Артемий Лебедев — «гуманист и пацифист». Он считает, что «Путин спас Навального», но Пригожина все-таки убил Главные цитаты из трехчасового интервью Юрию Дудю для тех, кто не в силах его смотреть (понимаем вас)

Дизайнер и блогер Артемий Лебедев дал трехчасовое (это не шутка) интервью журналисту Юрию Дудю. Лебедев заявил, что Путин «спас» Алексея Навального после отравления боевым ядом «Новичок», а в колонии Навальный сидел «по ГОСТу» — в условиях, при которых заключенных «очень сложно замучить». По мнению Лебедева, Путин «не кровавый человек», а решение начать войну с Украиной было для него «сложным». При этом Лебедев уверен, что Евгения Пригожина убил именно Путин. «Медуза» публикует главные цитаты из этой беседы. Мы никак их не комментируем: уверены, вы сможете сделать это самостоятельно.

Внимание. В цитатах Артемия Лебедева много мата. Очень много. Если это для вас неприемлемо, не читайте этот текст

Дудь: Ты заявлял, что ужасные условия, в которых сидел Алексей Навальный, — вранье. Откуда ты знаешь?

Лебедев: Что касается устройства [правоохранительной и пенитенциарной] системы… у меня много было общения со всеми силовиками. Когда они рассказывают о том, как устроена система, это вообще не похоже на то, что мы знаем о системе из сериалов и кино. <…> Люди, которые имеют отношение к тому, как устроена судебная и тюремная системы, объяснили, как в принципе это устроено, что у нас очень сложно кого-то в тюрьме замучить. <…> Особенно человека типа Навального, к которому обращено пристальноe внимание. Если там что-то будет не так, это будет сразу известно. <…>

Ты читал заключение судмедэксперта? Ты видел заключение? Почему его родственники не опубликовали? Если бы там было написано что-то ужасное, конечно, [соратники Навального] эту бумагу бы опубликовали и сказали: «Смотрите, его замучили». Они бы это не прятали, потому что им это выгодно, потому что им нужно сделать из него мученика. <…> Семья там ни при чем, у них трагедия, у них умер их сын. Это очень грустно. А соратники, которые остались без главного источника дохода, сейчас в полном ахуе бегают. Им нужно придумать, зачем они еще хоть кому-то нужны. Ты видишь, к чему это приводит, — это гадюшник, клоповник и муравейник, где они все друг друга сжирают теперь.

Он сидел в условиях по ГОСТу, как и сидят все остальные в тюрьмах. ШИЗО — это не очень комфортно, но это не то, что тебя мучают физически, что у тебя пол холодный. Там [в ГОСТе] у тебя даже диапазон температуры прописан. <…> Ты хочешь мне сказать, что его держали в морозилке, а когда приезжала комиссия, его клали в сауну? Я думаю, что, если приезжает [Общественная наблюдательная] комиссия, она наверняка допускается к заключенному, с которым проводится беседа. Самое страшное из того, что я знаю из открытых источников, чем мучили Навального, — ему ставили речь Путина без остановки подряд. В американской тюрьме ставят «Baby shark», у нас ставят речи Путина или Соловьева. Ну окей, хорошо, такое психологическое давление. <…>

[Когда узнал о смерти Навального], прочитал соболезнование свое стандартное. Когда умирает человек, которого я не знаю, я говорю: «Умер и умер». Когда умирает человек, с которым я в жизни встречался, я говорю: «Упокой, Господи, душу раба твоего Алексея». Никакого злорадства на костях или глумления быть не может.

Дудь: Твоя злость к Навальному связана с тем, что его соратники включили тебя в список разжигателей войны?

Лебедев: Мне похуй. Во-первых, это не список, он никуда не пошел. Он так и лежит три года где-то в сенате США, в приемной. Его никто не рассматривал и не принимал. Это смешно, даже нечего обсуждать.

Про Навального — чтобы все расставить на свои места. Навальный умер, поэтому я на его костях не пляшу, никак не злорадствую. Если я что-то говорил про него, то только про тот период, когда он был жив. <…> У меня осталось раздражение от его команды бессмысленной, которая по-прежнему занимает какое-то место в эфире, продолжает составлять ощущение, что они хоть на что-то влияют, что это хоть какая-то оппозиция, потому что это набор клоунов. Ну да, я не стесняюсь их разъебывать при любом случае.

Дудь: Что, по твоему мнению, случилось в «Крокусе»? Как ты относишься к пыткам обвиняемых в совершении этого теракта?

Лебедев: Я уверен, что нападавшие были под наркотой, потому что вели себя странно и нелогично. Это все похоже на провокацию. Просто так в этом не было никакого смысла. Не было никакого заявления, никто не взял на себя ответственность. Ну какой-то там «Вилаят Хорасан». Это все какая-то хуйня. <…>

За «Крокусом» я не знаю, кто стоит, но это очень похоже на то, как людей разводят мошенники, как их заставляют закрыть глаза на здравый смысл и заниматься какой-то лютой хуйней. Все эти преподаватели вузов, которые поджигают избирательные участки. <…> Какие-то пранкеры сделали так, что вот эти вот упоротые представители южных республик приехали туда [в «Крокус»] с автоматами и там поливали зрительный зал керосином, поджигали и стреляли в детей. Это очень странное поведение, которое никуда не ведет. Кроме того, что, наверное, было желание из этого устроить какой-то взрыв социальный, например. Просто Россия не такая страна. У нас люди в этом смысле не реагируют так остро даже на такие ужасные пиздецы.

