Это правда, что в США требуют упразднить полицейских? И кто будет вместо них? Исчерпывающе отвечаем на эти (и другие) вопросы о том, почему американцы разлюбили свою полицию

С конца мая 2020 года, когда полицейские в Миннеаполисе удушающим приемом убили при задержании 46-летнего афроамериканца Джорджа Флойда, в США не прекращаются протесты против полицейского насилия и расизма. Более того, акции под лозунгом «Жизни черных важны» (Black Lives Matter) давно вышли за границы страны. При этом в самих США фокус общественной кампании выразился еще в одном лозунге, тоже коротком и подходящем для скандирования на протестных акциях: Defund the Police, то есть «Урезать финансирование полиции». Как и Black Lives Matter, движение за реформу американской полиции зародилось в виде хештега #DefundThePolice в соцсетях. Конкретной программы у этого движения нет: на самом деле лишь немногие — за исключением откровенных радикалов — предлагают вовсе распустить полицию. За лозунгом про урезание финансирования скрывается целый спектр предложений, многие из которых звучат уже не первый год.

Требования участников кампании Defund the Police сводятся к разным, но во многом пересекающимся позициям: сделать ту полицию, которая уже есть, лучше путем реформ — и сделать вообще меньше полиции, то есть урезать ей финансирование и сократить ее штат.

«Урезать финансирование полиции — не значит целиком лишить департамент финансирования или вовсе упразднить его, — говорит в интервью журналу Rolling Stone правозащитница Линда Гарсия. — Речь идет лишь о том, чтобы перераспределить часть полицейских бюджетов в пользу других [государственных] агентств. Мы выступаем за то, чтобы эти средства пошли на дополнительные инвестиции в гражданские службы: образование, доступ к здравоохранению и так далее. Можно называть это „лишением финансирования“, но мы предпочитаем думать об этом как о более рациональном распределении средств». 

Сторонники передачи части полицейских функций социальным службам говорят, что на американскую полицию просто возложено слишком много работы. «В США, — пишет Сара Джонс в New York Magazine, — полиция буквально повсюду и обладает гигантской властью. Присутствие полицейских имеет и буквальный, и символический смысл — ведь импульс наказания, который они собой воплощают, пронизывает каждый аспект жизни в Америке. Они замещают собой и социальные службы, и сотрудников скорой помощи, и комиссии по делам трудных семей. А когда они убивают, то замещают собой и суд с присяжными».

С этим порой соглашаются и сами полицейские. «От нас в этой стране ожидают слишком многого, — говорил в 2016 году начальник полиции Далласа Дэвид Браун. — Что-то в обществе сломалось — зовите копов. Школы не справляются — зовите копов, пусть разберутся. У кого-то в Далласе сбежала собака — пусть вся полиция Далласа за ней гоняется. Никогда не предполагалось, что полиция станет решением любой проблемы».

«Профессионалы в полиции, не только в связи с этим конкретным инцидентом (убийством Джорджа Флойда , — прим. „Медузы“), но и со многими другими в прошлом, уже выражали свое беспокойство, — говорит в беседе с „Медузой“ известный американский юрист-правозащитник Дэвид Рудовски, дважды представлявший интересы истцов в прецедентных делах против правоохранительных органов в Верховном суде США. — Мы уже два десятка лет тесно работаем с комиссарами полиции в разных округах, преподавателями в полицейских академиях и так далее — они в разговорах с представителями „другой стороны“ говорят, что обеспокоены стандартами полицейской работы, что назрела очень серьезная реформа этой структуры, в том числе ее бюджетов (об этом и говорят сторонники Defund the Police). Понятно, что совсем распускать полицию никто не собирается — речь о том, чтобы передать часть ее функций тем, у кого лучше приспособлены для этого ресурсы».

Есть и третья, более радикальная идея: в целом избавиться от существующих отделов полиции и набрать заново некую гражданскую службу поддержания общественного порядка, которая будет отвечать непосредственно перед жителями города, а не перед собственным начальством и судами — они почти всегда встают на сторону полицейских, обвиняемых в нарушениях гражданских прав. За такое решение большинством голосов проголосовал городской совет Миннеаполиса — города, с которого 25 мая начались массовые беспорядки после того, как полицейские убили Джорджа Флойда.

