Аслан Иритов пережил два покушения, но потерял обе руки. Это не помешало осудить его за «удушение полицейского пальцами» История жителя Кабардино-Балкарии, который 30 лет боролся за землю для своих односельчан
Аслан Иритов — коренной житель и, как он сам себя называет, патриот поселка Вольный Аул в Кабардино-Балкарии. Там родился он сам, его родители, бабушки и дедушки. Половину своей жизни 65-летний Иритов борется за землю с местными чиновниками: участки, которые между жителями поселка должны распределять бесплатно, власти продают за сотни тысяч рублей — либо, как утверждает активист, раздают «своим людям». В 2021-м суд приговорил Иритова к двум годам условно: его обвинили в «удушении полицейского пальцами», хотя еще в начале 1990-х он потерял кисти обеих рук. В сентябре 2023-го срок наказания истек, а ЕСПЧ назначил Иритову компенсацию в размере 26 тысяч евро. Кооператив независимых журналистов «Берег» рассказывает историю кабардино-балкарского активиста. С разрешения издания «Медуза» публикует этот текст целиком.
«Я не должен был выжить, но почему-то выжил»
Вольный Аул появился почти 200 лет назад, в 1825 году, рядом с крепостью Нальчик. После отмены крепостного права в 1861 году на территории Вольного Аула выделили земли для освобожденных крестьян — они стали называть себя «кабардинцами под крепостью Нальчик».
С приходом советской власти, в 1921 году, на Центральном Кавказе возникла Горская Автономная Советская Социалистическая Республика (Горская АССР), но уже год спустя исторические области региона по очереди вышли из ее состава. Кабарда и Балкария объединились в автономную область, а в 1936 году ей присвоили статус АССР. Нальчик стал столицей республики.
С 1960 по 1989 год в прилегающем к городу Вольном Ауле работал градообразующий совхоз-миллионер «Нальчикский», развивались животноводство, растениеводство и садоводство.
В 1980-х Аслан Иритов работал на Нальчикском консервном заводе — то завскладом, то мастером цеха. Завод входил в градообразующий совхоз «Нальчикский» и выпускал маринованные огурцы и «Салат кубанский».
Когда началась грузино-абхазская война, Иритов записался добровольцем — командовал отрядом в рядах абхазской армии. Получил орден «Леона», которым награждали за «особую храбрость и мужество, проявленные при защите Республики Абхазия». Год спустя, уже вернувшись в родной поселок, Аслан возглавил протест против произвола нальчикских чиновников, разоривших совхоз и оставивших жителей Вольного Аула без земли. Тогда же Иритов потерял обе руки до локтей. Он неохотно вспоминает об этом:
Подложили взрывное устройство в мою машину. Если бы я знал, кто это сделал, давно бы следователю сказал. А мои догадки к делу не пришьешь. Я многим тут как кость в горле. Я не должен был выжить, но почему-то выжил.
Иритов получил инвалидность первой группы и больше не мог работать на заводе. Сначала односельчане, чтобы его поддержать, собрали деньги на протезы, но банк, в котором они хранили накопления, разорился. Потом Иритов взял на время старые протезы у знакомого, но они ему не подошли. А когда много лет спустя друзья предложили все же сделать современные удобные протезы через благотворительные фонды, активист не захотел. «Я как-то уже свыкся. Да и зачем мне протезы на старости лет?» — пожимает плечами Иритов. «Инвалидом или ущербным человеком» он себя не считает.
Справляться с повседневными делами ему помогает семья. Основную часть забот взяла на себя жена Марина:
Супруга поддерживает меня во всем. Благодаря ей я живу, можно сказать, нормально. Обе дочери (старшая Анжелика и младшая Лилия, — прим. «Берега») замужем и живут в Нальчике, но тоже помогают, когда приезжают к нам. Никогда слова «нет» от них не слышал. Даже внучка маленькая — ей всего шесть лет — мне ни в чем не отказывает. Она меня любит, я ее тоже очень люблю. Я ей говорю: «Моя хорошенькая, надень дедушке носки». И она надевает.
