«Общага» — режиссерский дебют голливудского оператора Романа Васьянова («Отряд самоубийц») Фильм по роману Алексея Иванова оказался ярким высказыванием о компромиссе и предательстве

Несмотря на несколько удивительное завершение 32-го «Кинотавра» в Сочи (вопреки всем ожиданиям главную награду получила драма «Море волнуется раз» Николая Хомерики), жюри выделило из программы несколько сильных картин — в том числе первую режиссерскую работу оператора «Стиляг» и «Отряда самоубийц» Романа Васьянова. Его фильм «Общага» — по роману Алексея Иванова «Общага-на-крови» — получил приз за лучший дебют. 26 сентября эта картина одновременно выходит в онлайн-прокат сразу в трех стримингах — «Кинопоиске HD», Kion и Premier. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает об этом режиссерском дебюте голливудского оператора.

Хэппи-энд (или сцена, подозрительно на него похожая) помещен в самое начало фильма. Мы толком еще не успели познакомиться с персонажами, а они уже поднимают тост — «прекрасен наш союз» — и готовятся к скорому расставанию после общаги. Жители двух комнат: пустослов Игорь и выпивающий поэт Иван, их подруги — самоуверенная красавица Нелли и жизнерадостная Света, а также усыновленный компанией первокурсник по прозвищу Забела (на самом деле он Забелин), вскоре покинут эти обшарпанные стены и отправятся кто куда.

Сейчас же Игорь под скептическим взглядом Нелли заигрывает с кем ни попадя, Иван клянется завязать, но снова срывается, строча поутру похмельные стихи прямо на стене, а Света, проклиная саму себя, дает ему мятую купюру на бутылку: уж больно хорошо пишет, за это можно простить что угодно. Застенчивый Забела — девственник и отличник — редко подает голос, но, чуть осмелев, тоже пьет со всеми. Под рюмку хорошо идут несмелые планы на будущее, в несбыточности которых уверены все. А пока что им хорошо, и они не в шутку клянутся друг другу как можно дольше оставаться приличными людьми. Будто торопятся дать зарок, понимая, что надолго их вряд ли хватит. 

Тема падения с небес вниз, в самую преисподнюю, заявлена в «Общаге» более чем отчетливо. Сварливая комендантша Ботова (героиня Юлии Ауг одновременно чудовищна и трогательна до слез) потребует от Игоря повесить замок на чердаке, закрыв выход на крышу. Ключ попадет не в те руки, и уже на следующий день после попойки с крыши сбросится неизвестная студентка. Ее путь повторят по-своему все персонажи; начавшись с поэтичных посиделок на крыше, картина завершится в подвале. За смерть кому-то придется отвечать.

Забела (Геннадий Вырыпаев — сильный своей сдержанностью молодой актер), забывший закрыть дверь, твердо знает, кто виноват: муж Ботовой Ренат (леденящая роль Александра Кудренко) — невозмутимый насильник, накануне заставивший ту самую студентку открыть ему дверь. Взбешенные обвинением и испуганные грядущим допросом свидетеля в милиции, Ботова и Ренат на студсовете добиваются выселения пятерых правонарушителей-«дебоширов». Теперь им придется перейти на нелегальное положение, а ради этого — долго и сложно договариваться с собственной совестью, с которой до того конфликтов не возникало. 

Игорь (Илья Маланин, пластичный актер, неузнаваемый после ролей в «Коловрате» и «На районе») пустит в ход способности соблазнителя. Нелли (звезда «Притяжения» и «Лета» Ирина Старшенбаум в еще одной выразительной и сложной роли) договорится пожить у соседки и заодно посидеть с ее ребенком, но надолго ее не хватит. Слабохарактерная Света (Марина Васильева, памятная по «Как меня зовут» и «Нелюбви») тут же пойдет на стыдный компромисс, который окажется первым в долгой череде капитуляций. Иван (Никита Ефремов, пугающе убедительный в роли талантливого алкоголика) продержится меньше всех. Все окажутся в зависимости от Забелы и его будущих показаний на встрече со следователем в понедельник. И никто не встанет на его сторону, кроме новой знакомой, отличницы Киры (сыгравшая в «Чиках» Алена Михайлова). 

