Войны все больше, демократии все меньше The New Yorker выпустил репортаж Маши Гессен об украинской политике спустя два года войны. Мы его пересказали
Еще недавно общественное мнение в Украине было однозначным — страна освободит свои территории, пузырь вражеской пропаганды лопнет и режим Владимира Путина рухнет, пишет в The New Yorker журналист Маша Гессен. Но после провала контрнаступления ВСУ население больше не строит оптимистичных прогнозов, а к тревоге за исход войны добавились переживания по поводу внутренней политической обстановки: многие наблюдатели фиксируют кризис демократических институтов и говорят о вероятности установления автократии. «Медуза» пересказывает статью Гессен о том, что волнует украинское общество спустя два года после начала полномасштабного российского вторжения.
Украинцы устали от неопределенности и «жизни настоящим». Многие не представляют себе окончания войны
«Я боюсь даже задумываться об этом», — сказал украинский журналист и политик Мустафа Найем на вопрос Маши Гессен об окончании войны. «Думаю, до конца моей жизни не будет ни одной минуты, когда я не буду бояться, что война может снова начаться. Потому что Россия никуда не исчезнет», — добавил он.
В январе 2023 года в Украине создали государственное Агентство по восстановлению и развитию инфраструктуры, которое возглавил Найем. В задачи ведомства входит ремонт гражданских объектов, поврежденных или разрушенных российскими бомбардировками. Сотрудники агентства воспринимают свою работу максимально прагматично: они занимаются восстановлением не ради будущего, когда Украина вернется к мирной жизни, а исходя из потребностей в настоящий момент.
«Нам приходится восстанавливать [инфраструктуру], даже если она будет уничтожена снова, — рассказывает Найем. — Ты едешь по Харькову и понимаешь, что из-за взорванного моста дорога из одного места в другое занимает на три часа дольше. Это время может определять разницу между жизнью и смертью».
Многие собеседники Маши Гессен в Украине говорят, что их главным чувством стало чувство неопределенности. Они начинают сомневаться в целях войны и в том, что победа в ней будет значить для их государства. «За что мы сражаемся, за землю?» — передает Гессен слова журналистки Екатерины Сергацковой. «Мы говорим, что продолжим сражаться, пока не развалится российская империя. Но этого не случится», — говорит Сергацкова.
Социолог из Харькова Денис Кобзин, который сейчас служит в украинской армии, до войны посещал курсы, где учили жить настоящим. «Теперь я почти два года живу исключительно в настоящем», — продолжает Кобзин. По его словам, «это поглощает всю энергию». «Это жизнь в условиях полной неопределенности — как будто ты вышел на пробежку, но не знаешь, как далеко тебе придется бежать. Иногда тебе приходится ускоряться, но по большей части нужно просто продолжать дышать», — описывает он свои ощущения.
Все люди, с которыми Гессен удалось поговорить в Украине осенью и зимой 2023 года, — политики, чиновники, активисты журналисты, книжный издатель, кинопродюсер, военнослужащие — говорили, что больше не думают об окончании войны, они не могут его представить.
По словам Кобзина, война стирает разобщенность в обществе, поскольку вынуждает сплотиться против общего врага. Большую часть войны он провел среди людей, которых в другой ситуации не мог бы представить в одной комнате: «Азербайджанец, армянин, еврей, антисемит, мелкий преступник и крупный предприниматель — всем нам удавалось избегать конфликтов, сначала потому что нас объединяла цель, а затем — потому что между нами сформировались связи и теперь мы воспринимаем каждого таким, какой он есть».
Однако противоречия среди украинцев все равно сохраняются. Например, многие из тех, кто остается в Украине, резко критикуют уехавших — особенно уехавших женщин, чьи мужья служат в армии. «Я очень зла на тех, кто уезжает и оставляет здесь мужей, — сказала юристка и активистка из Бучи Катерина Украинцева. — Вы либо одна семья, либо нет. Через такое важно проходить вместе». Кобзин обратил внимание на то, что почти все его сослуживцы, жены которых уехали из Украины в Европу, теперь развелись.
«Разрыв между теми, кто участвует в войне, и тем, кто уехал, увеличивается», — полагает советник президента Украины Владимира Зеленского Сергей Лещенко. Он убежден, что тем, кто считает себя украинцами, пора вернуться домой. Тех знакомых, кто придумывает оправдания и не возвращается, Лещенко, по его словам, перестает считать друзьями.
