«В России создается иллюзия, что бездомных женщин нет» Директор «Ночлежки» в Москве Дарья Байбакова — о том, почему женщины оказываются на улице и при этом остаются невидимыми для общества
Бездомность кажется многим очень мужской проблемой, но на самом деле бездомных женщин не так мало — по примерным оценкам, около миллиона на всю Россию. При этом их опыт пребывания на улице связан с целым рядом дополнительных сложностей и рисков: сексуализированное насилие, беременность, дети, с которыми не берут ни в один приют. Причины женской бездомности тоже имеют свою специфику в сравнении с мужчинами — и нуждаются в более активной общественной дискуссии. К сожалению, такой дискуссии практически не ведется. Более того, бездомные женщины — особенно с детьми — словно бы остаются невидимы для окружающих. Эту ситуацию пытается исправить благотворительная организация «Ночлежка». Кооператив независимых журналистов «Берег» поговорил об опыте помощи бездомным женщинам с директором «Ночлежки» в Москве Дарьей Байбаковой. «Медуза» публикует это интервью полностью.
Благотворительная организация «Ночлежка» существует с 1990 года. Долгое время она помогала бездомным людям в Санкт-Петербурге, затем стала работать и в Москве. Организация раздает еду, одежду, средства гигиены и другие необходимые людям вещи. Кроме того, важная часть ее работы — консультации юристов, психологов и социальных работников, которые помогают людям построить план выхода из бездомности. У «Ночлежки» есть приюты, пункты обогрева, душ и прачечная.
Дарья Байбакова стала первым директором «Ночлежки» в Москве. Это произошло в 2018 году. Из-за сопротивления местных жителей консультационную службу с душевой, прачечной и приютом удалось открыть только в 2020 году. Байбакова ведет телеграм-канал о своей работе. В 2023–2024 годах она стала лектором Южного федерального университета и прочитала курс по бездомности.
— Причины женской бездомности в первую очередь связаны с насилием?
— Домашнее насилие, гендерное насилие, экономическое насилие. Положение женщин в России влияет на масштаб бездомности. Очень сильно давит общественный стереотип, что предназначение женщины в материнстве, присмотре за домом, в том, чтобы быть хранительницей очага. Государство всячески стимулирует женщин рожать раньше. Это выражается в публичных заявлениях и даже в пособиях, которые зависят от возраста родившей женщины. Находясь в декрете, женщины чаще берут заботу о детях полностью на себя, а после долгого перерыва им бывает сложно найти место на рынке труда. Кроме того, при найме мужчина обычно более привлекательный сотрудник для работодателя, потому что в декрет уходят женщины.
Исследования также показывают, что женщины более финансово уязвимы, чем мужчины. Они чаще задерживаются на низких стартовых позициях. Средний уровень зарплаты у женщин меньше, притом что уровень образования на тех же должностях чаще выше. Если женщина находится в декрете, часто она финансово зависит от супруга. Центр «Насилию.нет» выяснил, что 40% мужчин в России считают, что если женщина заботится о маленьких детях и ее содержит муж, то он обретает над ней власть. Может запретить пользоваться банковскими карточками, заставить отчитываться за все покупки или принимать финансовые решения без участия жены. И если отношения между мужчиной и женщиной разрываются, то она остается без средств к существованию, без возможности оплачивать себе жилье и быстро найти работу, при этом — с детьми.
Помимо социальных и экономических факторов, которые выталкивают женщину на улицу и не дают быстро из этой бездомности выбраться, в современном российском обществе до сих пор для многих женщин бездомность — это и крах идентичности. Ты не просто в беде, а еще как будто не состоялась как мать, жена, хранительница очага. И дома-то, собственно, никакого нет.
В лекции, которую Дарья Байбакова читала в рамках курса о бездомности в Южном федеральном университете, она рассказала и о других причинах, которые, впрочем, нередко вытекают из насилия и неравенства:
По итогам 2023 года основная причина [бездомности у женщин, которые пришли в проекты помощи «Ночлежки»], самая частая — это потеря возможности снимать жилье. На втором месте — семейные проблемы. На третьем месте — потеря работы. Это не полный список причин, это самые частые (их больше пятнадцати).
<…>
Бездомность — это никогда не результат какого-то одного события в жизни, каким бы тяжелым оно ни было. Это череда событий, которые накладываются одно на другое.
