На войне в Украине погибли уже десятки тысяч мужчин. Некоторые из них перед отправкой на фронт замораживали сперму — и теперь вдовы должны решить, использовать ли ее для зачатия Что важно знать при принятии этого сложного решения?
На войнах погибает огромное количество мужчин, причем часто молодых. Вооруженный конфликт в Украине не исключение: только с российской стороны по состоянию на конец мая потери составили 47 тысяч человек. Некоторые из военнослужащих перед тем, как отправиться в зону боевых действий, замораживают сперму — на случай, если из-за травмы они не смогут поучаствовать в зачатии ребенка. Но если мужчина погибает, перед партнершей возникает сложный вопрос: стоит ли рожать от умершего мужа? И даже если женщина решается на такой шаг, может выясниться, что местные законы сильно осложнят ей жизнь или вообще не позволят реализовать план. Кооператив независимых журналистов «Берег» изучил научные статьи и законы, поговорил со специалистами — и рассказывает, как принять столь сложное решение. «Медуза» публикует этот материал полностью как открытый для свободного распространения по лицензии Creative Commons.
Военнослужащие в разных странах замораживают свою сперму, чтобы в любой ситуации сохранить возможность иметь детей. В России и Украине спрос на услугу вырос во время войны
Перед тем как отправиться в зону боевых действий, некоторые военные в разных странах замораживают свою сперму. Одна из главных причин — на войне нередки травмы мужских репродуктивных органов. И если человек хочет в будущем иметь биологических детей, замороженная сперма в этом поможет. Ее можно будет ввести женщине в нужный день цикла. Или использовать сперму и яйцеклетку, чтобы создать в лаборатории эмбрион, который в дальнейшем подсадят женщине.
Осенью 2022 года, когда началась мобилизация, российские СМИ писали, что спрос на криоконсервацию (то есть заморозку) спермы вырос. Кроме того, появилась информация о том, что есть теоретическая возможность сделать это за счет государства, если мужчину мобилизовали. Но о практической реализации такой схемы обнаружить информацию в открытых источниках не удалось. В Минздраве России на момент публикации материала на запрос «Берега» не ответили.
Среди украинских военных спрос на криоконсервацию спермы тоже есть. Более того, на рассмотрении в Верховной раде находится законопроект, обеспечивающий бесплатное хранение спермы военнослужащих. А некоторые украинские клиники делают это бесплатно уже сейчас.
Для части мужчин замороженная сперма — это возможность продолжить свой род и после смерти на войне. А для их вдов — возможность родить ребенка от любимого человека. Такое решение не назовешь простым. Более того, далеко не во всех странах законодательство готово к подобным ситуациям. Все становится еще сложнее, если спермой хотят воспользоваться родители погибшего человека — чтобы с помощью донорской яйцеклетки и суррогатной матери организовать появление на свет внука или внучки.
В некоторых странах использовать сперму погибшего мужа можно только через суд. В России и Украине этот вопрос законодательно не урегулирован
Суды уже довольно давно (как минимум с конца XX века) сталкиваются с подобными случаями. Дело не всегда касается военнослужащих.
- Сперму регулярно замораживают мужчины, проходящие лечение от онкологических заболеваний: в ряде случаев терапия влияет на фертильность.
- Ее могут заморозить и тогда, когда пара проходит лечение от бесплодия. В этом случае внезапная смерть мужчины, например, в автокатастрофе создает те же условия для решения вдовы.
- Сперма может оказаться замороженной и по другим причинам — чтобы сдать ее на хранение, вообще не нужно каких-то серьезных оснований.
Разрешение использовать сперму или эмбрионы
В первую очередь суды решают, можно ли вообще использовать сперму погибшего мужчины или совместные с партнершей эмбрионы. Если человек при жизни хотел детей, то это совершенно не обязательно означает, что он хотел бы, чтобы его сперму использовали после его смерти. И если нет явно выраженного прижизненного согласия, решить вопрос при расплывчатом законодательстве может быть непросто.