Третий участок полиции Миннеаполиса (его сотрудники убили Флойда) некоторые критики прямо предлагают разогнать — настолько он погряз в коррупции, жестокости по отношению к задержанным и других системных должностных преступлениях, за которые редко кто из офицеров несет наказание. В статье миннеаполисской газеты Star Tribune, которая с самого начала освещала дело Джорджа Флойда, приводится цитата одного из полицейских: «Есть то, как работает полиция [Миннеаполиса] вообще, а есть эти парни из третьего». 

Сторонники таких инициатив все же в меньшинстве. По разным практическим причинам ясно, что без полиции обойтись невозможно — в этом на собственном примере убедились белые жители района Паудерхорн-парк в Миннеаполисе, именно там при задержании убили Джорджа Флойда. Группа жителей района, в основном белых, договорилась не вызывать полицию по поводу незначительных инцидентов, чтобы не подвергать мелких правонарушителей — особенно если они чернокожие — опасности быть убитыми при задержании. Эксперимент, как пишет The New York Times, провалился. В районном парке обосновался лагерь бездомных из нескольких сотен человек; следом появились проблемы, для решения которых обычно и вызывают полицию, например стихийная торговля наркотиками. Под влиянием этих обстоятельств прогрессивным жителям Паудерхорн-парка пришлось пересмотреть свои взгляды на полицию. Согласно последнему опросу, проведенному Университетом Монмута, 77% опрошенных понимают, что лозунг «Лишить полицию финансирования» в действительности означает реформы, а не полное упразднение полиции.

Поэтому те, кто используют лозунг Defund the Police в виде надписи на плакате или хештега, чаще всего имеют в виду хотя бы частичное решение проблем американской полиции, большинство из которых появились не вчера. В первую очередь — с насилием против подозреваемых или задержанных.

По данным проекта Mapping Police Violence (одна из множества гражданских инициатив по сбору статистики о полицейском насилии и противодействии ему), каждый год сотрудники полиции США при задержании убивают больше тысячи человек — при этом статистически у чернокожего мужчины более чем в три раза больше шансов быть убитым полицией при задержании, чем у белого. Из убитых как минимум 10% не были вооружены и не представляли никакой угрозы, а большинство тех, у кого при себе был нож или пистолет, можно было бы обезвредить, не открывая огонь на поражение — полиции в других странах это удается. А начать стоит именно с пересмотров бюджетов полицейских департаментов — и подумать, не разумно ли было бы передать хотя бы часть этих средств другим службам, считают активисты.

Раздутые бюджеты и проблема сверхурочных

Расходы на полицию в США огромны: журнал GQ проанализировал бюджеты полицейских департаментов в нескольких крупнейших городах и выяснил, что в 2020-2021 отчетном году департамент полиции Лос-Анджелеса, например, получит 3,14 миллиарда долларов — притом что весь городской бюджет на год составляет чуть больше десяти миллиардов. Это во много раз больше, чем совокупные расходы по многим социальным статьям бюджета.

Мэр Нью-Йорка Билл де Блазио согласился сократить бюджет городского департамента полиции на 23,8 миллиона долларов — шаг в нужном направлении, отмечает GQ, но сокращение составит 0,4% от общего бюджета департамента, его размер больше пяти миллиардов долларов. В то же время социальные статьи городского бюджета подвергнутся куда более существенным сокращениям. А нью-йоркская полиция получает больше бюджетных денег, чем четыре социальных департамента (занятых здравоохранением, жильем, проблемами бездомных и общественным развитием), вместе взятых, пишет The New York Daily News.

Откуда берутся эти сверхбюджеты американских департаментов полиции? Активисты движения Defund the Police предлагают повнимательнее присмотреться к размерам сверхурочных, которые департаменты выплачивают своим сотрудникам. Бывший офицер полиции Балтимора Ларри Смит писал в августе 2018-го, что в июне того же года бюджетная комиссия городского совета Балтимора единогласно отказалась утвердить выделение дополнительного 21 миллиона долларов для городского департамента полиции на оплату сверхурочных. Правда, решение было в основном символическим, поскольку деньги уже давно потратили. Бюджет полиции Детройта на выплату сверхурочных в 2018 году был превышен на 136%, пишут местные СМИ, а в городе Нью-Хейвен, штат Коннектикут, — в два раза.

