«Мы превратились в бандитский кандидатский Петербург» Почему чиновники перестали бояться фальсифицировать выборы? Объясняет координатор «Голоса»

В Санкт-Петербурге до сих пор не подвели итоги муниципальных выборов, хотя со дня голосования прошло уже четыре дня. В округах, где побеждали оппозиционеры, массово пересчитывают голоса, после чего результат меняется в пользу представителей «Единой России», а оппозиционеры теряют мандаты, которые могли бы получить. «Медуза» поговорила о петербургских выборах с местным координатором движения наблюдателей «Голос» Натальей Меньковой, которая считает, что город уже превратился в «бандитский кандидатский Петербург».

— Были ли предпосылки перед 8 сентября, что муниципальные выборы в Петербурге закончатся таким скандалом?

— Более чем. Мы делали доклад по итогам выдвижения и регистрации кандидатов. В том числе мы изучали конкурентность этих выборов — сколько кандидатов претендует на один мандат. На начало августа в 21 муниципальном образовании [из 110] этот показатель был два и менее человека — в некоторых 1,2-1,3. В таких муниципалитетах список победителей процентов на восемьдесят, по сути, был уже известен (имеется в виду, что это лояльные кандидаты, у которых не было проблем с регистрацией — прим. «Медузы»).

В среднем по городу у нас три кандидата на место, но есть округа, где конкуренция в пять-шесть человек на место. То есть в целом было изначально понятно, что в день голосования просто не будет.

Кроме того, многие независимые кандидаты прошли круги бюрократического ада: сначала получаешь отказ в муниципальной избирательной комиссии (ИКМО), потом идешь в [вышестоящую структуру] Горизбирком, оттуда все возвращают в ИКМО и так далее.

Даже если кандидаты проходили эти «качели», конкуренты подавали на них в суд [с требованием снять с выборов]. Уже на флажке избирательной кампании — за несколько дней до выборов — в части муниципальных образований сняли по суду сильных кандидатов. Например, Андрея Пивоварова в Центральном районе или [оппозиционера] Даниила Кена.

Часть ИКМО пошли еще дальше. Например, в МО «Черная речка» не исполнили решение суда о регистрации кандидата в депутаты [от «Справедливой России»] Павла Чупрунова. Зарегистрированный кандидат не был внесен в итоговый бюллетень. По мне, эта история — уголовное преступление и основание для отмены выборов.

— Как прошел сам день голосования?

— У нас было очень много обращений, но в целом он прошел очень по-разному. В Петербурге есть особенность — нет единоначалия. Каждый район — отдельная история, где у людей [во власти] своя «крыша», свои федеральные связи и свои телефонные книжки. Это не дает возможности принудить людей на местах выполнять закон. Нет методов давления на них. В Петербурге где-то 35-40 избирательных комиссий, которые тесно связаны с муниципальной властью и поэтому слабоуправляемы сверху. На них и были самые больше проблемы.

Видимо, у таких проблемных ИКМО была задача получить на выборах результаты, выгодные элитным группам, с которыми они связаны. Поэтому в каждом таком районе делали как умеют. Каждый район крутился в силу своей компетенции и понимания границ, за которые можно перейти. Именно поэтому перед выборами появилась аудиозапись из Приморского района, где членам УИК рассказывали, как вести подсчет и фальсифицировать на выборах. Там была технология «чтец-писарь», в других районах — другие технологии.

— Были муниципалитеты, где выборы прошли без проблем?

— Были районы, где члены комиссий и кандидаты не допустили сумасшествия. Относительно нормально получилось, например, в Пушкине и Колпине. Там все данные были внесены в ГАС «Выборы» уже к 5-6 утра 9 сентября. Если комиссии все делали по закону, то примерно к двум часам ночи сам подсчет уже заканчивался. Таких комиссий по городу было не больше 30%.

— К вечеру 9 сентября оппозиционные кандидаты начали массово сообщать о фальсификациях и переписывании результатов. Как это было устроено?

