Некоторые страны уже разрешили Украине бить по территории РФ западным оружием, другие — думают об этом. Чем может ответить Россия? И к чему все это может привести?
В конце мая парламентская ассамблея НАТО заявила, что странам-участницам следует разрешить Украине использовать западное оружие для ударов по целям в РФ. Великобритания, Швеция и Польша уже сделали это, а источники The New York Times сообщают, что такое же решение лоббирует и госсекретарь США Энтони Блинкен. О том, как удары по территории РФ могут повлиять на ситуацию на фронте и каким может быть ответ России, «Медуза» поговорила с военным экспертом Юрием Федоровым.
— Почему некоторые страны все же решили дать Украине возможность использовать западное оружие для ударов по российской территории?
— Швеция уже разрешила Украине использовать свои вооружения для ударов по российской территории. Интенсивное обсуждение этого вопроса идет в ряде других стран западной коалиции, в том числе в Соединенных Штатах, и в Германии — хотя там федеральное правительство занимает осторожную позицию в этом вопросе.
Обсуждение такой возможности связано с неудачным для вооруженных сил Украины развитием событий на фронте. Стоит вопрос о том, чтобы предоставить ВСУ возможность улучшить свои позиции при помощи ударов по российским военным объектам. Прежде всего, речь идет об использовании ракет ATACMS дальностью до 300 километров, которые поставляют в Украину США, и установках HIMARS. Если подтянуть их достаточно близко к линии фронта, они смогут наносить удары по российским объектам.
Если посмотреть на то, что происходит в Харьковской области, то понятно, что на российской территории вблизи границы с Украиной сосредотачиваются и резервы, и основные логистические центры, и основные запасы вооружений, которые доставляются в зону боев. Если эти объекты будут повреждены или уничтожены, Украина получит серьезное преимущество для того, чтобы противостоять вторжению.
— Можно ли называть разрешение бить западным оружием по территории России ответом на продвижение армии РФ в Харьковской области?
— Я думаю, что это ответ практически на все, что происходит на фронте, в том числе на наступление россиян в Донецкой области — очень медленное, но, тем не менее, наступление.
Это и результат того, что в западных политических и военных кругах не слишком оптимистично оценивают нынешние перспективы вооруженных сил Украины даже при наличии достаточно адекватных поставок западного вооружения и боеприпасов. Подобные общие прогнозы развития событий, по крайней мере, в ходе летней кампании этого года, заставляют западных политиков и военных пересматривать прежние подходы — и подталкивают к решению о том, чтобы разрешить Украине использовать эти вооружения по [целям на] территории России.
— Трудно представить, что Россия не ответит на разрешение бить западным оружием по ее территории. Каким может быть ответ?
— Российская сторона пытается уверить Запад, что такая эскалация вынудит и ее саму к тому, чтобы перейти на следующий уровень эскалации. Но тут возникает вопрос: а что это за уровень эскалации, на который может выйти Россия? Практически все, что можно использовать против Украины, кроме применения ядерного оружия, Россия уже использует.
Россияне [например] могут наносить удары, угрожать атаками по правительственному кварталу в Киеве, где находятся, в том числе, и основные посольства западных стран. Это поставит под угрозу безопасность дипломатов, что в общественном мнении и в политических кругах западных государств будет восприниматься болезненно. Но на этом все. Я не представляю, что еще может использовать Россия.
— Возможно ли, например, открытие Россией нового фронта со стороны Беларуси?
— Это почти нереально. В Беларуси практически нет российских войск. Там есть небольшая авиационная группировка, группа инструкторов — хотя, может быть, и этого уже нет. Белорусские же вооруженные силы вряд ли способны эффективно действовать против Украины, Литвы или Польши, если речь идет о так называемом Сувалкском коридоре [и возрастании напряженности в том районе].
По-видимому, они [белорусские войска] подготовлены существенно лучше, чем полтора-два года назад, но тем не менее это не те силы, которые могут добиться серьезных успехов в случае вторжения в Украину. И они несопоставимы с польскими вооруженными силами, которые могут быть введены в действие в случае попытки прорыва Сувалкского коридора.
— Станет ли у России меньше оружия, которое можно задействовать в Украине, если ей придется лучше защищать собственное приграничье, когда Украина решится использовать западное оружие на российской территории?
