«Другая Россия, которую мы любили, все еще существует» Интервью Кэтрин Белтон. Она написала книгу о том, как бывшие сотрудники КГБ захватили власть в стране (на русском ее можно прочитать бесплатно)
Британская журналистка Кэтрин Белтон больше пятнадцати лет проработала в российских бюро Financial Times, The Moscow Times и Businessweek, а теперь освещает российскую политику и войну в Украине в The Washington Post. В 2020 году Белтон опубликовала книгу «Люди Путина», которая сразу же стала бестселлером на Западе. Работая над книгой, Белтон собирала информацию о ближайшем окружении президента России от источников в Кремле, приближенных к Путину банкиров и миллиардеров. После убийства Алексея Навального она решила опубликовать свою книгу бесплатно. По просьбе «Медузы» американская журналистка Таня Лукьянова поговорила с писательницей о том, что ей удалось узнать о логике поступков человека, который больше 20 лет удерживает власть в России.
— Я хотела бы начать с вашего опыта работы корреспондентом в Москве. Почему вы решили освещать Россию?
— Когда я заканчивала школу, — это было давно, — падала Берлинская стена. И развал [Советской] империи произвел на меня огромное впечатление. Это был такой тектонический сдвиг в мировой политике, я была заворожена происходящим. К тому времени я уже учила немецкий в школе, а в университете выбрала изучение русского и немецкого. После этого мое увлечение только росло.
— Вы много лет освещали Россию изнутри, работая в Financial Times, Moscow Times, Businessweek. Сколько времени вы провели в России и как вы можете описать этот опыт?
— Я была там с октября 1998 года до июля 2014-го — как раз когда был сбит MH17 в Украине. Так что я практически без перерыва освещала события в стране во время первой половины президентства Путина и даже дольше.
Эта работа была для меня большой честью. Мне удалось увидеть изнутри все эти грандиозные события [происходившие в российской политике]. Это было очень захватывающе. Например, в какой-то момент я каждый день писала тексты о бизнес-империи Михаила Ходорковского, пока ее разрушал Кремль.
Это была совсем другая эпоха. Российские миллиардеры, чиновники — все они тогда хотели попасть на страницы Businessweek и Financial Times, чтобы представить свою страну, свои компании. Они стремились интегрироваться в мировую экономику. Это был совершенно иной мир.
Если вы хотите купить книги издательства «Медузы», пройдите по этой ссылке.
Покупая наши книги, вы помогаете нам платить гонорары авторам и поддерживаете издательский проект, который создан для того, чтобы неподцензурная литература даже сейчас была доступна читателям в России.
— Я читала воспоминания расследователя The Guardian Люка Хардинга о его работе в России и о том, как ФСБ постоянно и довольно грубо давала ему понять, что за ним наблюдают. Вы сталкивались с чем-то подобным?
— Нет. Я все-таки была репортером другого рода, чем Люк. Я в основном освещала мир бизнеса, а это гораздо меньше смущает [спецслужбы], чем тексты о высокой политике. Да, я много писала о коррупции, и, возможно, были моменты, когда я подозревала слежку, но на самом деле я была довольно неприметной. Просто старалась делать свою работу.
— Ваша книга «Люди Путина» вышла в 2020 году. The Times, The Sunday Times, The Daily Telegraph, The Economist, Financial Times и New Statesman назвали ее книгой года. «Если вы хотите понять, как Россия смогла превратиться в ту страну, которую мы наблюдаем последние 20 лет, эта книга для вас», — писала The Daily Telegraph. Вы отвечаете на этот вопрос, обращая внимание на бэкграунд Путина в КГБ. Почему КГБ так важен для понимания современного российского режима?
— Во время работы над книгой я сделала много открытий. У меня было ощущение, что в нашем повседневном репортерском освещении [режима Путина] мы как будто что-то упускали. Мы действительно не понимали, что заставляет Путина действовать так, как он действует, и почему он управляет экономикой так, как управляет. Книга началась как попытка понять систему Путина, понять, почему он захватил стратегические денежные потоки страны и отдал контроль над ними своим верным союзникам.
