Борис Рыжий — это и есть девяностые. Сегодня 50 лет со дня его рождения Вот как поэт-мистификатор стал отражением эпохи — и сделал собственную смерть частью своего творчества
Екатеринбургский поэт Борис Рыжий родился 8 сентября 1974 года — ровно 50 лет назад. Удивительным образом творчество этого человека, точно и нежно описавшего Россию конца 1980-х — начала 1990-х, становится популярно в 2020-е. В его родном городе запускают памятный трамвай, а 12 сентября в прокат должен выйти фильм о поэте (правда, несколько дебютных показов уже отменили из-за «проблем с прокатным удостоверением»). Редактор отдела «Разбор» Петр Сапожников — в непривычном для себя жанре — рассказывает, чем интересен Рыжий и какой в его творчестве выглядит эпоха, вызывающая в последнее время множество споров.
В этом тексте речь идет о суициде — пожалуйста, не читайте его, если для вас это неприемлемо или тяжело. В России нет единого номера телефона, по которому могут обратиться все люди в кризисной ситуации. Однако такую помощь можно получить в разных городах. Список некоторых горячих линий есть здесь. По этим ссылкам (один, два) собраны контакты помогающих специалистов в других странах.
Аудиоверсию этого текста слушайте здесь
Меж правдою и вымыслом слоняться
Наиболее полно и точно историю поэта описал екатеринбургский журналист Алексей Мельников в книге «Борис Рыжий. Введение в мифологию». Задача у Мельникова была непростая — об этом автор говорит еще в предисловии. Чтобы понять, в чем была проблема, достаточно привести цитату жены Бориса Рыжего, Ирины Князевой:
Врал Боря всем, врал он всегда, врал Боря всюду. Точнее говоря, не врал, а фантазировал. Но я по глазам — всегда это видела. У него глаза бегать начинали.
Можно процитировать и самого Рыжего — о своей страсти к мистификации он иногда говорил откровенно. В стихотворении «К Олегу Дозморову» есть несколько авторских примечаний, и вот одно из них:
Боксом занимался Борис Рыжий, который так любил сей вид спорта, что любого понравившегося ему вмиг окрестит боксером, а после и сам верит в это.
Составить биографию ненадежного рассказчика непросто, но Мельников попробовал найти к ней ключ — книга почти целиком состоит из прямой речи близких к Рыжему людей. Это друзья, школьные учителя, одноклассники, члены семьи. Но и в этих воспоминаниях множество несовпадений: жена говорит, что Рыжий «впадал в запой» раз в шесть или восемь месяцев и вовсе не пил между этими эпизодами, друзья говорят, что пил он постоянно. Шрам на лице поэта тоже повод для мифотворчества: одним он говорил, что получил его в драке, другим — что в перестрелке, где убили его друга. На самом деле, как пишет Мельников, Рыжий в четыре года упал лицом на стеклянную банку.
Посмертные осенние штрихи
Разговор о Рыжем лучше начать с его смерти. Он умер в 2001 году, в 26 лет — повесился на ручке балконной двери. Мельников, как аккуратный и честный исследователь, избегает в книге домыслов о том, почему это случилось, но в то же время называет самоубийство Рыжего «эстетическим феноменом» и «результатом обдуманных усилий».
Биограф перечисляет странные обстоятельства смерти поэта. Отец Рыжего говорил, что нашел за шкафом в комнате пять разных петель. Поэт выбрал ту, что была сделана из пояса кимоно — в детстве он занимался карате. Рыжий вставил лист бумаги в машинку и, судя по всему, стоя в петле, написал несколько строчек: «Мое хладеющее тело // побудь еще со мной // не в этом дело».
7 мая, день, когда он умер, — день рождения поэта Бориса Слуцкого, которого Рыжий горячо любил — и только его ставил в один ряд со своим любимым Иосифом Бродским. Май 2001-го вообще был важным месяцем для Рыжего — первая литературная годовщина, за год до этого вышла его дебютная книга «И все такое». За десять лет до самоубийства Рыжий окончил школу, переехал с Вторчермета, женился. Ему было 17, а Ирине Князевой — 18.
Оценивая все эти факты, Мельников делает вывод, что самоубийство Рыжего не было импульсивным решением. Это была спланированная художественная акция.
Потому что все меня любили
Вот что рассказывает о семье Рыжего Борис Кузин, его друг и университетский преподаватель:
Отец Бориса Рыжего был доктором геологических наук и директором института геофизики. И всю жизнь работал начальником партии среди геофизиков. Бориса воспитывали в семье три женщины: очень добрая мама и две заботливые сестры. То есть он был мальчик-последыш, последний ребенок в семье. Конечно, любимец!