<…>
Потеря возможности снимать жилье — это та причина, которая чаще всего сопровождает другие. То есть, например, часто в связке семейные проблемы плюс потеря возможности снимать жилье. Или потеря работы и потеря возможности снимать жилье.
<…>
Тут полезно вспомнить про финансовую зависимость, про то, что женщины вынуждены в ситуации домашнего насилия уходить в никуда. При этом они могут не иметь никаких накоплений или возможности распоряжаться своими деньгами, ресурсами.
<…>
Чем еще женская бездомность отличается от мужской? Важнейшее отличие, которое влияет очень сильно и на проблему, и на работу с ней, и на выстраивание системы помощи, — это тот факт, что женская бездомность очень тесно связана с гендерным насилием. Это может казаться повторением тезиса и про домашнее насилие, и про экономическое насилие. Но этот тезис является подтверждением, что тот контекст, который мы с вами обсуждали, напрямую влияет на масштаб женской бездомности. Насилие — это вообще важная особенность биографий большинства клиенток. Тема насилия — она почти во всех историях в разной форме (в прямой или в косвенной) вплетена. <…> Очень часто мы слышим про девушек, которые уходят из семьи, где насилие не со стороны партнера, а со стороны, например, родителей. Для пожилых женщин насилие очень часто связано со сложными отношениями с детьми. <…> Домашнее насилие является причиной и бездомности одиноких, и бездомности семей с детьми. То есть это когда женщина уходит от домашнего насилия вместе с детьми.
— Есть ли специфика в бездомности молодых и пожилых женщин?
— Пожилые женщины чаще сталкиваются с насилием со стороны членов семьи, чем партнеров. Это истории семейного эмоционального или физического насилия со стороны, например, сыновей или дочерей. Чаще пожилые женщины остаются жить с актором насилия, чем уходят. Пожилой женщине оказаться на улице обычно тяжелее, чем молодой: меньше сил, чтобы выжить. На одну из наших точек раздачи еды приходит много пожилых женщин, которые живут в одной комнате с другими членами семьи, потому что кто-то из родственников все пропил или проиграл, и своего у этих женщин ничего не осталось.
Молодые женщины за помощью обращаются чаще, они больше осведомлены, и им проще добраться до нас, даже если еда в одном месте, а одежда в другом. Если пожилая женщина становится бездомной, то для нее более ярко выражены последствия для физического и ментального здоровья, им тяжелее и холод переносить, плюс проблемы со здоровьем, которые были и до бездомности, и доступа к лекарствам нет.
Если это молодые взрослые, то тут очень высокий риск сексуализированного насилия и ранней беременности. Очень часто бездомность у них связана с нарушениями семейной жизни в детстве, был контакт с социальной системой в подростковом возрасте. По сравнению с основной массой женщин у них обычно еще ниже уровень образования, меньше опыта работы и им, как и пожилым бездомным женщинам, тоже сложнее себе помочь.
Бездомные девочки-подростки до нас практически не доходят, хотя, думаю, они точно есть. Они стараются нигде не появляться, никуда не обращаться, потому что если оказываются в зоне видимости, система быстро их с улицы забирает. Часто бывает, что человек приходит к нам в пункт выдачи и просит одежду совсем не своего размера: «Я для подруги возьму, отнесу, мне не надо».
— Год назад в Париже я встречала бездомных женщин, иногда в палатках вместе с детьми. После подготовки к Олимпийским играм их практически не видно. В России бездомных женщин с детьми я не видела никогда. Почему?
— Это не значит, что в России нет этих женщин. Нет инфраструктуры помощи для них. Если вы посмотрите на любой проект помощи бездомным в России, вы увидите очередь из мужчин. Тесная связь женской бездомности с насилием лишает возможности обратиться за помощью в проекты, где много мужчин. Это создает иллюзию, что бездомных женщин нет, и следствием этого является отсутствие инфраструктуры для женщин. И это такой замкнутый круг.
Женская бездомность находится в серой зоне. Из-за того, что эта проблема невидимая, женщины обращаются за помощью на гораздо более поздних сроках, чем мужчины. Кроме того, если женщина боится, что ее разлучат с детьми, она тоже не будет обращаться за помощью. Не так много организаций, которые специализируются именно на сохранении [отношений бездомной матери и ребенка]. Если женщина с детьми попадает к нам, мы договариваемся с помогающей организацией, которая возьмет на себя работу с ребенком, например, «Волонтеры в помощь детям-сиротам».