Отсюда другой вопрос: почему полицейские в США столько перерабатывают? Правозащитники утверждают, что как минимум в ряде случаев вовсе не из-за нехватки личного состава. Общественная защитница Эмили Гэлвин-Альманца так описывает в твиттере свой опыт: «Каждый раз, когда мне попадается дело, которое выглядит особенно нелепо сфабрикованным (например, кого-то задерживают за торговлю наркотиками, хотя у него при обыске дома не обнаружили ни наркотиков, ни денег, ни весов, никаких приспособлений для употребления, ни пакетиков для развеса товара), я первым делом смотрю на график работы того полицейского, который проводил задержание. И неизбежно — серьезно, спросите любого общественного защитника, который работает с такими делами, — вы обнаружите, что этот идиотский арест был проведен за час или около того до окончания смены этого копа. Смена заканчивается в шесть вечера? Значит, время ареста в протоколе будет типа 17:30. Почему? Потому что задержанного нужно оформить, но это совсем непыльная работка. Заполнил пару бумажек, передал клиента окружному прокурору — и иди получай свои полторы зарплаты».

О похожем случае в Нью-Йорке писали, например, в The New York Daily News в феврале 2018 года: газета утверждает, что у нью-йоркской полиции есть целая схема под названием «collars for dollars» («браслеты за доллары»), когда офицеры незадолго до конца своей смены задерживают случайного прохожего по какому-нибудь нелепому обвинению, чтобы провозиться с его оформлением и получить сверхурочные.

«Военизация» полиции

Еще один из возможных вариантов сокращения расходов на американскую полицию связан с бюджетами на закупку не просто летального оружия, а настоящего военного вооружения, которое используется в профессиональной армии. В июне широко разошелся твит журналистки местной телекомпании в Западной Виргинии о том, что полицейский департамент города Маундсвилл получил в свое распоряжение новенький бронеавтомобиль MRAP (Mine Resistant Ambush Protected — то есть с защитой от мин и нападений из засады).

В комментариях читатели интересовались, кого и от кого собирается защищать этот броневик в городке с населением меньше 10 тысяч человек. «Вместо того, чтобы пускать в эфир эту смехотворную полицейскую пропаганду про то, как местному департаменту достался БТР за миллион долларов для использования против мирных жителей, лучше бы сделали расследование про то, как школы в вашем штате настолько недофинансированы, что учителям приходится покупать расходные материалы из собственных маленьких зарплат», — пишет один из пользователей. 

Как отмечает в своем расследовании NBC, с 1990 по 2017 год специальный отдел министерства обороны США поставил полицейским департаментам вооружения на 5,4 миллиарда долларов — включая приборы ночного видения и те самые защищенные от мин и нападений из засады бронеавтомобили, которые использовались в Ираке и Афганистане — а теперь патрулируют улицы американских городов.

Программа по «военизации» американской полиции впервые попала в поле общественного зрения во время беспорядков в Фергюсоне в 2014 году. Тогда против протестующих из-за убийства чернокожего Майкла Брауна белым полицейским выставили настоящую армию. Тогдашний президент страны Барак Обама раскритиковал эти кадры: «Видя все это тяжелое вооружение, граждане могут подумать, что в их страну вторгся некий оккупант. Оружие, созданное для поля боя, выглядит неуместно в руках городских полицейских департаментов».

При этом, как показывают исследования, больше оружия в руках полиции не значит меньше преступности — зато полиция в итоге чаще убивает людей. К такому выводу пришел Эдвард Лоусон из Университета Юты: он сопоставил данные по поставкам армейского вооружения полицейским департаментам всех 50 штатов с данными о смерти подозреваемых при задержании и нашел между ними четкую положительную связь. К схожим выводам приходили и другие исследования, проведенные в разные годы.

