Как может развиваться битва за Херсон? И есть ли у Украины шансы отбить город, который Россия оккупировала в самом начале вторжения? «Медуза» обсудила украинское контрнаступление с военным аналитиком Робом Ли
Если читать только российские государственные провластные источники, то украинское контрнаступление в районе Херсона полностью провалилось, не успев начаться. С украинской стороны почти никаких достоверных сведений о ходе операции нет: министерство обороны страны объявило «режим тишины» и призвало журналистов «не ставить под сомнения действия командования и не становиться очередным инструментом в руках российской пропаганды». Поэтому о реальной ситуации на фронте остается судить только по обрывочным данным, которые собирают и верифицируют энтузиасты и аналитики. Один из них — старший научный сотрудник Института исследований внешней политики Роб Ли, который с самого начала войны собирает в своем твиттере оперативные сведения о потерях сторон. «Медуза» поговорила с ним о попытке Украины освободить Херсон от российской оккупации.
— Готова ли украинская армия к полномасштабному наступлению?
— Херсон — хорошее место, чтобы это наступление начинать. Город окружен водой, причем пересечь Днепр можно только в ограниченном количестве мест, и российским войскам здесь достаточно сложно пополнять запасы — артиллерийских снарядов, например. Россияне, конечно, построили несколько понтонных мостов и переправ, однако все это украинцы обстреливают.
Но совершенно непонятно, достаточно ли у украинцев ресурсов для быстрого наступления: сколько остается танков, бронетехники, профессиональных подразделений. Многих [выбывших из строя военных] заменили резервисты или добровольцы, которые не так хорошо подготовлены. А для наступательной операции нужны опытные специалисты.
Думаю, некоторых успехов украинцы достигнут — может быть, возьмут несколько малых городов. Но смогут ли они отвоевать Херсон? Полностью подавить российские силы там? Трудно сказать.
— Какой может быть реалистичная цель украинского наступления? Возможно ли, например, полное освобождение правого берега Днепра одним ударом? Или же следует ожидать долгой борьбы и малых наступлений от села к селу?
— Думаю, наступление пойдет медленно. ВСУ уже полгода несут потери людьми и техникой, и быстрая наступательная операция в таких условиях маловероятна. Скорее всего, Украина попытается медленно «перемолоть» российские позиции: будет брать один за другим малые населенные пункты. На это потребуется время — и много артиллерии.
Чего именно достигнет Украина под Херсоном, зависит от сроков. Не думаю, что в ближайшее время украинцы отбросят российские силы за Днепр. Но давайте возьмем срок в следующие несколько месяцев: насколько вообще Россия готова к долгосрочной войне? Очевидно, что российская армия понесла тяжелые потери. Хватит ли ей набранных сейчас добровольцев, чтобы поддерживать боеспособность в зоне украинского наступления?
— Как можно оценить предположение, что украинское командование подталкивает российское к очередному «шагу доброй воли» — заставляет отвести войска с правого берега Днепра, атакуя каналы снабжения этих войск? И можно ли в таком случае считать нынешнее наступление попыткой заставить российскую армию потратить запасы, созданные на правом берегу?
— Украинцы добиваются ситуации, когда россияне больше не смогут поддерживать свои позиции к западу от Днепра. Сейчас ВСУ атакуют командные пункты, армейские склады, понтонные мосты и переправы, наведенные Россией [через Днепр], — все, до чего могут дотянуться HIMARS. [Это делается,] чтобы россиянам становилось все сложнее организовывать снабжение своих подразделений, а удержание Херсона становилось все более и более затратным.
В начавшемся сейчас наступлении у Украины есть превосходство в артиллерии: думаю, ВСУ каждый день совершают больше артиллерийских ударов, чем Россия может себе позволить. К тому же удерживающим Херсон россиянам, в отличие от украинцев, трудно перемещать свои артиллерийские позиции. Украинцы вполне могут достигнуть там огневого превосходства. То есть ситуация окажется обратной тому, что [летом] происходило в Донбассе.
Мне не до конца понятно, в чем стратегия Украины под Херсоном, но они вполне могут вести там войну на истощение: делать каждый день противостояния непосильно дорогим для России. Частью этой же стратегии могут быть и удары по Крыму, и партизанские усилия украинцев на оккупированных территориях — России приходится защищаться буквально везде.