Военное положение ограничило демократические свободы украинцев — и отбросило назад довоенные реформы
Неопределенность в обществе во многом связана с соблюдением демократических процедур в охваченной войной стране. Заявления о том, что Украина борется не только за свое существование, но и за будущее демократии во всем мире, стали общим местом, отмечает Гессен. Однако, продолжает она, в самой Украине действие большинства демократических институтов приостановлено из-за российского вторжения.
Не будь войны, осенью 2023-го в стране прошли бы парламентские, а в марте 2024 года — президентские выборы. Вплоть до конца ноября прошлого года администрация Зеленского вроде бы не возражала против их проведения, но затем все-таки отложила ключевую демократическую процедуру. Бывший министр обороны, глава аналитической организации «Центр оборонных стратегий» Андрей Загороднюк объяснил это тем, что «выборы всегда вызывают разобщенность, а нам важно сохранять единство».
Выборы предполагают общественную дискуссию, но сейчас такое невозможно: треть населения связаны военными ограничениями, треть уехала, говорит Александра Романцова — руководитель украинского «Центра гражданских свобод», который в 2022 году получил Нобелевскую премию мира.
У некоторых политиков и журналистов вызывает вопросы целесообразность проведения голосования, так как от четырех до шести миллионов украинцев живут под российской оккупацией, четыре миллиона в странах Евросоюза, примерно миллион в России и полмиллиона в других государствах, а еще четыре миллиона стали вынужденными переселенцами внутри страны. Те украинцы, которые достигли совершеннолетия уже после начала войны, пока даже не зарегистрированы в качестве избирателей.
Еще одна причина не проводить голосования связана с безопасностью: выборы подразумевают большие скопления людей, а такие места часто подвергаются российским бомбардировкам.
То, что Зеленский останется президентом Украины на неопределенное время, кажется парадоксальным, ведь он обещал не задерживаться дольше одного срока. Президентом бывший комик во многом стал из-за усталости населения от системных политиков. Он привлек избирателей искренностью и тем, что позиционировал себя временной фигурой — человеком, который победит коррупцию, обеспечит смену поколений в государственном аппарате и уступит место преемнику. Но теперь, как пишет Гессен, Зеленский и его соратники укоренились во власти и начали напоминать тех, кого когда-то сменили.
После начала полномасштабной войны под угрозой ракетных ударов депутаты Верховной Рады Украины перешли к работе в режиме консенсуса — на голосование выносили лишь те законопроекты, которое поддерживает большинство депутатов, а обсуждение поправок ограничили. Главным источником законодательной власти стал Офис президента Украины, а парламентарии регулярно продлевали объявленное Зеленским военное положение, позволяющее правительству определять порядок въезда и выезда людей из страны, а также регулировать деятельность СМИ.
Изменилось и телевещание. C 24 февраля 2022 года продолжается телемарафон «Единые новости» — круглосуточная трансляция программ о войне на шести основных телеканалах, заменившая динамичные и разнообразные новости украинских каналов. В первые месяцы боевых действий новый формат вещания казался актуальным, поскольку позволял сообщать информацию в обстановке всеобщей растерянности и шока. Но война превратилась в повседневность, а население устало от однообразных трансляций.
Кроме того, военное положение затормозило или остановило многие реформы в Украине, например, процесс децентрализации власти. В тех населенных пунктах, где мэры ушли в отставку или были отданы под суд, власть переходит к военной администрации, что приводит к усилению контроля центральной власти над регионами.
«Нам следует задаться вопросом, должны ли мы говорить о демократии, когда под вопросом само существование нашего народа, — рассуждает политолог Александр Солонтай. — Возможно, нам не следует тратить время на такие вопросы, как инклюзивность или права меньшинств, на все то, что отличает нас друг от друга. Может быть, нам стоит просто отправить всех в армию».
Коррупция остается проблемой для Украины. И война не помогает ее решить
Одной из целей президента Зеленского в начале срока была борьба с коррупцией. Но полномасштабное российское вторжение коррупцию только усугубило. В сентябре 2023 года министра обороны Алексея Резникова отправили в отставку; среди главных причин были коррупционные скандалы с закупками в его ведомстве.