Мы изучаем международный опыт женской бездомности, чтобы понять, как убедить женщин обращаться за помощью. Ситуации в странах с сильным гендерным неравенством для нас более показательны. В странах Ближнего Востока и Северной Африки женская бездомность вообще не признана как проблема. В Египте, Иране, Ираке, Катаре у женщин проблемы с доступом к рынку труда и к образованию, они ограничены в правах владеть землей, жильем, наследовать имущество. И все это усугубляется патриархальной системой. Если женщина пытается выйти из жесткого семейного уклада, она попадает либо на серый рынок труда, либо занимается секс-работой. Оба варианта несут риски оказаться в тюрьме.
— Если женщин не видно на улицах, то где они?
— Бездомные женщины всячески стараются использовать неформальные связи, справляться своими силами. Одной из стратегий выживания становятся отношения в обмен на крышу над головой. У женщины появляется партнер, который воспринимается как возможность выйти из бездомности. И очень часто это выбор между небезопасными отношениями с одним человеком, но под крышей, и между отсутствием безопасности среди многих на улице.
Помимо каких-то романтических партнеров, женщины могут обращаться к родственникам и знакомым [чтобы пожить некоторое время у них]. Если это женщины-мигрантки, иногда они обращаются к диаспорам. Мы знаем только про тех женщин, которые в итоге идут к нам за помощью, про невидимую часть знаем меньше. Есть, например, канадское исследование, в котором перечислены стратегии бездомных женщин. Часто женщины приходят к пунктам раздачи еды, чтобы экономить и не обращаться в организации за другой помощью: обычно никто не спрашивает, почему тебе нужна еда. Вторая по частоте стратегия — не платить по счетам, чтобы сэкономить хоть какие-то деньги.
Также может быть неофициальная работа, куда женщина устраивается на любых условиях, просто чтобы немного заработать. Иногда это секс-работа или жизнь в трудовых домах — преступно-коммерческих предприятиях, которые расцветают на дефиците рабочей силы. Это беда сегодняшней России. Туда потоком вербуют людей и эксплуатируют их дешевый труд. Человек может копать траншеи, разгружать вагоны, работать на стройке и получать за изнурительный труд 400–800 рублей в сутки. Если человек получает травму, его могут просто выбросить на улицу. Людей могут даже перепродавать друг другу, отнимать у них документы, избивать, штрафовать, чтобы не платить вообще ничего. И во всех этих трудовых домах работают женщины. За многочасовую смену, во время которой женщины убирают и готовят, они получают рублей 300.
Однажды мы побывали в трудовом доме в одном из сибирских городов и увидели, как это внутри устроено. Попали мы туда случайно, потому что трудовой дом был оформлен как благотворительная организация. Внутри огромные комнаты, в которых десятки мужчин ночуют, человек, наверное, сорок, и среди них две женщины. Из этих комнат нельзя просто так куда-нибудь выйти, и страшно представить, что там творится с сексуализированным насилием.
Какие еще могут быть способы у женщины выживать и ночевать не на улице? Займы, микрокредиты — это в целом беда всех людей в уязвимом положении: они их берут не потому, что финансово необразованные, а потому что это способ выжить, купить предметы первой необходимости, найти средства на дорогостоящие лекарства или на то, чтобы собрать ребенка в школу. Постепенно накапливаются огромные долги, затем любые официальные поступления списываются с карточек в пользу долга, и человек не может официально устроиться на работу.
Женщины могут использовать несколько разных стратегий одновременно. С одной стороны, эти способы хоть как-то держат на плаву, а на самом деле только увеличивают долговую нагрузку. Если появляются непредвиденные расходы, например, если женщина заболевает или перестает по какой-то причине работать, она оказывается на улице.
— Получается, у бездомных женщин может быть временное жилье, но это разные нестабильные варианты?
