Мы все защищаем профессию здесь Возле следственного изолятора «Лефортово» прошла встреча в поддержку Ивана Сафронова, полиция задержала 18 журналистов. Репортаж «Медузы»

Днем в понедельник, 13 июля, советнику главы «Роскосмоса», журналисту Ивану Сафронову официально предъявили обвинение в госизмене. Чтобы поддержать Сафронова, независимый профсоюз журналистов организовал «встречу» возле СИЗО «Лефортово», где он находится после ареста. Несмотря на то, что почти никто из пришедших не вставал в пикет и не выкрикивал лозунги, полиция посчитала встречу массовой акцией — и задержала 18 журналистов. За происходящим у стен СИЗО наблюдала спецкор «Медузы» Кристина Сафонова.

«Я считаю, что процесс по делу Ивана Сафронова должен быть гласным. Мне кажется, журналисты не должны бояться. Потому что если мы потеряем свободу слова, которую мы теряем каждый день, то на месте Ивана может оказаться каждый из нас», — говорит журналистка Софья Русова. 

В руках у Русовой плакат с портретом Сафронова и надписью «Журналистика — не преступление». За спиной — забор СИЗО «Лефортово», где советник главы Роскосмоса, бывший корреспондент «Коммерсанта» и «Ведомостей» находится с 7 июля. 

Встречу у СИЗО организовал независимый Профсоюз журналистов и работников СМИ — чтобы поддержать Сафронова, которому в понедельник, 13 июля, официально предъявили обвинение. К часу дня у «Лефортово» собралось около сотни человек. Почти все из них — журналисты. Впрочем, многие пришли к СИЗО по работе — освещать акцию.

Постоять в пикете Русовой удается не дольше пяти минут. К ней подходят сотрудники туристической полиции и уводят в автозак. Плакатов у собравшихся почти нет. Но многие участники одеты в футболки с надписями «#СвободуСафронову» и «ШпионоВания» — их раздают тут же. 

«Уважаемые граждане, просьба разойтись. Ваша акция не согласована», — полицейские повторяют в громкоговоритель знакомую всем участникам пикетов фразу. И снова задерживают: в автозаке оказываются восемь журналисток в футболках в поддержку Сафронова. Среди них — спецкор «Коммерсанта» Ольга Алленова. «Я здесь для того, чтобы поддержать Ваню. Боюсь, он этого не знает. Но, честно, я просто не смогла остаться дома. Мне просто стыдно оставаться дома, я не смогла не прийти. Я считаю, что мы сейчас все защищаем профессию здесь», — сказала Алленова журналистам незадолго до задержания. 

Вскоре первый автозак с задержанными уезжает в ОВД «Капотня» (Софью Русову, как сообщает «ОВД-Инфо», отвезли в ОВД «Лефортово»). Полицейские начинают заполнять второй автозак — хотя никто из собравшихся ничего не скандирует, в пикеты тоже никто не встает.

За футболку с упоминанием Сафронова задерживают бывшего спецкора «Медузы», главного редактора издания «Холод» Таисию Бекбулатову — она проходит по делу Сафронова как свидетель. Следом в автозак уводят корреспондента «Коммерсанта» Александра Черных, журналистку Арину Бородину и еще несколько человек.

Всего у СИЗО задержали 18 журналистов. Причину задержания полицейские либо не объясняли вовсе, либо коротко говорили о незаконности массового мероприятия. Один из полицейских, обращаясь к задержанному, пояснил: «Ваша надпись [на футболке] дает нам основания полагать, что вы нарушаете». 

Кроме коллег, к СИЗО пришли близкие арестованного журналиста: сестра Ирина с мужем Максимом Ковязиным, а также девушка Сафронова, журналистка (и бывшая сотрудница «Медузы») Ксения Миронова. Ирина Сафронова от комментариев отказалась; возле СИЗО они с Мироновой держались за руки и подбадривали друг друга.

Максим Ковязин говорит «Медузе», что не верит в виновность Ивана. «Такие обвинения — это либо какая-то чудовищная провокация, либо ошибка. Этот процесс должен быть просто максимально открытым. Я никого не агитирую и не хочу давать каких-то характеристик Ивану. Мы знаем Ивана, потому что мы семья. Понятно, что у нас самые теплые чувства к нему и безграничная любовь. Мы будем отстаивать свою позицию до конца», — рассказывает Ковязин «Медузе». Он добавляет, что задерживать журналистов за футболки в поддержку коллеги — «полнейший бред». «Это характеристика нашей действительности, которая есть в стране», — резюмирует Ковязин.

Приехал к СИЗО и один из адвокатов Сафронова — Иван Павлов из «Команды 29». Он объясняет журналистам, что намеренно остался на улице, чтобы избежать подписки о неразглашении. «Это такое голословное обвинение, которое никак не подтверждено документально, — добавляет Павлов. — Даже тайны следствия никакой не было. Скрыли от вас процесс для того, чтобы вы не увидели той пустоты, которая есть в материалах дела. Кроме постановления о возбуждении уголовного дела, никаких информативных материалов на столе у судьи просто не оказалось. Нечего было рассматривать в качестве какого-то обоснования тех подозрений, которые выдвинуты против него». 

Около 15:30 появляется новость о том, что Сафронову официально предъявили обвинения в госизмене. Узнав об этом, сестра журналиста Ирина закрывает глаза ладонями. Автозак с задержанными уезжает в ОВД «Кузьминки». Тротуар у СИЗО «Лефортово» постепенно пустеет. На противоположной стороне улицы адвокат Павлов раз за разом повторяет журналистам, что сторона обвинения так и не представила доказательств вины Сафронова, а его преследование связано с журналистской деятельностью.

«Презумпция, которая должна сохраняться для всех, — что Иван тогда был журналистом и преследуется как журналист. Пусть наши процессуальные оппоненты вам докажут обратное, пусть они суду покажут те документы, на основании которых они обосновывают обвинение. Этих документов мы до сих пор не увидели. Хотя суд был самым правильным местом, где [надо] предъявить подобного рода улики», — говорит Павлов.

По его словам, следствие проанализировало публикации Сафронова в «Коммерсанте» и «Ведомостях» и не нашло в них информации, в передаче которой он обвиняется.

«Это они выдвигают как доказательство того, что это не связано с журналистской деятельностью, — говорит Павлов. — Но мы понимаем, что журналистская деятельность многогранна. Она заключается не только в публикации… У всех у вас достаточное количество информации, которую вы не публикуете по разным причинам. Но это не значит, что эта информация является государственной тайной, и тем более это не является свидетельством того, что вы эту информацию используете против безопасности России».