«Только да означает да»: уже в 15 странах Европы работают новые законы о согласии на секс «Медуза» рассказывает, как за них боролись — и почему они так важны
«Только да означает да» — принцип, который меняет подход к сексуализированному насилию. Преступлением по этой норме, которую используют в законодательстве уже 15 европейских стран, считается сексуальный контакт без четко выраженного согласия партнера, а не при активном несогласии и сопротивлении — как это было раньше. Такой подход должен защитить людей, которые при нападении впали в оцепенение или были в бессознательном состоянии. Противники новых правил говорят, что те «отменяют презумпцию невиновности» и лишают секс спонтанности (что, конечно, далеко от правды). При этом активистки по всему миру уверены, что даже такая прогрессивная реформа не может надежно защитить женщин от насилия — для этого нужны десятилетия тяжелой работы. «Медуза» рассказывает, как новые законы принимали в Испании (из-за протестов после резонансного преступления) и в Украине (не без поддержки ЕС) — и что по этому поводу думают в России.
В испанском городе Памплона 6 июля 2016 года стартовал фестиваль «Сан-Фермин» — традиционный национальный праздник, который ежегодно проводится уже больше 800 лет и продолжается ровно неделю. Самая яркая его часть — энсьерро, во время которого все желающие убегают от 12 разъяренных быков. Впрочем, энсьерро длится примерно четверть часа; все остальное фестивальное время занимает круглосуточное веселье с ритуальными гуляньями, карнавалами, шествием огромных кукол, костюмированными представлениями, корридой и выступлением уличных артистов. «Сан-Фермин» стал особенно популярен благодаря Эрнесту Хемингуэю — он регулярно посещал фестиваль; этот праздник вдохновил его на создание повести «И восходит солнце».
За стартом фестиваля, который начинается с пуска сигнальной ракеты с балкона городской мэрии, в огромной толпе наблюдала 18-летняя Ана. Она приехала на площадь Пласа-дель-Кастильо вместе с подругой — девушки оставили автомобиль на парковке и отправились танцевать и развлекаться. Около часа ночи подруга Аны решила вернуться к стоянке, чтобы посидеть в машине и отдохнуть. Ана осталась с группой ребят из Паленсии — один из них, Алехандро, понравился девушке, и они обменялись номерами.
Примерно в три часа ночи Ана разминулась со своей компанией и присела на скамейку, чтобы позвонить Алехандро. Из-за шума вокруг они с трудом могли друг друга понять, пытались перекричать музыку — и все же договорились встретиться позже, чтобы вместе посмотреть на корриду. В этот момент к Ане подсел парень из другой компании. Он представился Хосе и попытался начать с ней разговор. Чуть позже к ним присоединились четверо его друзей (в возрасте от 24 до 27 лет; трое из них имели судимость). Все, включая Ану, были сильно пьяны.
Девушка сказала новым знакомым, что устала и хочет пойти в машину к подруге, — и предложила проводить ее. По пути двое парней немного ускорились, забежали в отель «Европа» и потребовали сдать им номер на несколько часов, чтобы «потрахаться». Сотрудник ресепшена отказал — и они продолжили путь с остальной компанией. После того как молодые люди свернули на менее оживленную улицу, один из парней, Анхель, положил руку Ане на бедро. Ей было неприятно, но она еще пробовала отшучиваться. После этого Анхель настойчиво попытался поцеловать Ану в губы. Она не стала сопротивляться.
В это время Хосе увидел, что в один из подъездов заходит женщина; он забежал в здание вместе с ней, притворившись жильцом дома, а спустя пару минут открыл дверь друзьям. Хосе и Анхель взяли Ану под руки и потащили к двери, уговаривая войти, а один из парней раздраженно посоветовал ей «заткнуться». Пятеро мужчин затащили девушку в подсобное помещение между этажами размером три квадратных метра, окружили и начали раздевать. Ана была настолько шокирована происходящим, что зажмурила глаза и не открывала их до того момента, пока насилие не прекратилось. Все это время девушка не издавала ни звука.
Мужчины снимали происходящее на видео. Один из них забрал из сумки девушки ее мобильный и вытащил из него сим-карту. С трудом одевшись, Ана попыталась позвонить подруге, но не нашла телефон, зарыдала и побрела к выходу из здания. Заплаканную девушку нашли посреди улицы прохожие — они и вызвали полицию. Ане оказали экстренную медицинскую помощь, а компанию из пяти парней задержали спустя два дня.
