Я людоед или нет? Ответ положительный Десять лет назад Госдума приняла «закон подлецов». «Медуза» рассказывает, как он окончательно сломил волю российского политического класса к сопротивлению
10 июля 2008 года в Вирджинии было очень жарко — больше 30 градусов. Житель американского городка Херндон Майлс Харрисон вышел с работы и подошел к своему раскалившемуся автомобилю. Он заглянул в салон — и потерял сознание от увиденного.
Харрисон понял, что его приемный сын задохнулся. Утром того дня Майлс должен был отвезти мальчика в детский сад, но забыл это сделать и оставил его в детском кресле в салоне. В машине Дима Яковлев провел девять часов. Когда он умер, ему не было еще и двух лет.
Присяжные оправдали Майлса Харрисона, не обнаружив в его действиях предумышленного убийства. А имя Димы Яковлева стало в России нарицательным: Кремль использовал это событие, чтобы развернуть новую кампанию борьбы с «коллективным Западом» — и с несогласными внутри страны.
«Все ждали репрессий. Но людоедства — нет»
Шестой созыв российской Государственной думы начал работу в январе 2012-го — на фоне самых масштабных протестных акций последних десятилетий (спровоцированных подтасовками на выборах именно в Госдуму). Депутаты от «Справедливой России» и КПРФ, пытавшиеся в это время изображать реальную оппозицию, ходили на митинги, цепляли на себя белые ленты (один из главных символов протестующих) и даже устраивали «итальянские забастовки» во время рассмотрения репрессивных законов — например, вносили сразу сотни поправок, чтобы затормозить их принятие. А лидер эсеров Сергей Миронов и вовсе заявлял, что может стать «президентом переходного периода».
В марте 2012 года все изменилось. Путин опять возглавил страну: «рокировка» завершилась. А «оппозиционный» парламент снова превратился в послушный. Большинство депутатов, пытавшихся встроиться в низовое протестное движение, принялись спокойно голосовать за законопроекты, «спущенные» в Госдуму Кремлем. Например, они поддержали кратное увеличение штрафов за «нарушения» на митингах и введение уголовной ответственности за «оскорбление чувств верующих».
Спустя еще полгода парламент начали «зачищать» от тех, кто продолжал занимать независимую позицию. В сентябре 2012 года Госдума, в частности, лишила депутатских полномочий одного из участников протестных митингов, члена фракции «Справедливая Россия» Геннадия Гудкова — за то, что он якобы совмещал исполнение депутатских полномочий с предпринимательской деятельностью (это запрещено законом). Депутата заподозрили в том, что он управлял строительным рынком в подмосковной Коломне; Гудков не отрицал, что владел акциями рынка — но утверждал, что оперативным управлением не занимался.
Это было только начало. 10 декабря 2012 года Сергей Нарышкин (в то время спикер Госдумы, а сейчас — глава Службы внешней разведки и один из организаторов российского вторжения в Украину) и лидеры всех четырех парламентских фракций — единоросс Владимир Васильев, коммунист Геннадий Зюганов, «президент переходного периода», эсер Сергей Миронов и Владимир Жириновский, возглавляющий ЛДПР, — внесли законопроект о запрете въезда в РФ для граждан США, «причастных к нарушениям свобод и прав человека», «правонарушениям против России и ее граждан».
Инициатива Нарышкина выглядела уместно в общем ряду репрессивных инициатив этого времени и выделялась разве что единодушной поддержкой всех парламентских партий — тогда это еще не было правилом. Авторы документа подчеркивали, что он должен стать ответом на американский «закон Магнитского». В 2007 году аудитор фонда Hermitage Capital Сергей Магнитский заявил, что раскрыл схему хищения из российского бюджета 5,4 миллиарда рублей, к которому были причастны силовики. Впоследствии юриста арестовали по делу об уклонении от уплаты налогов, в 2009-м Магнитский умер в СИЗО — по официальной версии, от сердечной недостаточности. «Закон Магнитского» вводил санкции в отношении подозреваемых в причастности к его смерти; позже его расширили и распространили на граждан РФ и других стран, подозреваемых в нарушениях прав человека.
