Отдел новейших течений Третьяковской галереи собирал современное российское искусство и рассказывал посетителям, почему за ним стоит следить Теперь музей его закрывает
В Третьяковской галерее больше не будет Отдела новейших течений — как заявили в музее, он станет частью Отдела искусства второй половины ХХ—ХХI века. Бывший руководитель этого подразделения, Андрей Ерофеев, инициировал письмо к музею, которое подписали около 200 художников, искусствоведов, коллекционеров и ценителей современного искусства: они призвали Третьяковку сохранить отдел. Однако руководство не изменило своего решения. Рассказываем, чем отдел был важен, для чего художественным музеям уровня Третьяковской галереи современное искусство и как выглядит это событие в контексте российской культурной политики последних лет.
Отдел новейших течений появился в Третьяковке в 2001 году. Тогда искусствовед Андрей Ерофеев передал в музей коллекцию советского нонконформистского искусства, которую начал собирать в конце 1980-х годов. Ее основу составляли работы Александра Косолапова, Ильи Кабакова, Константина Звездочетова и других авторов, на тот момент уже признанных классиками. Собственно, Ерофеев и возглавил новый отдел, проработав в музее до 2008 года. С его подачи в 2006-м в залах на Крымском Валу (сейчас это Новая Третьяковка) появилась постоянная экспозиция, посвященная современному российскому искусству.
Ерофеева сменил Кирилл Светляков, автор больших выставочных проектов — в 2015 году, например, он курировал экспозицию Третьяковки «Гиперреализм. Когда реальность становится иллюзией». Последней руководительницей отдела в его нынешнем виде была Ирина Горлова — она пришла на эту должность в 2017 году, а покинула летом 2024-го. При ней структура пережила, пожалуй, самые серьезные потрясения.
В апреле 2022-го музей досрочно закрыл выставку российского и американского художника Гриши Брускина «Смена декораций», которую курировала как раз Горлова. Брускин создает аллегорические скульптурные инсталляции; в Третьяковке показывали его проект о терроре, агрессии и тоталитарном обществе, в 2017 году побывавший на Венецианской биеннале. После закрытия выставки из музейной продажи изъяли весь тираж ее каталога.
Большой международный проект «Многообразие и единство. Современное искусство Европы. Берлин. Москва. Париж» тоже закрылся досрочно. Последний раз работы из фонда Отдела новейших течений показывали в большом количестве два года назад — на выставке «Вещь. Пространство. Человек», открывшейся летом 2022-го.
Когда директором музея была Зельфира Трегулова, с 2015 по 2023 год, отдел активно участвовал в больших международных проектах Третьяковки — даже когда современное искусство не было их главной темой. Например, в 2021 году на выставке «Мечты о свободе. Романтизм в России и Германии» работы современных художников рифмовались с произведениями эпохи романтизма. Фотография немецкого художника Вольфганга Тильманса перекликалась с «Черным морем» Ивана Айвазовского, а снимки ленд-арт-объектов Николая Полисского в Николе-Ленивце — с картиной Алексея Венецианова «На жатве. Лето».
Весной 2022-го в залах на Крымском Валу открылась выставка классика академизма, художника польского происхождения Генриха Семирадского. На ней кураторы Татьяна Карпова и Ирина Горлова объединили две «академии»: тяжеловесную классическую, представленную Семирадским, и санкт-петербургскую «Новую Академию» — богемное объединение художников во главе с Тимуром Новиковым, которые иронично обыгрывали красоту и высокопарность академической традиции.
Работа с «новейшими течениями» для такого крупного музея, как Третьяковская галерея, — направление закономерное и оправданное. Большие художественные институции по всему миру стремятся показать, что история искусства развивается непрерывно. Современность они рассматривают как один из этапов культурного процесса. Можно вспомнить, скажем, мюнхенскую Пинакотеку, в состав которой входят три галереи: с работами старых мастеров, с искусством XIX — начала XX веков и с более поздними произведениями вплоть до созданных ныне живущими авторами.
Пример диалога между искусством прошлого и работами наших современников в Третьяковке — знаменитая «Ветка» Андрея Монастырского, одного из лидеров московского концептуализма, которую музей приобрел для своей коллекции в 2020 году. Этот объект 1996 года — буквально сухая ветка, которая висит на четырех мотках скотча и одним концом касается рамки с текстом художника («Какой бы отрывок из статей Штокхаузена о Веберне я бы здесь ни использовал, все равно это была бы, как говорится, „не та музыка“, „не совсем то“ и т. д. А. Монастырский»). На презентации ее показали в зале Александра Иванова, где она перекликалась с эскизом к «Явлению Христа народу» — он тоже называется «Ветка».