В Израиле после череды судов с 2003 года легально не только использование спермы, но и ее посмертный забор. В частности, в октябре 2023 года после начала войны с ХАМАС родственники стали чаще запрашивать у врачей эту процедуру. Что касается родителей и других родственников, в Израиле суды принимают разные решения по поводу того, могут ли эти люди использовать сперму погибшего мужчины (если решение положительное, сперму могут пожертвовать женщине, желающей зачать, или воспользоваться услугами суррогатной матери).
В некоторых странах использование спермы после смерти мужчины прямо запрещено. В Германии не разрешается даже использование эмбрионов, созданных при жизни мужчины с помощью его сперматозоидов. Но ситуация постепенно меняется. Например, в Чехии закон не предполагает использования спермы погибшего мужчины. Поэтому Хана Пежрилова, чей муж умер в результате тяжелой болезни в 2015 году, вынуждена была пройти через несколько судов. В конце концов Европейский суд по правам человека в 2022 году установил ее право использовать замороженную сперму умершего мужа.
Британка Дайан Блад, которая в 1997 году добилась разрешения использовать сперму умершего мужа (в итоге она родила двух мальчиков), в интервью изданию Mosaic говорила:
Что мне было сложно понять, так это то, что [по закону] я могла использовать сперму анонимного донора, даже мертвого, но не сперму собственного мужа.
С тех пор вдовы в Великобритании продолжают судиться.
В российском законодательстве этот вопрос никак не урегулирован. Тем не менее случаи использования спермы погибших мужчин были. В научных и журналистских статьях и в решениях судов мы смогли найти данные о десяти таких ситуациях.
- Три истории, которые широко освещались в СМИ, касались матерей, использовавших сперму погибших сыновей, чтобы с помощью донорских яйцеклеток и суррогатных матерей организовать рождение внуков.
- Одна история — журналистки Божены Рынской: совместный с ее умершим мужем Игорем Малашенко эмбрион подсадили суррогатной матери.
- Три судебных разбирательства касались выплаты пенсии по потере кормильца (в этом случае дети рождались у вдов) — об этом ниже.
- Одно дело касалось установления отцовства — эмбрион, созданный при жизни мужчины, по просьбе вдовы разморозили после его смерти, и в итоге родилась дочь. Суд отказал вдове, и в свидетельстве о рождении в графе «Отец» остался прочерк.
- Одно судебное разбирательство касалось установления родителей, которые будут вписаны в свидетельство о рождении ребенка, чья бабушка воспользовалась спермой умершего сына, донорской яйцеклеткой и услугами суррогатной матери (эта история в СМИ не попала).
- Одно длительное судебное разбирательство касалось того, что предполагаемые бабушка и дедушка отказывались оплачивать услуги суррогатной матери. Она забеременела с помощью эмбриона, который создан из спермы их погибшего сына и донорской яйцеклетки. Эта история освещалась в СМИ.
В то же время российский суд отказал трем вдовам в использовании общих с погибшим мужем эмбрионов. В одном из этих случаев даже имелось письменное согласие мужчины на использование эмбрионов после смерти, но это не помогло. Суды отмечали, что эмбрионы и сперма не являются частью наследства. Но в аналогичной ситуации (когда погибшая жена оставила разрешение на использование эмбрионов) суд разрешил прибегнуть к услугам суррогатной матери вдовцу.
Однако сейчас ни родители погибшего мужчины, ни вдовец уже не могут обратиться за услугами суррогатной матери. С 2022 года ими разрешено пользоваться только обоим генетическим родителям будущего ребенка или одинокой женщине, чья яйцеклетка будет использоваться при создании эмбриона.
Специалисты рекомендуют мужчинам максимально подготовиться (оформить завещание и доверенность у нотариуса, указать соответствующее желание в договоре с клиникой). Еще полезно будет заключить официальный брак. Все это определенно поможет в суде, до которого, вполне вероятно, дойдет дело.
В Украине ситуация с законодательством, по сути, такая же. Даже упомянутый законопроект о бесплатном хранении спермы предполагает, что ею можно будет воспользоваться, только если боевые действия повлияли на репродуктивные функции, но человек остался жив. В октябре 2022 года на рассмотрение в Верховную раду внесли законопроект, который пытается устранить этот пробел.