Через пару дней под законопроектом о санкциях для граждан США стояли подписи 400 депутатов Госдумы (из 450) и 144 сенаторов (из 146). Уже во время первого чтения законопроекта в обсуждениях зазвучало имя Димы Яковлева.
«Они назвали свой закон именем Магнитского. „Единая Россия“ предлагает назвать закон именем Димы Яковлева — двухлетнего малыша, который был заживо спален [в США]», — заявил депутат-единоросс Вячеслав Никонов.
17 декабря депутаты Екатерина Лахова («Единая Россия») и Елена Афанасьева (ЛДПР) внесли в документ поправку, запрещающую усыновление российских сирот гражданами США (похожую по содержанию, но отдельную поправку внес и одиозный единоросс, глава «Национально-освободительного движения» Евгений Федоров).
Оппозиционный политик Дмитрий Гудков (сын Геннадия Гудкова; в 2012-м — эсер, депутат Госдумы, голосовавший против «закона Димы Яковлева», сейчас — политический эмигрант) в разговоре с «Медузой» подчеркнул, что эта поправка оказалась «полной неожиданностью» для большинства депутатов: «Это было из ряда вон. Ждали репрессий [против оппозиции], но людоедства — нет».
«Живой щит для олигархов и силовиков»
Два собеседника «Медузы», близких к руководству политического блока Кремля тех лет, рассказали, что идею запретить гражданам США усыновлять российских сирот «кто-то подсказал» Владимиру Путину. В качестве возможных авторов этой идеи они назвали юриста Павла Астахова (тогда — детского омбудсмена), который предлагал запретить усыновление сирот в США еще в 2010 году, и «членов Совета безопасности РФ» во главе с Патрушевым.
Одна из официальных соавторов поправки Екатерина Лахова утверждала, что «тема усыновления российских детей американцами» «беспокоила» ее еще в середине нулевых. Однако источник «Медузы», близкий к руководству Госдумы того созыва, заявил, что и сам законопроект, и поправка к нему «приехали» в парламент из администрации президента (АП) и Совета безопасности РФ (его секретарем был Николай Патрушев, и в 2022 году он по-прежнему на этой должности).
О том, что в составлении закона активно участвовал Вячеслав Володин (на тот момент — первый замглавы АП, куратор политического блока Кремля; сейчас — спикер Госдумы), в 2012 году сообщал «Дождь» со ссылкой на собственные источники. По данным телеканала, именно Володин — совместно с Лаховой — готовил саму поправку о запрете на усыновление. Источники «Медузы», работавшие в то время в политическом блоке администрации президента, и собеседник в аппарате Госдумы тех лет называют Володина и Лахову «исполнителями», которые «спустили» поправку в Госдуму из Кремля и «обеспечили депутатскую поддержку».
Эту информацию в разговоре с «Медузой» подтвердил и бывший депутат Дмитрий Гудков: «Володин действовал через своего контрагента: ты внесешь, а мы будем [потом депутатам Госдумы] руки выкручивать, чтобы провести [то есть принять законопроект]».
Руки и правда пришлось выкручивать. Поправка к законопроекту спровоцировала политическую дискуссию, которую невозможно представить в России в 2022 году. Публично критиковать ее пытались даже единороссы и статусные системные политики. Сенатор от Петербурга Вадим Тюльпанов подчеркивал: «Здоровые дети, как правило, усыновляются российскими гражданами. А больные и тяжелобольные дети усыновляются в основном иностранными гражданами, в том числе и американцами. Причем американцами в большей степени». Американские семьи с начала 1990-х до конца 2012-го усыновили около 60 тысяч детей-сирот из РФ; в разные годы этот показатель составлял от 10 до 28% от всех усыновлений российских детей гражданами других стран.
И все же Кремлю удалось добиться своего. Дмитрий Гудков, голосовавший против «закона Димы Яковлева», так описал ситуацию в Думе в те дни: «АП [администрация президента РФ] давала указания через руководство фракций. Депутатам говорили, что это идет лично от Путина: если вы не проголосуете, то станете его врагом, бросите президенту личный вызов. Бизнесменов пугали проблемами с бизнесом, политиков — что их не пустят в следующий состав парламента».
