Перейти к материалам
истории

«Нам нужно либо денег, либо славы — а лучше и того и другого» Интервью Ольги Любимовой из Минкульта. Благодаря ей мы знаем, как государство тратит деньги на кино

Источник: Meduza
Антон Новодережкин / ТАСС / Vida Press

21 октября Фонд кино и министерство культуры России впервые опубликовали сведения о том, сколько денег получили от государства с 2015 года создатели кино. За эту прогрессивную меру отвечала Ольга Любимова — глава департамента кинематографии Минкульта. Она пришла на эту должность в 2018-м с Первого канала, где была заместителем директора дирекции социальных и публицистических программ. Спецкор «Медузы» Анастасия Якорева поговорила с Любимовой о провалах русского кино в прокате, отношениях с консервативным министром культуры Владимиром Мединским — и о долгах, которые нельзя простить даже режиссеру, получившему приз Каннского кинофестиваля.

С 2015 года российские чиновники распределили больше 20 миллиардов рублей на съемки около 340 картин. Каждый третий фильм, получивший господдержку, смог привлечь в кинотеатры меньше 10 тысяч зрителей. А коммерчески успешными (то есть такими, сборы которых превысили бюджет в два и более раза) за это время стали всего около 30 фильмов. Министр культуры Владимир Мединский заявил, что среди команд, получивших государственные средства, есть «жулики», а генпрокуратура в ноябре рассказала о проверках и уголовных делах в отношении кинокомпаний, сотрудничавших с Фондом кино.

* * *

— Ваш департамент отвечал за публикацию данных о господдержке кино, ее много обсуждали. Почему до этого статистика не публиковалась?

— Никто не требовал. Мы на самом деле сами себя порем и берем на себя страшную ответственность. Формально мы не обязаны ничего показывать, кроме случаев конкретного запроса — журналистского, депутатского или какого-то еще. Вот так, чтобы базу смотрели все граждане и каждый блогер развлекался, такого в мире нет — это только наша история.

У меня в департаменте, конечно, нет овчарок, каски, бронежилета, но я должна контролировать, чтобы производство фильмов не было завалено. Люди, которые хотели на господдержке в лоб заработать, должны закончить с этими фантазиями. Тем более сейчас, когда тема господдержки так широко обсуждается.

Хотя, с другой стороны, все мы понимаем, что продюсеры и режиссеры — это люди в первую очередь творческие, которым иногда сложно даже справку из налоговой взять. Жуликов среди них ничтожно малый процент.

— Владимир Мединский, наоборот, говорил, что в списке тех, кто не вернул субсидии, «немало жуликов»

— У Минкультуры шесть судебных дел с 2006 года, и там очень понятная статистика: две трагедии, два жулика и две дуры.

Под трагедиями я понимаю две смерти. [Кинорежиссер] Сергей Соловьев получил деньги на картину «Елизавета и Клодиль», и у него умер сын — понятно, что ему картину закончить очень сложно. Есть проект «Rock & Road», там тоже скоропостижно скончался режиссер, под которого они [продюсеры] получали деньги — и у нас в Минкультуры, и возвратные в Фонде кино. Ситуация страшная, на семье висят многомиллионные долги.

Две истории откровенного жулья. Они мне по-человечески непонятны — люди, которые пытаются на половину денег снять кино, на половину — жизнь прожить. Как устроена вообще их жизнь и психика? Вот ты получишь 40 миллионов, снимешь за 25, ты что, на 15 миллионов до старости доживешь? Ну, квартиру купишь, а есть ты что в этой квартире будешь? Это не такой большой рынок — ты в нем не спрячешься. Это в СМИ можно вот так погулять — здесь плохо поработал, там плохо поработал. А в кинематографе вся индустрия перед глазами, и тебе дышат в спину интернет-платформы, которые делают «Обычную женщину» и «Домашний арест». Твои коллеги собирают огромные деньги в прокате, побеждают на крупных кинофестивалях.

Другие две истории — это просто продюсерская глупость. Но тут вопрос и к самим себе, почему мы на это дали [деньги].

— А почему вы на это дали?

— Не могу сказать про 2006 год. Но вообще раньше это иначе работало, задачи были другие. Поле эксперимента должно было быть шире. Я примерно понимаю логику своих предшественников: когда индустрия поднималась с нуля, они просто пытались понять, кто как работает, кто в чем силен. 

— Почти треть фильмов, поддержанных государством, собрали меньше чем по 10 тысяч зрителей. Причем фильмы часто вполне зрительские. Это говорит о том, что есть продюсеры, которые получили деньги от Минкульта, а прокат их при этом вообще не интересовал?