Мы нашли данные о пяти случаях зачатия после смерти мужчины в Украине в судебных делах. Все они касались установления отцовства, и суды удовлетворяли требования вдов (вот эти дела: раз, два, три, четыре, пять). В первом случае истица также судилась за пенсию по потере кормильца и выиграла.
Кроме того, в недавнем судебном разбирательстве вдова просила дать ей разрешение использовать замороженную сперму мужа, погибшего в Мариуполе во время военных действий. Сперму заморозили, потому что пара проходила лечение бесплодия и ЭКО должны были провести в марте 2022 года. Суд разрешил вдове использовать сперму.
Если партнерша или родители через суд добиваются права использовать сперму погибшего мужчины, это далеко не всегда приводит к тому, что ее действительно используют. Но такая возможность все равно важна для них. Американский врач Кэппи Ротман, 180 раз изымавший сперму у погибших мужчин, говорил в комментарии New York Post, что в большинстве случаев ее не использовали:
Когда это делается, цель в том, чтобы помочь людям в процессе горевания; просто знание о том, что сперма может быть сохранена, позволяет им чувствовать себя лучше.
Пенсия по потере кормильца
Еще один важный вопрос заключается в том, на что может претендовать ребенок, зачатый при таких обстоятельствах. Например, в 2003 году в США родились двойняшки — через 18 месяцев после смерти их отца от рака желудка. Их мать Карен Капато хотела, чтобы дети получали пособие, которое полагается им после смерти застрахованного родителя. Но Управление социального обеспечения отказало. Дело дошло до Верховного суда, который рассмотрел этот случай в 2012 году. Научный журналист Карл Циммер в книге «Она смеется, как мать. Могущество и причуды наследственности» так описывает его решение:
Верховный суд рассмотрел апелляцию Капато, но в итоге не поддержал ее. Однако это единогласное решение было вынесено только после нескольких часов ожесточенных споров. Судьи и адвокаты увязли в дебатах по поводу определения понятия «ребенок». Понятно, что конгрессмены, принимавшие Закон о социальном страховании в 1939 году, были не в состоянии даже представить, что дети могут быть зачаты через несколько месяцев после смерти отца. «Они никогда не могли бы вообразить себе ситуацию, которая возникла в этом деле», — ворчал член Верховного суда Сэмюэль Алито.
В России в двух аналогичных судебных разбирательствах вдовы выиграли, и их дети должны получать пенсию по потере кормильца. Правда, сначала пришлось в судебном порядке устанавливать отцовство. В третьем деле суд отказал.
Наследство
Проблемы возникают и тогда, когда вопрос касается наследства. Хотя в некоторых регионах и странах он все же урегулирован. В российском Гражданском кодексе прописано, что наследство получают дети, «зачатые при жизни наследодателя». Однако, как показывает практика, суды могут широко трактовать слово «зачатые». Журналистка Божена Рынска в 2020 году обратилась в суд, чтобы отстоять право своей дочери, рожденной через год после смерти мужа Рынской Игоря Малашенко, на наследство. Суд, видимо, посчитал зачатием создание эмбриона при жизни, а не наступление беременности. Это решение можно назвать довольно спорным, и, вполне вероятно, в следующем таком деле суд придет к другому выводу.
Европейское общество репродукции человека и эмбриологии рекомендует не лишать детей наследства, однако из практических соображений предлагает ограничить период, в течение которого может родиться ребенок, пятью годами.
Женщине приходится принимать очень сложное решение. Психологи советуют сначала как минимум отгоревать. А вот опасаться за психическое здоровье ребенка не стоит
Бывает, что мужчина при жизни выразил свою волю относительно использования спермы или общих с партнершей эмбрионов. Но чаще этого не происходит. И партнерше нужно решать, беременеть ли. И если да, то когда. В этом вопросе есть много переменных. Например, нужно ли обращаться в суд, чтобы использовать биологический материал погибшего партнера? Нормально ли давать жизнь ребенку, у которого заведомо не будет рядом отца (как минимум первое время)? Получится ли в одиночку обеспечить ребенку хорошую жизнь? И еще много подобных вопросов.
В воюющих странах такое решение может быть еще и дополнительно эмоционально заряженным. Вот что, например, говорит в интервью «Свободному радио» гражданка Украины Наталия Киркач-Антоненко, которая планирует использовать замороженную сперму своего погибшего на войне мужа:
Война побуждает нас спасать наши общие мечты. Это возможность отблагодарить наших мужественных защитников, воспитав их детишек.