«Она просто должна была сказать „нет“»
Как позже выяснило следствие, после этого мужчины отправились смотреть корриду — а еще обменивались снятыми роликами в чате в ватсапе. Чат назывался la Manada — «волчья стая»; в нем состояли не только пятеро преступников, но и другие люди. «Трахаем впятером одну, какое там гребаное отставание от „Атлетико Мадрид“, ха-ха» — так было подписано одно из видео.
Несмотря на видео и медицинскую экспертизу, Ана во время суда первой инстанции вынуждена была отвечать на неприятные и унизительные вопросы судей — например, «Что вы сделали, чтобы сообщить им, что вы не давали согласия?» В итоге суд пришел к выводу, что пятеро мужчин «использовали потерпевшую как объект для удовлетворения своих сексуальных инстинктов», но не согласился с тем, что это было изнасилование. Судьи сослались на норму испанского Уголовного кодекса: чтобы сексуализированное насилие считалось изнасилованием, нужно было доказать «достаточное» запугивание и физическое воздействие на жертву. При этом суд признал «злоупотребление властью», потому что существовала «ситуация доминирования над потерпевшей», которая давала мужчинам «привилегированное положение по сравнению с ней».
Пятерых обвиняемых признали виновными в менее тяжком, чем изнасилование, преступлении — «сексуализированном насилии» — и приговорили к девяти годам тюрьмы, пяти годам испытательного срока и выплате потерпевшей компенсации в размере 50 тысяч евро. Один из трех судей, Рикардо Гонсалес, высказал в приговоре особое мнение, в котором призвал оправдать подсудимых из-за того, что Ана «добровольно согласилась на сексуальные отношения» с ними. Его слова совпали с позицией защиты — Агустин Мартинес, адвокат обвиняемых, настаивал, что Ана «просто должна была сказать „нет“».
В день оглашения приговора перед зданием суда собрались сотни протестующих: они скандировали «Я ей верю» и «Нет значит нет», а вскоре демонстрации прокатились по всей Испании. Протесты повлияли не только на приговор «стаи», но и в корне изменили судебную систему страны — при этом парадоксальным образом перемены проходили уже под другим, более точным лозунгом.
Как сложилась дальнейшая жизнь Аны
В мае 2018-го Хоселе Санчес, называющий себя «христианским журналистом», раскрыл настоящее имя Аны, паспортные данные, адрес и место учебы. Он сделал это из-за того, что был уверен: случившееся с девушкой нельзя считать сексуализированным насилием. За это суд приговорил Санчеса к трем годам тюрьмы, а Ана столкнулась с волной угроз и оскорблений — и вынуждена была бросить учебу и переехать в другую страну. Испанские СМИ писали о штрафах за распространение видео с насилием над девушкой, которое сняли члены «волчьей стаи». В материалах следствия указано, что у Аны диагностировали ПТСР.
«Только да означает да» — ключевой лозунг испанских активисток. Они добились того, что этот принцип появился в законодательстве страны
Обвинению удалось добиться пересмотра приговора только в Верховном суде в 2019-м — две предыдущие инстанции не признали обвиняемых виновными в изнасиловании. На фоне массовых протестов и широкого общественного резонанса все судьи высказались единогласно: пятерых мужчин приговорили к 15 годам тюрьмы, а мужчине, укравшему телефон, добавили еще два года (суд предыдущей инстанции назначил ему только штраф). Примечательно, что приговор обвиняемые ждали на свободе: чуть раньше их освободили под залог.
В августе 2022 года парламент Испании принял закон о поправках к Уголовному кодексу. По новым правилам, согласие на секс должно быть явным и «ясно выражать волю лица с помощью действий». Любые сексуализированные действия без такого согласия будут рассматривать как сексуализированное насилие или изнасилование — в зависимости от обстоятельств. Кроме того, отягчающими факторами стали групповое насилие, насилие в отношении супругов и партнеров по отношениям (при этом не обязательно даже жить вместе), близких родственников, а также преступления, совершенные с помощью подмешивания наркотиков и угроз оружием.
Также в стране криминализовали уличные домогательства: они будут считаться мелким преступлением, максимальное наказание за которое — 30 дней лишения свободы. Кроме того, людям, которые пережили сексуальное насилие и зарабатывают меньше 14 тысяч евро в год, правительство будет обеспечивать финансовую помощь и приоритетный доступ к государственному жилью. По всей Испании откроют 50 круглосуточных кризисных центров, где женщины смогут получить психологическую, юридическую и социальную помощь, а сексуальное просвещение станет обязательным на всех этапах образования, связанного с преподаванием, здравоохранением и юриспруденцией.