— Да, те люди, которые физически живут на улице, — это самая тяжелая, но при этом самая малочисленная категория бездомных людей. Я ненавижу эту метафору, но это действительно вершина айсберга. Основное количество бездомных — это люди, по которым вы не поймете, что они бездомные. Бездомность может быть хронической, если человек в этом периоде жизни застрял надолго. А бывает эпизодическая форма бездомности, когда человек получает помощь или справляется сам, выбивается на время [с улицы], но потом его, например, увольняют и за жилье платить становится нечем.
Если мы выберем типологию по наличию дома, то люди, которые живут с родственниками, в общежитии, арендуют квартиры, не имея своего жилья, — тоже, по сути, бездомные. Сегодня родственники жить разрешают, а завтра нет. В нашем понимании [бездомные] — это люди, которые лишены постоянного доступа к надежному и безопасному жилью в месте их фактического нахождения. Это тот период жизни, когда нельзя оставить адрес для посылки, которая придет через месяц, когда человек не уверен, а будет ли он по этому адресу, и не знает, где точно через месяц окажется.
Некоторые наши клиенты и клиентки говорят: «Я сейчас живу в хостеле, мне платить нечем, но я там договорился, что еще пару дней могу пожить, а потом меня, скорее всего, выгонят».
— Знаю, что во Франции бездомные, которым некуда пойти, остаются на вокзале и создают видимость, что ждут своего поезда, чтобы к ним не привязывались полицейские и сотрудники вокзала. Есть ли похожие варианты в России?
— Из-за того, что мест, куда можно пойти, почти нет, это одна из регулярных стратегий проведения ночи. В этом году журналист Одиссей Буртин написал текст о том, как люди живут на площади Трех вокзалов в Москве. Бездомные ему рассказывали и нам часто про это рассказывают, что на вокзале им нужно купить билет, поскольку с 2023 года Минтранс выпустил приказ, что людям «в пачкающей одежде, имеющей зловонный запах, которая может загрязнить вагон и вещи других пассажиров», нельзя находиться на объектах железнодорожного транспорта.
И часто действительно людей из [зданий] вокзалов выгоняют, поэтому они стараются купить какой-то билет недорогой, с ним сидеть, показывать проверяющим, а дальше в определенный момент его нужно сдать, чтобы деньги вернуть. В этом тексте Одиссея есть история про пожилую женщину из Луганска, которая несколько месяцев жила в кабинке туалета на вокзале. На вокзалах есть сотрудники, которые всех выгоняют, но есть и те, кто знает, что женщина живет там, что ей тяжело передвигаться, и поэтому приносят ей еду.
Кто-то ездит в транспорте. У нас была клиентка, которая каждый вечер садилась в электричку дальнего следования, либо на ночной автобус, который шел по Садовому кольцу. Там можно немного поспать.
Если появляется какое-то удачное место в подъезде, то женщины стараются ни с кем не объединяться, чтобы не привлекать внимания и сохранить это место.
— Количество бездомных женщин и мужчин в России примерно сопоставимо?
— Мы не знаем. Нет никакой официальной статистики. Вся статистика, которой мы располагаем, — это обращения за помощью. А обращаются за помощью в четыре раза больше мужчин, чем женщин. Соотношение примерно 80 на 20. Но это очень искаженный показатель из-за тесной связи насилия любого вида с женской бездомностью. Экономическое, эмоциональное, сексуализированное, физическое — любое — насилие может быть не только причиной бездомности. Это то, с чем женщины сталкиваются и внутри периода бездомности.
Ты оказываешься на улице, тебе негде спрятаться, тебя некому защитить, и вокруг большое количество мужчин, которые ведут себя по-разному. Поэтому женщины стараются максимально не привлекать к себе внимания, скрывать бездомность, не попадать ни в какую систему. Они пытаются скрыть свой пол, надевают не примечательную одежду, не используют макияж и в целом стараются затеряться в толпе. Такая тенденция не только в России: женщины из-за страха насилия избегают низкопороговых форматов помощи — ночных приютов, пунктов обогрева, и поэтому в других странах женщины реже попадают в статистику подсчета бездомных.
Еще один показатель, чуть более надежный, чем количество обращений, — это данные Росстата по смертности. Там можно посмотреть количество мужчин и женщин, которые умерли на улице. Есть модель, которую сделала для нас компания «Валидейта», она объединяет количество обращений и данные по смертности математическим образом, может оценить количество бездомных женщин с разбивкой по регионам. Конечно, эти данные нужно уточнять, здесь может быть много допущений, но раньше такого в России никто не делал. И поэтому это большой шаг в изучении масштаба бездомности.