Психолог Ирина Знаменская обращает внимание на то, что из-за вспомогательных репродуктивных технологий люди сейчас оказываются в ситуации, когда им нужно принимать рациональные решения в вопросах, которые на протяжении всей истории решались интуитивно. Соответственно, найти опору довольно сложно.
Есть такая идея, что дети рождаются по любви и не должно быть сомнения, если ты любишь человека. А вот если я раздумывала, то это уже значит, что я, может быть, детей не люблю или этого человека не люблю. Но мне очень хочется нормализовать это: ты не можешь принять такое решение (рожать от умершего партнера, — прим. «Берега») интуитивно. Нужно взвесить все за и против, оценить свои ресурсы, оценить, насколько тебе с этим комфортно, и еще дать себе время подумать. Это выглядит искусственно, но это и есть искусственно. То есть это ситуация, которая требует не интуитивных решений.
Есть несколько факторов, которые можно и нужно учитывать.
Горевание
Европейское общество репродукции человека и эмбриологии пишет, что при принятии решения нужно обратить внимание как минимум на два фактора:
- чувство вины, которое возникает сразу после смерти близкого (вне зависимости от обстоятельств смерти). Соответственно, женщина для облегчения этого чувства может хотеть сделать то, что, вероятно, хотел ее партнер, — например, родить ребенка;
- идеализация партнера, которая со временем пропадает.
Психологи считают, что не стоит принимать решение о рождении ребенка во время горевания. Хотя Ирина Знаменская отмечает, что ситуации бывают разными: «Может быть, действительно, этот ребенок спасет жизнь матери, которая от боли плачет и хочет выйти в окно».
Елизавета Гетманская, клинический психолог, сотрудник Психологического центра Григория Мисютина, специализирующаяся на сопровождении горя и болезней, видит ситуацию так:
Я бы сказала, что не стоит рассматривать рождение ребенка как безопасное решение, если оно призвано скрасить горевание. Может возникать ощущение, иллюзия, чувство, что рождение ребенка, особенно с учетом договоренности с партнером, логично это горе перекроет. То есть станет легче, будет хорошо, будут сохранены, продлены отношения с умершим. Но правда в том, что горе таким образом может из просто горя, которое могло бы завершиться, стать осложненным. С поправкой на индивидуальные случаи нельзя просто за счет попытки прямого продления отношений с умершим отгоревать достаточно эффективно и безопасно. Поскольку все-таки цикл горевания должен быть завершен до того, как будут приняты какие-то радикальные решения.
Ребенок — это целый человек, он не может быть средством к скрашиванию горя.
Европейское общество репродукции человека и эмбриологии рекомендует принимать решение о рождении ребенка, когда процесс горевания почти завершен, и в любом случае обратиться к психологу. Схожие рекомендации есть и у Американского общества репродуктивной медицины.
Елизавета Гетманская придерживается того же мнения. Однако, как объясняет эксперт, не существует универсальных критериев завершения горя. Общие же признаки таковы: вы полноценно функционируете, включены в жизнь, это заметно окружающим, с ними возможно выстраивать отношения.
Человек должен понимать, что он в жизнь включен не только механически: выполняет какие-то функции, зарабатывает деньги, спит, ест, здоровается, поддерживает связь с родственниками, с друзьями — он в это включен [эмоционально]. То есть есть планы, есть радость от чего-то. Важна способность вступать в новые близкие отношения.
Если есть ощущение бессилия, ощущение невозможности жить теперь, сохраняется чувство разделенности жизни на до и после, это скорее фактор против того, что есть готовность [беременеть]. Если есть ощущение перспективы, способность вспоминать об умершем не столько с тяжелой скорбью и болью, а скорее со светлой грустью, иногда со слезами, которые приносят облегчение, тогда это уже что-то больше похожее на интегрированное в жизнь горе. Или, например, когда есть ощущение ритма жизни, в которую вписан факт горя как чего-то приемлемого. В этих случаях мы можем говорить о том, что переход от острого горя к интегрированному и дальше к адаптации к жизни без умершего случился. Но полного забывания умершего мы точно не ждем как маркера адаптации.
