На кого подписаться в инстаграме? Антон Хитров выбрал восемь молодых российских художников, за которыми стоит следить

По просьбе «Медузы» критик Антон Хитров выбрал восемь российских художников, за которыми стоит следить в инстаграме. Все они — молодые авторы на разных этапах карьеры: скажем, о Глебе Баранове публика узнала буквально в этом году, а керамику Надежды Лихогруд коллекционеры разглядели несколько лет назад. У художников из этого списка немало точек пересечения: например, мотив животных, внимание к повседневному опыту или попытки раздвинуть границы так называемого хорошего вкуса.

Татьяна Эфрусси

Татьяна Эфрусси вернулась к живописи три года назад после долгого перерыва — в 2010-х она занималась инсталляциями, перформансами, видео и текстами. Эфрусси делает научную карьеру во Франции, и в ее художественных проектах тоже заметен исследовательский подход. Если в науке ее область — архитектура, то в живописи — повседневный быт. На продуктовых этикетках и в обыденных замечаниях незнакомцев художница видит выражение коллективных страхов и ценностей.

Живописная техника Эфрусси кажется довольно простой, но в ее работах нет ничего случайного. Скажем, материал у нее всегда связан с темой: для карантинного дневника в картинках она выбрала длинный, без единого шва, рулон обоев (помните, как на изоляции дни сливаются в один бесконечный?), для сорнякового «гербария» — продуктовые пакеты с аппетитными овощами, а для путевых заметок из Городецкого района — подносы, стилизованные под городецкую роспись.

Глеб Баранов

У Глеба Баранова особенная история: он был моряком и путешествовал на Ближний Восток, отсюда — отголоски мусульманского искусства в его работах. Живопись и графика Баранова похожи на персидские миниатюры, перерисованные ребенком: скажем, его любимые синие коты иногда напоминают иранских драконов — таких же синих, пятнистых и гибких. Это сходство особенно заметно, когда художник пишет по страницам старых книг: ближневосточные миниатюры тоже делили пространство листа с текстом.

Работы в «технике книжного вандализма» — самые интересные у Баранова. Наивная живопись спорит с аккуратными печатными строками, напоминая, как легко сегодняшний читатель или зритель переходит от потребления контента к его производству — скажем, когда делает мемы или сочиняет фанатские теории.

Федора Акимова

В работах Федоры Акимовой не бывает человеческих фигур, хотя она училась на театрального художника — а театр, за редким исключением, рассказывает о человеке и, как правило, показывает человека. Безлюдная сцена покажется нам пустой, неважно, есть на ней декорации или нет. 

Объекты Акимовой из серий «Татьяна» и «Антиантроп» — именно такие пустые сцены. Она покупает на блошиных рынках старинные резные киоты и рамы, украшает их пластмассовыми фигурками животных, современных и вымерших, затягивает прозрачным экраном с вышитыми на нем разноцветными пятнами — а посередине оставляет пустое место.

Интуиция подсказывает, что такая богатая рама может быть только у человеческого изображения, но задача художницы заключается именно в том, чтобы мы его там искали и не нашли. Акимова показывает мир, который больше не вертится вокруг людей, — возможно, мир отдаленного будущего: что-то подобное пытался сделать герой чеховской «Чайки» Константин Треплев, сочиняя пьесу об общей душе всех когда-либо живших существ.

Алина Глазун

Когда-нибудь по работам Алины Глазун будут объяснять эстетику начала 2020-х — даже не состояние искусства, а вообще характерные способы самовыражения. Для начала Глазун нормализует «уродливые» вещи: искусственный тигровый мех, люстры с подвесками, сувенирные статуэтки зверей. Издалека ее настенные скульптуры похожи на безделушки из магазина подарков, и это сделано нарочно: сегодня все труднее верить, что вкус бывает хорошим или плохим. 

Затем художница украшает их загадочными надписями, которые каждый может спроецировать на себя: «Огонек», «Аплодисменты», «Весело и больно» — такое пишут на стикерах и толстовках (разумеется, в телеграме уже есть стикерпак с ее работами). Наконец, и это самое очевидное, Глазун делает аналоговые мемы: ироничный или не очень текст в сочетании с готовой картинкой — что это, если не мем? Тем более в каждой второй ее работе есть коты.

Надежда Лихогруд

Керамистка Надежда Лихогруд создает искусство, которое, кажется, обязано нравиться всем. Ее любимые герои — дети, на новогодней елке, на пляже, в зимнем дворе и на школьных танцах. Образы — ностальгические, формат тоже: фигурки, раскрашенные в нежные цвета и покрытые глазурью, отчетливо похожи на советский фарфор. 

Но, в отличие от советских художников, Лихогруд не стесняется своего материала и не пытается сгладить фактуру глины: сразу понятно, что перед нами не фабричная вещь, а уникальная. Еще один важный нюанс — черты лица у ее героев всегда смазаны: перед нами не конкретные люди, а обобщенные, и значит, каждый зритель может представить, что смотрит на собственный портрет. 

У художницы бывают и другие сюжеты: например, разноцветные курьеры, которых она показывала на выставке «Энди Уорхол и русское искусство».

Иван Симонов

Уличный художник Иван Симонов уже пять лет занимается проектом с литературным названием «Маленькие люди». Он фотографирует горожан — рабочих, бездомных, полицейских и просто прохожих, — вырезает их силуэты из снимков и расклеивает на стенах, нередко связывая персонажей с окружением. Фигуры могут быть буквально маленькими — чтобы их замечали лишь самые внимательные, — но бывают и в человеческий рост.

Художник работает не только на улице (например, у него есть остроумные коллажи на фирменных пакетах «Лего» и «Макдональдса»), но суть его проекта — прежде всего в работе с городским контекстом. Истории, которые рассказывает нам город, — это главным образом истории власти и бизнеса. Симонов пытается восстановить справедливость и дополнить их историей простого человека.

Елизавета Нестерова, она же Собачья картоха

«И увидел Бог, что это хорошо» — так стоило бы назвать персональную выставку Елизаветы Нестеровой. Когда вы смотрите на ее работы вблизи, вы видите схематичные, небрежно написанные фигурки пучеглазых тигров, косматых волков и голых розовых человечков — они почти всегда возбуждены до крайности, то погоней, то дракой, то пляской. Но стоит отойти, как вакханалия превращается в орнамент. А любой орнамент умиротворяет.

Глядя на картины Нестеровой, вы не заражаетесь эйфорией, азартом или гневом их диких обитателей — вы безмятежно наблюдаете за ними откуда-то сверху, то ли с неба, то ли из театральной ложи. Что бы ни писала Собачья картоха — даже битву зомби с оборотнями, — получается слаженный массовый балет. Так натуралисты смотрят на живую природу: неслучайно звери — любимые герои художницы.

Дмитрий Шабалин

Если премия «Золотая маска» казалась вам вычурной, посмотрите на работы Дмитрия Шабалина. Он создает вызывающе роскошные маски из подручного материала — пластмассовых игрушек, дешевых украшений, гирлянд и форм для выпечки (вообще, бюджетный шик — важный тренд среди художников: сравните маски-конструкторы Шабалина с барочными рамами Федоры Акимовой или меховыми тарелками Алины Глазун). 

В лице Шабалина в российское искусство проникает культура гиков: дело не только в покемонах и трансформерах, фигурки которых художник использует, — разноцветные маски сами по себе ассоциируются с супергероями. С другой стороны, в мире, где совершенствовать собственный имидж приходится каждый день, маска в каком-то смысле самое нужное медиа, особенно если вы сделали ее сами из подручных средств. А значит, мастер масок и есть герой момента.