Жена Рыжего вспоминает: несмотря на достаток, дорогими покупками ребенка Рыжие не баловали. Однажды ему предложили на выбор две игрушки — машинку либо медведя:
Боря хотел машину, но медведь-то живой! Он может обидеться, а машина нет. И Боря выбрал мишку — я сама была такая же. В Деда Мороза все еще верила, когда мои ровесники уже о сексе думали…
И как же удивительно читать стихотворения Рыжего, посвященные детству (это не то, чего ждешь от очень эмпатичного ребенка из образцовой семьи):
- Трамвай гремел. Закат пылал.
- Вдруг заметался
- Серега, дальше побежал,
- а мент остался.
- Ребята пояснили мне:
- Сереге будет
- весьма вольготно на тюрьме,
- не те, кто судят
- страшны, а те, кто осужден.
- Почти что к лику
- святых причислен будет он.
- Мента — на пику!
Можно предположить, что про убившего мента Серегу рассказывает лирический герой, который не имеет с самим поэтом ничего общего. Но в книге Алексея Мельникова дворовые друзья Рыжего вспоминают, что действительно видели, как один из старших ребят «завалил мента». Драки были обыденностью, и иногда весь двор накидывался на того, кто никак не мог утихомириться. Есть у Рыжего стихотворение и о таком эпизоде:
- Гриша-поросенок выходит во двор,
- в правой руке топор.
- «Всех попишу, — начинает он
- тихо, потом орет:
- падлы!» Развязно со всех сторон
- обступает его народ.
- Забирают топор, говорят «ну вот!»,
- бьют коленом в живот.
- Потом лежачего бьют.
- И женщина хрипло кричит из окна:
- они же его убьют.
- А во дворе весна.
Диссонанс между благополучной, любящей семьей Рыжего и такими криминальными историями — отражение конца 1980-х и первой половины 1990-х. Кажется, что социальное положение человека гораздо сильнее зависело тогда от района, в котором он жил, чем от его достатка или профессии. Именно поэтому в стихах Рыжего много нежности не только к Екатеринбургу, где он прожил бо́льшую часть жизни, но и к своему району — неблагополучному индустриальному «Вторчику», как ласково называют местные Вторчермет. Несмотря на папу-профессора и интеллигентную семью, Рыжий влился в эту полукриминальную стихию, и даже был в ней заводилой — судя по рассказам его друзей, и во дворе, и в школе Бориса уважали, он искренне интересовался людьми вокруг, а впоследствии отражал их судьбы в своем творчестве.
У семьи Рыжего была возможность переехать в благополучный район — и они сделали это, когда поэт пошел в 10-й класс. Борис был категорически против: он пытался объяснить родителям, что на Вторчермете его знают и уважают, а в другом районе, чуть что случись, никто не поможет и не заступится. Так в итоге и вышло. Однажды Рыжего ограбили и сильно избили. Вступительные экзамены пришлось сдавать с синяками по всему лицу.
Другая важная реалия Екатеринбурга 1990-х — наркотики. Отношение Бориса Рыжего к людям, которые их употребляли, было человеколюбивым и современным — особенно на контрасте с другими ключевыми героями екатеринбургских 1990-х. Похоже, что к людям с зависимостями он (и его герой) относились с сочувствием и состраданием:
- Я родился — доселе не верится —
- в лабиринте фабричных дворов
- в той стране голубиной, что делится
- тыщу лет на ментов и воров.
- Потому уменьшительных суффиксов
- не люблю, и когда постучат
- и попросят с улыбкою уксуса,
- я исполню желанье ребят.
Уксус раньше использовали для производства некоторых видов наркотических веществ. Про терпимость поэта к людям вспоминает и его жена Ирина:
Боря учил меня толерантности. «Знаешь, Саша мухоморы ест!» «Как это так, Боря?» «Ириша, не грузись! Он не такой, как мы с тобой… Вот и все».
Благодарю за сына, за жену
Но не стоит обманываться: все же лирический герой Рыжего и склонный к мистификациям поэт — разные люди. Впрочем, может статься, что все-таки они в чем-то близки: и герой, и поэт любили вымысел и литературную игру. Например, в стихах о своей профессии (Рыжий пошел по стопам отца и окончил отделение геофизики и геоэкологии Уральской горной академии) поэт описывает вполне реальные подробности биографии, но перемешивает их с вымыслом: то он «очкарик» (хотя никогда не носил очки), то «получил с отличием диплом» (хотя в реальности был твердым хорошистом).