— Было два механизма. Первый — председатель комиссии сам сбегал или всячески затягивал процесс, а потом подсчет останавливали без выдачи итогового протокола. Тогда все оставались только с сырыми предварительными данными на руках. Ближе к вечеру 9 сентября комиссия возвращалась к подсчету — и выяснялось, что результаты очень сильно отличаются от того, что было утром. Как правило независимые кандидаты и члены партии «Яблоко» там теряли мандаты. И доказать что-либо, имея только сырые данные, практически невозможно. Нельзя доказать, что бюллетени подменили, — на это можно ответить, что в три часа ночи члены комиссии были такие уставшие, что допустили море ошибок.

Вторая технология — некая новинка для меня. Если члены комиссии и кандидаты были очень упрямы и все-таки получали итоговый протокол, то результаты по этому участку просто пересчитываются и получаются абсолютно другими.

— Какие были основания для пересчета?

— Пока такой пересчет происходит в муниципалитетах, где «Единая Россия» потеряла большинство. Основаниями для пересчета были слова кандидатов о том, что члены комиссии закрывали от них обзор подсчета бюллетеней. Якобы они не уверены в правильности результата подсчетов. Это абсолютно законная норма, но раньше ею особо не пользовались.

— На некоторых участках бюллетени пересчитывали несколько раз и в итоге результаты кандидатов росли на сотни голосов. Это вызвало возмущение и скандалы. Почему они довели до такой ситуации? Разве не проще было сфальсифицировать результаты как-то иначе?

— Это касается самой позитивной вещи, которая, на мой взгляд, произошла на выборах в 2019 году: люди стали упрямыми. Они не собираются уходить из комиссий, даже если на них шикают, щелкают по носу и говорят, что они ничего не могут. Кандидаты и члены комиссий никуда не уходили в самых тяжелых ситуациях. Не выпускали с участков председателей комиссий, которые хотели сбежать. Следили за бюллетенями. Я горжусь этими людьми.

После того как они [те, кто занимаются фальсификациями] столкнулись с такими людьми, они поняли, что никаких вариантов нет. Они пришли к варианту грязно и некрасиво «накидать» — полностью исказить волеизъявление. У нас есть пример голосования в Лисьем Носу [поселок в составе Петербурга] — там произошла совершеннейшая аномалия. По первоначальным результатам состав муниципального совета должен был серьезно обновиться, но голоса пересчитали — теперь там результаты абсолютно другие. Победители поменялись местами с проигравшими.

— Могут ли кандидаты и члены комиссий помешать такой схеме?

— Это уже за гранью. Тут должен работать Следственный комитет. Эти вещи должны расследовать. Вести следственные действия и проводить допросы — не дело гражданина.

— Сколько еще могут длиться такие пересчеты? Выборы все-таки прошли уже четыре дня назад.

— Итоговые заседания [по утверждению итогов] должны пройти до 17 сентября. Если они их не проведут, то результаты выборов отменяются.

Нужно еще отметить, что наш фокус сейчас полностью уведен на муниципальные выборы. Но нарушения были в день голосования, когда проходили и губернаторские выборы. Избиратели голосовали и на губернаторских, и на муниципальных. Правда, они, наверное, все-таки не могли начать вот так пересчитывать губернаторские выборы [то есть кардинально искажать их результаты].

— Почему вообще сложилась такая ситуация, когда результаты нагло правят задним числом? Власть не ожидала, что оппозиция возьмет много мандатов?

— Мне очень нравится версия [председателя петербургского отделения «Партии роста»] Павла Швеца. Он сказал, что избирательные комиссии муниципальных образований не настроены на исправление ошибок. Я лично думаю, что им важнее сохранить статусные вещи и прикрыть элитные группировки, с которыми они связаны.

— То есть все это самоуправство на местах?

— Да, на нижних уровнях локальные связи важнее. И Горизбирком или Центризбирком не может пробиться на этот нижний уровень. Это в полной мере кризис всей избирательной системы.

— У Горизбиркома и ЦИКа нет конкретных механизмов влияния на ИКМО? Они не могут заставить их подвести итоги поскорее?