«Мы же не государственный переворот планировали, а всего лишь отстаивали свои права»
Иритов рассказывает, что в начале 1980-х в совхозе «Нальчикский» работали две тысячи человек: «Хорошие деньги получали. Тем, кто был занят в животноводстве, через пару лет выделяли двух-трехкомнатные квартиры». Но под конец десятилетия осталось меньше ста работников:
Совхоз начали разрушать потихонечку. В 1991 году сменили серьезного председателя Черкеса Мовсесяна — сначала на одного из своих назначенцев, потом на другого. После этого многотысячное стадо крупного рогатого скота пустили под нож, буковый лес вырубили. В общем, зарезали курочку, которая несла золотые яйца.
«Нальчикский» постепенно приходил в упадок, а люди теряли не только работу, но и свои участки. Хотя Вольный Аул вошел в состав Нальчика еще в 1972 году, он все еще сохранял за собой совхоз и землю. Но в 1990-х мэрия кабардино-балкарской столицы начала раздавать ближайшие к черте города участки села под индивидуальное строительство. А еще, как вспоминал Иритов в разговоре с «Эхом Кавказа», чиновники решили расселить и снести общежитие в центре города, выделив его жильцам участки под строительство в Вольном Ауле.
По документам бывшим работникам совхоза все же оставили часть земель в селе, раздавать которые власти пообещали в порядке очереди. С 1993 года мэрия приняла заявления от 1350 семей (всего в Вольном Ауле живут около 50 тысяч человек) и подтвердила, что все они имеют право на участки. Иритов тоже записался в очередь — но, как и многие другие, он ждет свой участок уже 30 лет. Те, кто потерял свою землю, по его словам, вынуждены жить целыми семьями у односельчан, сохранивших свои дома.
«[До упадка совхоза] у людей были имущественные сертификаты на землю на 4 миллиарда 200 миллионов рублей. Сейчас наши земли продают под строительство от 40 до 60 миллионов рублей за один гектар, — рассказывал активист изданию „Такие дела“. — А по документам она стоит гораздо меньше. Разница уходит в карман чиновников».
В ответ недовольные жители села объединились, эту группу возглавил Иритов: он звал односельчан на собрания, составлял обращения к властям и пытался наладить контакты с чиновниками. В конце 1990-х односельчане предложили своему лидеру пойти кандидатом на выборы в местный парламент. Иритов согласился, но итоги того голосования, по его словам, подтасовали — он разочаровался и решил больше не участвовать в политике.
Подрыв автомобиля, в котором Иритов потерял руки, был не единственным нападением на активиста. В 2004 году неизвестные стреляли в него на улице: «Видно, за то, что я чересчур активный, — говорит Аслан. — Угомонить хотели, наверное. Но настоящую причину я до сих пор не знаю, потому что никого не нашли».
В 2010-м администрация Нальчика пообещала пойти навстречу жителям Вольного Аула и предоставить селу независимость от городского бюджета. Но в результате все произошло наоборот: совхоз окончательно обанкротили, присоединили к городу и превратили в еще один его район. «То есть администрация тайно перевела коллективное сельхозпредприятие в муниципальное. Никакого приказа, никакой подписи — просто перевели и все», — объясняет Иритов. А жителям села сообщили, что списки на получение участков больше не имеют юридической силы.
Четыре года спустя новый глава республики Юрий Коков обещал наконец решить острый земельный вопрос в Вольном Ауле. Это не единственное обещание, которое Коков дал жителям Кабардино-Балкарии. В его планы якобы входило развитие туризма, запуск большой канатной дороги в Нальчике, строительство нового аэропорта. Ничего из перечисленного он так и не сделал.
В том же 2014-м по инициативе Кокова в городскую собственность перевели 700 гектаров земли разорившегося совхоза. Через год 140 гектаров все же поделили на участки и передали нальчикским льготникам, в том числе 37 — вольноаульским семьям.
