истории

«Переходить на российские площадки нет никакого смысла» В Госдуме говорят о замедлении YouTube. Вот что об этом думают блогеры и независимые журналисты

Источник: Meduza

На прошлой неделе российские власти впервые подтвердили, что замедляют ютьюб. Таким образом власти якобы пытаются заставить «администрацию иностранного ресурса» подчиниться российским законам, заявил глава комитета Госдумы по информационной политике Александр Хинштейн. Позже он опубликовал новый пост с «объяснением» своих слов, в котором связал проблемы платформы с отказом самого Google развивать инфраструктуру своих сервисов в России. «Медуза» узнала у ютьюб-блогеров и независимых медиа, что они думают о возможной потере российской аудитории.

Марк Тен

генеральный директор канала «Дождь» (4,6 миллиона подписчиков на YouTube)

Мы пока пытаемся понять технический аспект этого заявления. В том числе, например, не очень понятно, каким образом может быть реализовано замедление именно десктопной версии ютьюба, а мобильных устройств это якобы не коснется. Хотя, возможно, такое решение и существует. Но адекватность и серьезность заявления [Хинштейна] вообще вызывает вопросы.

Мы пока формируем позицию. Но призываем всех устанавливать приложение телеканала «Дождь». Оно доступно и в App Store, и в Google Play. Мы надеемся, что зрители найдут и скачают его, чтобы оставаться с нами на связи.

Приложение работает на нашей собственной платформе, не связанной с YouTube, — это довольно старый продукт, он еще не до конца обновлен, но мы успели добавить в него умение обходить блокировки и возможность показывать контент в том числе на территории России.

Вадим Радионов

автор канала «И грянул Грэм» (906 тысяч подписчиков)

Мы ожидали, что нечто подобное произойдет. Надеялись, что этого не будет, но хочешь мира — готовься к войне. Мы сделали все, что могли сделать со своей стороны: у нас есть приложение, которое работает автономно от YouTube, и мы довольно давно рассказываем нашим зрителям, как им пользоваться. Мы пользуемся [этим приложением] не всегда, а только в те моменты, когда у нашей аудитории происходят какие-то проблемы с YouTube. Сейчас мы стали включать его чаще. 

Мы всегда рассматривали приложение как резерв: туда переходит только часть аудитории. Сейчас в YouTube у нас более 900 тысяч подписчиков, а приложение скачали тысяч 15–20 — это очень небольшой процент. Наверное, сейчас количество пользователей приложения увеличится, но это будут совсем не те показатели [как у нашего ютьюб-канала]. 

Периодически мы проводим опросы в телеграме и в YouTube — спрашиваем, насколько замедляется работа этого сервиса. Приходят сообщения, что больше всего это отражается на Smart TV, есть часть людей, которые пишут [о проблемах] на десктопных версиях, а жалоб на мобильную пока нет. Но мы не знаем, как [российские регуляторы] будут осуществлять [замедление], — будет это сразу жестко или очень плавно, так что наблюдаем.

Замедление YouTube — это серьезная проблема: Google не имеет возможности обновлять сервера и, наверное, не очень заинтересован [в российском рынке]. Если российские власти начнут все глушить, будет корпорация держаться за этот рынок или просто от него откажется — мы не знаем. Если будет постепенное удушение, часть аудитории просто махнет рукой и уйдет. Понятно, что альтернативы YouTube не появится, а Rutube и «ВКонтакте» не смогут даже приблизиться к тому, чтобы его заменить. Но часть людей инертны, [они просто скажут]: «Ну нет — и нет». Будет какой-то отток аудитории.

При этом если говорить о [русскоязычном] политическом YouTube, о независимых СМИ с либеральной повесткой — там наиболее мотивированная аудитория. Они не захотят оставаться наедине с условным Соловьевым и будут искать возможности обхода. И здесь возможен скачок [популярности] VPN-сервисов. Мы надеемся, что с их помощью наша аудитория останется в YouTube. Пока мы не видим ее падения.

Российский трафик уже давно не монетизируемый. Суммарно на нашем канале 15–25 миллионов просмотров ежемесячно, из них 45% — это российский трафик — не монетизируются, мы не получаем за них ни цента. Но российский трафик, видимо, — та энергия, которая разгоняет рекомендации. Если нас в целом больше смотрят (даже из России, где нет монетизации), рекомендательная система все равно работает — и видео [начинает предлагаться другим пользователям] за границей. Будет ли снижение рекомендаций в связи с падением этого трафика, мы не знаем.

Таисия Бекбулатова

главный редактор издания «Холод» (215 тысяч подписчиков на YouTube)

У нас позиция не падать раньше выстрела, будем пытаться работать, пока это возможно. Наш ютуб-канал — это пространство для дебатов и цивилизованного разговора. Нам кажется, что сейчас это важнее, чем когда-либо. Люди ищут информацию и находят хоть какие-то способы ее получать даже в самых закрытых диктатурах мира. Медиа должны быть гибкими и говорить со своей аудиторией на тех платформах, где это возможно. Это мы и будем делать.