— Есть ли государственные приюты, где бездомные женщины могут получить помощь?
— В Москве, где самая масштабная государственная система помощи в России, есть большое количество приютов и есть отдельные женские приюты, но заселиться туда можно, если последняя регистрация была в столице. Большинство бездомных находятся именно в Москве, но у многих нет московской регистрации. Поэтому в этих приютах есть свободные места. А еще адреса московских женских кризисных центров открыты на сайте, поэтому если женщина опасается преследования, то она туда не пойдет.
Особенность работы с женщинами в том, что у многих из них есть дети. Но есть очень небольшое количество приютов, где женщина может находиться с маленьким ребенком. И это почти невозможно, если этот ребенок подросток или дети у женщин разного пола, потому что мальчика-подростка невозможно поселить с девочкой из другой семьи или с другой взрослой женщиной.
В Омске есть очень симпатичный государственный кризисный центр для семей с детьми. При этом одинокой женщине в Омске пойти некуда. В общем, есть фрагменты системы, которые создает государство.
— Я видела результаты опросов бездомных женщин во Франции. Больше 90% из них сказали, что сталкивались с насилием в течение своей жизни и 18% на момент на опроса чувствовали себя в опасности, хотя находились в центрах экстренного размещения. Женщины рассказывали исследователям, что из-за страха насилия не перемещаются по коридорам смешанных приютов ночью, а иногда пьяные мужчины стремятся попасть в женские комнаты. Но почему это так, если в смешанных приютах много людей и есть сотрудники?
— Действительно, очень часто в смешанных приютах женщины не выходят из своей комнаты, потому что чувствуют себя некомфортно. И в некоторых исследованиях женщины говорят, что они даже до туалета боятся дойти, если нет отдельных женских пространств.
Не так давно у нас случилась непростая история, которая заставила иначе взглянуть на многие процессы в нашей работе. У нас есть приют, в котором живут и мужчины, и женщины. Дежурный находится на первом этаже, люди размещены на втором. И в общих пространствах у нас установлены камеры видеонаблюдения. Однажды дежурный просматривал записи с камер, потому что у него сломался компьютер и он пытался понять, когда тот перестал работать. И вдруг он увидел на записи, как мужчина-клиент домогается к клиентке-женщине в библиотеке.
По нашим правилам это недопустимо. Клиента-мужчину мы попросили съехать из приюта в тот же вечер, а с женщиной сразу начал работать психолог. В моей работе это был первый случай, когда выселением клиента занималась я сама. Другие коллеги помогали женщине, которая пострадала.
Этот случай стал для нас неожиданностью, мы впервые столкнулись с домогательствами в приюте. Нам казалось, что у нас довольно безопасное пространство, нет закрытых помещений, всегда много людей, система видеонаблюдения, которая позволяет сотрудникам быстро замечать опасные ситуации или конфликты. Кроме того, мы думали, что если что-то такое будет происходить, мы сразу об этом узнаем. На месте всегда есть дежурный, клиенты регулярно встречаются с психологами и социальными работниками. Но оказалось, что бездомные женщины не рассказывают о домогательствах ни психологам, ни соцработникам, никому. Они скорее воспринимают это как жизненную «норму», свыклись, считают, что насилие бывает везде и нужно просто перетерпеть.
Мы с коллегами долго разбирали этот случай, нам было важно разложить его на составные части и понять, как в будущем такого не допустить. Мы увидели в одном эпизоде много разных слоев, которые требуют разной работы, потому что к каждой проблеме нужен свой подход. Мужчина не понимал и, кажется, не принял до сих пор, за что мы его выселяем. Посчитал, что мы раздули проблему на ровном месте. В тот момент, когда он к женщине приставал, она продолжала работать на компьютере, абсолютно замерев. Это классическая реакция в момент насилия. Он говорил, что если ей что-то не нравилось, она могла сказать. А если не сказала, значит все нормально. Помимо выселения, мы предложили этому клиенту поработать с психологом, разобрать ситуацию. Но он отказался.