— В какой-то степени это так и было. Мы прекрасно понимаем, что были компании, которые — вместо того, чтобы организовывать прокат — отсылали фильмы на фестивали своих друзей (которые тоже финансируются Минкультуры). Дальше ты посидел неделю на фестивале, выпил с друзьями, вернулся на конкурс в министерство — снова получил деньги. Это жуть. Это очень нехороший круговорот. Вот с чем в первую очередь нам и нужно бороться. 

Но бывают и фатальные ошибки в момент выхода фильма в прокат, ужасно для всех больные и обидные. Например, «Папа, сдохни!» — наша черная комедия, арт тонко сделанный. И грубейшая ошибка в выборе дистрибьютора. Реально могли собрать 300 миллионов рублей, могли стать второй комедией «Горько!». Но у них был плохой пиар — от соцсетей до неправильного распространения рекламы. Прокатчик это делал очень формально. Была премьера фильма, на которую пришли какие-то родственники съемочной группы, — это, конечно, очень важно, симпатично, но хорошему прокату не способствует. Этим реклама и продвижение фильма фактически и ограничились.

Трейлер фильма «Папа, сдохни!»
ChannelParadiseGroup

С детским кино самая страшная картинка. За него мало брались крупные продюсеры, потому что не хотели связываться, не было индустрии. В итоге непонятно что и как снято. Потом такие фильмы тоже возили на фестивали, кое-как показывали перепуганным детям, которые в зал были чуть ли не насильно загнаны. Это ужасно. 

— Как вы отличаете «не повезло с дистрибьютором» от «просто никто не заморачивался прокатом»?

— Это все прекрасно понимают, поверьте. У министерства очень долго сборы в прокате вообще не были обозначены в качестве цели и задачи [проекта, который поддерживает государство]. И сейчас, когда мы про это говорим, у многих продюсеров начинается истерика. Очень долго мы приучали профессиональное сообщество к тому, что во время защиты своего проекта мы требуем показать на экране экономику.

До этого у нас в KPI стояли смыслы-коромыслы и художественная ценность проекта. Конечно, это тоже нужно заявить, экспертный совет [министерства] должен разобраться — это художественная ценность или псевдеж, шифрование пустоты, когда люди прячутся за гипербанальностями.

Подытоживая — нам нужно [от тех, кто получает господдержку] либо денег, либо славы, а лучше и того и другого. А это получают те, кто не бросает свои релизы [после завершения кинопроизводства] и либо в кинотеатрах, либо на фестивалях собирает свою аудиторию. Так что да, мы заставляем обеспечивать прокат фильмам любых жанров. Совершенно очевидно, что неуспех и формальное отношение к прокату продюсеров приводит к последующим неудачам на конкурсах [на получение господдержки]. Никто никому больше не позволит заниматься моральной и финансовой благотворительностью.

— Среди тех, кто взял деньги и снял кино, которое потом посмотрели всего несколько тысяч человек, есть, например, киностудия «Ленфильм». Вы им тоже денег не дадите?

— Так они и орут на нас, но мы им второй год денег не даем. Как только у киностудии появились чудовищные проблемы со штрафами, потому что все фильмы, которые они производили, они не доводили до ума, до зрителя не доводили, их проекты перестали поддерживать в Минкультуры.

Такой вой был! Но ничего, держится министр. Даже если вы АО со стопроцентным пакетом акций в Росимуществе [то есть ваша студия принадлежит государству], но приносите плохие проекты, у вас низкие оценки про результатам конкурса — мы на ваши проекты денег не дадим. Советской системы госзаказа нет больше, мы просто права такого не имеем.

При этом у «Ленфильма» есть замечательный фильм «Мальчик русский», снятый при нашей поддержке. Очень сложный, там невероятный кастинг, невероятные лица, это фантастический дебют [кинорежиссера Александра Золотухина]. Но в прокате он ничего не соберет, потому что никакие тины [тинейджеры] не пойдут смотреть про Первую мировую войну, снятую как будто камерой документалиста. Это очень сложная картина, ее нужно максимально представить на самых разных фестивалях.

Трейлер фильма «Мальчик русский»
Russian Film Week (London) and the Golden Unicorn Awards

— Мединский собирался делать стоп-листы недобросовестных продюсерских компаний, но люди из индустрии говорят, что это невозможно, — кто захочет, сможет просто обанкротить компанию и открыть новую.