Дмитрий Колезев

журналист, автор канала «Колезев» (456 тысяч подписчиков)

После недавнего заявления «Ростелекома», когда они вдруг предупредили, что ожидаются проблемы со скоростью ютьюба, стало очевидно, что это политическая история. Это ожидаемое решение, особенно после того, как ютьюб начал массово блокировать провоенные каналы. У российских властей все меньше и меньше мотивации сохранять доступ к ютьюбу. Поэтому заявление Хинштейна меня не сильно удивило — что-то такое ожидалось. Хотя мне до сих пор непонятно, насколько это реальная угроза и как они будут ее реализовывать.

Думаю, что они могут попытаться замедлить трафик, но последствия этого, видимо, неочевидны для них самих. Как все это будет работать с точки зрения инфраструктуры Google, не сломается ли что-то еще, кроме ютьюба? Ну и вероятны социальные последствия: все-таки это очень популярный видеохостинг, больше 90 миллионов [российских пользователей в месяц], по данным Mediascope. 

Лишить всех этих людей привычного контента — довольно серьезная история. Видимо, поэтому они и решили делать все постепенно: сначала пытаться ограничивать небольшой десктопный трафик, потом остальной. Плюс лето — это время, когда есть спад потребления контента, и считается, что власть старается переносить исполнение каких-то не очень популярных вещей [именно на летний сезон]. Потому что отпуска, люди на дачах, всем не до этого. Может быть, и здесь сезонность играет свою роль.

Около 30% моей аудитории находится не в России, еще около 20% — это россияне, которые активно пользуются VPN. Поэтому в самом худшем случае, если в конечном счете [в России] просто отключат доступ к ютьюбу, думаю, что я потеряю половину своей аудитории.

Алгоритм [отслеживает], насколько хорошо постоянные подписчики смотрят твои ролики, — это первое, что его интересует, когда ты выпускаешь новое видео. И если новый ролик посмотрело сильно меньше людей, чем раньше, его меньше рекомендует [другим пользователям] — соответственно, получаются маленькие охваты. Наверное, какое-то время [после замедления или отключения] потери могут быть больше чем в два раза, но я не воспринимаю это как катастрофу. Мне кажется, что в перспективе люди будут активнее пользоваться VPN.

Наверное, придется больше думать про альтернативные площадки, где можно размещать контент. В первую очередь про телеграм. Во вторую — про инстаграм, который уже заблокирован, но тем не менее там есть аудитория и там можно публиковать видео. Конечно, в таком случае произойдет корректировка форматов: нужно будет делать больше коротких видео. Плюс твиттер, он же X, — думаю, там тоже есть определенный потенциал, в том числе с использованием видео.

Может быть, какие-то площадки, тот же телеграм например, подсуетятся и сделают больший упор на видео. Но главное, конечно, это не просто [возможность] размещать видео, а чтобы был хороший алгоритм рекомендаций — то, чем велик ютьюб. Телеграм, насколько мы видим, принципиально против таких алгоритмов, поэтому не знаю, будут ли они играть в эту игру. Но в случае, если ютьюб будет заблокирован, аудитория все равно постепенно перетечет на какую-то другую площадку, и туда же перетекут независимые производители контента. У нас всегда были какие-то площадки, иногда довольно неочевидные, где расцветала общественно-политическая публицистика: тот же «Живой журнал», который в Америке был про котиков, а в России стал про политику.

Важно коммуницировать и с теми, кто уже настроен оппозиционно, стал противником войны. Нужно напоминать таким людям о том, что они не одиноки. Благодаря хорошему алгоритму рекомендации ютьюба есть возможность достучаться и до какой-то новой аудитории, иногда это срабатывает. Если же ютьюба не будет, с этим станет сложнее. Хотя в целом, я думаю, совсем консервативная путинская аудитория скорее сидит в телеграме и «ВКонтакте».

Александр Штефанов

блогер, автор одноименного канала (380 тысяч подписчиков)

[Замедление] — это огромная проблема для всех оппозиционных медиа и лидеров общественного мнения: сегодня ютьюб — основная площадка для оппозиции. Если эта площадка пропадет или число пользователей из России существенно уменьшится, это просто приведет к уменьшению потенциальной базы сторонников оппозиции в стране. Конечно, это очень серьезно.

Похоже, что значительная часть [аудитории] готова пользоваться VPN, следовательно, смысла уходить с ютьюба нет. Более того, если авторы каналов начнут дублировать свой контент на другие площадки, это будет даже вредно, — из-за этого у [зрителей] будет меньше мотивации пользоваться VPN. На мой взгляд, в ближайшие несколько месяцев все продолжат пользоваться ютьюбом.

Забавно, что для нашего брата-«иноагента» блокировка ютьюба в чисто денежном плане скорее даже выгодна: пользователи из России начнут пользоваться VPN, [тогда алгоритмы самой площадки] начнут им показывать рекламу и они станут приносить больше денег от монетизации роликов. С другой стороны, если автор не оказался «иностранным агентом», как я, он потеряет охваты и, как следствие, деньги от рекламодателей.