В любом случае время на решение есть: сперма, как и эмбрионы, может храниться десятилетиями.
Мотивация
Ирина Знаменская говорит, что перинатальные психологи очень любят вопрос, какую функцию будет выполнять ребенок, которого планирует женщина. Без этого ей сложнее будет объяснить ребенку, как он появился, и реагировать на негативные комментарии окружающих. «Уязвляют комментарии, которые попадают в болевые точки. Например, мне непонятно, из-за чего я это делаю, зачем. Может быть, это не нужно лично мне, навязано другими, я себе в этом не признаюсь, а чужие слова как будто обнажают это», — говорит Знаменская.
Она предлагает такой подход, чтобы определиться с мотивацией:
Я бы попросила рассказать мне историю, для чего [рождается] ребенок, так, как если бы сам ребенок спросил в три года, в пять лет: «Как я родился? Почему решили меня родить? Почему меня ждали? Кто мой отец?» И чтобы это была максимально честная история, которую при этом комфортно и приятно рассказать.
Бывает, что решение о рождении ребенка принимается из чувства долга — потому что пара договорилась при жизни мужчины, но сейчас вдова не очень понимает, зачем это нужно, и не хочет рожать. Если, несмотря на договоренность, женщина сомневается, Знаменская рекомендует подумать, что можно сделать для сохранения памяти о человеке, не жертвуя при этом собой.
Американский философ Барри Лэм в статье в издании Aeon, рассуждая об обещаниях, данных умершим людям, пишет о том, что это не безусловные или вечные обещания — их нельзя реализовывать в ущерб живущим.
Елизавета Гетманская считает, что в такой ситуации «женщина вправе отменить свое решение и принять другое, более соответствующее нынешней ситуации и психическому здоровью». Если же есть давление со стороны родственников мужчины, то Гетманская считает, что от них нужно отделяться и искать психологическую помощь. При этом необходимо понимать, что у родственников мужчины тоже большое горе и оно, вероятно, выражается таким образом. И можно попросить их отложить решение и вернуться к нему, когда им станет лучше.
По мнению Гетманской, если женщина вышла из периода проживания горя, то неопасной мотивацией будет желание стать «соло-родителем»:
То есть она по каким-то причинам, не связанным с гореванием, принимает решение, что хочет быть матерью-одиночкой. Просто женщина живет, она не хочет замуж, она не хочет жить с мужчиной и хочет просто обратиться в банк спермы. Она хочет быть просто мамой, а не женой. И в случае, если уже когда-то в ее жизни был партнер, от которого она хотела ребенка, она может просто решить, что он будет донором.
Но и само желание стать мамой важно проанализировать с точки зрения мотивации. «Психологическая работа в подготовке к родительству не бессмысленна, — говорит Гетманская. — Важно знать, как я буду себе отвечать на вопрос „зачем я это сделала?“, когда все плохо. Мотивация не должна быть одна. Вот еще почему опасна мотивация „скрасить горе“ — не только потому, что сама по себе мотивация нерабочая, нефункциональная, так она еще и единственная. И если вдруг именно эта мотивация не срабатывает, то остальных, получается, нет. Ребенок на уровне мотивации оказывается не нужен. Поэтому нужна простроенная иерархия мотиваций. И в этой иерархии желательно, чтобы на первый план в родительстве выходили такие вещи, как „просто хочу заботиться, хочу иметь опыт родительства, интересно быть мамой, хочется любить маленького человека“. А потом уже все остальные мотивации».
Практические вопросы
Ирина Знаменская говорит, что, несмотря на сильные чувства, важно задаться практическими вопросами:
[Во время горевания] у нас есть эмоциональная составляющая: любовь, тоска, печаль, которая съедает. И в этом состоянии хочется сделать что-то большое. Например, родить ребенка. Но очень важно оценивать свои силы. И хорошо, если рядом есть кто-то с трезвой головой, кто задаст нужные вопросы.