— Теоретически да. Если такое разрешение будет дано, россиянам придется перебрасывать в эту прифронтовую зону на территории России значительно большее количество средств противовоздушной обороны. Их уже и так не хватает для защиты тех объектов, которые находятся в зоне уязвимости от действий беспилотников из Украины — не только военных, но и военно-промышленных, экономических.
— Вы упомянули ядерное оружие. За последние дни украинские дроны атаковали две российские радиолокационные станции, которые входят в систему предупреждения о пусках ядерных ракет. Понимаете ли вы, зачем Украина бьет по этим станциям и может ли это быть воспринято Россией, как случай, который попадает под ядерную доктрину?
— Это важный вопрос. Почему Украина нанесла удар по радиолокационной станции «Воронеж-ДМ» в районе Армавира и попыталась нанести аналогичный удар беспилотником по станции в районе Орска? Точный ответ, наверное, могут дать [главком ВСУ Александр] Сырский или [президент Украины Владимир] Зеленский (оба не комментировали атаки, — прим. «Медузы»). Но я думаю, что это демонстрация возможностей — того, что Украина может повредить, или, по крайней мере, вывести на какое-то время из строя исключительно важные объекты, обеспечивающие стратегическую безопасность России. Это очень серьезное предупреждение.
Интересно, что Москва пока никак на это не отреагировала. Потому что, если посмотреть на российскую ядерную доктрину, это, вообще говоря, casus belli. Если прочитать формулировки этой доктрины, удары по стратегическим силам сдерживания (а СПРН как раз элемент стратегических сил сдерживания, причем важнейший), это предполагает почти автоматическое применение российского ядерного оружия в ответ.
Однако Москва никаких заявлений такого рода не сделала. Это значит, что в России пока нет политической воли или технических, материальных возможностей для того, чтобы реализовать эти положения ядерной доктрины.
— Если техническая возможность появится, с вашей точки зрения, реализация доктрины вероятна?
— Я не думаю, что Россия может применить против Украины ядерное оружие. Просто потому, что со стороны Соединенных Штатов [вероятно] сделано совершенно недвусмысленное предупреждение: Запад в ответ может либо применить ядерное оружие, либо нанести сокрушительный неядерный ответ по российским военным объектам — прежде всего, на оккупированных территориях Украины. Но, возможно, и за их пределами.
— Как вы считаете, где потенциальный предел текущего российского наступления, которое вероятно, Запад пытается затормозить с помощью обсуждения ударов по территории РФ?
— Если говорить о Харьковской области, замысел российского командования, судя по всему, сводился к тому, чтобы прорваться в тыл группировки вооруженных сил Украины, которая обороняет Купянск. И наступление на Харьков было своего рода вспомогательным и отвлекающим направлением.
Наверное, одна из целей заключается в том, чтобы максимально близко подойти к Харькову: например, взять населенные пункты Липцы, Слобожанское, и оттуда получить возможность обстреливать город (или, по крайней мере, его часть) при помощи ствольной артиллерии. Это может нанести Харькову очень большой ущерб. Но не решает проблемы войны.
А вот если смотреть на выход в тыл группировки ВСУ в районе Купянска через такие населенные пункты как Великий Бурлук, Белый Колодец — тогда наступление россиян на этом направлении становится понятно. Если бы оно им удалось, это могло бы привести к существенному изменению ситуации в Харьковской области.
Пределы наступления россиян в Донецкой области — выход на примерную линию Славянск — Краматорск — Константиновка, Угледар. Максимум, на что может рассчитывать российское командование — выход на административную границу Донецкой области. Это, бесспорно, будет тяжелым поражением для Украины, но это не проигрыш войны.
— Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг подчеркивает, что НАТО не будет напрямую участвовать в конфликте. Но может ли Россия расценить разрешение Украине пользоваться западными ракетами для поражения целей на территории России как явное вмешательство в войну и повод обвинить НАТО в прямом участии в конфликте?
— Россия так это и трактует, вопрос в том, что она может. Пока это война слов. Столтенберг говорит, что НАТО не будет участвовать, однако он же говорит, что вообще-то нужно увеличить помощь Украине.
Я считаю, что наносить удары по российской территории — значит увеличить боевые возможности вооруженных сил Украины. Можно предположить, что в штаб-квартире НАТО рассуждают таким же образом. Это может снизить потребность в использовании собственно вооруженных сил государств-членов Альянса на территории Украины и, соответственно, снизить риск прямого военного столкновения.
Беседовала Ксения Миронова