Есть и более фундаментальные несовпадения — например, Рыжий в стихах часто описывает любовные приключения и даже называет себя «бабником». Но если опираться на воспоминания его жены и его собственные слова, в жизни поэт был примерным семьянином (не считая упомянутые эпизоды «запоев»). Например, он чаще жены стирал пеленки, мыл полы, готовил близким изысканные блюда (любимое — кролик в белом соусе) и думал о материальном благополучии семьи (а это все же было сложно совместить с профессией поэта в 1990-х, приходилось подрабатывать охранником на автостоянке). Нежное отношение Рыжего к жене Ирине, которую он уговорил выйти замуж сразу после школьного выпускного — так он уверен был в своих чувствах — заметно и в стихах:
- Помнишь, под озябшими кустами
- мы с тобою простояли час,
- и трамваи сонными глазами
- нехотя оглядывали нас?
- Озирались сонные трамваи,
- и вода по мордам их текла.
- Что еще, Иринушка, не знаю,
- но, наверно, музыка была.
- Скрипки ли невидимые пели,
- или что иное, если взять
- двух влюбленных на пустой аллее,
- музыка не может не играть…
И все же Рыжий не жил в благополучии и счастье. Он был чрезвычайно ранимым человеком и пропускал боль других людей через себя. Кажется, что пантеон его героев максимально далек от политических событий — но большие трагедии 1990-х, такие как первая чеченская война, в его творчестве все же легко находятся.
Стихотворение Рыжего о войне в Чечне
- С мертвой куколкой мертвый ребенок
- на кровать мою ночью садится.
- За окном моим белый осколок
- норовит оборваться, разбиться.
- «Кто ты, мальчик?» — «Я девочка, дядя.
- Погляди, я как куколка стала…»
- — «Ах, чего тебе, девочка, надо,
- своего, что ли, горя мне мало?»
- — «Где ты был, когда нас убивали?
- Самолеты над нами кружились…»
- — «Я писал. И печатал в журнале.
- Чтобы люди добрей становились…»
- Искривляются синие губки,
- и летит в меня мертвая кукла.
- Просыпаюсь — обидно и жутко.
- За окном моим лунно и тускло.
- Нет на свете гуманнее ада,
- ничего нет банальней и проще.
- Есть места, где от детского сада
- пять шагов до кладбищенской рощи.
- — «Так лежи в своей теплой могиле —
- без тебя мне находятся судьи…»
- Боже мой, а меня не убили
- на войне вашей, милые люди?
Приобретут всеевропейский лоск слова трансазиатского поэта
Многие стихотворения Рыжего безнадежно грустные — лучше даже сказать депрессивные, — и все же, по воспоминаниям близких, поэт никогда не говорил с ними о суициде. Жене он, к примеру, обещал «стареть красиво» и с удовольствием наблюдал с ней за пожилыми парами во время прогулок. В том числе поэтому его уход из жизни выглядит заранее запланированным — и, страшно сказать, художественным решением. В одном из стихотворений он говорит об этом с поразительной прямотой.
Вот это стихотворение
- Мой герой ускользает во тьму.
- Вслед за ним устремляются трое.
- Я придумал его, потому
- что поэту не в кайф без героя.
- Я его сочинил от уста-
- лости, что ли, еще от желанья
- быть услышанным, что ли, чита-
- телю в кайф, грехам в оправданье.
- Он бездельничал, «Русскую» пил,
- он шмонался по паркам туманным.
- Я за чтением зренье садил
- да коверкал язык иностранным.
- Мне бы как-нибудь дошкандыбать
- до посмертной серебряной ренты,
- а ему, дармоеду, плевать
- на аплодисменты.
- Это, — бей его, ребя! Душа
- без посредников сможет отныне
- кое с кем объясниться в пустыне
- лишь посредством карандаша.
- Воротник поднимаю пальто,
- закурив предварительно: время
- твое вышло. Мочи его, ребя,
- он — никто.
- Синий луч с зеленцой по краям
- преломляют кирпичные стены.
- Слышу рев милицейской сирены,
- нарезая по пустырям.