Показали реакцию. Реакция была тоже медийная. Их [обвиняемых в теракте] тут же запиздили, к яйцам электроды подключили. Показали, что вот так делать не надо, ничем хорошим это не закончится. <…>

Я не думаю, что это напрямую Украина. То, что там наверняка использовались какая-то техническая база, кол-центры допустим даже, что им [обвиняемым в теракте] был обеспечен путь отхода через Украину, — ноль сомнений. <…>

Внимание. В следующем абзаце описаны сцены жестокости. Просим чувствительных людей не читать его.

Я видел кадры, как ему [одному из нападавших на «Крокус»] ухо отрезают. Мне было интересно, почему так происходит. Я опишу сцену, как это выглядело. Они [обвиняемые в теракте] бросили свою машину, когда поняли, что их зажопили. Выбежали в лес и куда-то помчались. За ними шли наши спецслужбы. Те бармалеи разбежались по лесу, один залез на елку, думая, что он там спасется. И когда снизу подошел чувак с автоматом, типа: «Слезай, или щас выстрелю тебе в жопу», — тот начал падать с елки и ободрал себе ухо наполовину о ветку. И поэтому, когда он [преследователь] ему [одному из нападавших на «Крокус»] отрезает ухо, он как бы дорезает уже оторванное ухо. Это импровизация. Я ни в коем случае не оправдываю отрезание ушей. [Видео с елкой] не показали, я читал текстовое описание. Я решил, что это драматургически достоверно. <…>

Дудь: Ты говорил, что Путин «не кровавый». Готов повторить?

Лебедев: Да. <…> Сегодня, хотя это звучит противоречиво [на фоне российского вторжения в Украину], я продолжаю утверждать, что Путин не кровавый, потому что мне кажется, что он так устроен. Случился пиздец [российско-украинская война], умерла куча людей, но изначально он не собирался этого делать.

У меня простой пример — Михаил Ходорковский. Самое простое, что можно было бы сделать, — это его просто чпокнуть, когда его в тюрьму посадили. Помнишь, какое количество было пиар-хейта в сторону России. Миллионы долларов 10 лет подряд тратились, чтобы просто хуесосить, что у вас сидит Ходорковский. А потом такие же деньги тратились на Сенцова, на Савченко, на всех остальных героев, которые сейчас на хуй никому не нужны. И Путин спокойно этих людей отпускал. Они выходят из русской тюрьмы румяные, розовые — что Толоконникова, что Сенцов.

Навальный был доходягой — у него здоровье подорвалось. Ну он сильно похудел в тюрьме. Я не знаю почему. После отравления он какой был? Его Путин спас. Он создал систему здравоохранения. <…> Пилот вызывает скорую помощь, приезжает скорая помощь, спасают Навального, приезжает консилиум из Москвы. Если бы хотел отравить, то застряли бы эти профессора где-то. Это еще был ковид.

То, как я вижу человека [Путина], его устройство, — он решает все свои проблемы не кровавыми способами. Он не устраивает кровавые бани постоянно, регулярно, по любому поводу. Это не его стиль. <…> Не кровавый человек принял сложное решение начать войну, а на войне умирают.

Дудь: Кто убил Евгения Пригожина?

Лебедев: Путин. Это очень неправильно, очень незаконно, но вот так бывает в мире вот этих вот сложных спецслужб, обязательств и так далее. У Пригожина было слишком много власти, он сошел с ума. Он пошел на Москву, сбил шесть самолетов-вертолетов или восемь. И там тоже были живые люди — пилоты. <…> Такое нельзя прощать. Так же как с террористами нельзя прощать — их и застреливают, и пытают, чтобы другим было неповадно, — то же самое и с Пригожиным.

Дудь: Ты хочешь, чтобы Россия захватила Одессу. Готов отправить своих детей на войну?

Лебедев: На войне должны воевать профессиональные военные. Мои дети ими не являются. После мобилизации [на войну в Украину] не призывали людей без военных специальностей. <…>

Я гуманист и пацифист. И у меня еще много в жизни всяких достижений гражданских. Я не военный человек, но при этом я понимаю, как работают какие-то большие задачи, которые решает государство. Ты видишь, что в любой крупной стране есть армия. Если бы я придумывал страну, может быть, забыл бы армию придумать, потому что я вообще муху не обижу. Это не мой способ ведения дел. <…> Но люди постоянно придумывают какую-то хуйню себе на ровном месте.

Дудь: За что посадили Женю Беркович и Светлану Петрийчук?

Лебедев: Я думаю, что дело в стихах Беркович про деда, где она пишет: «Никаких побед моим именем, вообще никаких побед». Я думаю, что они сели за фразу «Вообще никаких побед». Я не считаю это нормальным. Я не настолько чувствительный к подобной риторике, хотя, конечно, это абсолютно возмутительно ужасно. Говорить про свою страну «не надо никаких побед» — это какая-то очень странная конфигурация мозга. Исходить из этого нехорошо.

Я думаю, что эти шесть лет [срок, который получили Беркович и Петрийчук] были в качестве назидательной меры выписаны ровно за эти слова. Шесть лет — это, конечно, очень много, очень грустно. Нужно ли давать шесть лет за такие слова… Я не знаю, из чего там исходил судья. <…> При чем здесь Петрийчук — я не знаю. Потому что они были вдвоем… Наверное, было так: сначала кто-то сошел с ума оттого, что Беркович написала такие стихи, потом посмотрели на спектакль, где она, как решили в экспертизе, защищает ИГИЛ, и дальше их вдвоем посадили как соавторов. Так я вижу логику судебного процесса. Хорошо это или плохо — история рассудит.