Пострадавшая женщина не только молчала и никому не говорила про домогательства, но и чувствовала себя виноватой, потому что после выселения мужчина вынужден был уйти на улицу. Мы поняли, что и с мужчинами, и с женщинами, которым мы помогаем, нужно больше говорить и про недопустимость насилия, и про согласие, и про границы, и про право не терпеть, не хотеть и не допускать.
Эта история стала важным уроком: даже если кажется, что вы создали безопасное пространство, много всего изучили и продумали, нужно всегда оставаться внимательным и продолжать улучшать качество оказываемой помощи. К счастью, мы вовремя вмешались, мужчина не успел натворить большой беды.
— Что можно сделать, чтобы бездомные женщины чувствовали себя безопасно?
— Нужно развивать систему помощи. И дальше есть несколько способов, как в этом направлении двигаться. Один из них — на базе существующей смешанной системы помощи добавлять сервисы, которые ориентированы только на женщин. Это то, с чего «Ночлежка» начинала: сначала женские часы, потом женский день, когда за помощью могут обратиться только женщины.
Если приют смешанный, нужно, чтобы было больше мест для женщин, чем для мужчин — сейчас почти всегда обратное соотношение. Женщины безопаснее чувствуют себя в маленьких пространствах, а не в огромном приюте на сотни мест. Хорошо, когда есть пространства только для женщин — душевые, туалетные комнаты, комнаты отдыха. Женщины-сотрудницы очень повышают безопасность. Важно думать о том, где находится приют, насколько дорога к нему освещена, есть ли рядом людные пространства. Часто проекты помощи бездомным — это какие-нибудь отдаленные районы, темные закоулки, промзоны. Туда бывает страшно дойти и оттуда страшно бывает выйти.
Второй путь — это не полагаться на существующую систему, а делать новые проекты только для женщин. Недавно мы открыли первый в России реабилитационный приют для бездомных женщин с зависимостью «Дом на полдороги». Это чисто женский проект. Клиентки получают помощь психологов, социальных работников, специалистов по химической зависимости. Реабилитация рассчитана на полгода. В случае успеха клиентки выходят в устойчивую ремиссию, сохраняют трезвость, находят работу и съезжают из «Дома на полдороги» в съемное жилье.
— Приходилось ли сотрудникам «Ночлежки» специально учиться тому, чтобы помогать женщинам? Может быть, улучшать навыки коммуникации, чтобы выстраивать партнерское общение с клиентками?
— Выстраивание общения на равных и человекоцентричный подход — основной принцип нашей работы и с мужчинами, и с женщинами. При этом про женскую бездомность мы всегда помним, изучаем и проводим исследования, общаемся с клиентками, чтобы понять, чего им не хватает и что еще можно сделать. А учимся мы каждый день на практике.
У нас есть разные гипотезы, которые мы тестируем. Что если мы напечатаем листовку о том, что помогаем женщинам, и будем раздавать ее возле «Ночного автобуса», а раздавать ее будут женщины-волонтерки, потому что нам кажется, что у них женщины эти листовки будут брать чаще? А что если мы запустим сбор бюстгальтеров и, с одной стороны, соберем бюстгальтеры и расскажем, что любая женщина достойна нового белья, а с другой — бездомные женщины узнают, что у нас не просто пункты выдачи, где все одинаковое для всех, но и есть еще и женское белье.
А что если собрать тесты на беременность? Так с одной стороны мы рассказываем, что женская бездомность связана с насилием, и еще даем сигнал женщинам, у которых нет возможности проверить, беременны они или нет. Тест можно просто взять в приюте в туалете, никто не будет задавать никакие вопросы.
Недавно мы открыли пункт обогрева, палатку, где люди ночуют. Чтобы женщины туда тоже приходили, мы поставили там ширму и разделили пространство для женщин и мужчин. И таких примеров у нас много.
— А где рожают бездомные женщины?
— Женщина может родить без документов, ее не выгонят из больницы. Во время родов неважно, бездомная она или не бездомная. Но часто для бездомной женщины получить гинекологическую помощь без стигмы и осуждения сложно.