— Послушайте, все друг друга знают, все знают, что ты получил в Минкультуры 40 миллионов рублей и снял такую дрянь, которую ты матери родной не покажешь. Это два года твоей жизни, а мы живем не 500 лет. Тебя ассоциируют с провалом, ты неудачник, ты плохой продюсер, ты поругался с режиссером. В следующий раз у тебя будут сложности с получением денег, потому что у тебя все равно есть шлейф того, что ты делаешь с проектами. И на это реагирует очень жестко весь экспертный совет [министерства культуры]. И даже когда ты в следующий раз придешь с горящими глазами, все будут говорить: «Да это просто халтурщик, который сливает свои проекты!» И это страшно, этого боятся — осуждения со стороны коллег. 

Хотя больше всего и всегда обвиняют чиновников. В плохом кино всегда виноваты именно они. Все удачи — это удачи режиссеров, все неудачи — это неудачи чиновников. Хотя чиновники выделяют деньги по решению экспертных советов, то есть решение принимается коллегиально. А отвечаем потом только мы — эксперты немного самоустраняются. 

Если честно, я очень близко к сердцу принимаю результаты каждого питчинга и результаты российских фильмов в прокате. Два года назад я уходила с прекрасной должности прекрасной дирекции Первого канала. Конечно, мне хочется, чтобы моя работа была осмысленной. Зачем мне здесь работать, если потом то, что мы придумываем, не заканчивается успехом? Тогда я лучше пойду заниматься тем, чем мне будет заниматься не стыдно. У меня нет мечты — вот бы стать старейшим сотрудником Минкультуры и здесь просидеть всю свою жизнь. Зачем? Для меня самый главный интерес в том, что по большому счету министерство — это продюсерский центр с полутора тысячами проектов. Невероятный просто объем.

— В списке тех, кто не выполнил обязательства перед Минкультом, есть фильм «Айка». Производство растянулось на несколько лет, но фильм был снят и получил приз в Каннах за лучшую женскую роль. Сейчас за срыв сроков режиссер Сергей Дворцевой должен Минкульту семь миллионов рублей. Понятно, что он снимает фестивальное кино и для него это огромная сумма. Как к этому относятся в Минкульте? 

— Мы говорили, конечно, об этом не раз. Еще до Канн встречались с Сережей, мы ведем это дело, стараемся ему помочь всем, чем можем. Но есть условия соглашения, и есть Канны, и они не пересекаются, они в разных плоскостях. Мне сердцем это очень трудно принять, а головой приходится. Есть частные инвесторы, которые относятся к своим инвестициям в искусство, как Савва Морозов, с пониманием — дают любые рассрочки творцам. Даже если ты акционерное общество, как Первый канал, все равно есть возможность перенести сроки.

Трейлер фильма «Айка»
Кинокомпания ВОЛЬГА

А я не могу перенести сроки, потому что в тот момент, когда я одним переношу сроки, а другим не переношу, в этом есть конфликт интересов — предполагается, что может быть моя заинтересованность. И в этом очень большая опасность государственных денег. Счетная палата запрещает отменять штрафы, раз в год они к нам приходят и все перетряхивают. Эта часть работы морально самая тяжелая. Многие прямо плачут, когда приходят говорить о своих коммерческих провалах. Вот у меня дырочка на столе, ее ковыряют, когда нервничают. 

— Есть понимание, как Дворцевой будет рассчитываться с долгом?

— Я не понимаю как. Я не знаю как. Для меня семь миллионов — это фатальная сумма как для физического лица, поскольку мне их взять неоткуда. Но штрафы платят все. И квартиры продают, и машины продают, и дома в других странах продают. Я стараюсь про это не знать, потому что моя нервная система это не абсорбирует. Штрафы платят все. У нас целые суммы за картины возвращали со штрафами. Артем Васильев в свое время начинал проект «Дау», деньги на который давал Минкультуры, и не уложился ни в какие сроки. В итоге он вернул полностью все деньги за проект со всеми штрафами и продолжил каждый год ходить на конкурсы. У нас нет такого, мол, ах, вот этот Васильев. Человек расплатился и пришел заново. Но мы не можем допускать до сцены должника, иначе это будет пирамида. Люди из бюджета одной картины будут выплачивать долги по другой. Это схема известная, никогда ни к чему хорошему не приводившая. 

Казалось бы, у нас министерство, которое занимается культурой. И сейчас я достаточно часто вижу продюсеров, которым просто рано брать государственные деньги, для них все может закончиться не премьерой, а тем самым судом. И приходится, как в советской поликлинике, очень много работать на профилактику. Я никогда в жизни так не ругалась и не орала матом, как здесь — на «Союзмультфильм», на киностудию Горького, на продюсеров, которым ты звонишь [со словами]: «Сдавайте срочно! Вовремя, идиоты! Еще три дня, и я обязана буду вам штраф выписать».