Нельзя сказать, что Испания изменила законодательство исключительно из-за «дела волчьей стаи» и последовавших за ним массовых протестов, рассказывает «Медузе» независимая активистка и консультантка НКО по правам человека Альмут Роховански:
Конечно, это произошло после десятилетий очень активной работы феминистского движения и довольно быстрой социальной трансформации от консервативного, авторитарного общества к более современному — она продолжается с 1980-х годов. При этом я бы не сказала, что изнасилований стало существенно меньше или что большинство преступников получают по заслугам. Добиться этого очень, очень сложно. Даже в странах, где были приняты новые законы и определения, старые взгляды тяжело умирают и иногда возвращаются. Сексуализированное насилие — часть патриархального порядка, а мы не можем уничтожить патриархат несколькими техническими изменениями в законе.
Проблемы остались и в Испании
После вступления новых законов в силу осужденные за насилие люди начали массово требовать пересмотра приговоров. Дело в том, что по новой норме некоторые наказания смягчили: например, минимальный срок за насильственные действия сексуального характера теперь четыре года, а не шесть. Максимальное наказание за сексуализированное насилие без отягчающих обстоятельств тоже изменилось — четыре года вместо пяти. По данным издания El Pais, 969 заключенных подали апелляцию, 221 из них добился смягчения наказания. На фоне этого в парламенте Испании идут дебаты о возвращении прежних сроков, а левые политики опасаются, что власти вернутся и к прежним неоднозначным формулировкам УК.
За первые 10 месяцев 2022-го в стране оказали помощь 556 пострадавшим от сексуализированного насилия — это самый высокий показатель за 31 год. В 65% случаев женщина до нападения находилась на вечеринке. Альмут Роховански отмечает, что подобная статистика, как правило, мало говорит о реальном положении вещей:
В подавляющем большинстве случаев жертва не сообщает в полицию из-за чувства стыда, вины, страха, травмы и противоречивых эмоций (большинство изнасилований совершают мужчины, с которыми женщины близко знакомы, — это мужья, бойфренды, друзья, родственники, коллеги). Поэтому нам не хватает данных, которые помогли бы точно понять, что происходит.
В начале 2023 года в Испании произошел еще один резонансный случай: бывшего футболиста «Барселоны» Дани Алвеса отправили в тюрьму по обвинению в изнасиловании девушки в ночном клубе. Сам спортсмен отрицает свою вину — он добровольно вернулся из Мексики, где выступает за местный клуб, и согласился сотрудничать со следствием.
Вместе с тем в стране продолжают принимать прогрессивные законы. 16 февраля Испания стала первым европейским государством, которое ввело «менструальный отпуск» — возможность для женщин, у которых менструация сопровождается болями, официально взять отгул. Его продолжительность в законе не прописана — сроки должен определить врач.
Критики закона говорят, что «презумпции невиновности больше не существует», а «перед каждым сексом нужно подписывать договор». На самом деле это не так
В 2021 году Генеральный судебный совет в составе 21 человека единогласно одобрил отчет, в котором ставились под сомнение ключевые аспекты закона. Судьи посчитали, что под угрозу может быть поставлен принцип презумпции невиновности. По их мнению, новое определение согласия вынуждает обвиняемого доказывать, что жертва сказала ему «да» до полового акта. Такие же аргументы привела оппозиционная Народная партия, проголосовавшая против закона. Ее представительница Каэтана Альварес де Толедо во время дебатов поинтересовалась у своих оппонентов: «Вы говорите „да, да, да“ все время, до самого конца?»
Отсутствие «спонтанности» в сексе после принятия закона — один из важных аргументов противников новых правил. Сторонница закона, юристка и феминистка Карла Валь-и-Дюран, возразила:
Я не знаю, какие отношения у миссис Альварес де Толедо, и мне ее жаль. Но мы в первую очередь должны думать о том, что Уголовный кодекс говорит о насилии, а не о сексе. Секс важен для людей, и, конечно, мы не согласимся заниматься просто «законным» сексом. Мы хотим, чтобы это было еще и приятно. [Для этого нужно] не просто говорить «да, да, да», а еще и «давай сделаем вот так, эдак и вон там». Мы хотим не просто съесть гамбургер или выпить чаю — важна еще и подача.
Шайна Джой Махлус, написавшая книгу «Самое сексуальное слово — да», также считает, что запрос о согласии вряд ли может повлиять на желание партнеров. «Сексуальное согласие — это рецепт потрясающего секса, и точка», — говорит писательница.
Как объясняет Патрисия Фаральдо, профессор уголовного права и один из авторов закона, презумпция невиновности, закрепленная в Конституции страны, не исчезает ни с этой, ни с любой другой реформой Уголовного кодекса: именно обвинение по-прежнему должно будет доказать, что подозреваемый совершил сексуализированное насилие.