В процессе работы стало очевидно, что он воспроизводит систему, уходящую корнями в КГБ. Большую помощь мне оказал Томми Хелсби — экс-глава международного расследовательского агентства Kroll. Его в начале 1990-х наняло российское правительство, чтобы выяснить, что произошло с финансами Коммунистической партии во время развала Советского Союза.
Хелсби помог понять, как КГБ использовал посредников — так называемых надежных хранителей — для управления деньгами. И тогда стало очевидно, что Путин воспроизводил именно эту систему. Все его союзники, захватившие денежные потоки от продажи нефти и металлов, были знакомы с ним еще с петербургских времен — и, что более важно, [почти] все они имели связи с КГБ. Путин воспроизвел эту систему в крупных масштабах.
Было и еще одно открытие, сделанное в процессе сбора информации, причем довольно рано. Мне удалось разыскать человека, который тоже был знаком с Путиным по Петербургу и тоже был связан с КГБ. Его звали Филипп Туровер. Он рассказал об одном из ранних коррупционных скандалов, которые поставили пятно на карьере Путина, когда тот был заместителем мэра Петербурга.
Мы привыкли рассматривать тот случай в рамках программы «нефть в обмен на продовольствие». На самом же деле Путин не просто раздавал контракты, чтобы помочь своим друзьям набить карманы. Компании, с которыми он их заключал, на самом деле были связаны с посредниками КГБ, «дружественными фирмами». Они работали еще до развала СССР — в их функции входили финансирование операций КГБ за рубежом и помощь в финансировании политических союзников, например Коммунистической партии Италии. На самом деле схема бартера нефти и продовольствия была одним из способов гарантировать, что эти компании будут получать финансирование даже после распада Советского Союза.
Тогда мне стало ясно: то, что мы [к тому моменту] знали о коррупции Путина, было лишь малой частью [общей картины]. То воровство не было обусловлено желанием Путина просто набить карманы: он собирал стратегические фонды для подкупа и копировал систему посредников и доверенных лиц КГБ. Они затем могли направлять деньги на Запад для того, чтобы, как и в 1970-х и 1980-х, использовать эти средства позже для дестабилизации соперников.
Заниматься этими исследованиями, писать об этом было для меня счастливой возможностью — ведь когда ты освещаешь новости изо дня в день, у тебя нет времени погружаться в историю. Полагаю, поэтому многие из нас и упустили это из виду в то время: в России с момента распада СССР происходило столько всего, что уследить за всем было просто невозможно.
— Вы провели впечатляющее расследование и успели пообщаться со многими людьми из окружения Путина. Ваша книга начинается с рассказа о Сергее Пугачеве, которого в свое время называли банкиром Кремля (сейчас он в изгнании за рубежом). Вы продолжаете поддерживать связь с источниками, с которыми общались для книги?
— Да, я все еще общаюсь с большинством из них. Пугачев, например, насколько я знаю, все еще находится в изгнании во Франции. Он все еще раскаивается в том, что помог привести Путина к власти. Мне кажется, в какой-то степени он преувеличивает свою роль, но, безусловно, он был очень близок к Путину с тех пор, как тот оказался в Кремле в 1996 году.
Они оба работали в отделе Павла Бородина, и, безусловно, Пугачев помог ввести Путина в поле зрения [Валентина] Юмашева и Татьяны Дьяченко, которые затем решили, что могут ему доверять и что он будет защищать их от Евгения Примакова и от Юрия Скуратова, которых они считали представителями старого КГБ. Путина, в свою очередь, они считали верным и прогрессивным. Тем, кто продолжит начатое Ельциным.
Но я думаю, что вина в большей степени лежит на Юмашеве и Дьяченко. Они слишком старались спасти свои собственные шкуры и не изучили бэкграунд Путина как следует. Юмашев, насколько я понимаю, сейчас проводит много времени за пределами страны [России], но он все еще часть системы Путина. На самом деле он не ушел. Я думаю, он все еще стремится быть ближе к сильным мира сего, хотя я уверена, что он тоже в ужасе от того, что сейчас происходит [в России].