Сергей Петров, бывший коллега Гудкова по «Справедливой России» (он тоже голосовал против), в разговоре с «Медузой» подтвердил, что руководители их фракции «бросались на противников [поправки] как львы, с яростью, которой мы до того никогда не видели».
Угрозы подействовали. За включение поправки в текст законопроекта проголосовали 388 депутатов (в основном единороссы), против — только 15. Один человек воздержался, 44 парламентария не голосовали. Во втором чтении за законопроект выступили 400 депутатов. Против были всего четверо: помимо Дмитрия Гудкова и Сергея Петрова это их бывшие однопартийцы Илья Пономарев и Валерий Зубов.
В третьим чтении голосов против стало чуть больше: против законопроекта также выступили эсер Андрей Озеров, единоросс Борис Резник (умер в 2018-м), избиравшийся по спискам КПРФ Жорес Алферов (умер в 2019-м), а также коммунист Олег Смолин.
Дмитрий Гудков рассказал «Медузе», что его коллега по «Справедливой России», бывший губернатор Красноярского края Валерий Зубов в день голосования во втором чтении находился в больнице, но выдал Гудкову «доверенность на голосование против». Однако в зале заседания Гудков обнаружил, что специальной карточки для голосования на месте Зубова нет — оказалось, ее забрал тогдашний вице-спикер парламента (и в то время председатель «Справедливой России») Николай Левичев. В итоге Гудкову пришлось взять слово, публично заявить о позиции Зубова — и попросить включить его в голосование, что и было сделано.
«Он был потом мне очень благодарен. [Говорил:] „Вроде бы в жизни немало приличного сделал, а, наверное, запомнят меня, в первую очередь, что не участвовал в преступлении“», — вспоминает слова Зубова Гудков (Зубов умер в 2016 году).
Единственный депутат, голосовавший против — и до сих пор сохраняющий место в Госдуме, — коммунист Олег Смолин. Свою позицию он объяснял журналистам так:
Меня, честно говоря, просто возмутило, когда детей увязали с борьбой между разными финансовыми группами. Я бы не хотел, чтобы из наших детей делали живой щит для наших олигархов и силовиков. Я думаю, что патриотизм заключается вовсе не в том, чтобы с помощью детей защищать участников финансовых разбирательств. Патриотизм заключается совершенно в другом.
Спустя девять лет, в феврале 2022 года, коммунист оказался единственным депутатом, проголосовавшим против признания независимости самопровозглашенных ДНР и ЛНР. Правда, он почти сразу заявил, что сделал это по ошибке — якобы нажал неправильную клавишу (Смолин — незрячий). А затем переголосовал.
У остальных участников протестного голосования карьера в российской политике не сложилась (по крайней мере пока). Борису Резнику просто отказали в регистрации на следующих выборах, другие — как Илья Пономарев и Дмитрий Гудков — стали политическими эмигрантами. Андрея Озерова в апреле 2022-го арестовали по подозрению в растрате в особо крупном размере, в июне меру пресечения заменили на домашний арест — экс-депутату нельзя покидать Москву и пользоваться интернетом.
«Система менялась, новых правил никто не знал»
В отличие от Госдумы, Совет Федерации Кремлю долго убеждать не пришлось. Сенаторы безо всяких оговорок и тем более протестов единогласно поддержали инициативу президентской администрации.
Зато с правительством вышло не так гладко. Тогдашний кабинет министров в значительной мере состоял из чиновников, считавшихся либерально настроенными чиновниками-технократами. Многие из них идею, поступившую из Кремля, не поняли.
Запрет на усыновление сирот гражданами США критиковали такие высокопоставленные чиновники, как вице-премьеры Ольга Голодец (по сведениям Forbes, она даже направила Путину письмо с критическим разбором инициативы) и Аркадий Дворкович, министр образования Дмитрий Ливанов, министр по делам «Открытого правительства» Михаил Абызов и даже министр иностранных дел Сергей Лавров (он назвал инициативу «неправильной» и выразил уверенность, что «Дума примет взвешенное решение»).