Хелена Хиль, судья и профессор Судебной школы Испании, говорит, что о необходимости подписать договор перед половым актом рассказывают в основном противники нового закона, пытаясь его высмеять. В реальности на практике ничего не изменится: люди «должны будут руководствоваться здравым смыслом» и учитывать, что, если партнер спит, пьян, находится под воздействием наркотиков или по какой-то другой причине не может выразить свою волю, — о согласии в этих случаях речь не идет.
Карла Валь-и-Дюран считает, что главное достижение нового закона — это изменение отношения полицейских к людям, пережившим насилие:
Их всегда спрашивали о том, чего они не сделали для сохранения своей безопасности, а не о том, что они сделали. Постоянные вопросы, которые до сих пор фигурируют во многих судебных протоколах: явно ли потерпевшая просила о помощи, сомкнула ли она ноги. При этом самая распространенная реакция на агрессию — блокировка тела. Вы не можете двигаться, вы не можете кричать, вы не можете убежать или ответить физически. Новый закон позволит нам начинать каждый процесс, не напоминая об основных положениях виктимологии.
Именно так произошло и с Аной, на которую напала «волчья стая». В приговоре говорилось, что «она находилась в шоковом состоянии», в том числе из-за численного превосходства окружившей ее группы из пяти мужчин. Однако это не помешало судам первых двух инстанций принять решение о том, что произошедшее — это не изнасилование.
Сторонники закона также напоминают о том, что согласие может быть отозвано в любой момент, поэтому уточнить, хочет ли партнер секса, уместно и в недавно начавшихся отношениях, и в 20-летнем браке. Секс-педагог Эли Солер рассказывает, что объясняет школьникам, что такое принцип согласия, с помощью мультфильма с человечками, которые предлагают друг другу чай:
Если кто-то сначала скажет, что обожает чай, а потом передумает, это нормально, и вы должны это уважать. Если кто-то из человечков без сознания — ему, очевидно, не нужен чай. Если однажды он сказал, что хочет чаю, это не значит, что он будет хотеть его каждый день на протяжении всей жизни.
В Швеции, где с 2018 года также действует законодательство, основанное на принципе «да означает да», при принятии новых норм тоже сомневались, будут ли они справедливо использоваться в судебной практике. Шведский национальный совет по предупреждению преступности изучил все 362 решения суда за 2019-й, которые касались доведенного до конца изнасилования. Вот какие выводы сделали эксперты:
- Количество обвинительных приговоров увеличилось с 190 в 2017 году до 333 в 2019-м — то есть на 75%.
- Эксперты проанализировали все решения районных судов за 2019 год и пришли к выводу, что 76 из них касались случаев, которые до принятия новых правил не привели бы к возбуждению дела. В половине из этих 76 случаев обвиняемые были оправданы, еще 26 осуждены за изнасилование, а 12 — за изнасилование по неосторожности.
- Обзор 26 новых обвинительных приговоров за изнасилование показал, что качество улик, доказывающих факт сексуального контакта, в этих делах осталось таким же высоким, как было в обвинительных приговорах 2017 года. Доля приговоров с такими вескими доказательствами, как видео- или аудиозапись, признание или показания свидетеля, даже выросла по сравнению со временем до принятия нового закона — почти вдвое. Во всех 26 случаях было четко установлено, что потерпевшая сторона не хотела участвовать в контакте. В некоторых случаях женщина была застигнута врасплох; в других не подавала обвиняемому никаких сигналов о том, что хочет заняться сексом, и реагировала пассивно во время полового акта из-за шока.
- Однако в новых делах с обвинительным приговором за изнасилование по неосторожности требования к доказательствам часто не такие строгие. В девяти из 12 случаев не было никаких дополнительных улик, кроме свидетельств людей, которым о насилии сообщила потерпевшая сторона, — при этом сами они не находились на месте преступления. Также эксперты считают, что очень сложно определить, в каких случаях обвиняемый не понимал, что потерпевшая не хочет заниматься сексом, а в каких относился к ее желаниям с безразличием.
- Новые дела гораздо реже касаются изнасилований, совершенных в рамках близких отношений. В значительной степени они касаются молодых людей, которые устраивали на выходные вечеринки.
Эксперты некоммерческой организации Equality Now, созданной для защиты прав женщин, в разговоре с «Медузой» отметили, что нормы о согласии не стоит рассматривать как что-то новое или исключительно европейское:
На самом деле это просто уважительное поведение. Когда встречаются два человека, главное — чтобы они могли выразить свое согласие на вступление в сексуальные отношения. Фундаментальный принцип заключается в том, что обе стороны несут ответственность за то, чтобы другой человек мог дать согласие, и если какие-то действия не похожи на согласие, нужно проверить состояние партнера, чтобы убедиться, что он все еще чувствует себя комфортно.