Я поддерживаю связь и с другими членами российской элиты, некоторыми миллиардерами, которые в начале войны также были шокированы. Они считали, что вторжение России в Украину обратило в прах те тридцать лет, что они строили империю, и все связи, которые они наладили на Западе.
Но теперь, к сожалению, они видят слабость Запада, паралич США и, возможно, думают, что война дает им возможность перерисовать карту [мира, появившуюся] после холодной войны; создать новый альянс России, Индии и Китая, который, по их мнению, сможет заменить ослабленный Запад. Так что, к сожалению, большинство российских миллиардеров и элит — все те же акулы [заботящиеся только о своей выгоде].
— Любопытно, что Путин начал свою политическую карьеру, работая под началом очень либерального мэра, во времена больших надежд на демократию по западному образцу. Для съемок первого фильма о себе Путин, как вы пишете в книге, выбрал Игоря Шадхана, известного документалиста, который ранее снимал фильмы о ГУЛАГе. То есть Путин по крайней мере хотел казаться прогрессивным защитником демократических ценностей. Как вы думаете, насколько это было искренне? И как сильно его политические убеждения и взгляды трансформировались с годами?
— Думаю, что Путин тогда еще не решил [как будет выглядеть его политика]. Но в 1992 году он все еще был кагэбэшником до мозга костей. В этом и заключалась его работа в администрации Собчака — он был связующим звеном с силовыми структурами. Все его союзники, такие, например, как Виктор Черкесов, были во главе петербургского ФСБ.
Его отличная подготовка в спецслужбах очень заметна в том интервью [для фильма Шадхана]. Он отлично знал, что нужно сделать для перехода к рыночной экономике, и на самом деле он был на стороне прогрессивных сил КГБ, тех, что были одним из стимулов к реформации Советского Союза. Это [в том числе] они стояли за перестройкой, гласностью и так далее, потому что поняли, что СССР не сможет конкурировать с Западом с военной или экономической точек зрения в изоляции, если не будет реформ. Только вот реформы немного вышли из-под контроля.
Мы видим, что некоторые убеждения остались с Путиным на всю жизнь. Он был частью прогрессивной фракции КГБ, которая обвиняла коммунизм в провале проекта Российской империи. [В интервью Шадхану] он обвинял большевиков в том, что они разбили страну на республики, которых раньше не было (такие, как, например, Украина). Так что даже тогда он был империалистом.
— Вскоре после прихода к власти Путин предпринял шаги, которые сегодня кажутся прозорливыми: он не только сконцентрировал власть в своих руках и окружил себя друзьями детства и бывшими сотрудниками КГБ, но и довольно быстро избавился от свободной прессы, разогнал НТВ, быстро ликвидировал нелояльных олигархов. Как он сумел так быстро сориентироваться? Ведь у него не было опыта в политике или в управлении страной, особенно в кризисной ситуации такого масштаба.
— Да, у него ведь вообще не было опыта! Но было очень сильное политическое чутье. Он видел силу медиа и СМИ, ведь [Борис] Березовский и ОРТ практически его и создали. Они создали [для Путина] образ сильного лидера. Поэтому когда Березовский [с помощью своих медиаресурсов] начал угрожать ему после катастрофы подводной лодки «Курск», для Путина это был четкий сигнал: этих ребят нужно держать в узде.
И знаете, «Путин-лидер» — это не только сам Путин. Это коллективный Путин. В администрации были и другие люди с прошлым в службах безопасности, которые либо подталкивали его на какие-то шаги, либо советовали действовать определенным образом. Среди них, например, [нынешний глава Совбеза] Николай Патрушев, который был старше его по званию. Он и по возрасту был старше, и в Москву переехал раньше. Патрушев занимал высокие должности в ФСБ и на разных этапах карьеры Путина явно манипулировал им и старался удержать его у власти.