«Логика как бы „око за око“, но логика неправильная, так как могут пострадать наши дети, которым не нашлось усыновителей в России», — написал в своем твиттере Ливанов. В реплае эту позицию поддержал пропагандист Владимир Соловьев.
Что сейчас с теми критиками «закона Димы Яковлева»?
Из критиковавших «антимагнитский» закон правительственных чиновников свой пост в кабинете министров сохранил только Сергей Лавров, в 2022 году ставший одним из олицетворений новой изоляционной политики России.
Ольга Голодец с 2020 года — заместитель председателя Сбера. Аркадий Дворкович после отставки (в том же 2020-м) возглавил Международную шахматную ассоциацию (ФИДЕ). В марте 2022-го он высказался против войны, после чего был исключен из Совета по науке и образованию при президенте РФ.
Дмитрий Ливанов после отставки в 2016-м стал специальным представителем по торгово-экономическим связям с Украиной и проработал на этом посту два года. Сейчас возглавляет МФТИ. После начала войны подпись Ливанова появилась под обращением ректоров российских вузов в поддержку вторжения — а затем пропала.
Михаил Абызов с 2019 года находится под арестом по обвинению в хищении. В 2020-м суд по иску Генпрокуратуры РФ взыскал с Абызова 32 миллиарда рублей. Ведомство заявило, что Абызов незаконно заработал их, занимаясь предпринимательской деятельностью на посту министра. Годом позже с Абызова взыскали еще 22 миллиона долларов.
Позицию правительственных «либералов» агрессивно критиковали депутаты из «Единой России». Особенно старались приближенные Вячеслава Володина. Например, Ольга Баталина назвала министра образования Ливанова «профнепригодным», а само ведомство — «недееспособным». А глава комитета по социальным вопросам Госдумы Андрей Исаев заявил, что «государственный чиновник не может строить государственную социальную политику в отношении граждан России, исходя из хорошего или плохого отношения к ним граждан других стран».
Бывший правительственный чиновник, поговоривший с «Медузой» на условиях анонимности, указывает, что Володин и его окружение действовали так «на свой страх и риск»: «Система после рокировки Путина и Медведева менялась, ее новых правил никто не знал».
«Но их никто не одергивал [из высшего руководства страны], никто не мешал. Они чувствовали, что Путин на их стороне, ему [идея запретить усыновление сирот] нравится», — добавил он.
При этом, по словам собеседника «Медузы», близкого к правительству РФ тех лет, Дмитрий Медведев (в тот момент премьер-министр) закон не поддерживал — и его подчиненные высказывались в соответствии с его позицией и даже по его просьбе. Однако сам бывший президент публично свое мнение не выражал. «Дело тут не в межгосударственных спорах и не в наших личных позициях. Я думал здесь много чего сказать, но не буду, воздержусь, я когда-то все это говорил, общаясь с президентом Обамой», — туманно объяснял Медведев (до того, как он начнет в своем телеграм-канале проклинать Запад, оставалось чуть больше девяти лет).
На фоне такого противостояния государственные телеканалы поначалу освещали принятие закона осторожно — отмечая, что у него есть как сторонники, так и противники. Однако уже в конце декабря 2012 года тональность изменилась: например, в сюжете о Диме Яковлеве на телеканале «Россия 1» утверждалось, что российских сирот отдают иностранцам «за вознаграждение» (это неправда).
В эти же дни закон подписал Владимир Путин. А 13 января 2013 года в Москве прошел «Марш против подлецов». Его участники (по данным организаторов, до 50 тысяч человек) пронесли по улицам портреты депутатов, голосовавших за документ. Так он получил еще одно название: «закон подлецов».
Проверка на лояльность
Всего на момент принятия закона в официальных списках на усыновление в Америку было около 250 российских детей. Из них 52 смогли уехать в новые семьи: суды приняли решения об усыновлении до вступления закона в силу. По данным на 2017 год на тот момент детского омбудсмена Анны Кузнецовой, 11 оставшимся детям социальные службы так никогда и не смогли найти новых родителей. Один из детей умер, когда со дня начала действия закона не прошло и полугода.