Реформам помогла ратификация Стамбульской конвенции — это важнейший документ, защищающий права женщин
В 2014 году конвенция стала первым юридически обязывающим международным договором, созданным для предотвращения и борьбы с домашним насилием и насилием в отношении женщин, защиты жертв и судебного преследования виновных. Альмут Роховански называет конвенцию документом, который опирается на «феминистский анализ причин насилия в отношении женщин и девочек».
В конвенции сексуализированное насилие определяется как совершение актов сексуального характера без согласия, а согласием считается «добровольное и свободное волеизъявление лица», причем добровольность должна оцениваться с учетом обстоятельств. Нормы, основанные на согласии, приняты во многих европейских странах либо после подписания конвенции, либо благодаря тому, что она стала новым стандартом в вопросах сексуализированного насилия.
Документ подписали 45 стран (в основном из Евросоюза), при этом подпись, в отличие от ратификации, ни к чему не обязывает государство. Ратифицировали договор (то есть взяли на себя обязательство привести законодательство в соответствие со всеми пунктами документа) 38 стран. По оценке Amnesty International, только 15 европейских стран приняли законы, аналогичные испанскому — то есть определяющие изнасилование как секс без согласия. Как объясняет Альмут Роховански, чтобы выполнить требования конвенции, государству нужно радикально реформировать внутреннее законодательство.
Язык и стиль международных конвенций сильно отличается от внутреннего законодательства большинства стран. Как правило, эти конвенции довольно короткие, не очень подробные, не касаются практических вопросов — то есть просто содержат общие правила. А национальные законы чаще более объемные, подробные и точные. Кроме того, каждая страна имеет собственные правовые традиции и историю, конституционное устройство и структуру законодательства. Так что невозможно просто скопировать и вставить несколько статей конвенции во внутреннее законодательство. Нормы должны быть переведены, переработаны, расширены, уточнены и помещены в разные правовые документы.
Не всем странам это удается
Для проведения такой масштабной работы (а тем более для того, чтобы контролировать исполнение этих норм) требуется множество ресурсов и политическая воля — и не все государства хотят этим заниматься. В Стамбульской конвенции есть механизм, который теоретически должен обеспечить соблюдение всех требований, — это комитет GREVIO. В него входит группа независимых экспертов со всей Европы, избираемых на несколько лет, которые регулярно изучают, что делают все государства-участники для борьбы с насилием против женщин, а затем публикуют об этом подробные отчеты. Некоторые правозащитники, в том числе Альмут Роховански, считают, что GREVIO не всегда способен повлиять на политику правительства:
Идея в том, что если эксперты GREVIO скажут, что Италия не реализовала какие-то статьи конвенции, то итальянское правительство сразу почувствует себя неловко и начнет что-то предпринимать. Я думаю, очевидно, что это не очень сильный механизм принуждения, правда? Государство-участник может просто чего-то не делать годами — и вы этому никак не помешаете.
При этом эксперты Equality Now в разговоре с «Медузой» не согласились с тем, что Стамбульской конвенции не хватает подотчетности, — по их мнению, у государств-членов достаточно мотивации, чтобы исполнять рекомендации GREVIO:
GREVIO — это достаточно эффективный механизм мониторинга соблюдения государствами Стамбульской конвенции. Эксперты дают подробную оценку соответствия национального законодательства конвенции и рекомендации о том, какие изменения необходимы. После этого государство должно отчитаться, как оно исполнило эти рекомендации, а затем GREVIO делает выводы по выполнению рекомендаций.
В 2022 году Стамбульскую конвенцию ратифицировала Украина. Добиться этого активистам помогла поддержка Европы
7 июня 2022 года Европейская комиссия опубликовала список условий, которым Украина должна соответствовать для получения статуса кандидата в члены ЕС. В 30-страничном документе среди прочих недостатков была указана неспособность Украины ратифицировать Стамбульскую конвенцию. Менее чем через сутки правительство страны обратилось к парламенту с просьбой ратифицировать договор, что позже и было сделано.
Дискуссия о пользе такого шага продолжается
Украинские парламенты разных созывов даже не пытались ратифицировать конвенцию в течение 11 лет, а консервативные и религиозные партии активно высказывались против документа.
