Рижский бальзам — 2018. Лучшие тексты года на русском языке по версии «Медузы»

«Рижский бальзам» — символическая премия «Медузы», с помощью которой редакция отмечает лучшие, по ее мнению, тексты на русском языке. Премия субъективная — мы ориентируемся исключительно на собственные предпочтения. В этом году «Медуза» отмечает «Рижским бальзамом» полтора десятка выдающихся текстов, но, конечно, это не исчерпывающий список. 

Как арт-группа «Война» выживает и ворует в Европе

Олеся Герасименко, «Русская служба Би-би-си»

Приключения художников, которые в 2010 году придумали акцию «*** в плену у ФСБ», а семь лет спустя скитаются по Европе, опасаясь ареста, и славят Владимира Путина и покорение Крыма в интервью, — заманчивый сюжет для любого журналиста. Преимущество текста Олеси Герасименко — в том, что здесь не упрощают реальность и не раздают героям оценок. Биография «Войны» оказывается историей не про политику, а про эстетику (все это воровство из магазинов — арт-проект, причем, как выясняется, довольно глубокий) и про семью: отношения Вора и Козы с их детьми — самый впечатляющий сюжет материала.

Как живут семьи людей, которых обвинили в пожаре в «Зимней вишне»

Тимур Олевский, «Такие дела»

После пожара в кемеровском торговом центре «Зимняя вишня» государство быстро нашло первых виновных. Одним из них стал Александр Никитин — электрик, работавший в ТЦ; он и сейчас находится в СИЗО. Материал Тимура Олевского делает базовую, но чрезвычайно важную журналистскую работу — гуманизирует человека, которого заголовки новостей склонны расчеловечить.

Зачем люди работают в ЧВК «Вагнер» — и что происходит, когда их убивают

Илья Барабанов, «Русская служба Би-би-си»; Сергей Хазов-Кассиа, «Радио Свобода»; Игорь Пушкарев, Znak.com

В начале февраля как минимум несколько десятков бойцов частной военной компании, организованной Дмитрием «Вагнером» Уткиным, судя по всему, погибли после столкновения с американской авиацией. Тема ЧВК и людей, которые умирают на войне, где их как бы нет, и в 2018 году продолжала оставаться одной из главных в российской журналистике. Сергей Хазов-Кассиа из «Свободы» поговорил с солдатами «Вагнера» о том, в каких условиях они живут и воюют. Илья Барабанов из «Русской службы Би-би-си» рассказывал, как устроена юридическая структура ЧВК, и разговаривал (как и Игорь Пушкарев из «Знака») с близкими тех, кто погиб в Сирии, — кто-то не понимает, за что погиб их сын, кто-то делит между собой миллионы рублей отступных, заплаченных за погибшего.

Как провокатор превратил «Новое величие» в «экстремистскую организацию» — и что было дальше

Андрей Каганских и Максим Литаврин, «Медиазона»; Александр Черных, «ОВД-Инфо»

Несколько молодых людей общались в чате в Telegram и собирались в «Макдоналдсе», чтобы обсудить судьбы России. В какой-то момент один из них предложил создать политическую организацию — с уставом и целями; другие согласились. Первый, как вскоре выяснилось, был полицейским провокатором; других задержали и посадили в СИЗО. Дело «Нового величия» — один из самых ярких российских сюжетов 2018 года, наглядно показывающий, как государство само создает экстремистов. «Медиазона» первой подробно рассказала обстоятельства этого сюжета — а Александр Черных нашел в нем эмоцию: именно после его интервью с матерью 18-летней участницы «Нового величия» Анны Павликовой начался шум, который в итоге привел к тому, что Павликову и Марию Дубовик суд перевел под домашний арест.

