Перейти к материалам
Мариуполь, 25 марта 2022 года
истории

Господи, хоть бы дожить эту ночь Мариуполь в коме. «Медуза» рассказывает, как российская армия уничтожила один город. И тысячи жизней

Источник: Meduza
Мариуполь, 25 марта 2022 года
Мариуполь, 25 марта 2022 года
Alexander Ermochenko / Reuters / Scanpix / LETA

С конца февраля 2022 года Мариуполь — в осаде. Больше трех недель в городе нет света, газа, мобильной связи, отопления, еды и питьевой воды. Тысячи мирных жителей заперты в подвалах из-за постоянных обстрелов. Все это время их близкие за пределами Мариуполя ждут, пока их родные, о судьбе которых ничего не известно, выйдут на связь. Киевская журналистка Ирина, выросшая в Мариуполе, с начала войны вела дневник, а в конце марта смогла созвониться с мариупольцами, которые эвакуировались из города. По просьбе «Медузы» она рассказывает, как война уничтожила Мариуполь.

Герои этого текста описывают военные действия и разрушения, обстановку в Мариуполе, отключение работы коммунальных служб. В условиях военных действий верифицировать эти данные и датировать информацию невозможно. Некоторые имена героев изменены по их просьбе.
***

Накануне

Я живу в Киеве с 2009 года. Мы с подругой Машей снимаем квартиру в одном из центральных районов, здесь пока и находимся. Мариуполь — моя любимая малая родина, там по сей день, скорее всего, находятся мои родители. Их голосов я не слышала с 6 марта.

15 марта вышла на связь первая из мариупольских подруг — ей удалось эвакуироваться. В следующие пару дней стали выезжать и звонить остальные друзья. Весь ужас происходящего в Мариуполе стал ясен, когда уехали даже те, кто не стал бы эвакуироваться до последнего. Их выезд для меня означал, что оставаться в городе больше физически нельзя. И тем не менее десятки тысяч людей до сих пор там. 

Самые здравомыслящие и уравновешенные из моих знакомых мариупольцев звонили в слезах. Они были разбитыми, растерянными, отчаявшимися, испуганными. И рассказывали страшное. Быстро стало понятно, что истории тех, кому удалось спастись, нужно записывать на диктофон. 

Вот эти мариупольцы:

  • Журналистка Иванна и ее муж, инженер Влад. До войны жили на Левом берегу Мариуполя, затем вынужденно перебрались в центр.
  • Преподаватель Наталья. Живет в центре, вид из ее квартиры — на Драматический театр;
  • Строитель Даня. Житель Кальмиусского района, северной части города.

Наши с сестрой родители, Ольга и Владимир, пока молчат. Родители живут в той же квартире, где нас вырастили, — в районе известного в городе магазина «1000 мелочей». До Драматического театра, который российская авиация уничтожила 16 марта, оттуда можно дойти за полчаса.

Влад, 39 лет, инженер

До женитьбы в 2016 году на Иванне, коренной мариупольчанке, Влад жил в Донецке

О том, чтобы забрать ее [жену] в Донецк, не было и речи. Я не хотел, чтобы она погружалась в эту атмосферу и ночью просыпалась от залпов орудий. Я очень не хотел, чтобы она когда-нибудь вообще это испытала и чтобы в этом ей пришлось жить.

Я приезжал к ней [из Донецка] в Мариуполь начиная с весны 2015 года. Я погружался в абсолютно спокойную жизнь. Без комендантского часа, когда можно гулять по улице допоздна, можно видеть спокойных, улыбающихся людей, общественный транспорт, уличное освещение. По сравнению с Донецком военного времени, в Мариуполе жизнь кипела. Было ощущение свободы. 

За эти шесть лет Мариуполь стал мне вторым домом, я искренне полюбил его, особенно видя то, как он преображается буквально на глазах. Тот город, в который я въехал в середине 2016-го, и то, каким он был буквально месяц назад, — небо и земля. Мариуполь не зря пиарили как передовой город в Украине, он действительно был как [будто] впереди планеты всей. 

Иванна, 32 года, редактор

Работает в одном из мариупольских СМИ, вместе с Владом они растят трехлетнюю дочь Станиславу

Я помню по прошлым годам, что как пост, праздник церковный — сразу начинают стрелять под городом. Ну, это еще в 2014–2015 годах. Еще наш настоятель [храма], отец Димитрий, жаловался на это: «Как только праздник — они стреляют». И вот сейчас я остро чувствовала, что что-то будет. Но тут началось еще на Масленицу [за неделю до поста]. Потом я со страхом ждала начала Великого поста.