«Я бы очень хотела разделить радость украинских активисток после многолетнего наблюдения за их борьбой и разочарованиями. Вместо этого мое сердце замирает», — пишет в колонке, посвященной решению украинского правительства, Альмут Роховански. По мнению правозащитницы, принятие реформ по требованию ЕС не сработает — это не приведет к изменению глубоко укоренившихся структур власти:
Это может произойти только при социальной мобилизации и достаточном спросе на эти изменения. Только когда большая часть избирателей захочет перемен, политики возьмут на себя такую сложную задачу (которая будет непопулярна среди определенных групп — мужчин, полиции, консервативных религиозных деятелей). Это называется «политическая воля» — энергия и решимость делать трудные, дорогостоящие вещи. Такая воля нужна не только чтобы принять закон, но (что гораздо важнее) для его реализации: каждый сельский участковый должен получить информацию о новых правилах, иметь необходимые ресурсы и знать, что если он будет саботировать закон, то потеряет работу. Политикам очень легко ратифицировать эту конвенцию росчерком пера, а потом ничего с ней не делать. Это не теория, а то, что мы наблюдали на практике — и не только в области прав женщин.
Однако большинство активистов в Украине считают, что ратификация конвенции — безусловное благо, и не согласны с позицией Роховански. Они ожидают проблем с внедрением новых правил, но настроены оптимистично.
Судя по официальным данным Евросоюза, Украина находится в списке стран, которым только предстоит процедура оценки на предмет релевантности местного законодательства Стамбульской конвенции (это произойдет до конца июня 2023 года). При этом, как рассказали «Медузе» эксперты Equality Now, украинские власти еще в январе 2019-го приняли определение изнасилования, соответствующее стандартам конвенции и основанное на принципе согласия.
В Уголовном кодексе Украины изнасилование определяется как «действия сексуализированного характера, связанные с вагинальным, анальным или оральным проникновением в тело другого лица с использованием половых органов или любого другого предмета, без добровольного согласия потерпевшего». В примечании к статье 152 говорится, что «согласие считается добровольным, если оно является результатом свободного действия и поступка лица с учетом сопутствующих обстоятельств».
Верховный суд при этом поясняет, что согласие может быть выражено с помощью слов, жестов, мимики или других «конклюдентных действий», а любое сексуальное взаимодействие должно происходить «с четко выраженной, убедительной добровольностью» — то есть человек должен убедиться, что партнер «желает сексуального проникновения в ее или его тело». Кроме того, в украинском УК есть «презумпция отсутствия согласия потерпевшей» — то есть именно отсутствие согласия, а не ярко выраженное несогласие должно быть доказано в уголовном процессе.
Также преступника могут осудить за изнасилование, если виновный:
- не придал достаточного значения выяснению того, дала ли потерпевшая согласие;
- вообще не думал о том, давала ли потерпевшая согласие;
- осознал, что потерпевшая, вероятно, не давала согласия, но продолжил совершать насильственные действия сексуального характера.
Equality Now отмечают, что это прогрессивные положения, но правоохранительные органы не всегда используют их на практике: в подавляющем большинстве случаев до суда по-прежнему доходят только дела, связанные с применением физической силы. Более того, некоторые суды низшей инстанции, судя по всему, испытывают трудности с концепцией согласия и при оценке поведения пострадавшей все еще руководствуются гендерными стереотипами: в одном из приговоров, проанализированных Equality Now, говорится, что отсутствие телесных повреждений указывает на то, что женщина «не пыталась оказать какое-либо сопротивление». В другом приговоре делается акцент на том, что женщина «добровольно пришла в дом с неизвестными ей мужчинами с целью употребления алкоголя».
В своем докладе Equality Now рекомендует Украине обеспечить обучение для следователей, полицейских и судей, а также не акцентировать излишнее внимание на том, использовал ли преступник физическую силу или угрозы.
Как рассказали «Медузе» в пресс-службе министерства социальной политики Украины, помимо изменений в УК с 2017 года в стране ввели в законодательство еще несколько положений, соответствующих нормам Стамбульской конвенции.
Что это за положения?
- В законодательстве появились такие термины, как «домашнее насилие», «насилие по признаку пола», «обидчик» (человек, который совершает насилие). В отношении «обидчика» можно вынести ограничительное предписание — и он не сможет приближаться к жертве. Домашнее насилие признано уголовным преступлением, максимальное наказание за которое — два года лишения свободы.
- Ребенок, ставший свидетелем насилия, считается пострадавшим.
- Значительно расширен круг людей, насилие между которыми считается домашним насилием (это супруги — бывшие и нынешние, дети и родители, сожители, не состоящие в браке, близкие родственники и другие лица).
