимость от КНР. За 2022 год накопилось достаточно примеров для того, чтобы утверждать — российская экономика стремительно кренится в китайскую сторону: сегодня около 40% российского импорта идет в Китай, экспорт российских энергоресурсов в эту страну бьет рекорды, на юань приходится 33% биржевых торгов и 14% расчетов на внутреннем рынке, а некоторые китайские компании захватывают оставленные мировыми брендами доли российского рынка.
С политической точки зрения визит Си, конечно, ничуть не менее важен для репутации Путина как внутри России, так и за ее пределами. Мало осталось лидеров, готовых с улыбкой на лице пожимать руку главному агрессору последних лет, как и мало стран, которые российский президент может посетить, совершенно не опасаясь за свою безопасность или имидж (в случае, если это будет, например, Северная Корея или какая-то африканская диктатура).
Более интересен вопрос: зачем визит в такую страну, как современная Россия, понадобился главе крупнейшей державы, догоняющей по уровню развития мирового лидера, то есть США?
Несмотря на всю токсичность России, для Пекина она все еще важна. Этому есть объективные причины, давно сформулированные китаистом Александром Габуевым: протяженная граница между ними, взаимодополняемость двух экономик, авторитарный характер обоих режимов. Но с каждым годом все большую значимость обретает четвертый элемент — взаимный консенсус о несправедливости мирового порядка, в котором главную роль играют как раз США.
И Москва, и Пекин пытаются изменить положение вещей, но разными методами. Россия добивается уважения через поиск внимания международного сообщества. Сначала через конфликт с Грузией в 2008 году, потом с помощью аннексии Крыма и теперь — в беспрецедентных масштабах — через войну с Украиной.
У Пекина совершенно иной подход — во многом благодаря нынешнему миропорядку Китай и совершил рывок в своем развитии, сначала в экономическом, а потом и общегосударственном. Поэтому стратегия Китая — стать неотъемлемой частью мироустройства, чтобы постепенно сделать себя незаменимым для остального мира и в итоге изменить его под свои нужды. Китаю это во многом уже удается: на него приходится почти 20% мирового ВВП, почти 15% всего мирового экспорта товаров, 12% годового бюджета ООН.
Но еще Пекину нужны сторонники — те, кто солидарен с КНР в ее представлениях о прекрасном мире будущего, которые она продвигает под названием «сообщество единой судьбы человечества». Этот философско-идеологический конструкт, если упрощать, сводится к тому, что в мировом порядке не должно быть «гегемона» или «мирового полицейского», который может вмешиваться во внутренние дела других стран, если считает это необходимым.
Концепция «сообщества единой судьбы человечества» (人类命运共同体) превратилась в ядро китайских внешнеполитических приоритетов при Си Цзиньпине. Хотя впервые в сокращенном виде она была озвучена в докладе уходящего со своего поста генсека Ху Цзиньтао на XVIII съезде компартии в 2012 году; это был тот самый съезд, на котором Си Цзиньпин возглавил партию.
Эта концепция — попытка сформулировать, каким должен быть идеальный мировой порядок с точки зрения КНР. Основа «сообщества» — это мир, где каждое суверенное государство само определяет, что для него означает понятие «права человека», сегодня считающееся универсальным. А если «права человека» у всех свои, никто не вправе навязывать их извне.
За последние 10 лет концепция стала ядром, вокруг которого построена китайская стратегия внешней политики. «Сообщество единой судьбы человечества» внесли в «Идеи Си Цзиньпина о дипломатии» (习近平外交思想), а также в Конституцию КНР.
Сложно найти другую страну в мире, которая была бы настолько солидарна с Пекином по этому вопросу, как Россия. А ведь это не просто одна из развивающихся стран с неустоявшейся политической системой (основная аудитория для китайских идей), но еще и ядерная держава с постоянным членством в Совете Безопасности ООН. К тому же Россия в противостоянии с Западом готова идти намного дальше, чем сама КНР, жертвуя своим экономическим развитием и, возможно, даже политической стабильностью. То есть способна выступить в роли авангарда этого большого конфликта.
