Задержанного в Минске россиянина 10 дней не могут найти ни родные, ни российский МИД Спецкор «Медузы» Лилия Яппарова восстановила хронологию его поездки и задержания

Петербуржец Михаил Дорожкин пропал в Минске 9 августа, в день президентских выборов, закончившийся массовыми протестами. В столице Дорожкин навещал друзей, а вечером должен был выехать к родственникам на восток страны. Свидетели говорят, что россиянин был задержан милицией и оказался в одном из изоляторов; однако где он находится и что с ним — неизвестно до сих пор. По данным на 18 августа, в Беларуси до сих пор остаются под административным арестом всего 44 человека из задержанных в дни протестов; однако российский МИД не смог добиться от белорусских властей сведений о местонахождении Дорожкина. Спецкор «Медузы» Лилия Яппарова рассказывает все, что известно об исчезновении петербургского айтишника, приехавшего в Беларусь.

Михаил Дорожкин приехал в Минск 8 августа 2020 года, накануне дня голосования, и все выходные провел как турист. В своих соцсетях фронтенд-разработчик из Петербурга публиковал фотографии на фоне украшенной к выборам белорусской столицы, а в переписках с друзьями хвалил отсутствие пробок, удивлялся качеству молочных продуктов и ассортименту колбас. «Купил какой-то самый дорогой хлеб, а колбасу решил брать в самый последний момент, чтобы не успела испортиться», — вспоминает в разговоре с «Медузой» друг Дорожкина Владимир Божков, у которого Михаил останавливался в Минске.

Портили впечатление только происходившие на улицах столицы жесткие задержания случайных прохожих, и особенно молодежи, которые начались уже за несколько дней до выборов. Вечером после голосования Дорожкин должен был выдвинуться на восток страны, к родне — милиция остановила его прямо у железнодорожного вокзала; в рюкзаке у задержанного нашли бутылку шампанского, билет на поезд и палку колбасы.

Вот уже больше 10 суток связи с Дорожкиным нет — с вечера 9 августа россиянин появлялся только в списках пропавших без вести, которые начали публиковать белорусские СМИ.

За время, проведенное на улицах белорусской столицы, Дорожкин успел снять несколько фотографий и видео. Вот трое мужчин в балаклавах и в обтягивающих футболках с надписью «ОМОН» выволакивают из-за угла скейтера: в какой-то момент юноша спотыкается и увлекает силовиков за собой на асфальт — быстро поднявшись, они практически заносят скейтера в припаркованный у обочины микроавтобус без опознавательных знаков. «У нас это называется „хапун“, от слова „хапать“: когда ездит бус без опознавательных знаков — и люди в штатском выскакивают и целенаправленно вытаскивают людей из толпы. Им все равно, на самом деле, кого хватать — просто нужно кого-то нахватать», — рассказывает Божков.

Увиденное поразило Дорожкина. «Мы-то к такому уже привыкли — как к солнцу, ветру и воде. А он все повторял, что „в России так быть не может, чтобы неизвестные люди без объяснений начинали бить, хватать и затягивать в неизвестную машину“», — пересказывает разговор с другом Божков.

Дорожкин захотел своими глазами увидеть, чем закончатся белорусские выборы. «Ему было интересно попасть на митинг и запечатлеть все», — вспоминает Божков. Перед выходом в город 9 августа Дорожкин постарался одеться так, чтобы не привлекать внимания белорусских силовиков. «Обычно на любом митинге есть одетые в гражданское силовики, которых за версту видно, — они немного как гопники, но с кепочкой, сумочкой, в мягкой обуви. Он переоделся под них и решил, что прокатит», — вспоминает Божков.

Дорожкин даже купил себе специальную нашивку, которая должна была убедить сомневающихся, что он поддерживает действующие белорусские власти. «Он пришил на одежду маленький официальный белорусский флаг — советский, красно-зеленый», — вспоминает Божков.

По его словам, Дорожкин вечером 9 августа не успел созвониться с друзьями до того, как стали глушить не только интернет, но и мобильную связь. Неизвестно, успел ли россиянин побывать на акциях протеста; время до отхода поезда (23:16) он провел, гуляя в районе вокзала; в какой-то момент в кадр к Дорожкину случайно попали сотрудники милиции. По их требованию он удалил все фотографии, показавшиеся силовикам подозрительными, но все равно был задержан.

Все эти подробности близкие Дорожкина знают только из рассказа его бывших сокамерников. Вскоре после задержания россиянин оказался в Центре изоляции правонарушителей (ЦИП) в переулке Окрестина: заключенные там обмениваются телефонами родственников, чтобы те, кто выходят на свободу раньше, могли связаться с семьями тех, кто еще остается в заключении.

Задержали Дорожкина «под предлогом „неповиновения“, „хулиганства“ и „сквернословия“», говорит Божков. «Ему предложили подписать два протокола: один за неповиновение, другой за пребывание нетрезвым в общественном месте, — подтверждает собеседник „Медузы“, несколько дней проведший с россиянином в одной камере (он попросил не называть своего имени). — Пообещали, что если он подпишет протоколы, то завтра его отпустят». «Понятно, что это развод, — злится Божков. — А Миша вообще непьющий».