Иритов объясняет, почему более чем из тысячи заявителей земля досталась только нескольким десяткам: чаще всего бесплатно их получали не простые люди, а сотрудники администрации главы республики, их родственники и знакомые. Остальное — продавали. «Наши земли находятся близко к городу, поэтому местным властям выгоднее не раздавать их, а продавать. В 2016–2018 годах участки размером в десять соток продавали минимум по 200 тысяч рублей», — уточняет активист.
Затянувшееся бездействие чиновников привело к тому, что Иритов в 2016 году решил основать общественную организацию «Вольный Аул». В ней объединились порядка 1100 льготников. Первое собрание провели в одной из нальчикских школ. Туда по приглашению общественников пришли представители администрации Нальчика.
По словам Иритова, с первого же собрания на всех мероприятиях организации присутствовали сотрудники ФСБ: «У них свой интерес был. Они приходили под видом людей из администрации, но я их знаю в лицо. Что, у них работы больше нет? Мы же не государственный переворот планировали, а всего лишь отстаивали свои права на землю».
Члены «Вольного Аула» месяцами «околачивали» муниципалитет, встречались с Арсеном Алкаевым, который тогда был мэром Нальчика, но им отвечали, что мэр не обязан решать земельные вопросы. Тогда они пошли к главе республики Юрию Кокову, и в июне 2017-го тот снова пообещал передать жителям поселка «и кладбище, и совхоз, и землю». Но из готовых документов вольноаульцы узнали, что им придется покупать участки на торгах. Они написали Кокову открытое письмо, но получили «формальный, ничего не значащий ответ». «Какой — я уже не помню, у меня этих писем целый чемодан был», — признается Иритов.
В декабре того же 2017-го Минюст потребовал объявить «Вольный Аул» экстремистской организацией и ликвидировать его. Несколько месяцев спустя, в феврале 2018-го, в ведомстве сообщили, что «не усмотрели признаков экстремизма» в работе Иритова и других активистов.
Помимо писем, активист получал от чиновников и другие сигналы о том, что вся его работа ни к чему не приведет: «Сначала меня запугивали, потом участок побольше предлагали, и деньги — семь миллионов. Я не испугался и от их предложений отказался. Тогда они прислали полицейских».
«Я как был мужчина, так и остался. А они брюконосцы»
Под руководством Иритова активисты планировали провести очередной митинг у администрации Нальчика 31 октября 2017 года, но власти его не согласовали. В тот же день в дом к Иритову пришли силовики.
Человек двадцать нагрянуло с утра. Якобы хотели вручить предупреждение о незаконности митинга. Но у них ничего не было. Они просто пришли напугать меня. А я над ними издевался: «Ох, какая эта бумага тяжелая, раз двадцать человек не смогли ее поднять и принести».
В ответ силовики избили Иритова и его родственников. Брату Беслану сломали два ребра, жене — палец; дочь Анжелику ударили лицом об асфальт (она не получила тяжелых травм, заключение медэкспертизы есть в распоряжении «Берега»).
В тот же день на братьев завели уголовное дело о применении насилия к сотрудникам полиции: сначала по части 1 статьи 318 УК РФ (максимальный срок лишения свободы — до пяти лет), затем переквалифицировали в более тяжелую часть 2 той же статьи, максимальный срок по которой — до десяти лет. Иритов отрицает, что они с братом напали на полицейских.
Через две недели после визита силовиков братьев Аслана и Беслана доставили в СИЗО Нальчика.
Везли меня губашиевские [замначальника республиканского Центра «Э» Хамидби Губашиева] сослуживцы. Привезли, начали оформлять. Я им говорю: «Вы видите, я без кистей [рук], а мне все-таки в туалет надо ходить. Посадите меня с братом в одну камеру». Нет, сказали, будешь один сидеть. Ну, ночь я там провел, а в туалет-то хочется. Пришлось молнию на брюках поломать.
О ночи, проведенной в СИЗО, Иритов вспоминает так: «Они думали, я поломаюсь в изоляторе. Хотели меня унизить, но унизили не меня, а себя. Я, по крайней мере, как был мужчина, так и остался. А они, извините меня, брюконосцы. Мужского в них ничего нет. И человеческого тоже».