Это касалось и других людей из эпохи Ельцина, таких как Александр Волошин. Он определенно патриот своей страны, и он точно сильно поддерживал Путина и помогал ему снизить влияние медиамагнатов, таких как Березовский и [Владимир] Гусинский. Без таких людей, как Волошин и Глеб Павловский, Путин не смог бы этого сделать.
— Вы упомянули Патрушева и его влияние на Путина. Сразу вспоминается его выступление на заседании Совета безопасности за несколько дней до полномасштабного вторжения в Украину в феврале 2022 года. Изменилась ли динамика отношений Путина и Патрушева спустя столько лет?
— Да, Патрушев выглядел самым уверенным человеком в комнате и на том заседании на самом деле по-прежнему указывал Путину, что делать. Он говорил, что «можно, конечно, продолжить переговоры с Байденом, но мы знаем, что США уже все решили и что это США привели Украину к конфронтации с Россией» и так далее. Так что я думаю, Патрушев по-прежнему остается одним из ведущих идеологов путинского режима.
Подкаст «Медузы» об истории Николая Патрушева
— Путин недавно повторил эту же идею в интервью с Такером Карлсоном — мол, это не Россия все эти годы вела противостояние с Западом. Она, наоборот, пыталась быть партнером, а Запад не готов к сотрудничеству, он только и ищет конфликта. Насколько, по вашему мнению, обоснованны эти обиды?
— Я думаю, что некоторые из них обоснованны. Часть из них преувеличена и усилена собственным прошлым Путина в КГБ и его паранойей. Но после прихода Путина к власти он действительно делал попытки стать партнерами с Западом. Например, открыл Центральную Азию как военный коридор для США, когда они проводили свою операцию в Афганистане после 11 сентября 2001 года. Или когда закрыл прослушивающую станцию в Лурдесе на Кубе, которая была главной базой КГБ по перехвату информации. Сделал он это очень демонстративно.
И мне говорили люди, близкие к нему тогда, что Путин — «человек транзакций». Он ожидал ответных услуг в типичном стиле мафиозного лидерства, но в итоге, как он считал, получил только пинок, потому что через несколько месяцев после открытия Центральной Азии США в одностороннем порядке вышли из Договора об ограничении систем ПРО.
Я помню, как пришла тогда к Волошину в Кремль. Он хватался за голову: «Боже мой!» Он пытался действовать более разумно, выступал как своего рода буфер против ястребов, таких, например, как Патрушев. И тут он понял, что, если США действуют таким пренебрежительным образом, у него не будет поддержки.
США, конечно, сложно было предотвратить расширение НАТО: это суверенный выбор любой страны. Даже Путин в начале отдавал дань уважения идее о том, что Россия однажды вступит в НАТО. Но когда системы противоракетной обороны начинают размещать так близко к России — в Польше и Румынии, — это, конечно, совсем другое дело. Конечно, Путин воспринял это как угрозу.
Но на этих обидах и паранойе далеко не уедешь. У тебя есть выбор: ты или можешь расстроенно стоять в углу, чувствуя себя униженным, или мстить. Именно это и сделал Путин, сначала укрепив свои позиции внутри страны, устранив всех соперников, взяв под контроль все денежные потоки, всех миллиардеров, всех олигархов, а затем использовал это, чтобы подрывать, разделять и дестабилизировать соперников на Западе.
Это один способ повысить свой статус на мировой арене и показать Западу, насколько они ошибались. Но он мог выбрать и другой путь. Он мог сказать: «Я покажу Западу, что Россия — удивительная страна. Давайте построим динамическую, конкурентоспособную экономику, которая сможет превзойти США по темпам роста и производительности». Этого он не сделал. Он выбрал путь КГБ, который заключается в подрыве, разделении и дестабилизации соперников.
— Вы часто говорите о том, что Запад сильно ошибся в своих представлениях о Путине. Европейские лидеры были только рады поскорее забыть его прошлое в секретных службах, с распростертыми объятиями приняли поток новых российских денег и так далее. Вы возлагаете ответственность за текущий геополитический кризис в Европе и войну в Украине на западные страны?