Причина жесткого задержания в том, считает Божков, что минская милиция приняла Дорожкина за российского журналиста: сотрудников СМИ массово и жестоко задерживали при освещении акций протеста 9, 10 и 11 августа. «Его честный ответ, что он „снимает видео для себя“, наверняка вызвал очень много вопросов у наших силовиков. Россиянин из Санкт-Петербурга — для них это безоговорочно российский журналист», — рассуждает Божков.

За первые четыре дня протестов в Беларуси задержали около семи тысяч человек. Минские РУВД и изоляторы были переполнены, рассказывали правозащитники «Медузе». В ЦИП на Окрестина места стало не хватать уже к вечеру 10 августа, и Дорожкина, который сначала делил двухместную камеру еще с семью задержанными, перевели в четырехместную, где он стал тридцать третьим. «Люди не могли ни сидеть, ни лежать — 33 человека на 12 „квадратов“. Окно нам не открывали, кормушку тоже не хотели открывать, — вспоминает бывший сокамерник Михаила. — Так что помещение у нас было банного типа, хаммам такой: по стенам стекала вода. То, что мы надышали и напотели, ручьями стекало».

Суды над задержанными в Минске сейчас проходят прямо в изоляторах в закрытом режиме: судьи ездят в ИВС проводят заседания там; рассмотрение дела занимает всего несколько минут. «11 августа были суды, Дорожкину дали семь суток [административного ареста]. В четверг, 13 августа, его забирают [на суд] еще раз и дают еще 14 суток по двум первоначальным протоколам. В общей сложности получились 21 сутки», — подсчитывает бывший сокамерник Михаила. На сайте Верховного суда Беларуси упоминается только первый срок, присужденный россиянину.

Дорожкин пытался обратить внимание судьи на противоречия в составленных на него протоколах: согласно подготовленным милицией документам, правонарушения он совершал в одно и то же время, но в разных местах города.

Возражения не принимались ни судьями, ни навещавшими задержанных следователями, вспоминают сокамерники Дорожкина. «Мы все старались особо не нарываться, потому что себе дороже, а мы все хотели выйти оттуда — и он в том числе, — говорит собеседник „Медузы“. — Многих других задержанных били. Каждую ночь. Это все мы слышали. Спать не получалось».

В последний раз сокамерники видели Михаила ранним вечером 13 августа. «Часов у нас при себе не было, но солнце уже садилось, — вспоминает в беседе с „Медузой“ один из бывших сокамерников Дорожкина. — Значит, ближе к вечеру. Приходил следователь и сказал, что многие сидят уже больше четырех суток без суда — и что „будем вас отпускать“. Миша тогда еще раз попытался ему объяснить, что, согласно [составленным на Дорожкина] протоколам, он в одно и то же время находился в двух разных местах. И все — и больше мы его не видели. Его забрали и обратно уже не приводили».

Сам собеседник «Медузы» вышел на свободу этой же ночью. «Его увели за пару часов до того, как нас отпустили. Мы думали вообще, что его отпустили раньше нас — а он, получается, остался», — сетует бывший сокамерник Дорожкина.

Все проведенное в изоляторе время Михаил требовал связать его с российским МИД, но консула к нему так и не допустили. «Он каждый день просил, чтобы к нему пришли из вашего [российского] посольства, чтобы с ним связались, но там, я так понимаю, и информацию посольству не передавали. И в официальных списках до сих пор не сказано, что он гражданин РФ», — вспоминает бывший сокамерник Дорожкина.

О пропаже россиянина в МИД узнали от семьи Михаила. «12 августа посольство сделало запрос по изоляторам, — рассказывает жена Дорожкина Анна. — Но ответа на официальный запрос о местонахождении Михаила они так и не получили. МВД мне по горячей линии 13 августа подтвердило, что он [в ЦИП] на Окрестина, но посольству, видимо, нужно какое-то разрешение, чтобы посетить Мишу. По крайней мере, мне в посольстве сказали, что „мы все равно должны ждать официального ответа, мы не можем ворваться просто так в Окрестина“».

Российский МИД ищет доступ к Дорожкину. «Ситуация действительно странная. Консулы знают все подробности, знают, что 13-го был в Окрестина, — сейчас они его ищут», — сказал «Медузе» пресс-секретарь российского посольства в Белоруссии Алексей Маскалев.

Белорусские власти, кажется, пытаются сделать вид, что «потеряли» россиянина и не могут его найти. «Самое абсурдное: 18 августа звонил следователь и пытался у нас узнать, что с Мишей произошло и где он», — злится Божков. При этом в тот же день, по его словам, в изоляторе на Окрестина приняли передачу для Дорожкина и сказали, что выпустят его только 23-го, ничего не объяснив.

Уже после публикации материала поздно вечером 19 августа из российского посольства в Минске «Медузе» сообщили, что местонахождение Дорожкина наконец установлено — это ЦИП на Окрестина. Посольство сообщило об этом его родственникам и постарается добиться личной встречи с россиянином.