Хотелось бы верить, что YouTube хотя бы отчасти пересмотрит свою политику по взаимодействию с провоенными спикерами и пойдет на диалог с российскими властями, чтобы сохранить платформу в России. Это важно, потому что пик оппозиционной активности после 2017 года формировался во многом на ютьюбе: мы знаем, что протесты в марте 2017 года [после выхода фильма ФБК] «Он вам не Димон» — это протесты аудитории ютьюба, которая посмотрела фильм. Дальнейшие протесты тоже во многом сопровождались медийной кампанией ФБК именно на этой платформе. Никаких аналогов, которые бы так же успешно доносили позицию до среднего российского гражданина, я не вижу.

Другое дело, что у YouTube не те же цели, что у российской оппозиции. Нет цели, чтобы российская оппозиция хорошо себя чувствовала и доносила свои взгляды до российского гражданина. Google — большая корпорация. Она лучше перебдит и не понесет репутационных издержек, связанных с сотрудничеством с российскими властями. Так что свой идеальный сценарий я отметаю как маловероятный.

Скорее всего, постепенное замедление действительно будет. У них [российских властей] не получилось сделать конкурентоспособную альтернативу YouTube за счет вливания денег в VK Видео, в Rutube. Теперь будут повышать конкурентоспособность не только кучей денег, но и палками в колеса ютьюба. Вполне вероятно, что до конца года мы увидим блокировку ютьюба на десктопах через «Ростелеком» и других провайдеров, а в следующем году нормально пользоваться ютьюбом без VPN не получится вообще.

Александр Плющев

журналист, автор канала The Breakfast Show (625 тысяч подписчиков)

Государственная пропаганда, как всегда, пытается свалить свои действия на других. Когда началась [полномасштабная] война, все пропагандисты говорили, что «это американцы нас вынудили». Примерно такая же история сейчас: [якобы] американская компания Google вынуждает нас ее замедлить. Приготовиться к такому невозможно, поскольку ютьюб — уникальная площадка, аналогов у нее реально нет. Она несравнима ни с фейсбуком, ни с инстаграмом, которые тоже довольно важны для коммуникации. Но ютьюб — профессиональная платформа для вещателей с рекомендательной системой, крупнейшим архивом. Этого нет ни у кого.

Можно сделать какие-то костыли. Мы вот сделали приложение TBS Radio, с помощью которого можно слушать то, что вещаем мы и еще около двух десятков других каналов. В режиме радио, без изображения, только онлайн, без возможности обратиться к архиву, но приложение вещает. Я сравниваю [этот инструмент] с пожарной каланчой: туда можно забраться и крикнуть «Эй, ребята, собираемся вон там-то, трансляция будет тогда-то, и вообще, ставьте себе VPN». Но это скорее костыль, нежели полноценное решение. 

Ютьюб, с одной стороны, дает возможность добраться до аудитории, а с другой — заработать. А [альтернативные] решения не отвечают на какие-то из этих запросов: ты можешь найти аудиторию, но далеко не всю, и ничего не заработать — или можешь что-нибудь заработать там, где совсем не будет аудитории. В общем, полноценной замены ютьюбу, к сожалению, нет.

Переходить на российские площадки нет никакого смысла. Во-первых, они хуже, а во-вторых, оттуда [нас] сразу же вычистят. Я изначально туда не заходил, и, думаю, никто из игроков, которые вещают из-за границы, туда не пойдет. Может быть, там найдется место каким-нибудь проектам, которые до сих пор находятся в России, даже общественно-политическим. Но думаю, что долго их там тоже терпеть не будут.

Нужно движение в двух направлениях. В первую очередь — к российскому пользователю, который хочет оставаться с ютьюбом. Если [россияне] не хотят с ним расставаться, то они, во-первых, будут высказывать свое недовольство блокировками, а во-вторых, будут обзаводиться средствами обхода, VPNʼами и прочим. Тогда все блокировки в России станут бессмысленными, и это будет огромная победа. Тут я надеюсь не столько на [зрителей] общественно-политического [сегмента], сколько на тех, кто хочет оставаться со своим привычным набором видео: например, «Как починить кран» или «Какой фотоаппарат лучше». 

Есть движение и в другую сторону. Нашему сообществу придется идти к Google и просить о нескольких вещах, в том числе и о том, чтобы Google не сдавался. У него есть возможность побегать от российских властей — например, встроить в свое приложение инструмент обхода блокировки. Во-вторых, есть просьба, чтобы [при продвижении видео] они не учитывали российский трафик, будто его нет в природе, — тогда от потери российского трафика вещатели не будут терять иностранный.

Мне кажется, что пока рано сдавать ютьюб. Бегать [с одной площадки на другую] — это самый легкий путь к тому, чтобы всех нас просто уничтожили. Бегать не надо, надо бороться.