— Да, Запад слишком легкомысленно отнесся к Путину. Прежде всего, они не воспринимали его обиды всерьез, потому что не понимали, что Россия или ее коррупция может представлять угрозу безопасности.
Мы слишком быстро забыли уроки холодной войны. Мы забыли, как тогда действовал КГБ, полагаясь на фронтменов, доверенных лиц и союзников, чтобы финансировать политическую подрывную деятельность на Западе. Все думали, что после распада Советского Союза все, что осталось сделать России, — это интегрироваться в западный, основанный на правилах, порядок.
Мы думали, что чем больше российских денег придет на Запад, тем лучше — потому что тем больше Россия будет вынуждена адаптироваться к нашим стандартам управления и так далее. И никто, казалось, не обращал внимания на источник этих денег или на тот факт, что они были выкачаны из страны.
Люди не видели, что, захватив экономику и так демонстративно посадив Михаила Ходорковского в тюрьму, захватив его компанию, Путин и его подчиненные сделали остальных российских миллиардеров, которые когда-то считались независимыми, обязанными Кремлю. [А те шли на это, чтобы] поддержать свое богатство. Как сказал мне один из них, «мы обязаны следовать приказам Кремля. Если мне позвонят из Кремля и скажут вложить один-два миллиарда долларов в стратегический проект, я не могу отказаться».
Мы действительно не осознавали, что российские деньги, приходящие в наши экономики, могут коррумпировать и ослабить наши собственные демократии и институты. Мы просто решили их брать. И Путин очень рано понял эту слабость Запада: мы просто получаем прибыль и не сильно думаем о последствиях.
— Ваша книга стала предметом судебных разбирательств. Против вас и вашего издателя было подано несколько исков. The Observer описал эти иски как «нападение российских миллиардеров в масштабах, которых Великобритания никогда не видела». Как они повлияли на вас и что происходит с этими исками сейчас?
— Знаете, мне очень повезло, потому что мой издатель, Harper Collins, очень сильно меня поддержал. Они покрыли все судебные издержки и так далее. Думаю, без их помощи я была бы вынуждена отозвать книгу после семи лет работы. Я бы просто не смогла выдержать такого штурма.
Для меня было шоком стать целью даже одного иска от одного из самых богатых людей в мире, Романа Абрамовича, не говоря уж о дальнейших [Михаиле] Фридмане, Авене, а потом [Шалве] Чигиринском, «Роснефти» и других. Это действительно был шок. Я не знала, сможет ли издательство защитить меня.
Во всей этой истории был и в некотором роде положительный момент: в силу того что эта атака были настолько масштабной, она привлекла внимание СМИ. И люди наглядно смогли увидеть, как российские миллиардеры и Кремль на самом деле используют судебную систему и юридические угрозы, чтобы запугать журналистов, отвратить от освещения своих действий.
Когда мои адвокаты готовились к этому делу, они общались с британскими изданиями. В одном им сказали: «Ну, мы стараемся вообще не писать о российских олигархах, потому что они тяготеют к судебным разбирательствам. Это слишком рискованно».
Весь процесс был шоком. Возьмем, к примеру, дело Абрамовича. Я разговаривала с его представителем до публикации книги. Я рассказала, что в ней будет. У меня были все ответы от него, и я включила их в книгу. У меня есть имейл, где представитель Абрамовича одобряет формулировку его ответов.
А потом, почти сразу после публикации, адвокаты Абрамовича написали моему издателю. В частности, они жаловались на отрывок, где говорится, что он купил «Челси» по приказу Путина, чтобы обрести влияние в Великобритании. Когда мы предоставили им в доказательство ту переписку с представителем Абрамовича, они просто пропали. Мы ничего не слышали от них восемь месяцев. Вдруг, в марте 2021 года, как раз перед истечением срока давности, который наступает через год после публикации, Абрамович объявляет, что подает в суд. И все эти другие олигархи тоже внезапно вступают в игру.
Я не знаю, было ли это вызвано тем, что Алексей Навальный процитировал книгу в своем видео о дворце Путина на Черном море. Иски поступили через несколько недель после выхода видео — возможно, оно привлекло внимание Кремля.
