«Верность»: психологическая драма о сексе и чувствах Нигина Сайфуллаева сняла революционно откровенный фильм для российского кино

13 июня на «Кинотавре» состоялась премьера фильма Нигины Сайфуллаевой «Верность» — драмы о молодой женщине Лене, которая подозревает мужа в измене и решает отплатить ему тем же, причем не один раз. Кинокритик «Медузы» Антон Долин объясняет, как этот фильм стал маленькой революцией для отечественного кино и почему самое важное сегодня — это разговор о чувствах.

«Верность» Нигины Сайфуллаевой — маленькая революция. Революция, потому что никогда еще в российском кино не было такого градуса откровенности и чувственности. Маленькая, потому что, судя по неловкой реакции зала на премьере (люди смеялись, кашляли, буквально прятали глаза и ерзали на месте), прокат будет узким, а реакция на него — сдержанной. Многие взрослые зрители будто провалились обратно в детство и случайно зашли в родительскую спальню, где папа с мамой в этот самый момент занимались чем-то недозволенным. Как реагировать? Притворить дверь и бежать обратно к игрушкам — вдруг удастся забыть увиденное. 

Героиня фильма, успешный акушер-гинеколог Лена, однажды замечает, что ее муж — театральный актер Сережа — как-то слишком активно переписывается с партнершей по спектаклю и часто не бывает дома. С сексом у них давно не ладится, и Лена моментально делает вывод. Изменяет он — изменит и она, буквально с первым встречным на пляжной дискотеке (дело происходит в Калининграде). А потом со вторым, третьим и так далее — ей трудно остановиться, даже выяснив, что Сережа, по-видимому, ни в чем не виноват. Вот-вот разрушится брак, полетит к чертям карьера, но Лена пробудит в себе что-то слишком долго подавляемое и больше не сможет нажать на тормоз. 

Евгения Громова — до сих пор актриса по преимуществу сериальная и театральная — творит на экране что-то невиданное во всех возможных смыслах слова. То же самое в своих постелях делают примерно все или уж точно большинство, но уровень свободы, незашоренности, раскованности и, главное, искренности чувства, который явлен в каждой из эротических сцен, — кстати, лучшая из них с мужем, — нашему кинематографу прежде мог только сниться. Здесь сняты буквально все табу. При этом порнографической механистичности нет и следа, фильм говорит исключительно об эмоциональной жизни человека, а не о технике секса (как раз техники его героям временами не хватает, и это одновременно трогательно и убедительно). К тому же эротика здесь все же прием, хоть и исключительно мощный, но вовсе не самоцель. «Верность» прежде всего психологическая драма. 

Особенно важно, что в основе фильма женский взгляд на секс — режиссера Нигины Сайфуллаевой и ее соавтора сценария Любови Мульменко («Еще один год», «Комбинат „Надежда“»), хоть воплощен он замечательно талантливым оператором Марком Зисельсоном (был открыт той же Сайфуллаевой в ее полнометражном дебюте «Как меня зовут»). Все мужчины начиная с Сережи — любящего и небрежного одновременно (вытащенный за уши из прилипчивого комического амплуа Александр Паль) здесь не ведущие, а ведомые. И зритель, какого бы пола он ни был, находится не с ними, а с Леной, чья голова кружится от открытия собственного тела. 

Фильм раскачивается как качели между игрой в добропорядочность и желанием запретного, закомплексованностью и бесстыдством. В этом смысле «Верность» (название фильма — остроумный антоним основной интриги и одновременно анаграмма «Ревности») — кино и очень русское, восходящее к грешным и непоследовательным героиням Достоевского и толстовской «Анне Карениной», и европейское, вызывающее в памяти драмы Клузо, Малля и Шеро. А больше всех — Бергмана, безусловного виртуоза в этой теме. Недаром местом действия выбран пограничный Калининград. Любопытно, что и в мировом масштабе, если покопаться, тоже найдется совсем немного историй о неверности женщины, рассказанных женщинами же (но одна из лучших — «Пианино» Джейн Кэмпион — принесла каннскую «Золотую пальмовую ветвь» единственному режиссеру-женщине). 

«Верность» никого не обвиняет и не оправдывает, не стигматизирует и не восхваляет. Здесь нет места ни морализаторству, ни аморальности. Но и отстраненным исследованием феномена супружеской измены картину не назвать. С удивлением и сочувствием авторы смотрят на то, как многие из нас проживают не свои жизни, сами этого не замечая, пока счастливая или несчастная случайность не позволит будто бы впервые разглядеть себя в зеркале, — к слову, фильм наполнен отражениями, напоминая и об упомянутом Бергмане, и о Линче, и о Кубрике, и о многих других чувственных и честных художниках. 

Пока наше кино с фирменной угрюмостью выясняет отношения с политической и социальной реальностью, то убегая от нее, то безуспешно пытаясь ее заарканить, Сайфуллаева выходит на люди с оскорбительно радикальным тезисом: единственная заслуживающая внимания реальность — это наши чувства, а единственная свобода, за которую стоит сложить голову, — свобода их выражать. Пусть в русском языке для этого не хватает слов, пусть все мы живем с родовой травмой зажатости, пусть вырастила нас страна, где секса нет, а эксклюзивное право на сексуальные действия в наш адрес присвоила власть (о, велика традиция БДСМ-драм о сладостном насилии со стороны человека в форме: от «Груза 200» до «Портрета в сумерках»), пусть своими комплексами — не только ракетными — многие из нас научились гордиться, камерная драма о Лене и Сереже, жителях маленького приграничного городка у моря, заявляет нам уверенно и твердо: Россия будет свободной.