Ирина Князева вспоминает, что любимой фразой мужа были слова «без дураков» — то есть «честное слово, говорю правду». В предсмертной записке он написал: «Я всех любил, без дураков». Сложно в этом сомневаться — и все-таки кажется, что поэзию Рыжий любил сильнее, чем что-либо еще, а искренняя любовь к ней часто идет рука об руку со смертью. «Он знал цену своему таланту, — говорил в 2005 году друг Рыжего Евгений Кузин. — И своей смертью доказал все».
И все-таки 50 лет сегодня исполняется со дня его рождения, а не смерти. Рыжий, так много думавший о «посмертной серебряной ренте», не мог не фантазировать и о том, как его увековечат. «Мы все лежим на площади Свердловска, // Где памятник поставят только мне», — такое он дал предсказание. Даже в нынешней, милитаризованной и ориентированной совсем на другое творчество России, это пророчество Рыжего отчасти сбывается: 31 августа на линию в Екатеринбурге вышел трамвай, украшенный его стихами и портретами (трамваи — еще один важный символ в его творчестве).
А вот пример
- Если в прошлое, лучше трамваем
- со звоночком, поддатым соседом,
- грязным школьником, тетей с приветом,
- чтоб листва тополиная следом.
- Через пять или шесть остановок
- въедем в восьмидесятые годы:
- слева — фабрики, справа — заводы,
- не тушуйся, закуривай, что ты.
- Что ты мямлишь скептически, типа
- это все из набоковской прозы, —
- он барчук, мы с тобою отбросы,
- улыбнись, на лице твоем слезы.
- Это наша с тобой остановка:
- там — плакаты, а там — транспаранты,
- небо синее, красные банты,
- чьи-то похороны, музыканты.
- Подыграй на зубах этим дядям
- и отчаль под красивые звуки,
- куртка кожаная, руки в брюки,
- да по улочке вечной разлуки.
- Да по улице вечной печали
- в дом родимый, сливаясь с закатом,
- одиночеством, сном, листопадом,
- возвращайся убитым солдатом.
Были у Рыжего и более интересные (и более подходящие для эпохи дипфейков и нейросетей) идеи для собственного поэтического бессмертия:
- Пускай тогда, когда затылком стукну
- по днищу гроба, в подземелье рухну,
- заплаканные свердловчане пусть
- нарядят механическую куклу
- в мое шмотье, придав движеньям грусть.
- И пусть себе по скверу шкандыбает,
- пусть курит «Приму» или «Беломор».
По родным местам поэта сейчас ходит не его механическая кукла, а поклонники. Парадная Рыжего в легендарном доме на улице Титова исписана его строчками, в сквере, по которому он гулял, сложно не наткнуться глазами на цитату, написанную на каком-нибудь заборе, а могильная плита на Нижне-Исетском кладбище на окраине Екатеринбурга не остается без цветов. Значит, желание «быть услышанным» сбылось.
Про методы, с помощью которых Борис Рыжий вошел в вечность, пусть рассуждают другие — как написал он сам, «негоже в судьи лезть нам — верно, мы с тобой о жизни знаем мало». К тому же, помимо трагической истории, у Рыжего есть более важный козырь — удивительно простые (а значит, хорошие) стихи, в которых много неба, тепла, человечности — и черного горя.
Любопытно, как с задачей показать на экране этого склонного к литературной игре поэта справятся авторы фильма «Рыжий». Картина должна выйти в российский прокат 12 сентября, главную роль в ней играет другой поэт — лидер группы «Макулатура» Евгений Алехин. Режиссер картины — Семен Серзин, снявший до этого «Человека из Подольска» и сыгравший главную роль в «Петровых в гриппе» Кирилла Серебренникова.
Первые показы «Рыжего» уже отменили в Москве, Петербурге, Новосибирске и Екатеринбурге — PR-менеджер компании-прокатчика «Пионер» Мария Денисова сказала изданию Itʼs My City, что у фильма «есть проблема», но продюсеры ее решают. «Надеемся, что к понедельнику появятся позитивные новости», — добавила Денисова. В екатеринбургском кинотеатре «Пионер» уточнили, что у фильма «проблемы с прокатным удостоверением».
Семен Серзин давно увлечен творчеством Рыжего, до фильма самой сильной работой режиссера о поэте был уличный спектакль петербургского «Невидимого театра» «Как хорошо мы плохо жили». Авторы описывают постановку как «историю о времени голодном и романтическом, […] историю поэта, который остро чувствовал свое поколение». И это правда: на фоне не прекращающихся споров о 1990-х Борис Рыжий — их бесспорное олицетворение.
Петр Сапожников