— Параллели с ситуацией, в которой оказался Сергей Пугачев, о чем вы пишете в книге — когда Кремль пытался использовать британскую судебную систему против своих врагов, — поразительны.
— Да! Я писала об этих кремлевских тактиках, даже не подозревая, что сама окажусь их жертвой. Это подходящий эпилог.
Абрамович пытался доказать, что в книге говорится о его коррупционных отношениях с Путиным. После предварительного слушания судья постановил, что некоторые его утверждения преувеличены и в книге говорится, что он находится под контролем Путина. Оспорить это Абрамовичу было бы гораздо сложнее, поэтому его адвокаты предложили мировое соглашение. [В результате] мы изменили некоторые мелочи, из-за чего я все еще немного расстроена. Но мы не изменили смысл.
— Какие именно изменения вам пришлось внести?
— Например, вместо утверждения, что трое источников рассказали о приказе Путина купить «Челси», теперь говорится, что эти трое сообщают, что Путин мог попросить Абрамовича купить футбольный клуб «Челси». И мы добавили еще одно отрицание [Абрамовича] в дополнение к уже существующему. Таким образом мы смогли сохранить смысл, не сильно меняя текст.
Все иски в итоге были прекращены в конце декабря 2021 года. Вскоре после этого началась война, практически все истцы с тех пор попали под санкции за свои отношения с Путиным. То есть ровно за то, что они пытались оспорить в суде против меня и назвать «неправдой».
Абрамович говорил: любое утверждение, что он связан с Путиным, наносит вред его репутации. Но с тех пор как началась война, он, по сути, стал официальным каналом Путина для Украины. Настолько, что в The Wall Street Journal была статья, в которой глава киевской делегации на первых мирных переговорах Давид Арахамия сказал: «Мы сказали Абрамовичу: „Передай своему боссу…“» — имея в виду Путина. Так что их отношения были четко установлены. И если бы эти иски были поданы после начала войны, я не думаю, что они зашли бы далеко.
— Российская версия вашей книги недавно стала доступна бесплатно. Что побудило вас принять такое решение?
— Хотя общая траектория президентства Путина уже всем известна, я хотела, чтобы россияне могли узнать детали от источников в Кремле. О том, что группа, пришедшая к власти, происходит из одного из самых беспощадных кланов КГБ — из Санкт-Петербурга — и что они не остановятся ни перед чем, чтобы удержать власть. О том, как один из сотрудников московского КГБ сказал, что он отказался от работы с Путиным в 1990-х в Петербурге из-за готовности того сотрудничать с мафией. О том, что этот петербургский клан был более беспощаден [чем московский КГБ], потому что они были из второго по величине города России — и имели комплекс неполноценности.
А еще мне понравился комментарий одного пользователя в X. В ответ на замечание [соратника Навального Леонида] Волкова о том, что книга стала самым фундаментальным исследованием того, как элита КГБ слилась с мафией и захватила контроль над страной, он сказал, что его обнадежило знание, что на Западе есть люди, которые понимают: происходящее в стране не отражает настоящую Россию. Что страну действительно захватила — можно сказать, угнала — эта группировка и люди на Западе понимают, что это [проводимая страной политика] не отражает интересов и позиции всего населения. Я рада, что есть это понимание, и хотела бы, чтобы оно стало распространено в России. Мы знаем, что то, что сейчас представляет Путин, не настоящее лицо России, а его искаженное отражение.
Так получилось, что мы договорились с издателем [о публикации бесплатной версии на русском языке] как раз в то время, когда умер Навальный. И когда я увидела, что произошло на его похоронах, — как десятки тысяч людей вышли и открыто скандировали «нет войне» и показывали, что наследие Навального живет несмотря ни на что…
Это меня очень вдохновило. Я проснулась на следующее утро после похорон Навального и сказала: «Я хочу сделать это [опубликовать книгу] сейчас». Эта другая Россия, которую мы все любили, все еще существует — несмотря на войну, кремлевскую пропаганду и тактику запугивания.
Беседовала Таня Лукьянова