— Если украинские войска выйдут к берегу Днепра, ситуация на этом фронте неминуемо придет к пату (сложно предположить, что украинская армия сможет быстро форсировать реку). Каковы ставки в такой операции для Украины?
— Если украинцы подойдут вплотную к Днепру, им действительно придется переходить из наступления в оборону: продвигаться вперед, преодолевая российское сопротивление, им будет трудно.
Но даже если ВСУ просто отобьют Днепр, это уже будет достижением. И достаточным успехом, чтобы, например, убедить Запад продолжать военную поддержку Украины. Не говоря о том, как сильно это ударит по боевому духу российской армии.
— Но почему в таком случае для наступления выбрана именно Херсонская область, а не Донбасс или Запорожье, где — в случае успеха — можно выйти к границе Крыма?
— На самом деле до сих пор непонятно, нацелились ли украинцы именно на Херсон — или планируют проводить параллельные операции и на других участках фронта.
Думаю, что отбить Херсон им будет проще, чем остальные территории. Это самое перспективное место, чтобы добиться прогресса. И если в дальнейшем начнется настоящая война на истощение и ситуация вплотную приблизится к патовой, имеет смысл отбить эти территории сейчас, чтобы забрать назад хоть что-то.
— Некоторые российские комментаторы говорят, что, начав наступление, украинская армия теряет защиту своего ПВО («выходит из-под зонтика») и это позволяет российской авиации атаковать наступающие войска в полную силу. Как можно оценить такие утверждения?
— Не уверен, что это так. При продвижении вперед украинцы просто возьмут свои ПВО малой дальности с собой.
— Почему обе стороны в последние месяцы показали неспособность проводить наступательные операции (если не считать отдельных тактических успехов)? Казалось бы, низкая плотность войск и относительно простая топография дает возможность вести маневренную войну, но мы этого не наблюдаем. Можно ли составить список причин?
— Обе стороны потеряли много профессиональных военных, которых в рядах обеих армий заменили резервисты и добровольцы. Научить таких новобранцев держать оборону можно достаточно быстро, а вот обучить подразделение тактикам наступления занимает гораздо больше времени.
— Что известно о резервах, созданных украинским командованием? Верно ли предположение, что большая часть созданных после начала войны соединений еще не принимала участие в боях?
— Этого я не знаю. Были сообщения СМИ, что украинских резервистов перебросили в Донбасс и другие места, но подробностей и масштабов происходящего я не знаю.
— Можно ли оценить, сколько Украине нужно новых соединений для того, чтобы перейти в решительное наступление?
— Это зависит и от состояния российской армии! А пока до конца не ясно, сколько людей сражается на обеих сторонах. В идеале, когда вы идете в наступление, вы хотите численного превосходства — преимущества в артиллерии и прочем.
— Что можно сказать про резервы, созданные российским командованием? Есть ли подтверждения существования 3-го армейского корпуса, созданного в Мулино из добровольцев? Какой может быть его численность?
— 3-й армейский корпус действительно существует, я в этом убежден. Еще неделю назад его отправили в Украину, и в том же направлении — к Ростову-на-Дону — движутся и его вооружения. Причем их соединению выдали сравнительно новые [образцы вооружений]: например, автоматы АК-12, БМП-3, танки Т-80БВМ (одни из новейших, которые стоят на вооружении у России).
Не знаю, сколько человек набрали в корпус, но добровольческие батальоны, которые Россия формировала в других регионах [помимо Мулино], не всегда удавалось довести до планируемой численности. Так что мы, вероятнее всего, увидим на фронте батальоны меньшего размера, чем хотелось российскому военному командованию.
И большой вопрос, как набранные в корпус добровольцы справятся с выданными им новейшими вооружениями. Некоторые из заключивших контракты — это люди 50 лет или даже старше, прошедшие всего три-четыре недели подготовки. Нельзя стать профессиональным бойцом в такие сроки. Тем более нужно время, чтобы научиться работать с незнакомой военной техникой.
