Русский музей отменил выставку Тимура Новикова за день до открытия Рассказываем, как художник превратился из лидера контркультурного искусства в консерватора — но не стал от этого удобнее нынешней власти
19 июля Русский музей отменил выставку «Клин Новикова» — она была приурочена к 65-летию Тимура Новикова (1958–2002) и объединила работы 23 художников из созданной им Новой академии изящных искусств. Выставка уже была смонтирована и должна была открыться 20 июля. По словам сотрудников музея, проект запретила новый директор Алла Манилова. Критик Антон Хитров рассказывает о Тимуре Новикове — одном из самых заметных художников перестройки, новаторе и культуртрегере, который на пике карьеры разочаровался в современном искусстве и объявил ему войну (но все равно остался его частью).
Кто такой Тимур Новиков
Тимура Новикова проще всего представить читателю как художника, который оформлял концерты группы «Кино», выступал с оркестром «Поп-механика» и снялся в фильме Сергея Соловьева «Асса», — но вообще он оставался бы знаковой фигурой, даже если бы ничего этого не делал. Новиков — один из самых знаменитых представителей неформального советского искусства, лидер андеграундного ленинградского объединения «Новые художники», созданного в конце 1970-х, и культуртрегер, сумевший соединить актуальное искусство с молодежной культурой, которые ни до, ни после так тесно не переплетались.
В ленинградский круг Новикова входили, например, Владислав Мамышев-Монро, знаменитый своими перевоплощениями, звезда уже упомянутой «Ассы» Сергей Бугаев — Африка, режиссер Борис Юхананов, сегодня руководящий столичным Электротеатром «Станиславский», а еще — Сергей Курехин, Георгий Гурьянов и Виктор Цой, которых в основном знают за их музыку, хотя все они участвовали в выставках «Новых художников».
Вообще, мультидисциплинарность, как сегодня говорят, была важным и сознательным принципом этого сообщества: все делали всё. Целью его участников была не просто новая живопись, новая музыка или новый театр, а полноценная альтернативная культура. Новиков, например, разрабатывал музыкальные инструменты, играл в спектаклях, снимал кино, привозил в СССР западных диджеев и устраивал первые в стране рейвы.
«Новые художники» ориентировались на отечественный авангард начала XX века и на современные им западные течения, получая символические дары от представителей того и другого. Соратница поэта-футуриста Велимира Хлебникова художница Мария Синякова-Уречина, которой в начале 1980-х исполнилось 90 лет, посвятила Новикова и Бугаева — Африку в «Председатели земного шара» (так назывался артистический орден, придуманный Хлебниковым). А лидер американского поп-арта Энди Уорхол отправил «Новым» банки супа Campbellʼs со своим автографом. Так ленинградские художники восстанавливали связи с мировым арт-процессом и историей собственного искусства, разорванные в период господства соцреализма.
Как лидер контркультуры стал консерватором
На рубеже 1980-х и 1990-х Новиков разочаровался в современном искусстве и вообще в контркультуре, которая, как ему казалось, стремительно становится мейнстримом. «Появились коммерческие версии „Новых художников“, — писал он в автобиографии. — Возникло огромное количество клуб-промоутеров, дискотеки стали массовым явлением, а не уникальным элементом культуры». Новиков провозгласил себя неоакадемистом, обещал заняться возрождением классики и учредил с этой целью Новую академию изящных искусств.
Риторика художника времен неоакадемизма в чем-то предвосхитила риторику путинской России — хотя в 1990-х это выглядело скорее эстетическим диссидентством. Новиков называл современных художников «извращенцами, наркоманами и сатанистами», рассуждал о государственной идеологии, которую предстоит построить, наконец, утверждал, что Европа утратила собственную культуру и что сохранить эту культуру теперь возможно только в России с ее византийскими традициями.
К началу нулевых его организация «Художественная воля» выпустила книги Александра Медведева «Похищение Европы» (в двух частях, каждая — с предисловием Новикова) и «Похищение разума»: автор уверял, будто ЦРУ пытается уничтожить «традиционные устои российского общества» руками современных художников и кураторов. А среди лекторов в Новой академии числился философ и идеолог евразийства Александр Дугин.
Новиков не увидел, как эти идеи становятся концептуальной одеждой российского режима. Он умер в 2002 году в возрасте 43 лет.
Как устроено искусство Новикова
Новиков выступал в разных амплуа — не только как живописец и график, но и как художник-оформитель, модельер, кинорежиссер, актер и даже критик. В его каталогах можно найти работы, созданные в разных техниках и жанрах, от сравнительно традиционных (по сегодняшним меркам) картин до объектов и коллажей. Но самые знаменитые его работы — настолько успешные у коллекционеров, что рынок полон их подделок, — минималистичные композиции на шелке, парче, бархате и других тканях. Тряпичные картины Новикова кажутся простыми, но за ними стоит серьезная теория, а воздействуют они сразу на нескольких уровнях: художник обращается и к бытовому опыту зрителя, и к культурному, и даже к чему-то вроде инстинктов.
Главным жанром раннего Новикова был пейзаж. Размещая крошечные фигурки на большом однородном поле, он создавал впечатление открытой, легко обозримой местности (что-то похожее художник наблюдал ребенком на арктическом архипелаге Новая Земля, где прожил три года). Такое пространство нравится людям, потому что в нем они могут контролировать обстановку и ощущают безопасность, — отсюда и известная любовь человека к «просторам». «Созерцая даже очень красивое лицо, мы не отдыхаем, — рассуждал художник в сопроводительном тексте к одной из первых персональных выставок. — В реальности человек отдыхает при созерцании пейзажа».