Зато мы потом вместе обнимаемся и радуемся на премьере. Вот, например, «Верность» — блестящий пример. Все к нам прибежали с круглыми глазами — первый раз при поддержке Минкультуры сняли эротическую драму. Прибегает куратор проекта [от министерства]: «Там вообще ничего нет, кроме секса, в этой картине». И я с продюсером Сергеем Корнихиным села смотреть. А там просто один секс, но это эротика, это не порнография, это художественное произведение, сложное и тонкое. Я говорю: «Подожди, мне нужно предупредить министра, потому что может быть огромный скандал».

Трейлер фильма «Верность»
СМОТРИ

Ты никогда не знаешь, как российские зрители отреагируют на что-то. Мы с огромной осторожностью выпускали этот релиз. Очень не хотелось скандала на ровном месте. Сейчас «Верность» заработала в прокате без малого 100 миллионов. А могло уже все здесь быть в хоругвях и пикетах: порнография, хулиганы зрения лишают. Оказалось, что нет, все пошли, все благодарны. Отзывы крайне положительные. Того, что я ожидала, не было вообще. В следующий раз так пройдет? Не факт.

— Были с министром сложности из-за эротических сцен?

— Нет, он очень светский человек. Он прекрасно понимает, что в России секс есть, в отличие от Советского Союза. Просто у ряда россиян — самоцензура. И она очень жесткая. Многие болезненно реагируют на западные релизы, пишут письма про гомосексуализм — очень много об этом писем от физлиц. Всегда спазмирована любая тема вокруг российской истории. От древнейших времен до новейшей истории России.

Вы знаете, что было с фильмом «Братство» Лунгина? Фильм про Афганистан, поддержан Фондом кино. Для меня это сильнейшая драма, патриотическое кино. Мне кажется, это лучший фильм про службу внешней разведки. Но у нас был просмотр с ветеранами Афгана, который вылился в публичное оскорбление режиссера, потому что эти люди за словом в карман не лезут. Конечно, в такой ситуации трудно объяснить, что для документальной достоверности есть конкурс неигрового кино, а тут художественное, у режиссера свой взгляд. В общем, это мы пережили вместе с Павлом Семеновичем, я потом седину закрашивала. Фильм в прокат все-таки вышел. Многим, кстати, очень понравился. Но, конечно, реакция была очень бурной. С сексом проще.

— Тем не менее на этой неделе стало известно, что фильм «Дау» не получит прокатные удостоверения на часть эпизодов. Почему с «Верностью» прошло, а с этим фильмом нет?

—  Все те эпизоды, которые проходят в рамках федерального законодательства, получили удостоверения. Оставшиеся четыре невозможно трактовать как эротические, они откровенно порнографического толка, что не позволяет нам выдавать прокатное удостоверение. Мы все-таки не продюсерский центр и работаем по букве закона. 

— Расскажите о ваших любимых проектах на питчингах этого года? 

— Это субъективно, но мне кажется, очень хороший проект у Жоры Крыжовникова и Алексея Казакова «Дорога на Джомолунгму». Это, кстати, опять же для меня очень патриотическое кино, такое роуд-муви. В главной роли был заявлен артист Сергей Бурунов. Хотя все еще может и поменяться. Он должен играть такого спазмированного россиянина, который пытается контролировать всю свою семью, и он едет с ними на Грушинский фестиваль, чтобы научить их любить Родину. А вся семья считает, что он просто придурок. Но он говорит: ребят, все не очень просто, у меня опухоль в башке, поэтому это наша последняя поездка, надо ехать и я вас всех буду учить жить дальше, потому что я умираю. На самом деле история очень трогательная, мне показалось, очень лиричная. И очень смешная. Как и комедия «Горько!» в свое время.

Мне очень понравилась история Оксаны Бычковой, там в ролях заявлены Алексей Агранович и Виктория Исакова. Это история о мужчине и женщине, расставшихся болезненно и не переживших это и через 20 лет.

Третья история — от Наталии Кудряшовой про Ксению Петербургскую. Это святая юродивая конца XVIII века, которая потеряла мужа.

А есть абсолютно зрительская комедия Николая Куликова «Семейный бюджет» про обычные семейные сложности, в том числе финансовые — про долги по кредитам. 

Вообще в этом году лучше всего собрали драмы, хотя раньше считалось, что драма в России не соберет никогда. У россиян тяжелая жизнь, они хотят ходить на «Бабушку легкого поведения». Но сейчас видно, что люди исстрадались по умному продукту. Когда-нибудь он вернется на телевидение. Я надеюсь, что эта свежая кровь вздернет и федеральные каналы. Больше нельзя будет показывать это телемыло. Это обязано измениться. 

Анастасия Якорева