Наталья, 43 года, преподаватель

Преподает иностранные языки

22-го числа [февраля], когда мы это все [признание независимости ДНР и ЛНР] услышали, мы поняли, что у нас будет жопа. Я лично поняла. Спросила своих знакомых, которые имели отношение к волонтерам, ко всем этим движухам, говорю: «Тревожный чемоданчик собирать?» — «Наталья, скорее всего, да. Позаботьтесь о документах». 

Это было 22-е число, когда я уже в принципе была готова. 23-го мы общаемся с дончанами [друзьями из Донецка]. Дончане мне говорят: «Наташа, на вас пошла армия ДНР». Я говорю: «Ну ок». 

Позвонила [мариупольским] знакомым. Они мне говорят: «Наташа, Мариуполь у нас хорошо защищен. С ДНР мы как-нибудь справимся». Опять-таки: «Ок». Но я же адекватная, я понимаю, что [значит] вся российская демагогия по поводу того, что «мы чего-то там освобождаем»…

Даня, 29 лет, строитель

До войны у Дани была небольшая строительная фирма. Он своими руками сделал ремонт во множестве мариупольских квартир. У Дани есть жена Лана и двое сыновей — трехлетний Женя и восьмилетний Ростислав

Есть ощущение, как будто это [начало войны] было несколько лет назад. Даже вспомнить сложно.

Мариуполь, 23 февраля 2022 года
Aleksey Filippov / AFP / Scanpix / LETA
24 февраля 

Первый день войны

Я узнала о начале войны из громких телефонных разговоров соседки по квартире, панических. Спросонья подумала, что это бред, — но быстро проснулась. 

В тот день с родителями в Мариуполе еще была связь. Мы созвонились, они не сильно волновались: никто не думал, что произойдет что-то более масштабное, чем было в 2014 году. Родители у нас с сестрой Риммой вообще трезвомыслящие люди, не паникеры. Мы же с соседкой по квартире растерялись. Но поскольку надо было что-то делать, я собралась и пошла на работу — в свою редакцию.

Даня, строитель

Жена [учительница] утром проснулась от телефонного звонка. Ей сказали в школе, что сегодня на работу не выходим, сообщите всем детям, трали-вали, тили-тили. То ли это 22-е, то ли 24-е [февраля]. Я не могу точно сказать, потому что первые два дня была полная неразбериха: никто ничего не знал и все думали, что это шутка.

Наталья, преподаватель

Стрелянина была где-то там, где она была в 2014–2016 годах. Обстрелы вот эти, окраина Восточного. Мы к этому привыкли. И те, кто там жили, к этому привыкли. Мы еще созванивались. У нас же знакомая живет в частном секторе, параллельно окраине Восточного, она говорит: «Наташ, нормально. Сидим в подвалах. Все нормально». Такая дежурная ситуация. 

Что говорили мариупольцы в первый день войны

«Мы в Мариуполе говорим на русском и на украинском. Но мы злые — это то, что нас объединяет» Монологи жителей Донбасса — той части, которая контролируется Киевом

Что говорили мариупольцы в первый день войны

«Мы в Мариуполе говорим на русском и на украинском. Но мы злые — это то, что нас объединяет» Монологи жителей Донбасса — той части, которая контролируется Киевом

Влад, инженер

Восточный — это был наш мир, наверное. Мы считали его любимым и самым лучшим районом. Там мы жили до свадьбы, там мы строили свой очень уютный мир и после свадьбы. Это личное. На этом пятачке можно было жить, особо никуда не высовываясь. 

Было раннее утро, мы спали. Нас разбудили залпы, взрывы и прилет на соседнюю улицу, попало в крышу дома, крыша сгорела. Дом был на две семьи, одна семья не пострадала, во втором были раненые — по-моему, даже тяжело раненные. Дальше был шок и понимание того, что началось что-то очень страшное.

В первый день мы мониторили новости, узнали, что формируются эвакуационные поезда, но по какой-то причине мы на первый поезд не сели, а на следующий день поездов уже и не было. То есть момент, когда еще можно было спокойно уехать, мы как-то благополучно проморгали. Мы не думали, что все будет настолько масштабно и катастрофически, как это случилось. 

Мариуполь, 24 февраля 2022 года
Evgeniy Maloletka / AP / Scanpix / LETA
25 февраля