«При любом кризисе именно права человека страдают прежде всего» Интервью Михаила Федотова — отправленного в отставку председателя СПЧ

Президент Владимир Путин 21 октября назначил нового советника — главу Совета по правам человека: вместо Михаила Федотова им стал лояльный власти журналист и секретарь Общественной палаты Валерий Фадеев. Одновременно из состава СПЧ президентским указом исключили политолога и доцента РАНХиГС Екатерину Шульман, руководителя правозащитной организации «Агора» Павла Чикова, правоведа и профессора ВШЭ Илью Шаблинского. Об уходе из совета также заявила бывшая судья Конституционного суда Тамара Морщакова: «Если это называется Советом по правам человека, а решать будет какие-то другие задачи, то на это, как говорят, я не подписывалась». «Медуза» поговорила с Федотовым — об отставке, ушедших вместе с ним членах СПЧ и о сменщике.

— Вы ожидали отставки? С учетом того, что за вас вступились члены Совета по правам человека — они подготовили коллективное обращение к президенту.

— Когда было коллективное обращение членов совета, для меня было совершенно очевидно, что вопрос решен и никто не будет это решение менять. Поэтому я воспринял это обращение просто как желание членов совета выразить свое мнение, свою позицию. Позиция очень уважаемая, я очень признателен членам совета за то, что они так хорошо ко мне относятся. Я им ответил, что я их всех тоже очень люблю, но никакого практического смысла в этом обращении, конечно, не было. 

Что касается, было это [решение об отставке] неожиданным или нет. Да, это было неожиданно. Я об этом узнал во вторник на прошлой неделе. Но оно не было неожиданным: в связи с достижением 70-летнего возраста я понимал, что в какой-то момент мне об этом скажут. 

— Как вы узнали об этом решении?

— Меня пригласили к руководству администрации [президента России] и сказали о том, что есть такое решение и что оно связано с достижением мной 70-летнего возраста. То, что я достиг 70-летнего возраста, для меня новостью не было. 

— Вы обсуждали это с Владимиром Путиным? Когда вы виделись в последний раз?

— Мы с ним разговаривали в сентябре. 

— То есть тогда об этом разговор не шел?

— Нет. 

— Вам известны примеры, когда посреди года исключали кого-то по достижении предельного возраста?

— По достижении возраста — безусловно. Незадолго до того, как я был отправлен в отставку, точно так же в отставку в связи с достижением предельного возраста был отправлен глава Федеральной службы исполнения наказаний Геннадий Корниенко. Любой государственный чиновник знает, когда он рискует быть отправленным в отставку в связи с достижением предельного возраста. 

— Так происходит в 100% случаев или есть примеры, когда достижение предельного возраста не мешает занимать определенную должность?

— Это происходит во всех случаях, кроме тех, когда делается исключение. Это исключение предусмотрено законом. Но это именно исключение. Это не правило, а исключение. В данном случае президент не счел необходимым сделать исключение. Вот и все.

— Что вы планируете делать дальше? Была новость, что вы возглавите в Высшей школе экономики кафедру, это так?

— Да, конечно. Я эту кафедру — кафедру ЮНЕСКО по авторскому праву и другим правам интеллектуальной собственности — создавал и руководил ею с 1998 года. Сейчас, к сожалению, эта кафедра расформирована, в том числе по моей вине: мы вовремя не отправили в ЮНЕСКО годовой отчет. Теперь мы занимаемся тем, что пытаемся создать новую кафедру ЮНЕСКО по авторским, смежным, культурным и информационным правам. Это будет продолжением той деятельности, которой я занимался, начиная с 1998 года. Так что это не что-то для меня новое — наоборот, это то, что сопровождает меня несколько последних десятилетий. 

— Вы возглавляли совет с 2010 года. Как вы оцениваете проделанную вами и вашими коллегами работу?

— Я считаю, что за эти девять лет совет сделал очень много полезного. Это и амнистии, и новые законы, и экспертные заключения, которые легли в основу законопроектной и правоприменительной деятельности. Это большое число выездных заседаний совета в российских регионах. Это тысячи и тысячи людей, которые приходили на встречи с членами совета. Это тысячи вечерних и ночных часов, когда члены совета принимали население. 

— На днях Совет по правам человека предложил закрепить в законодательстве понятие семейно-бытового насилия и типы защиты от него. По сути, речь идет о законе о домашнем насилии, который долгое время не могли принять. Какие еще инициативы вам удалось довести до конца в последние рабочие дни? Что вы не успели сделать? 