На следующее утро к братьям приехал адвокат «Мемориала» и юристы «Комитета против пыток». Братьев Иритовых отправили под домашний арест, где Аслан провел девять месяцев, а Беслан — одиннадцать.
Хотя у Аслана Иритова нет кистей рук, изначально в материалах дела было сказано, что он «схватил» главу уголовного розыска Кабардино-Балкарии Заура Крымукова и «сдавливал пальцы рук в области шеи». Именно такими словами описала произошедшее судья Нальчикского городского суда Людмила Суровцева на первом заседании, которое прошло 1 ноября 2017 года.
Я тогда подумал, что ослышался. Но она и в заключительной части повторила то же самое. Тогда я сказал: «Ваша честь, у меня к вам вопрос: какими пальцами рук я мог душить Крымукова?» — и поднял руки. Она опешила и потом поменяла [в постановлении] «Иритова А. С.» на «Иритова Б. С.» — то есть меня на моего брата Беслана Сафарбиевича. А меня обвинили в том, что я якобы бил [своей] головой замначальника Центра «Э» Хамидби Губашиева.
«Зло должно быть наказано, как в нормальном правовом государстве»
В октябре 2018 года суд признал Беслана Иритова виновным в насилии над сотрудником полиции, однако решил, что приговор — шесть месяцев лишения свободы — подсудимый уже отбыл. Процесс над Асланом Иритовым длился гораздо дольше — четыре года. Только в сентябре 2021-го его приговорили к двум годам условно.
Активист не считает себя виновным и уверяет, что «голову не опустил»:
Оперативники сами снимали видео [в нашем доме], и на записи не видно, как я или мой брат Беслан делаем что-то незаконное. Если я ударил полицейского, то почему мой процесс длился четыре года и мне дали только условный срок (по этой статье не предусмотрено условное наказание, — прим. «Берега»)? Они прекрасно знали, что никакой доказательной базы там не было. Тупо осудили, потому что им надо было наказать меня за то, что я не туда полез. Невыгодных людей отсюда стараются выжить. У нас в республике нет ни нормального следствия, ни правосудия. Я просто поражаюсь этому беспределу.
Чтобы привлечь к ответственности избивших его сотрудников полиции, Аслан обратился к правозащитникам из «Комитета против пыток». Но никого из силовиков так и не наказали: Следственный комитет трижды отказывал в возбуждении дела, потому что не обнаружил в действиях полицейских состава преступления.
[Главу уголовного розыска Кабардино-Балкарии Заура] Крымукова отправили работать в Ингушетию. [Замначальника республиканского Центра «Э» Хамидби] Губашиева перевели в МВД — с повышением, начальником какого-то там отдела. Я ходил на встречу с министром МВД Василием Павловым, он меня спрашивал, кто это все со мной сделал. Я ответил: «Губашиев. Он сидит в кабинете напротив вашего, он меня оклеветал». Так он до сих пор там и сидит.
В ноябре 2022 года «Мемориал» подал жалобу по делу Иритова в Европейский суд по правам человека. Меньше года спустя, в сентябре 2023-го, ЕСПЧ присудил компенсации по 26 тысяч евро каждому из пострадавших членов семьи Иритовых. Но поскольку 16 марта 2022 года Россию исключили из Совета Европы, она не исполняет решения ЕСПЧ, вынесенные после этой даты.
Решение ЕСПЧ не удивило Аслана Иритова. Но на выплату он не надеется.
Честно, ожидать — ожидал. Я знал, что мы правы. Не знал, конечно, какой будет сумма. Но честно говоря, удовлетворения мне это не принесло. Потому что [в первую очередь] зло должно быть наказано, как в нормальном правовом государстве.
«Если что-то начнется серьезное у нас в республике, я создам женский батальон»
Свой конфликт с нальчикскими властями Иритов называет «борьбой с ветряными мельницами», а себя — «Дон Кихотом». Но активист ни о чем не жалеет: «Вся правда, которую скрывали от людей, полезла наружу». При этом Иритов признается, что «за 30 лет было немало обид и разочарований»: «Я узнал много плохих людей — гнилых, продажных. С ними и по сей день не здороваюсь. Столько добра сделал, а они палец о палец не ударили. Из-за этого обида какая-то в душе есть».