- Пострадавшие от домашнего насилия имеют право на безвозмездное получение медицинской, социальной и психологической помощи, а также бесплатную правовую помощь. В стране работают 760 специализированных служб поддержки пострадавших, в том числе 520 мобильных бригад социально-психологической помощи и 46 круглосуточных приютов для жертв насилия.
- Гуманитарную, психологическую и правовую помощь оказывают женщинам, которые живут на оккупированных территориях и в районах боевых действий, находятся в плену, а также людям, принудительно вывезенным в РФ или вынужденно выехавшим за границу. Правительство принимает меры для оказания своевременной помощи пострадавшим от сексуализированного насилия, связанного с войной.
- В августе правительство приняло Государственную стратегию обеспечения равных прав и возможностей женщин и мужчин. В документе сказано, что женщины и мужчины должны иметь равный доступ к правосудию и участвовать в достижении мира и постконфликтном восстановлении страны, а также быть защищены от любого насилия, связанного с войной.
- Несмотря на российскую агрессию, в бюджете на 2023 год выделено 175,4 миллиона гривен (около 4,75 миллиона долларов) на развитие сети специализированных служб для помощи пострадавшим от насилия.
1 февраля Владимир Зеленский в своем традиционном вечернем обращении неожиданно затронул тему, не связанную с войной: он поблагодарил работников Национальной полиции за задержание организаторов так называемых пьяных вечеринок, во время которых мужчины издевались над девушками, совершали над ними сексуализированное насилие, а видео происходящего затем выкладывали в сеть. «Насилию в Украине места не будет», — заявил президент.
Правозащитница Альмут Роховански говорит, что понимает активисток из Украины, которые сейчас вдохновлены вмешательством ЕС и связанными с этим переменами:
Думаю, что они чувствуют, будто выиграли в лотерею и кто-то могущественный наконец на их стороне. Но на практике это может привести к фрустрации и разочарованию. Лучше думать об этом не в духе «отлично, наша работа сделана, конвенция ратифицирована — спасибо, Брюссель», а «она была ратифицирована без надлежащего социального и политического процесса, но теперь, когда она у нас есть, мы будем работать очень усердно, чтобы заставить правительство реализовать каждую ее часть».
В российском законодательстве все гораздо печальнее — а на практике еще хуже
Россия была одним из двух членов Совета Европы (всего их 46 после исключения РФ в марте 2022 года), которые не подписали Стамбульскую конвенцию, — и максимально далека от ее ратификации. В 2020-м МВД даже отказалось вводить протоколы опроса жертв домашнего насилия именно из-за того, что такие меры предусматривает конвенция. В ответ на запрос правозащитников в ведомстве ответили: «В связи с тем, что одним из предписаний конвенции является снятие запрета на пропаганду свободной гендерной ориентации, Россией она не ратифицирована».
Коротко о том, при чем тут вообще «гендерная ориентация»
Конвенция не нравится правым политикам-популистам не только в России, но и в Европе. Особенно они критикуют использование в договоре термина «гендер». Документ оппоненты выставляют как «пропаганду гендерной теории» и «угрозу уничтожения семейных ценностей».
О «так называемых гендерных свободах» регулярно рассуждает Владимир Путин: понятие «гендер» в этих случаях используется вне контекста и символизирует угрозу «традиции».
На самом деле слово «гендер» в договоре определяется как «социально закрепленные роли, поведение, деятельность и характеристики, которые определенное общество рассматривает как соответствующие женщинам и мужчинам». Это можно рассматривать как формулировку, которая защищает не только биологических женщин, но и транс-людей, но вряд ли как «пропаганду транс-перехода», в чем авторов конвенции обвиняют критики.
В российском Уголовном кодексе нет принципа согласия — действия человека могут квалифицировать как изнасилование (статья 131) или насильственные действия сексуального характера (статья 132), только если он применил угрозы насилием или само насилие либо при «злоупотреблении беспомощным состоянием» жертвы. Также в УК есть 133-я статья (понуждение к действиям сексуального характера) — это те же действия, что и в 131-й и 132-й статьях, но агрессор при этом не применяет насилие, а оказывает влияние путем шантажа, угрозы или используя зависимость жертвы. Как отмечают в Equality Now, это преступление классифицируется как «менее тяжкое» и влечет более мягкое наказание (до одного года лишения свободы в первой части 133-й статьи), несмотря на то что по международным стандартам оно классифицируется как изнасилование.
Кроме того, УК РФ не считает изнасилование в браке или отношениях отягчающим обстоятельством — с точки зрения Стамбульской конвенции это серьезная проблема, поскольку полиция часто игнорирует такие преступления.