Политика стратегической двусмысленности
Возникает вопрос. Если Китай и Россия в равной степени обеспокоены настоящим и будущим миропорядком, почему бы им не создать полноценный союз, подобный тем, что США многие десятилетия выстраивали с другими западными странами?
Дело как раз в разных подходах к идеям о смене миропорядка. Но еще и в том, что союзы слишком громоздки и неповоротливы для быстро меняющихся современных международных отношений. Поэтому до войны в Украине многие были уверены в неэффективности НАТО. Да и сами США уже не создают новых союзов (например, в Индо-Тихоокеанском регионе, как раз в непосредственной близости к Китаю), а предпочитают квазисоюзные образования типа QUAD (Австралия, США, Индия, Япония) и AUKUS (Австралия, Великобритания, США).
НАТО — это организованный альянс стран, с секретариатом, уставом, структурой. Он отлично себя демонстрирует, когда есть очевидная классическая угроза (война): ресурсы легко можно аккумулировать, выступить с единой позицией и т. д. Но НАТО тяжело реформировать, модернизировать под новые угрозы безопасности (у всех стран внутри могут быть разные представления об угрозах и разные методы решения проблем).
В свою очередь квазиальянсы отличаются мобильностью и гибкостью. Они отлично подходят для решения потенциальных угроз, еще не сформировавшихся окончательно. Цели и задачи этих объединений намеренно никак не зафиксированы, чтобы не превращать их в новые неповоротливые махины вроде НАТО.
Пекин и Москва, очевидно, очень хотят, чтобы весь мир поверил в то, что между ними идет не просто вынужденное сближение из-за давления со стороны Запада, а что-то намного более прочное и важное. Термин «союз» подошел бы по духу — но за ним следуют особые ожидания того, что страны возьмут на себя обязательство вступать во все конфликты, где участвует партнер, как если бы это было их собственное противостояние.
Учитывая, как непредсказуемо Россия себя ведет, никакой ответственности за ее действия Пекин на себя брать не хочет. Российское вторжение в Украину и китайская реакция на него — яркий тому пример. Впрочем, и Москва не хочет впутываться в территориальные конфликты КНР с соседями.
Что это за конфликты?
Больше всего внимания привлекают споры в Южно-Китайском море. Там, вопреки всем международным договорам (в частности, Конвенции ООН по морскому праву, .pdf), Пекин претендует на 80% акватории моря, потому что исторически эта территория якобы была заселена китайцами. В результате Китай заявляет права на исключительные экономические зоны нескольких стран одновременно: Вьетнама, Филиппин, Малайзии, Сингапура, Брунея (и, конечно, Тайваня). России невыгодно прямо выступать на стороне Китая, потому что она, например, поддерживает хорошие отношения с Вьетнамом — это первая страна из дальнего зарубежья, которая заключила соглашение о свободной торговле с ЕАЭС.
Также у Китая напряженные отношения с Индией из-за споров в горных районах Тибета. Россия и тут не вмешивается, потому что ценит Нью-Дели среди прочего как важного импортера продукции российского ВПК, а с 2022 года и нефти.
Настоящие союзники, понимая, что как минимум частичную ответственность за их действия несет другая сторона, предупреждают о своих намерениях. Особенно о таких, как объявление войны. Многие впоследствии именно так интерпретировали то, что за 20 дней до вторжения в Украину Путин прилетел в Пекин, где стороны подписали совместное заявление, в котором охарактеризовали двусторонние отношения максимально похоже на «союз» — как «дружбу между двумя государствами, которая не имеет границ». Логично было предположить, что единственное требование со стороны Пекина состояло в том, чтобы подождать со вторжением до окончания важных для китайского имиджа зимних Олимпийских игр.
Однако в действительности Путин не предупредил (и, по сути, не должен был) своего «дорогого друга» Си Цзиньпина, и война застала китайцев врасплох. Об этом свидетельствует тот факт, что Китай заранее не эвакуировал тысячи своих граждан, находившихся тогда в Украине. Или тот факт, что многие китайские эксперты по России, судя по общению с ними, до последнего отказывались верить, что скопление российских вооруженных сил на границе с Украиной — что-то большее, чем очередной блеф Путина.