А что будет, если бабушка с дедушкой захотят отнять ребенка (я это представляю где-нибудь в традиционном обществе, когда бабушки и дедушки имеют больше прав и по закону, может быть, не могут, но по факту забирают ребенка)? А что будет, если ребенок родится с особенностями — смогу ли я его обеспечивать? А что будет, если ребенка будут травить в школе? Какую историю я буду рассказывать об отце? А как решать юридические вопросы? То есть есть такой огромный пласт суперрациональных решений.
Поддержка окружающих тоже важна. Знаменская объясняет это на примере:
Вот у нас есть женщина в послеродовой депрессии, которая родила в большой дружной семье. У нее всегда будут бабушки, тетушки, дедушки, приходящий психиатр, и ребенок не будет страдать. Маму подхватили, за ней ухаживают, и за ребенком тоже. А представьте ситуацию, в которой все говорят: «Ты с ума сошла. Куда тебе ребенок? Какая сперма? Это не по-людски». И она рожает, и ей плохо, и пойти некуда, потому что ей все скажут: «Ну мы же тебе говорили». И ребенок будет недополучать заботу и ласку и будет все время видеть маму в подавленном состоянии.
Елизавета Гетманская обращает внимание на то, что даже без обсуждаемого контекста комментарии родственников по поводу того, что женщина хочет рожать или не хочет, требуют выстраивания границ. Но если женщина планирует привлекать родственников, в том числе родственников мужа, к уходу за ребенком, то их согласием на рождение ребенка тоже стоит заручиться. Гетманская так объясняет эту позицию:
Если настаивать жестко на своем решении родить ребенка, тогда придется от родственников отделяться. Нельзя использовать родственников просто как наемных работников, с ними ничего не обсуждать, но им при этом не платить. Я, конечно, упрощаю ситуацию. То есть тогда либо наемные работники, либо родня. Если родня не просто получает возможность навещать, а прямо выполняет какую-то функцию, тогда с ней надо договариваться.
Ирина Знаменская рекомендует, принимая решение о беременности, также обратить внимание на свое физическое и психическое состояние. Если оно плохое, если раньше были депрессивные эпизоды, то беременность может только ухудшить ситуацию. Это особенно рискованно, если учесть, что без партнера на женщине двойная ответственность. Возможно, стоит заняться своим здоровьем, это займет какое-то время. Фаза горевания как раз может закончиться — и получится принять более взвешенное решение.
Состояние ребенка
Сейчас нет исследований, которые бы могли дать достоверные данные о влиянии такого способа зачатия на психологическое состояние ребенка. Но предполагается, что риски небольшие — такие же, как у детей, которые остались без отца в раннем возрасте или в чьей жизни биологический отец не принимал никакого участия с самого начала. Именно об этом говорят дети Дайан Блад, британки, через суд добившейся использования спермы умершего мужа (одному сейчас 24 года, другому — 21).
Елизавета Гетманская обращает внимание на то, что психическое здоровье ребенка не целиком и полностью в руках родителей: что-то зависит от генетических особенностей, что-то — от влияния окружающей среды, которая не связана с матерью. Но, безусловно, есть то, что при воспитании ребенка делать не стоит. В первую очередь, как объясняет Гетманская, не нужно эксплуатировать образ умершего родителя, чтобы негативно оценивать поведение ребенка. Другими словами, не стоит сравнивать ребенка с отцом и говорить, что из-за какого-то поступка ребенок не похож на отца или наоборот: «Твой отец делал такие же ужасные вещи». «Образ умершего родителя можно использовать только для подкрепления, для поддержания, — говорит эксперт. — „Папа был бы очень рад, что ты есть. Ты самостоятельный человек, но при этом в тебе кусочек нашей совместной любви“. Или „папа бы тебя поддержал в этой ситуации“. То есть можно использовать образ, чтобы дать ребенку ресурс, чтобы он понимал — он может обращаться к этой отсутствующей фигуре как к поддержке».
Если женщина долгое время находится в состоянии горя и ребенок уже достаточно взрослый, чтобы это понимать, то матери будет сложно создать для него безопасный образ отца. Кроме того, как говорит Гетманская, ребенок может чувствовать, что очень многим обязан маме, потому что папы нет. Тогда надо маму поддерживать и ни в коем случае ее не расстраивать. Это тяжелое бремя.
Дарья Саркисян