Зачем российские женщины выходили замуж за бойцов «Исламского государства»

Мария Борзунова, «Дождь»; Нина Назарова, «Русская служба Би-би-си»

В 2018 году про ИГИЛ немного забыли — но есть люди, жизнь которых эта организация полностью поломала. Среди них — сотни россиянок, которые уехали в ИГИЛ, чтобы найти свою любовь: теперь их везде считают опасными экстремистками. В Ираке их приговаривают к пожизненному заключению; в Чечне — благодаря, как ни странно, Рамзану Кадырову — отпускают с миром; в Дагестане и Ингушетии — сажают в тюрьму. Истории этих женщин не только много рассказывают о человеческих мотивациях в современном мире и о том, как по-разному распространяется информация в разных частях общества, — в некоторых случаях это еще и настоящие приключенческие саги: с пыльными тюрьмами посреди пустыни и сердобольными охранниками, которые помогают узницам послать весточку домой.

Как фальсифицировали результаты президентских выборов

Мария Цветкова и другие, Reuters

Крайне убедительное доказательство того, что результат Владимира Путина на президентских выборах не вполне честный. Корреспонденты Reuters разъехались по участкам в Татарстане, Карачаево-Черкесии, Крыму, Кузбассе и других регионах России — и своими глазами увидели, как люди голосуют по несколько раз. Элла Памфилова была в ярости, когда узнала, что журналистам удалось найти в новой системе открепительных удостоверений возможности для нарушений, — настолько, что даже вспомнила избирательную систему штата Коннектикут. Такая реакция чиновников дорогого стоит.

Как быть моделью, если у тебя обожжена половина тела

Кирилл Руков, The Village

Монолог Светы Уголек — девушки из Комсомольска-на-Амуре, которая горела в пожаре, терпела издевательства от матери, сбегала из дома, но в итоге со всем этим справилась и приехала в Москву, чтобы попробовать стать моделью. История преодоления, круче которой сложно себе что-нибудь представить.

Кто и зачем ждет любимых из тюрьмы

Юлия Дудкина, «Батенька»; Маргарита Логинова, «Тайга.инфо»

«Ждули» — женщины, которые находятся в отношениях с мужчинами, сидящими в тюрьме, и ждут их освобождения, — это огромная субкультура, у которой есть своя иерархия, структура, язык и средства общения. Два хороших текста про любовь, привязанность и свободу рассказывают о таких женщинах (и мужчинах, которых они дожидаются) по-разному, но в равной степени мощно и трогательно. Найти в тюрьме человека — вообще одна из главных российских тем последних лет: об этом и проект «Медиазона», и группа «АИГЕЛ», и многое другое.

Как пытают людей в российских колониях

Ольга Боброва, «Новая газета»

Мало кто сомневается в том, что сотрудники полиции и ФСИН пытают заключенных. Тем не менее, материал «Новой газеты» с видеороликом, в котором сотрудники ярославской колонии в течение 10 минут истязают человека, требуя, чтобы тот извинился перед опером, сильно изменил общественный ландшафт: пытки моментально стали одной из главных тем в обществе и СМИ — и выяснилось, что они происходят повсюду и чуть ли не каждый день.

Почему Роналдо был круче всех

Вадим Лукомский, Sports.ru

Вадим Лукомский — человек, который кого угодно научит, как отличить схему 4–4—2 от 4–3—3, и заодно подробно объяснит, почему это важно; журналист, который ежедневно и наглядно доказывает, что футбол — это в первую очередь игра, в которой соревнуются мозги, а не ноги. На этом месте могли бы быть и многие другие его тексты (в период чемпионата мира в России Лукомский, кажется, работал круглосуточно), но ода молодому бразильцу, который влюблял людей в футбол не менее эффективно, чем Месси, — это своего рода опус магнум: и аналитика высшей пробы, и признание в любви.

Как депутат Леонид Слуцкий домогался журналисток парламентского пула

Нина Назарова, «Русская служба Би-би-си»

Журналистка «Русской службы Би-би-си» Фарида Рустамова стала третьей девушкой, заявившей, что глава думского Комитета по международным делам приставал к ней, общаясь по рабочим делам. Ее свидетельство оказалось самым мощным и убедительным (впрочем, не верить другим тоже нет никаких оснований). Рустамова записывала встречу со Слуцким на диктофон: депутат посреди разговора начал советовать ей бросить бойфренда, а потом схватил ее за промежность. После этого материала сразу несколько российских СМИ объявили, что будут бойкотировать работу Госдумы или лично Слуцкого, — но никаких последствий для самого депутата эта история так и не возымела: в парламентском комитете по этике не усмотрели в его действиях «нарушений поведенческих норм». Что, конечно, тем более показательно.