Поскольку традиционный для живописи холст — это тоже ткань, в материалах Новикова нет ничего принципиально необычного. Другое дело, что художник отказался от подрамников — «скелетов», необходимых картине, чтобы быть картиной в привычном смысле этого слова, то есть иллюзорным окном или порталом. Складки на его работах не дают забыть, что перед нами именно ткань, а не море, лес или небо. Не маскировать искусство под реальность, а настаивать на его самостоятельном бытии — установка, которую Новиков перенял у художников авангарда и которая в мейнстримной советской культуре десятилетиями считалась еретической.
Сам облик этих картин вызывает непохожие и даже противоречивые ассоциации. С одной стороны, они напоминают знамена, вымпелы, флаги — в общем, казенную атрибутику, и в этой рифме можно увидеть претензию Новикова на собственную систему ценностей, альтернативную официальной. С другой — они напоминают простое белье на веревке: художник будто страхует нас от чересчур серьезного отношения к его работе. Но в то же самое время складчатая ткань отсылает к драпировкам, без которых нельзя представить ни древнеримскую скульптуру, ни классическую западную живопись, а еще — к театральному занавесу. Получается, Новиков начал опираться на «высокую» традицию задолго до того, как объявил себя академистом.
«Семантическая перспектива» — так художник называл свой важнейший прием. Если мысленно убрать с его полотнищ миниатюрные кораблики, самолетики, елочки и прочие фигуры, мы увидим самые настоящие абстракции из одного-двух элементов. Чтобы превратить беспредметную картину в предметную, Новикову нередко хватало одной-единственной маленькой детали. Скажем, схематичное солнце заставляет воспринимать всю картину как вид неба, и неважно, что в качестве фона художник выбрал ткань золотого цвета, а не синего или розового. Обычной, линейной перспективе его фигуры практически никогда не подчиняются: Новиков сводит их к знаку, по сути — к эмодзи, от которого недалеко до печатного символа. Он рассказывает, а не показывает — так же как, например, иконописец.
Как художественный метод привел Новикова к консерватизму
XX век переосмыслил мастерство художника: теперь это не подражание природе, а радикальное преображение нашей субъективной реальности с минимальными (но тщательно продуманными) усилиями. Основоположник современного искусства Марсель Дюшан превратил писсуар в скульптуру, повернув его на 90 градусов и снабдив артистической подписью. Лучо Фонтана создал объемную метафору космического века — когда человек научился путешествовать не только вперед-назад, но и вверх, — надрезав чистый холст посередине. К чему-то подобному стремился и Тимур Новиков, заставляя нас увидеть пустыню, море, льдину в сшитых кусках ткани.
Возможно, в этом стремлении и нужно искать причину его «консервативного поворота». Вера в художника-чудотворца, который чуть заметным движением руки превращает одно в другое, легко перетекает в убеждение, будто искусство — особое, исключительное, если угодно, священное занятие. Именно к этому пришел в итоге Новиков: в 1990-х он мечтал о четком размежевании между «высокой» и массовой культурой, рассуждал о духовной миссии художника и требовал изолировать традиционные музеи от неблагонадежных современников.
В поздних работах художник заменил нарисованные вручную фигурки маленькими репродукциями старых шедевров вроде Венеры Милосской, Аполлона Бельведерского или «Дамы с горностаем», причем фон, на котором они располагались, уже нельзя было интерпретировать однозначно как поле, лес или город. Скорее, это непропорционально широкая рама, своеобразная полоса отчуждения, которая отделяет высокое от низкого, прекрасное — от безобразного, Венеру — от повседневности. В этих одиноких портретах и статуях, удаленных от мира на безопасную дистанцию, возникает — видимо, помимо авторской воли — что-то зловещее. Они, как пушкинский анчар, не допускают рядом с собой никакой жизни. В попытке канонизировать искусство прошлого Новиков создал удивительно достоверный образ «неприкасаемой» классики, которая силами консерваторов превращается в далекого и непонятного божка.
Покажут ли ретроспективу Новой академии в Русском музее
Хотя в этом контексте современный российский режим оказывается близок Новой академии, Тимур Новиков едва ли для него удобен. Во-первых, он последовательно противопоставлял себя культурному мейнстриму, в том числе и прежде всего мейнстриму советскому, который стилистически близок российской власти. Во-вторых, даже отрицая современное искусство, Новиков до конца жизни занимался именно им и в поздних работах опирался на открытия XX века как минимум в той же мере, что и на классику. Режим Путина не понимает и не принимает современное искусство, его язык — язык монументальной пропаганды в духе Военно-исторического общества.
Поэтому неудивительно, что отмена уже смонтированной выставки Новикова и других художников Новой академии в Русском музее обсуждается арт-сообществом как акт цензуры. Несколько сотрудников музея рассказали изданию «Север.Реалии», что недавно возглавившая институцию Алла Манилова отменила выставку из-за «работ порнографического содержания». Искусствовед Ксения Коробейникова сообщила, что, по ее источникам, Маниловой не показали выставку до открытия и что у проекта возникли проблемы с документами. «Хотят все поправить за пару дней и открыться», — писала Коробейникова 19 июля. Тем не менее на сайте Русского музея нет никакой информации о выставке.
Антон Хитров