Статья 134 Уголовного кодекса РФ (половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста) по-прежнему предусматривает, что, если совершеннолетний вступит в сексуальную связь с девушкой младше 16 лет с ее согласия, а затем женится на ней, он не будет нести ответственность. Эта норма не только освобождает преступника от наказания, но еще и никак не защищает несовершеннолетнюю девочку, вступившую в брак со взрослым мужчиной.
Российское законодательство не отвечает международным стандартам, но еще хуже оно применяется на практике, рассказывают эксперты Equality Now.
- Насилием следователи считают исключительно применение физической силы, а не причинение психологического или экономического вреда (или любой другой формы принуждения). Как правило, обвинительный приговор выносят только в случае, если на теле потерпевшей есть телесные повреждения или биологический материал, связанный с насилием.
- «Угрозами» считают в основном угрозы убийством или нанесение тяжких телесных повреждений.
- Хотя закон не требует от пострадавшей «сопротивляться», на практике суд часто считает, что отсутствие сопротивления говорит о ее добровольном согласии. Также положения статей 131 и 132 УК об «использовании беспомощного состояния потерпевшей» упускают из виду многие другие причины, по которым пострадавшая могла не оказывать сопротивления. В одном из дел, описанных в докладе Equality Now в Комитет ООН по правам ребенка, над девочкой несколько раз совершил сексуализированное насилие ее новый знакомый — и это подтвердили многочисленные свидетели, а экспертиза выявила синяки на внешней стороне бедер. Но следователь прекратил дело, в частности, из-за того, что «поза сверху и сбоку», в которой совершался половой контакт, «указывала на то, что пострадавшая могла отказаться от интимной близости».
В Equality Now считают, что признание государством существования проблемы может стать важнейшим шагом для ее решения. «Сейчас даже самый небезразличный следователь далеко не все сможет сделать, поскольку действующее законодательство оставляет безнаказанными различные формы сексуализированного насилия», — говорят экспертки.
Но для существенных перемен нужно сделать гораздо больше
- Включить материалы о гендерном равенстве и неприемлемости гендерного насилия в учебные программы.
- Добиваться того, чтобы СМИ участвовали в искоренении дискриминации в отношении женщин.
- Организовать обязательные регулярные программы повышения квалификации для сотрудников судебных органов, юристов, социальных работников и полицейских (в том числе для судебно-медицинского персонала). Кроме того, важна подотчетность — сотрудники должны знать, что лишатся работы, если не будут относиться к жертвам с уважением и поддержкой.
- Поддерживать и защищать женщин-истцов и свидетелей по делам, связанным с гендерным насилием, — до, во время и после судебных разбирательств.
- Обеспечить реальное возмещение ущерба жертвам гендерного насилия — это выплата денежных компенсаций, предоставление юридической, социальной и медицинской помощи.
- Публичное обсуждение проблемы также может помочь. Яркий пример — акция #янебоюсьсказать, запущенная в 2016 году украинской активисткой. Опрошенные «Медузой» эксперты считают, что флешмоб добился большего, чем любая правительственная инициатива в странах бывшего СССР.
Прогрессивные законы и создание эффективной системы помощи увеличат доверие пострадавших к системе — а это чрезвычайно важно. Сейчас обращение в правоохранительные органы часто приводит лишь к повторной травматизации пострадавшей. Это выливается в печальную статистику: по данным центра «Сестры», только около 15% от числа обратившихся на телефон доверия или кризисную почту центра подают заявление в полицию. Около 3% случаев доходят до суда, и только 1% — это вынесенный приговор, который далеко не обязательно становится обвинительным.
Впрочем, даже изменения в законодательстве и реформы — это не панацея, предупреждает правозащитница Альмут Роховански:
Я фемактивистка, поэтому неудивительно, что я считаю, что сексуализированное насилие над женщинами не воспринимается достаточно серьезно нигде. Например, между публичным дискурсом в Швеции и России могут быть различия, которые стали результатом десятилетий сложной феминистской борьбы, — но они не так уж велики. Да, быть жертвой сексуализированного насилия в российской системе правосудия гораздо сложнее. Но и на Западе постоянно происходят скандалы и ужасные случаи: с жертвами плохо обращаются, им не верят, оскорбляют, полиция отказывает им в помощи. К сожалению, уровень осуждения за изнасилование низок по всему миру.
По мнению Роховански, коротких путей для решения проблемы не существует. Для того чтобы улучшить ситуацию, нужно полностью разрушить структуры насилия и угнетения в каждой семье, в отношениях, в национальной культуре, СМИ, образовании, полиции, правовой системе — и это всегда требует десятилетий тяжелой работы.
Петр Сапожников при участии Елизаветы Антоновой