И кто руководит этими добровольцами? Вероятно, не самые суперпрофессиональные командиры. Потому что все опытные российские офицеры или уже воюют в Украине, или отказались участвовать в этой войне.
— Как можно оценить потенциал такого найма «добровольцев» на краткосрочные контракты? Хватит ли этих новобранцев для ведения затяжной войны?
— Добровольческий набор, вероятно, достигнет размера дивизии. Но многие из этих людей подписали трехмесячные, шестимесячные контракты. Что произойдет к зиме, когда они истекут? Когда новичок поймет, что война оказалась не тем, что он себе воображал?
К ноябрю, декабрю и январю, когда контракты всех этих парней закончатся, примут ли они решение оставаться на фронте? Или решат вернуться домой? С рассказами, как обеспечение хромало, а командование совершало ошибки?
К зиме 2023 года живая сила станет большой проблемой для России. Высок риск того, что способ, которым Россия сейчас формирует «добровольческие» подразделения, окажется нежизнеспособным.
— Почему российское командование решило создавать новые соединения вместо того, чтобы восстанавливать боеспособность довоенных формирований?
— Для меня это загадка. Создание армейского корпуса с нуля — это действительно странно. Почему не отправить набранных людей в уже существующие формирования — где есть опытные офицеры, где есть командование, чтобы руководить новичками? Это может быть признаком того, что российское военное руководство недовольно командирами многих подразделений.
Правда, были и случаи, когда «добровольческие» батальоны набирались как раз в бригады или полки, уже находящиеся на войне. Например, владивостокский батальон «Тигр» был отправлен в Украину и придан 155-й гвардейской бригаде морской пехоты. «Добровольцы» присоединились к подразделению со сложившейся структурой и командованием — в этом, как мне кажется, больше смысла.
— Почему руководство России так и не ввело мобилизацию в том или ином виде?
— Кремль считает, что чем дольше они смогут воевать только «добровольцами», тем стабильнее будет оставаться ситуация в России. И они правы: ответной реакции — за исключением протестов в первые месяцы войны — пока не было.
С другой стороны, даже просто для защиты тех территорий, которые были заняты с 24 февраля, России сейчас нужно много людей. И в итоге это окажется проблемой.
— Какая из сторон в нынешних условиях может наращивать силы быстрее? С учетом ограничений поставок нового оружия, набора, потерь?
— Думаю, что украинцы: они мобилизовали много людей — больше, чем россияне смогли привлечь [методами «скрытой мобилизации»]. Вопрос в том, насколько хорошо эти новобранцы подготовлены — и насколько хорошо экипированы. И этого я не знаю. Россия же многих рекрутировала весной, чтобы укрепить свое наступление, — и я не уверен, что страна сможет поддерживать те же темпы вербовки.
В российских арсеналах хранится еще достаточно вооружений, но со складов уже начали доставать старые Т-62. Сколько таких танков — причем в хорошем состоянии — еще осталось у России? Большой вопрос.
Думаю, у россиян хватит запасов, чтобы вооружить последний набор «добровольцев», но дефицит в том или ином виде наверняка начнет себя проявлять. Например, у них не так много высокоточных управляемых боеприпасов — а отстреливают они их много. Не уверен, что российская военная промышленность может компенсировать такой большой расход.
Получается, то большое преимущество, с которым Россия вступала в войну —возможность ракетными ударами доставать цели глубоко внутри украинской территории (Украина при этом сделать того же в тот момент не могла), — истощается.
— Возможно ли вообще радикальное изменение баланса сил?
— Не в ближайшем будущем. Думаю, что Украина добьется результатов под Херсоном — а Россия, возможно, продвинется в Донбассе. Но не думаю, что мы увидим какие-то грандиозные сдвиги на фронте. На это потребуется время. А пока стороны продолжат друг друга изматывать.
Беседовала Лилия Яппарова
«Медуза» — это вы! Уже три года мы работаем благодаря вам, и только для вас. Помогите нам прожить вместе с вами 2025 год!
Если вы находитесь не в России, оформите ежемесячный донат — а мы сделаем все, чтобы миллионы людей получали наши новости. Мы верим, что независимая информация помогает принимать правильные решения даже в самых сложных жизненных обстоятельствах. Берегите себя!