«Когда речь заходит о ветке в русском искусстве, в первую очередь приходит на ум эскиз Иванова, — рассуждала на презентации объекта Ирина Горлова. — Его ветка одним концом связана с деревом, она примыкает к плоти, к земле, а другим концом прорывается в небо, соединяя материальное и духовное. Но что такое духовность, как не музыка? И „Ветка“ Монастырского посвящена музыке Веберна, великого композитора-авангардиста».
Вопреки словам возмущенных интернет-пользователей, музей купил работу не за бюджетные деньги, а за собственные: покупку финансировали из эндаумента, который Третьяковка основала в 2019 году при поддержке Благотворительного фонда Владимира Потанина.
Нелишним будет напомнить, что основатель музея Павел Третьяков коллекционировал картины современных ему художников, которые публика той эпохи часто не принимала. Например, «Неизвестную» Ивана Крамского критиковали за выбор героини — дамы полусвета, «Сельский крестный ход на Пасхе» Василия Перова — за неуважение к церкви, Архипа Куинджи — и вовсе за «непрофессионализм». В 2021-м Третьяковка даже запустила в историческом здании в Лаврушинском переулке специальный выставочный маршрут «Отвергнутые шедевры. Вызов Павла Третьякова», для которого кураторы отобрали 20 картин из постоянной экспозиции, некогда вызвавших отторжение у современников.
Руководство музея заверяет, что, несмотря на закрытие отдела, в Третьяковской галерее всегда найдется место новому искусству. Однако арт-сообщество видит в нынешних переменах тревожную примету времени. Об этом говорит хотя бы то, что под обращением Андрея Ерофеева, призывающего сохранить отдел, подписалось уже больше 200 человек.
22 октября «Российская газета» опубликовала интервью заместителя директора музея по научной работе Татьяны Карповой. Она рассказала, почему отдел упразднили. Вот полные цитаты из интервью:
— Василий Кандинский, стоявший у истоков создания Музея живописной культуры, заметил, что МЖК открывает дверь в мастерскую художника. В конце ХХ века эту дверь в мастерскую современных художников открывал Отдел новейших течений Государственной Третьяковской галереи. Означает ли реорганизация и закрытие Отдела новейших течений, что музей теперь эту дверь закрывает?
Татьяна Карпова: Третьяковская галерея не закрывает дверь новому искусству. В наших планах — выставка Кирилла Александрова, Валерия Юрлова. В январе 2025 мы откроем выставку Франциско Инфанте. Инфанте вообще уже классик кинетического искусства, искусства второй половины ХХ века. В 2025 году даже странно называть искусство, которое начиналась в 1960–1970-х годах, новейшими течениями.
Фактически Отдел новейших течений искусства конца ХХ века становится сектором внутри искусства второй половины ХХ века. При этом он сохраняет самостоятельность. Наталья Сидорова, которая возглавляла Отдел новейших течений последнее время, остается главой одноименного сектора. Я не вижу причин для беспокойства.
— Если все остается по-прежнему, в чем смысл реорганизации?
Татьяна Карпова: У нас было фактически три отдела, которые занимались искусством конца ХХ века и рубежа веков. Это отдел новейших течений ХХ—ХХI века, отдел живописи второй половины XXI века и фонд экспериментального искусства. Речь идет об их объединении. Есть художники, которые занимались и живописью, и инсталляциями, и фотографией, например. Их произведения оказываются в трех этих фондах. При работе над их ретроспективами или академическим каталогом удобнее, чтобы этим занимались хранители не трех отделов, а одного.
Солидный статус Третьяковской галереи влечет за собой пристальный контроль со стороны Министерства культуры — это единственное ведомство, которому подчиняется Третьяковка. Происходящее в музее в полной мере отражает нынешнюю охранительную культурную политику, где нет места актуальному искусству. Это часть той же тенденции, которая проявляется в списках «неблагонадежных» художников и кураторов, в отмене выставок или в закрытии частного музея современного искусства «АРТ4».
Опасения вызывает судьба произведений из так называемого Фонда временного хранения, которым в том числе занимался Отдел новейших течений. В него входят работы, не полностью документально оформленные, а значит, не переданные музею окончательно. В своем обращении Ерофеев открыто пишет: из-за перемен в Третьяковке произведения из этого фонда могут быть утрачены.
«Без малого сто лет назад, в довоенной Третьяковке [в 1936 году, во время борьбы с „формализмом“, то есть с авангардными течениями, в искусстве] уже был ликвидирован Отдел новейших течений, — напоминает искусствовед. — Тогда он хранил и собирал знаменитый русский авангард 1910–1920-х годов. Сегодня часть его коллекций является гордостью Третьяковки и составляет ее мировую славу. Другая же часть была утрачена в процессе разгрома отдела. Похожая участь может ожидать и экспонаты нынешнего Отдела новейших течений».
«Медуза»