Аслан Иритов не единственный, кто открыто выступал против властей Северного Кавказа и пострадал за это. Уже после начала полномасштабной войны России и Украины, в июне 2022 года, из страны уехал глава «Черкесского конгресса КЧР» Касе Кик, подвергшийся пыткам в полиции после того, как заказал в караоке песню на украинском языке. А в апреле того же года на правозащитницу Светлану Анохину, которая отстаивает права женщин в Дагестане, завели уголовное дело о «дискредитации армии» из-за поста в инстаграме. Анохина успела уехать из России.
Но самая известная история — дело Заремы Мусаевой, жены бывшего судьи Верховного суда Чечни Сайди Янгулбаева. Из-за преследований со стороны местных властей трое их сыновей — Ибрагим, Байсангур и Абубакар Янгулбаевы — были вынуждены уехать из страны: первые двое в 2021 году, последний — в декабре 2022-го. Активистов обвиняют в администрировании оппозиционного телеграм-канала «1ADAT», где критикуют действия Рамзана Кадырова. Сам глава Чечни объявил Янгулбаевых «пособниками террористов» и потребовал либо задержать их всех, либо «уничтожить», если они будут сопротивляться.
В январе 2022-го Зарему Мусаеву похитили сотрудники МВД, а три дня спустя ее муж Сайди Янгулбаев и их дочь Алия покинули Россию. В июле 2023 года суд в Грозном признал Зарему Мусаеву виновной в мошенничестве и применении насилия к сотруднику полиции — и приговорил к пяти с половиной годам лишения свободы. В сентябре срок сократили на полгода, так как в заключении у Мусаевой ухудшилось состояние здоровья.
Аслан Иритов считает приговор чеченке незаконным, выражает ей «большую поддержку» и говорит, что «она молодец».
Зачем вот так [поступать]? С женщиной тем более. Это нехорошо, очень нехорошо. У нас и Конституция есть, и законы, а нет исполнителей. Есть только церберы, готовые на всех кидаться. И что толку с этих законов? Как только что-то скажешь, на тебя сразу накинутся. Это неправильно. Конструктивная критика имеет право на жизнь. Полицейское государство ни к чему хорошему не приведет.
Женщин Иритов вообще считает «более порядочными, ответственными, боевыми», чем мужчин: «На мои суды, в основном, женщины в возрасте приходили. Почему не знаю. Не скажу, что я феминист. Я вообще за равенство. Я очень даже серьезно говорю. Только шучу, что, если что-то начнется серьезное у нас в республике, я создам женский батальон».
Рассуждая об оппозиционном движении на Кавказе, Иритов говорит, что следит за происходящим, но «вспышки активизма» в последнее время не видит: «Все, что можно было подавить, подавили. Кого-то выдавили, заставили сбежать отсюда. Кто в их болоте по-ихнему не квакает, тот их враг». По словам активиста, это стало особенно заметно в последние полтора года — с началом «этой спецоперации все загасло».
Радоваться войне могут только те, кто ее не видел, уверен Иритов: «Я вообще не сторонник войны. Никому не желаю войну увидеть. Конечно, многие от безысходности, от безработицы идут [воевать в Украину], но это не стоит того. Вот я недавно прочитал про парня из нашей республики. Погиб в 21 год. Бедный, ничего не осознал даже». С начала войны власти официально подтвердили гибель 114 военнослужащих из Кабардино-Балкарии.
Борьбу за распределение вольноаульских земель Иритов готов продолжить только при одном условии — если Россия станет правовым государством: «Буду ждать до лучших времен, когда все вернется в законное русло. И буду продолжать жить — а что еще делать?»
«Берег» отправил запросы в местную администрацию городского округа Нальчик и Нальчикский городской суд, но на момент публикации этого материала не получил ответов.
Ирина Новик для «Берега»