— В последние дни мы занимались подготовкой рекомендаций по итогам выездного заседания в Ханты-Мансийском автономном округе, но эта работа так и не была завершена. В последние дни мы занимались подготовкой доклада о практике реализации свободы собраний в 2019 году, но эта работа тоже не была завершена. В последнее время мы занимались обсуждением результатов ротации общественных наблюдательных комиссий в 43 субъектах Федерации. Эта работа была завершена. Так что работы, как всегда, много было. 

— Помимо вас из совета исключили еще Екатерину Шульман, Павла Чикова, Илью Шаблинского и Евгения Боброва. Как вы к этому относитесь?

— Отношусь к этому, конечно, я плохо. Потому что любой член совета, который покидает совет, — это всегда минус. Совет становится слабее. Но любой человек, который приходит в совет — а в совет приходят только достойные люди, — это усиление совета. В данном случае такая небольшая ротация была приурочена к моему уходу по достижении предельного возраста. 

— Ученый-политолог Екатерина Шульман была в совете меньше года. Разве это не беспрецедентный случай? Исключали ли кого-то еще так быстро из совета?

— Я не припоминаю такого случая. 

— В декабре 2018 года Шульман на заседании с Владимиром Путиным рассказывала ему о деле «Нового величия». В то же время острые вопросы задавала не только она. И на митинги ходила не только. Как вам кажется, почему было принято решение исключить ее?

— Я не знаю, кто готовил это решение. Могу сказать только одно — по положению о совете предложение об исключении из совета вносит председатель. Я таких предложений не вносил — это я знаю точно. 

— Вы сказали, что в совет приходят только достойные люди. Как вы считаете, в новом составе будет ли совет заниматься теми же темами и проблемами, что вы и ваши коллеги?

— Я думаю, совет будет заниматься теми темами, которые волнуют общество. Это не очень зависит от того, что выберут члены совета. Им может показаться неинтересной та или иная тема, но если она интересна гражданам, придется ею заниматься. Это очевидно. Граждане своими обращениями в совет заставляют совет заниматься различными проблемами. Мы не выдумываем эти проблемы. 

— А будет ли доведена до конца работа, которую вы не успели закончить?

— Я надеюсь, что все работы, которые не были завершены, будут доведены до конца.

— Как вы оцениваете нового председателя совета Валерия Фадеева?

— Я Валерия Александровича знаю давно. Знаю его как прекрасного журналиста, замечательного аналитика, изобретателя Общественной палаты — именно он разработал концепцию Общественной палаты, которая была реализована в начале 2000-х годов. Я, честно говоря, удивлялся, почему он возглавил Общественную палату только в последние годы. Сейчас президент решил назначить его своим советником, председателем СПЧ. Это решение президента, я его уважаю, безусловно. 

— Как вам кажется, может ли эффективно работать на таком посту человек, который, по его собственным словам, не следил за происходящим этим летом в Москве? Я имею в виду протесты из-за выборов в Мосгордуму и последовавшее за ними «московское дело».

— Я убежден, что от председателя совета мало что зависит. Он должен быть модератором тех дискуссий, которые проходят в совете. Он должен быть исполнителем тех решений, которые принимает совет. При голосовании в совете у председателя только один голос. Все решения принимаются голосованием.

Поэтому я не думаю, что от замены председателя совета что-то принципиально изменится в деятельности совета. В то же время, конечно, каждый новый председатель привносит что-то свое в работу совета. Совет, который был при [нынешнем председателе Центральной избирательной комиссии Элле] Памфиловой, не был похож на совет, который был при Сергее Адамовиче Ковалеве. Совет, который был при мне, не был похож на совет, который был при Памфиловой. Но все это — один и тот же совет, одна и та же миссия. 

— Вы считаете, новый состав совета будет так же реагировать на волнующие общество темы — например, на полицейский и судебный произвол?

— Я думаю, что да. Потому что совет изменился незначительно. Если бы была поставлена задача качественно изменить состав совета и радикально скорректировать его функции, то она была бы решена иначе. Но, видимо, такой задачи все-таки не было. 

— Как вы оцениваете ситуацию с правами человека в современной России?

— Состояние прав человека в нашей стране немногим отличается от состояния прав человека во многих других странах. Вообще права человека очень уязвимая ценность. При любом кризисе именно права человека страдают прежде всего. Поэтому я не устаю повторять, что права человека — наша общая, универсальная ценность. Все мы — россияне, американцы, китайцы и так далее — ученики в школе прав человека. Но никто при этом никому не учитель. А вот помочь друг другу решить ту или иную задачку мы всегда можем.

Например, мы [в России] замечательно восприняли немецкий опыт по созданию приютов для женщин, подвергшихся домашнему насилию. В свою очередь немцы очень заинтересовались нашей практикой приемных семей для пожилых и инвалидов — у них такой практики не было, а у нас есть. Вот такой взаимный обмен опытом оказывается очень полезным в деле защиты прав человека.