Полноценный международный союз также предполагает, что у двух или нескольких стран существует оформленный консенсус по приоритетам во внешней политике, а не схожие взгляды по отдельным вопросам. Другими словами, России и Китаю мало иметь общие представления о несправедливости миропорядка — нужно, чтобы приоритеты во внешней политике полностью (или почти полностью) совпадали.
Однако между Россией и Китаем этого взаимопонимания нет. Если бы было, то мы бы уже наблюдали присоединение Пекина к путинской агрессии на деле или хотя бы на словах. А пока не видим никаких признаков того или другого. Напротив, под угрозой попасть под вторичные санкции некоторые китайские компании уменьшили присутствие на российском рынке, релоцировали сотрудников, ограничили сотрудничество с российскими организациями и так далее. С первого дня войны в Украине Пекин оказался в неудобном положении: с одной стороны, он согласен с Россией по поводу борьбы с гегемонией США, с другой — действия Москвы явно противоречат принципу территориальной целостности, которым Китай обосновывает собственные претензии на Тайвань.
Поэтому вот уже больше года Китай ведет политику стратегической двусмысленности, пытаясь вести себя нейтрально и максимально дистанцироваться от войны. Позиция «моя хата с краю» очень выгодна Китаю. Практически ничего не делая, Пекин получил не только изолированную и намного более зависимую от себя Россию, но еще и отвлеченные на поддержку Украины США. Пекин выиграл самый ценный ресурс в своем (почти неизбежном) будущем противостоянии с Вашингтоном — время.
И скорее всего, в вопросе российско-украинской войны Китай будет продолжать вести себя максимально тихо. Собственно, поэтому нелогично было бы предполагать, что за тишиной на самом деле скрывается тайная поддержка РФ в виде, например, поставок вооружения. Хотя именно об этом в конце февраля 2023 года говорили многочисленные публикации в западных СМИ со ссылками на источники в американском руководстве.
В Пекине должны отдавать себе отчет в том, что в современном технологически прозрачном мире практически невозможно скрыть такие поставки, особенно когда все разведки Запада следят за этим пристально как никогда. Едва ли в Китае рискнут ускорить собственное столкновение с США, которое в таком случае может произойти под предлогом поддержки агрессии в Украине, а не нападения Китайской народной армии на Тайвань.
В итоге разговоры пресек глава ЦРУ США Билл Бернс, который в интервью каналу CBS заявил, что американские спецслужбы «не видят, чтобы [в Пекине] окончательное решение [по поводу поставок оружия] было принято, и не видят свидетельств реальных поставок смертоносного оборудования». Это случилось на следующий день после того, как Китай опубликовал свой «мирный план», что можно расценивать как успешную попытку Запада не дать Китаю совсем тихо отсидеться в сторонке.
Россия — «слабый гусь»
В реальности, правда, китайские предложения никакой не план, а формальная отписка, которая даже и называется на самом деле «позиция Китая по политическому урегулированию кризиса в Украине». За «планом» последовал визит в Москву, где за три дня китайский лидер не сказал про российское вторжение в Украину ничего нового.
Более того, перед поездкой Си в Москву Пекин намекнул, что уже в ближайшее время собирается впервые организовать онлайн-саммит Си Цзиньпина с президентом Украины Владимиром Зеленским, а министры иностранных дел КНР и Украины провели редкий с начала вторжения разговор.
Впрочем, и больших ожиданий вокруг разговоров Си с Зеленским строить не нужно. Такими осторожными действиями Китай пытается создать видимость деятельности, ничего при этом не делая. В интересах КНР наблюдать за ситуацией со стороны и приспосабливаться к новым реалиям.
Наблюдать есть за чем. Война в Украине наконец-то дала Пекину возможность изучить стратегию западной санкционной политики против одной из крупнейших экономик мира. Пекин также может оценить все трудности, с которыми сталкивается Россия на фронте, и способность западной коалиции координировать усилия и противостоять одной из крупнейших армий мира. Китай наблюдает и за ситуацией внутри России, видные китайские русисты даже критикуют российскую внешнюю политику за имперский подход, а внутреннюю — за консервативную идеологию Путина, в основе которой не крепкое ценностное ядро, а лишь «дискурсивный пузырь» и «пустая оболочка ценностей».