— Тут важно понимать особенность местного самоуправления в Санкт-Петербурге, по которой муниципальная избирательная комиссия на муниципальных выборах — по сути это мини-Горизбирком в своем муниципалитете. По факту выше нее на муниципальных выборах никого нет. И Горизбиркому она по факту не подчиняется. ГИК не может что-то приказать ИКМО.

В Горизбиркоме заранее понимали ужас такого положения. И в районах города, где муниципалитеты прислушиваются к вменяемым районным администрациям, их обязали приехать в районные администрации с протоколами и по губернаторским, и по муниципальным выборам. Никаких сложностей здесь не было. Но были вот эти 30-40 ИКМО, которые неуправляемы из-за связки с муниципальной властью. Там и нагородили весь этот бардак.

При этом понятно, что вышестоящие избирательные комиссии запустили ситуацию. На муниципальных выборах в 2014 году тоже были явные фальсификации. Фальсификаторы были выявлены, но они остались членами ИКМО. Всем стало понятно, что все разрешено и ничего не будет. Всех прикроют. Ощущение безнаказанности приводит к тому, что они творят что хотят.

— Горизбирком сейчас никак не может исправить ситуацию?

— Может быть, он и хотел бы исправить, но уже не может. При этом сформированные избирательные комиссии еще должны будут провести выборы в Госдуму и в законодательное собрание в 2021 году.

— Горизбирком уже сказал, что будет требовать отмены выборов в части муниципалитетов.

— Горизбирком не может отменить результаты выборов. Он может только обратиться в суд. Наверное, если Горизбирком обратится в суд, их скорее отменят, чем по жалобе кандидатов. Но решать будет суд.

— А эта мера может помочь? Выборы проведут еще раз, и все фальсификации сделают заранее.

— Выборы отменить можно, но это будет значить возвращение на нулевой этап: назначение выборов, регистрация кандидатов и все прочее. И мы снова вернемся к этим же ИКМО с их пониманием законов.

Я тут хочу спросить как налогоплательщик: а что, людям, которые уже нарушили закон, потратили на выборы большие деньги, можно проводить еще одни выборы, пусть уже и по закону? Для меня вилка простая: если вы отменяете результаты выборов, то на членов комиссий должны быть заведены уголовные дела. Чтобы люди понимали, что нарушение законодательства — это срок. У нас же Следственный комитет может демонстрировать чудеса оперативности при обысках активистов. У них хватает ресурсов. Но почему-то здесь подозреваемых и виновных никто не трогает.

— Понятно ли сейчас, по какой части муниципалитетов результаты еще в подвешенном состоянии?

— Думаю, что висит порядка 100-200 мандатов из полутора тысяч. Осталось совсем немного комиссий, где все еще идет борьба между упрямыми кандидатами и горожанами — и муниципальной мафией. В Адмиралтейском, Центральном, Фрунзенском районах сильно задержали ввод данных. Именно в них большинство не у партии власти. В Приморском и Выборгском еще сегодня идут пересчеты.

В любом случае четыре дня — это очень много для нормального подведения итогов выборов. Если мы и дальше будем затягивать, то выражать беспокойство должны сотрудники правоохранительных органов.

— Как вы считаете, чем все закончится?

— Сложно сказать, но мы в «Голосе» будем делать точечные рекомендации для ЦИК, что нужно сделать в конкретных муниципалитетах. Составим топ муниципалитетов, где творилось что-то невероятное.

Я не считаю, что результаты выборов нужно полностью отменять. Все-таки выборы — это деньги налогоплательщиков и огромный труд большого количества людей. Все сносить не надо. Понятно, что в некоторых муниципалитетах воля избирателей напрямую искажена — там нужно отменять и проводить новые выборы. В других можно действовать менее радикально.

В целом обидно, что из-за каких-то 30-40 избирательных комиссий мой город позорится на всю страну. Из культурного замечательного города мы превратились в бандитский кандидатский Петербург, где все решается по понятиям на районе.