Кроме того, полиция, больше напоминающая оккупационную армию, чем хранителей общественного порядка, вызывает недоверие и враждебность населения. А вооруженные до зубов полицейские, сидящие в военных бронемобилях, в свою очередь, видят в населении не сограждан, которых они призваны защищать, а врага. Тем более что, как пишут многие исследователи (а среди них есть и бывшие полицейские с многолетним опытом службы), подготовка американских полицейских фокусируется на применении максимальной силы в ответ на любую реальную или кажущуюся угрозу.

Полицейское насилие имеет последствия не только для застреленного при задержании чернокожего юноши, а для всего сообщества: в своей научной статье для журнала Boston University Law Review профессор бихевиористики Дениз Херд пишет, что свидетели избиения или расстрела кого-то из соседей полицейскими страдают от симптомов посттравматических расстройств даже чаще, чем те, кто сталкивались с обычным бытовым насилием.

После истории в Фергюсоне Обама ввел ограничения: например, департаментам, желавшим получить те самые армейские бронеавтомобили, нужно было написать подробное объяснение, какие задачи они собираются решать с помощью такой техники и как офицеры полиции будут обучаться обращению с ним. Кроме того, президент запретил поставлять полицейским департаментам гранатометы, патроны крупных калибров, армейские винтовки, штыки и ряд других предметов военного назначения.

Правда, администрация Дональда Трампа вскоре после вступления его в должность президента откатила большинство запретов Обамы. Выступая в августе 2017 года на съезде «Братского ордена полиции» — крупнейшей национальной организации американских полицейских, — тогдашний генпрокурор США Джефф Сешнс сказал: «Эти ограничения зашли слишком далеко. Мы не позволим поверхностным тревогам поставить под угрозу безопасность общества».

Полицейские профсоюзы

Еще одна важная проблема в отношениях между полицией и обществом, которая, по мнению активистов, требует решения, — это полицейские профсоюзы, которые в США являются мощной политической силой.

«Братский орден полиции» (National Fraternal Order of Police), на собрании которого выступал Джеф Сешнс, устроен по принципу масонской ложи. В нем больше 330 тысяч членов, объединенных в местные ложи и Великую ложу (The Grand Lodge). Орден поддерживает деятельность полицейских профсоюзов и активно занимается лоббизмом. Он продвигает выгодные полиции законопроекты и выступает против ограничений — например, требования, в соответствии с которым офицер полиции должен жить там же, где он выходит на патруль.

Профсоюзы полиции также выступают в поддержку кандидатов в конгресс США и другие выборные органы. Для политика одобрение со стороны местной полицейской ассоциации — это отличная возможность показать, что он будет жестко бороться с преступностью, — и получить дополнительные голоса. Глава этой ассоциации в полицейской униформе обычно стоит на предвыборном митинге справа от политика.

Отсюда одна из претензий общества к полицейским профсоюзам: как полиция может быть беспристрастной силой, если ее профессиональные организации открыто поддерживают определенных политиков?

Кроме того, полицейские сообщества и профсоюзы оказывают своим членам юридическую поддержку в суде и в любом случае встают на их сторону, даже если их вина очевидна. По американским законам члены профсоюзов по соглашению с властями штатов могут решать споры в арбитраже, который часто встает на сторону полицейских. Например, в том же Миннеаполисе с 2006 года увольнения восьми полицейских, сообщает NBC, решались в арбитражном порядке — и шестеро из них успешно вернулись к работе, включая того, который неоднократно ударил задержанного в наручниках кулаком в лицо и сломал ему нос. 

До прямых провокаций тоже доходит дело. Недавно нью-йоркский профсоюз полицейских детективов буквально выдумал «новость» о том, что сочувствующие протестующим сотрудники забегаловки Shake Shack налили двум патрульным офицерам в молочный коктейль моющий раствор. Фейковая новость была быстро опровергнута официальными источниками в полиции, что не помешало ей широко разойтись в СМИ — особенно тем, что симпатизируют Дональду Трампу.