КНР также наблюдает за тем, как российская машина пропаганды справляется с общественными настроениями по поводу войны и изображает свою собственную войну против Украины как очередной пример несправедливого отношения США к другим странам. К примеру, не без помощи крупных государственных СМИ в китайских соцсетях разошлись видео с недавнего послания Путина Федеральному собранию. Но вряд ли путинская риторика находит большое сочувствие у активной части китайского общества — в китайских аналогах твиттера и кворы заметно, что как минимум значительная часть заинтересованных пользователей сомневается в боевых качествах российской армии и обзывает ее «слабым гусем» (菜鹅 — первый иероглиф означает «овощ» или сленг для слова «слабый», а второй — «гусь», созвучный с первым иероглифом в слове «Россия» 俄).
В Китае давно заблокированы все привычные нам социальные сети и сайты (семейство Meta, Twitter, Telegram, Google). Но китайцев это не особенно волнует, поскольку у них есть хорошо работающие местные аналоги. Изначально китайские соцсети и мессенджеры были лишь клонами западных оригиналов, но за годы существования в вакууме преобразились и сейчас, наоборот, даже задают тренды для развития западным гигантам.
Самое популярное приложение в Китае — WeChat. Изначально задумывался как мессенджер-клон WhatsApp (логотипы и интерфейс очень похожи). Но сейчас он трансформировался в суперприложение, через которое можно делать все: общаться, переводить деньги, покупать игры и играть в них, заказывать еду или такси, бронировать отели и многое другое.
Аналог твиттера — Weibo, но и это давно уже суперприложение. Ценность Weibo в том, что приложение превратилось в онлайн-площадь для протестов и обсуждения всех горячих тем. Именно там сидят все активные критики власти, именно там началась волна #MeToo в КНР и так далее. Из-за своей политизированности за Weibo пристально следят китайские органы цензуры и блокируют темы или пользователей, которые привлекают слишком много шума.
Пожалуй, единственный серьезный рычаг давления Москвы на Пекин — именно то, что тому приходится приспосабливаться к событиям, ход которых Россия пока определяет в значительно большей степени.
Дружба с границами
Пока Китай внимательно изучает российский опыт (подобно тому, как до сих пор тщательно исследует историю распада СССР), внешняя политика самой РФ продолжает существовать в вакууме. В ней у профильных институтов практически нет влияния на принимаемые решения. Соответственно, отношения с Китаем курируются из администрации президента — ее роль отдельно упомянута в совместном российско-китайском заявлении.
Слова, которыми российский президент встретил своего «дорогого друга», многое говорят об отношении Путина к современному Китаю. «За последние годы, — заявил президент РФ, — Китай сделал колоссальный рывок вперед в своем развитии. Во всем мире это вызывает неподдельный интерес, и мы даже немножко вам завидуем».
Источники чувства зависти понятны. Путин считает распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой», поэтому восхищается Китаем — страной, в подобие которой, как кажется современной российской элите, мог бы трансформироваться и Советский Союз. Но не будет большим открытием, если в итоге окажется, что представления Путина о Китае так же искажены, как его представления об Украине и о мировой истории вообще.
Оправдывая войну в Украине, российские пропагандисты часто говорят, что «России не оставили другого выбора». Теперь этими же словами придется оправдывать и подстраивание своих интересов под интересы Китая — другого выбора у России действительно нет, и это стало результатом решений ее руководства. В этом и главное преимущество Китая в отношениях с Россией: в отличие от Москвы, у Пекина большой набор векторов будущего развития и от этого зависит набор его международных партнеров.
Символично, что в такое сложное для путинской России время из нового совместного заявления с Китаем исчезла та самая прошлогодняя формулировка, которую многие принимали за декларацию о союзнических отношениях: «Дружба между двумя государствами не имеет границ, в сотрудничестве нет запретных зон».
Теперь аналогичный пункт звучит так: «Дружба двух народов, передаваемая из поколения в поколение, имеет крепкий фундамент, всестороннее сотрудничество двух государств имеет широчайшие перспективы. Россия заинтересована в стабильном и процветающем Китае, а Китай заинтересован в сильной и успешной России».
Границ в дружбе России с Китаем не было чуть больше года.
Темур Умаров