Один из самых успешных современных российских авторов Алексей Иванов писал свою «Общагу-на-крови» еще студентом — очевидно, о себе самом и хотя бы отчасти по реальным событиям. Опубликован роман был много позже, когда создателя «Сердца Пармы» знала вся страна. Иванову везет с экранизациями — не всегда с качеством, но точно с количеством: «Географ глобус пропил» (Гран-при «Кинотавра»), «Тобол», сериалы «Ненастье» и «Пищеблок».

«Общага» — режиссерский дебют Романа Васьянова, уникального оператора, который наряду с успешными российскими фильмами (всем известны его работы у Валерия Тодоровского, от «Стиляг» до «Одессы») много снимает в Голливуде («Ярость», «Отряд самоубийц»). При этом оператор у «Общаги» другой — талантливый Александр Александров, но внимательная к каждому ракурсу и нюансу освещения оптика, безусловно, здесь становятся частью режиссерской концепции. 

Наконец, в соавторы сценария пригласили дебютантку Екатерину Богомолову и восходящую суперзвезду уральской прозы Павла Селукова, при участии которого в сюжете Иванова было сделано несколько существенных изменений, символически подчеркнутых переменой имен (Забелу в книге звали просто Отличник, Света была Лелей и так далее) и номеров комнат в общежитии (в фильме это 220 и 240, в книге были 212 и 214). Стало суше и название — без пояснений ясно, что благополучие одних в этом социуме строится на страданиях других, и общага, подобно городу, где когда-то расстреляли царскую семью, стоит на крови. 

Иванов удалил из своего романа любые точные указания на время и место, хотя внимательные читатели и знакомые писателя без труда их восстановили: Свердловск, УрГУ, примерно 1989-90 годы. Васьянов уточняет эпоху — ему важно, что это не переходное время перестройки, а поздний СССР, 1984 год: выселение из общежития для иногороднего студента, как и отчисление из вуза с непременным исключением из комсомола, — не временная сложность, а настоящая катастрофа.

В остальном фильм еще более условен и в чем-то даже абстрактен, чем книга. Мы толком не знаем, на каких факультетах числятся герои и что именно изучают (экономисты?), хорошо учатся или так себе. Общежитие — Замок у Кафки, только туда невозможно было войти, а общагу никак не покинуть, даже если тебя выкинули на улицу. Камера будто заперта в этом лабиринте: даже когда студенты выходят на крышу насладиться видом, зрителю этого вида стараются не показывать. В качестве подчеркивающего правило исключения есть лишь один неподвижный общий план с растерянными выселенными на фоне унылого урбанистического пейзажа. Форменное изгнание из рая. 

Об этом же и сама картина, мастерски чередующая узнаваемые приметы эпохи (не только прически и аляповато-броский макияж героинь, но и, например, модные на тот момент хиты «Урфин Джюса») с очевидными нарушениями временной последовательности, слышными даже и в речи — ну не было тогда слова «трахаться», введенного чуть позже эпохой видеосалонов.

В конечном счете этот фильм можно отнести к любому десятилетию, хоть бы и нынешнему, поскольку его тема — берущая начало в мирных застойных временах и процветающая до сих пор «культура изнасилования» в ее специфическом отечественном изводе. А еще человеческая трусость, склонность к компромиссу и сделкам с совестью, особенно выразительно продемонстрированные на примере молодых и симпатичных ребят. Блаженный Забела, «белизна» имени которого вдруг становится говорящей, неожиданно для всех оказывается прямым наследником героев Достоевского. Или Бартона Финка из фильма братьев Коэнов, в удушающей тесноте своей каморки грезящего о невозможном просторе пляжа и морском горизонте — картинки определенно не из жизни Свердловска середины 1980-х, а из какой-то иной запредельной вселенной.   

И побег в прошлое, и тщательно созданная условная вселенная фильма заставляют задаться вопросом: зачем «Общага» самим авторам и их зрителям? Неужели это лишь формальное упражнение в стиле? Но герметичная система вечно-советского универсума, в которой варятся персонажи, дает ответ и без нажима со стороны режиссера или сценаристов. Несколько десятилетий назад писатель Иванов в этом романе прощался со своей застойно-перестроечной юностью, входя в эпоху новой свободы (в том числе, литературной). Сегодня воспитанный Голливудом Васьянов легко показывает нам безвыходность вездесущего социума иерархий и насилия, лицемерия и круговой поруки, о которой примерно в те же 1980-е написали свою нестареющую песню Илья Кормильцев и «Наутилус Помпилиус». Прошли годы, а общага и ныне там. Вернее, здесь и сейчас.