И политизация полиции в виде поддержки кандидатов на выборах, и способность профсоюзов решать вопросы применения насилия через профсоюз — объект критики не только активистов за реформу полиции, но и самих полицейских. «Поддержка политических кандидатов и защита любыми средствами офицеров, явно нарушивших присягу, подрывают веру наших молодых членов в ценности их профсоюзов, — пишет в профессиональном издании PoliceOne Букер Ходжес, ветеран полиции, сейчас работающий заместителем комиссара полиции в управлении общественной безопасности Миннесоты. — Я понимаю, что профсоюз обязан защищать своих членов. Но если очевидно, что офицер нарушил присягу, публично защищать его — значит подрывать доверие общества».

«Он особенный»

Одно из ключевых юридических понятий, помогающих американским полицейским избежать наказания, — это так называемый условный иммунитет, (qualified immunity). Доктрина условного иммунитета была сформулирована Верховным судом США во время рассмотрения дела «Пирсон против Рэя» в 1967 году словами одного из судей: «Участь полицейского не должна быть настолько несчастной, чтобы он вынужденно выбирал, стать ли ему обвиненным в ненадлежащем исполнении своих обязанностей — или быть оштрафованным за нанесение ущерба».

То есть полицейский в рамках должностных полномочий может применить чрезмерную силу, если ему это покажется необходимым, — и не понесет за это последствий, даже если задержанный в конце концов будет оправдан. В то же время суд в деле о превышении служебных полномочий должен встать на сторону истца, если ответчик сознательно нарушил «четко установленный закон» — иными словами, знал, что кто-то другой, оказавшийся на его месте, ранее был наказан за похожее нарушение. Звучит довольно заумно, поэтому объясним эту доктрину на тиктоке про школьную перебранку.

Смех смехом, но на практике условный иммунитет выглядит так. Пациент с ментальными нарушениями в нервном перевозбуждении отказывается вернуться в палату. Персонал больницы вызывает полицейских, чтобы помочь им успокоить пациента. Прибывшие на место полицейские первым делом дают пациенту заряд электрошокером, потом еще один, валят его на пол, садятся на него втроем и заламывают ему за спиной руки, чтобы надеть наручники. В этот момент пациент уже без сознания, поэтому полицейские отходят в сторону, а врачи начинают безуспешно пытаться вернуть его к жизни. Согласно результатам вскрытия, Джонни Лейха, которому было 34 года, умер от «дыхательной недостаточности», когда полицейские повалили его на пол и уселись ему на спину — его легкие уже были ослаблены пневмонией.

Ни один из полицейских, участвовавших в операции по «усмирению», не понес никакой ответственности. Мать Джонни Лейхи Эрма Алдаба пыталась засудить их за нарушение Четвертой поправки к Конституции США, которая гарантирует защиту от незаконных обысков и задержаний. Она дошла до федерального районного суда штата Оклахома, а затем и до федерального апелляционного суда, где судьи согласились, что «условный иммунитет» к полицейским, убившим ее сына, не относится.

Коллегия судей апелляционного суда обосновала свое решение лишить полицейских условного иммунитета, ответив на два вопроса. Способны ли предъявленные суду доказательства убедить присяжных, что имело место нарушение прав, гарантированных Четвертой поправкой? И знали ли офицеры полиции в этот момент, что нарушают «четко установленный закон»; то есть — в условиях американского прецедентного права — знали ли они, что другие полицейские ранее подвергались наказанию за необоснованное применение силы в схожих обстоятельствах? Адвокат Эрмы Алдабы предъявил суду исчерпывающие доказательства того, что другие полицейские уже понесли ответственность за применение насилия к невооруженному человеку с ментальными нарушениями.

Однако тут по требованию ответчиков вмешался Верховный суд. Нет, заявил его представитель, все эти примеры недостаточно идентичны — поэтому нет оснований полагать, что полицейские, убившие Джонни Лейху, знали, что нарушают «четко установленный закон». Полицейские получили «условный иммунитет» и избежали наказания. Дело о гибели Джонни Лейхи развалилось. Таких случаев, пишет Reuters, в США с каждым годом все больше.