Предупреждение о возможном конфликте интересов. Автор материала Нина Назарова — жена заместителя главного редактора «Медузы» Александра Горбачева.

Зачем башкирский умелец, построивший печку-паровоз, взял в заложники двух чиновников

Дима Швец, «Медиазона»

Уголовные дела, суды и тюрьмы в 2018 году снова были одним из главных сюжетов российской жизни, а «Медиазона» — одним из главных российских СМИ. Их онлайны ключевых судебных процессов — неблагодарная, но важная работа, которую делать больше почти некому, но и увлекательные длинные тексты на «Медиазоне» исправно выходят каждую неделю. На этом месте могло быть еще полтора десятка материалов с таким же уровнем проработки, но мы выбрали этот — текст про талантливого человека из башкирской деревни, который настолько отчаялся получить хоть какую-то помощь от государства, что взял в заложники двух районных чиновников, объявив себя членом тайной группировки Смерш. Очень яркая и очень печальная история.

Как работают и зарабатывают анонимные телеграм-каналы

Андрей Захаров, РБК; Михаил Рубин, «Проект»

Анонимные телеграм-каналы с «инсайдами» и слухами — важнейшее российское медиа последних лет, наглядно показывающее, что происходит с обществом, когда в нем ограничивают свободу слова. Впрочем, система, работающая с официальными СМИ, неплохо функционирует и в Telegram: как показывает исследование «Проекта», удачно суммирующее все данные про каналы в мессенджере, в нем точно так же платят деньги за размещение нужной информации — и точно так же формируют «стоп-листы», чтобы про кого-то просто не писали. Есть, впрочем, и другая сторона Telegram — неистовые и неистово популярные оппозиционные каналы вроде «Сталингулаг»: как рассказал в журнале РБК Андрей Захаров, ведет его, судя по всему, 26-летней уроженец Махачкалы, зарабатывающий 150 тысяч рублей за один рекламный пост.

Как Евгений Пригожин расправляется с оппонентами

Денис Коротков, «Новая газета»

«Повар Путина», куратор «фабрики троллей», спонсор ЧВК «Вагнер», которая воюет одновременно в Сирии и в Центральноафриканской Республике: петербургский бизнесмен Евгений Пригожин — самый инфернальный герой современной российской истории. Его земляк Денис Коротков — едва ли не единственный российский журналист, который умеет находить про Пригожина новые истории и разговаривать с теми, кто на него работает. Последствия красноречивы: после того как Коротков перешел из «Фонтанки» в «Новую газету», по его новому адресу работы начали присылать отрезанные головы баранов и живых овец. Это не помешало журналисту рассказать, как Пригожин организует нападения на людей, которых он считает врагами. Человек, который признался в том, что участвовал в этих нападениях, сначала таинственно пропал — а потом не менее таинственно нашелся.

Как Анатолий Чепига и Александр Мишкин стали Русланом Бошировым и Александром Петровым

Серия материалов The Insider и Bellingcat: 1, 2, 3, 4

Разоблачение года. Британские власти заявили, что Сергея и Юлию Скрипаль в марте отравили двое мужчин, приехавших из России; Владимир Путин сказал, что их «нашли» и что они «гражданские»; «гражданские» Боширов и Петров дали максимально неловкое интервью RT о том, что ездили в Солсбери как туристы. На следующий день расследование The Insider и Bellingcat установило причастность Петрова и Боширова к ГРУ; за неполный месяц те же журналисты установили настоящие имена разведчиков и общие обстоятельства их биографии. При всех стилистических и концептуальных претензиях к работе The Insider это, конечно, профессиональный подвиг.