У нас есть клиентка, у которой был план по восстановлению документов и работе с зависимостью. Однажды она пришла на прием к соцработнице, и та поняла, что у нее что-то болит, стала спрашивать, и оказалось, что у женщины внезапное кровотечение. Соцработница предложила вызвать скорую, но женщина сначала резко отказалась, потому что давно не была в душе и чувствовала бы себя неловко перед врачами. К счастью, у нас есть душевые кабины, женщина смогла помыться, мы выдали чистое белье — и после этого клиентка согласилась на скорую. Когда скорая приехала, соцработница довольно долго была вынуждена общаться с врачами, которые отказывались забирать женщину.
Они говорили, что очевидно она выпивает, что наверняка ничего у нее не болит и она все это придумала, чтобы поехать в больницу переночевать. Они говорили это в присутствии женщины. После осмотра клиентку все-таки забрали в больницу. В тот же вечер ей сделали гинекологическую операцию с подозрением на онкозаболевание. Уже на следующий день она пришла к нам, потому что из больницы ее выписали как бы на амбулаторное наблюдение и лечение дома, хотя дома у человека нет. Мы заселили женщину в наш приют. И дальше был сложный путь, потому что если у человека нет документов, ему не говорят результаты биопсии. Нужно было быстро документы восстановить, просто чтобы узнать, рак это или нет. Онкозаболевание подтвердилось, и стало понятно, что план работы с клиенткой меняется: сначала важно разобраться с болезнью, пройти обследования, получить лечение, а потом переходить к зависимости.
Бездомные женщины часто не обращаются к врачу даже при боли и наличии кровотечения, потому что знают, что услышат в свой адрес. Так бывает не всегда, но довольно часто. Врачи могут не отказать в помощи, но осудить, сказать что-то неприятное про внешний вид или «как ты до такого дошла?» — и это создает барьер. Особенно психологически сложные ситуации, если женщина вдруг забеременела, например, в результате насилия.
К счастью у нас есть коллеги из профильных некоммерческих организаций, которые развивают медицинскую помощь бездомным женщинам, например, «Благотворительная больница» в Петербурге, для того, чтобы силу стигматизации немножко уменьшить, а доступность повысить. Хочется, чтобы таких организаций было больше.
— Какие у женщины шансы навсегда справиться с бездомностью?
— Любому человеку можно помочь выбраться из бездомности. В этом основная задача всей нашей работы. Кому-то можно помочь очень быстро, кому-то потребуется больше времени. Это зависит от особенностей человека, его внутреннего ресурса и количества сил, жизненной ситуации, доступности всей необходимой помощи. После нашего реабилитационного приюта около 60% клиентов выбираются с улицы и возвращаются в свою обычную жизнь.
У этих проектов не такая высокая пропускная способность. Количество мест в женском приюте — всего восемь. То есть за год не так много людей может там побыть. В большей степени мы воспринимаем это как пилотные проекты, которые можно нашими силами обкатать, оценить их эффективность, а дальше мы надеемся их масштабировать.
Очень важно подобрать для каждой клиентки подходящий формат помощи. У нас была клиентка, которая заселилась в реабилитационный приют с планом по поиску работы и восстановлению документов и довольно успешно по нему шла. Она работала сразу в нескольких местах, копила деньги, а потом вдруг неожиданно сорвалась и ушла в запой. И мы попросили ее съехать, потому что по правилам приюта употребление алкоголя запрещено. Через некоторое время она уже вне приюта вернулась к социальному работнику. Выяснилось, что ее зависимость возникла потому, что у женщины есть ребенок, который живет с бабушкой, и она чувствует большую ответственность — работает на пяти работах, чтобы ребенка обеспечивать. Каждый раз, когда у нее не остается никаких сил, она срывается и начинает выпивать.
И когда мы это поняли, мы снова заселили ее в реабилитационный приют, но уже с другим планом сопровождения, в котором основной частью была работа с зависимостью. Она с этим планом довольно успешно справилась, прошла реабилитацию, сохраняет трезвость, работает и снимает комнату. Недавно женщина приходила в «Ночлежку» на встречу выпускников нашего приюта.
Если у человека случился срыв, то это не значит, что мы отказываем в помощи: мы меняем формат помощи и в целом стараемся с любыми нашими клиентами оставаться рядом в каком-то виде. Столько, сколько человеку нужно.
Благотворительная организация «Ночлежка» живет на пожертвования и благодаря волонтерам. Если вы хотите ее поддержать деньгами, вещами или как волонтер, вы можете перейти по ссылке.
Диана Карлинер для «Берега»