Подобную солидарность между органами власти можно найти в любой стране, говорит «Медузе» Дэвид Рудовски: «Полицию нанимают власти, и даже если какому-то отдельному полицейскому не нравится то, что он делает, это его работа. Судьи шиты из того же полотна, они тоже защищают власть, которая их наняла. И хотя какой-нибудь отдельный судья может выразить скепсис по поводу действий полиции, системной проблемой является слепое, беспрекословное соучастие всех участников этой системы: судей, полицейских юристов, полицейских профсоюзов и так далее. Каждый из них в отношении свидетеля будет повторять: „Не верь ему!“ — а перед лицом неопровержимых доказательств — например, видеозаписи происшествия — пытаться найти какое-нибудь оправдание. Или, как в случаем с Джорджем Флойдом, сослаться на „всего лишь одно гнилое яблоко“ — имея в виду, что помимо этих есть еще тысячи честных офицеров и нельзя разрушать всю систему только из-за пары отщепенцев».

Кроме того, полицейского в США крайне сложно привлечь к ответственности за неоправданное насилие, даже если у него были предыдущие выговоры по службе за то же самое. В ответ на эту проблему 15 июня окружной прокурор Сан-Франциско Чеза Будин запретил прокурорам округа принимать свидетельские показания офицеров полиции, если те уже были замечены в превышении полномочий (против Дерека Шовина — полицейского из Миннеаполиса, который задушил Джорджа Флойда, — за годы его службы было подано 17 жалоб, лишь две из которых закончились официальным выговором).

Теперь прокуроры округа Сан-Франциско не смогут выдвигать обвинение без специальной санкции окружного прокурора, если оно строится только на показаниях полицейского, которого уже обвиняли в чрезмерном применении силы, дискриминации по признаку расы, национальности, пола или сексуальной ориентации, а также ложных показаний. Но эта норма пока действует лишь в одном округе — даже не в пределах всего штата Калифорния.

И что дальше?

И среди юристов и правозащитников, и в профессиональной полицейской среде, и в целом в американском обществе созрел консенсус по поводу того, что масштабная реформа американской полиции необходима. Общественное движение против полицейского произвола даже как будто добилось первых результатов: 16 июня президент Трамп подписал указ, запрещающий полицейским применять удушающие приемы (вроде того, который убил Джорджа Флойда) к задержанным. Активисты считают это не более чем символической мерой и надеются на более масштабные законодательные проекты, направленные на повышение ответственности полиции перед обществом. Однако тут консенсуса между двумя главными партиями США, республиканцами и демократами, пока не наблюдается.

«Между двумя партиями существует огромный разрыв в этом вопросе, — говорит „Медузе“ Дэвид Рудовски, — как и в самом американском обществе. Есть авторы демократических законопроектов в палате представителей, которые представляют явление не как „лишь пару гнилых яблок“, а как системную проблему, требующую структурных изменений. Республиканская позиция такая: „Ну подумаешь, пара офицеров не вполне соответствовала присяге, усилим профподготовку“ и так далее. Республиканский ответ на закон демократов содержит в себе признание, что смерть Джорджа Флойда — это ужасная трагедия, но не более того. Республиканцы предлагают то, что уже много раз предлагалось как решение, но без особого успеха, — дополнительные курсы, даже обязательные, плюс возможное ограничение использования удушающих приемов». Республиканцы уже не раз заявляли, что считают саму идею сокращения полицейских бюджетов «безумной».

Один из законопроектов, который из-за партийных войн вряд ли когда-то примут, предлагает признать убийство, совершенное полицейским, федеральным преступлением (сейчас решение о возбуждении уголовного дела в таких случаях остается за властями штатов; федеральное правительство через министерство юстиции может возбудить лишь гражданское дело — что-то вроде российского административного). Законопроект может пройти через нижнюю палату конгресса США — палату представителей, — где большинство контролируют демократы, но наверняка зависнет в верхней палате, сенате, где большинство сейчас у республиканцев. У законопроектов, инициированных демократами в палате представителей, в принципе мало шансов на одобрение в республиканском сенате. По данным издания Vox, в 2019 году на стадии утверждения сенатом зависли больше 80% законопроектов палаты. Это значит, что, несмотря на широкую общественную кампанию, в ближайшее время масштабной реформы полиции в США, скорее всего, не случится.