В течение нескольких следующих лет российские власти регулярно намекали, что могут отменить закон, но этого так и не произошло. Зато политические практики, отработанные на «законе подлецов», прочно вошли в российскую политическую жизнь. Депутаты Госдумы все чаще принимали важные для Кремля инициативы в ускоренном порядке, проявляя невиданное единодушие и коллективно подписываясь под одиозными законопроектами. Уже в 2013 году парламент разрешил региональным властям самостоятельно отменять выборы мэров, в 2014-м почти единогласно поддержал аннексию Крыма, а спустя восемь лет хором одобрил незаконное «присоединение» и других украинских территорий.
Дмитрий Гудков в разговоре с «Медузой» отметил, что, на его взгляд, принятие «закона подлецов» оказалось «поворотным моментом» для российской политики. По его мнению, искренне поддерживали документ только «отдельные дремучие депутаты», а остальные «прекрасно отдавали себе отчет в том, за что именно отдают свой голос»:
До этого у них было подобие своей моральной правоты, собственного нравственного стержня — даже если эти депутаты голосовали за репрессивные законы. Их поддержку можно было себе объяснить политической борьбой и даже патриотизмом — мол, если мы не запретим, к власти за деньги Госдепа и с его помощью придут условные Навальные и развалят Россию. Это бред, конечно, но так оправдаться перед собой, наверное, можно.
Но запрет усыновления нельзя было ничем оправдать, народ этого точно не требовал. Просто Путин захотел вот так наказать США. Это был каприз президента, который стоил детских жизней. Это был этический вопрос: я людоед или нет? И ответ был дан положительный.
По оценке Гудкова, в декабре 2012 года Кремль окончательно «сломал» депутатов и «построил всех подлецов в один строй»: «Депутаты превратились в пластилин, из которого Кремль мог лепить все что угодно».
Источник «Медузы», сотрудничавший с Вячеславом Володиным в 2012 году, рассказал, что «закон подлецов» высшее руководство России рассматривало как своеобразную проверку на лояльность — и готовность к «демонстративному антизападному скреплению».
Политолог Александр Кынев в разговоре с «Медузой» добавил, что на фоне протестов 2011–2012 годов «было важно закончить фронду несистемной оппозиции»: «„Антимагнитский“ закон стал демонстративной ломкой при голосовании в парламенте — чтобы исчезли публичные различия в поведении партии власти и системных оппозиционеров. Власть била по радикальным оппозиционерам внутри системных партий и поощряла наиболее лояльных персонажей».
«В 2012 году была сильна неопределенность. Тогда в экспертном сообществе преобладало мнение, что президент, конечно, победил, но к следующим выборам ситуация будет совсем другой. Люди ждали, что в 2018-м появится новый президент — пусть его должен определить Путин, но новый… В 2014 году ситуация изменилась. Люди стали говорить: „А зачем нам новый президент, если Путин совершил чудо и вернул Крым?“» — напоминает в разговоре с «Медузой» политолог Алексей Макаркин о настроениях в российском истеблишменте до аннексии Крыма.
В итоге, по мнению Макаркина, в этот новый посткрымский «радикально консервативный» вариант российской политики встроилась и системная — то есть сотрудничающая с властью — оппозиция.
Бывший депутат Сергей Петров в разговоре с «Медузой» высказался еще жестче. По его словам, в 2012 году «очень немногие» депутаты Госдумы «оказались готовы противостоять президенту, который становился диктатором».
«Россия не вытянула тогда — как сложное государство, как государство с разделением властей. Никто — ни президент, ни парламент не смогли вовремя сказать себе: стоп-стоп, — рассуждает Петров. — В демократическом государстве у законодательной власти есть возможность наложить вето. Ведь любой человек во главе страны может сойти с ума, начать несправедливую войну. Но российские власти не осознали, что институты должны работать».
Вячеслав Володин, Павел Астахов, Ольга Баталина, Николай Левичев, Олег Смолин, Екатерина Лахова, Сергей Миронов и Дмитрий Песков не ответили на вопросы «Медузы».
Андрей Перцев