Мустафа Найем объясняет, что «посреди войны трудно выстроить антикоррупционные механизмы». «Уровень коррупции снижается из-за недостатка денег, но на войне много денег», — продолжает Найем.
Он признает, что военное положение позволяет обходить многие процедуры, которые призваны обеспечить прозрачность госуправления, но замедляют его процессы. Агентство по восстановлению и развитию инфраструктуры Найема, например, может не дожидаться экологической экспертизы для начала ремонтных работ. «Мы со всем разберемся, но пока для нас это трата времени», — говорит Найем.
При этом одно из его основных опасений к концу второго года войны заключается в том, что из-за вторжения Украина станет похожа на Россию —коррумпированную автократию. «Россия такая, какая она есть, потому что она „воюет против нацистов“, — объяснил он, отсылая к тому, какой предлог Владимир Путин использовал для нападения на Украину. — А нам угрожает опасность стать Россией, потому что мы сражаемся с настоящими нацистами».
«Войны все больше и больше, а демократии все меньше и меньше, — говорит политолог Александр Солонтай. — Там, где демократия все еще существует, это можно назвать счастливой случайностью».
Личная власть Зеленского усилилась. Но доверие к нему ослабевает
Государства, появившиеся после распада Советского Союза, развивались по-разному. Согласно типологии, предложенной венгерскими политологами и социологами Балинтом Мадьяром и Балинтом Мадловичем, посткоммунистические страны можно разделить на шесть категорий. Три из них это либеральная демократия (Эстония, Латвия, Литва), одна патрональная автократия (Россия) и одна патрональная демократия (Украина).
Последняя категория характеризуется, с одной стороны, множеством политических акторов, а с другой, тем, что каждая из конкурирующих политических сил зависит от денег и влияния одного человека. Именно такие «патроны», как их называют Мадьяр и Мадлович, выступают фундаментом всей политической системы. Подобное устройство может тормозить реформы и препятствовать укреплению демократических институтов.
Зеленский не хотел быть «патроном», но реформы последних лет и российское вторжение способствовали усилению его личной власти. Еще до начала войны Рада приняла закон о создании реестра олигархов, которым запрещалось финансировать деятельность политических партий и принимать участие в приватизации. Такие меры могли, с одной стороны, способствовать развитию либерально-демократических институтов, а с другой, послужить фундаментом для установления автократии.
«Благодаря централизации власти, полному контролю за информационной повесткой и дисциплине военного положения общество может с готовностью принять патрональное правление [одного человека] в обмен на победу и быстрое восстановление экономики», — писал в 2023 году украинский политический философ Михаил Минаков, которого цитирует в своей статье Гессен.
Зеленский, бывший до избрания аутсайдером политической системы, создал вокруг себя круг приближенных. Офис президента возглавляет 52-летний Андрей Ермак. Люди, которые часто общаются с членами администрации, в разговорах с Гессен называли его едва ли не более влиятельной фигурой, чем сам президент. Критики главы Офиса утверждают, что он методично продвигает на высокие посты своих соратников — даже тех, кого обвиняют в коррупции.
«Риск авторитаризма, который исходит от Зеленского, отличается от того, с чем мы сталкивались раньше, — отмечает украинская журналистка Наталья Гуменюк. — Он хочет не разбогатеть, он стремится к максимальной эффективности». И добавляет: «Я не говорю, что это лучше».
Недавний опрос свидетельствует о падении доверия к президенту Украины. В декабре 2023 года Зеленскому доверяло 62% населения. Это больше, чем до начала полномасштабной войны (27% в декабре 2021-го), но меньше, чем год назад (84% в декабре 2022-го). А еще это меньше, чем у главнокомандующего ВСУ Валерия Залужного, которого Зеленский — по данным СМИ — планирует в ближайшее время снять с поста. О доверии главкому, который, согласно информации тех же СМИ, считает, что Офис президента оценивает ситуацию на фронте скорее «позитивно», чем реалистично, заявляют 88% респондентов.
Гессен пишет, что многие из тех, с кем она говорила, задаются вопросом о том, может ли Украина остаться демократическим государством в попытке победить Россию. Социолог Денис Кобзин ответил на этот вопрос так: «Я отказался от своей [личной] свободы, чтобы бороться за свою свободу [как украинца]. И точно так же можно сказать почти обо всех, кого я знаю».
