«Они забывают, из-за чего я умер. А умер я из-за войны» Пианист Павел Кушнир погиб в российском СИЗО после голодовки — и теперь о нем говорит весь мир. Вот его история
Пианист Павел Кушнир умер 28 июля после сухой голодовки в СИЗО дальневосточного города Биробиджан, ему было 39 лет. Музыканта задержали в конце мая сотрудники ФСБ — его обвинили в публичных призывах к терроризму из-за антивоенных видео, которые он публиковал на своем ютьюб-канале с пятью подписчиками. О смерти Кушнира стало известно 2 августа, и с этого момента история пианиста стала активно распространяться в медиа — о ней написали и мировые СМИ. А 13 августа звезды классической музыки подписали открытое письмо, посвященное его памяти. Кооператив независимых журналистов «Берег» поговорил с друзьями и однокурсниками Павла Кушнира, чтобы понять, почему мир узнал о нем лишь после его смерти. С разрешения издания «Медуза» публикует материал целиком.
Аудиоверсию этого текста слушайте на «Радио Медуза»
Музыкант
Павел Кушнир вырос в Тамбове. В 17 лет поступил в Московскую консерваторию и окончил ее по классу фортепиано. Пианистка Мария Немцова, однокурсница Павла по консерватории, говорит о нем как об «абсолютном самородке» и талантливом пианисте с разносторонними интересами: он увлекался фотографией, читал наизусть стихи Бродского, блестяще разбирался в истории кино. Она до сих пор хранит «большую пачку» снятых им фотографий, в том числе ее фотопортрет (его пианистка считает одним из лучших).
Он учился у Виктора Мержанова, а я — у ученика Мержанова. У нас была неотъемлемая связь через педагогов — для фортепианного мира это очень важно. Мы вместе ходили на лекции, но именно друзьями не были — он всегда был довольно закрытым человеком. Это был человек, который не мог жить без искусства. В искусстве он видел главную ценность бытия.
Талант Кушнира Немцова оценивает очень высоко: «Свобода, отсутствие шаблонов и самобытность высказывания — это очень-очень слышно в его игре».
С Кушниром дружила и Грейс Чатто — основательница популярной британской группы Clean Bandit, учившаяся в Московской консерватории в это же время. После смерти Павла она написала в инстаграме, что часами просиживала с ним в общежитии консерватории, слушая Альфреда Шнитке, Portishead, Дмитрия Шостаковича и Сергея Рахманинова. По ее словам, Кушнир был «подлинным артистом» — и сильно на нее повлиял. Чатто до сих пор хранит его стихи, рисунки, аудиозаписи с его игрой и написанную им повесть «Пыль».
Несмотря на талант, после окончания курса Павел не смог продолжить учебу в аспирантуре Московской консерватории. Его подруга детства, пианистка Ольга Шкрыгунова, поступавшая вместе с ним, объясняет: «Его попросили сыграть на вступительном экзамене кусочек из фантазии [Роберта] Шумана, а он сказал, что не будет этого делать, потому что тогда его исполнительская трактовка нарушится. Я сыграла что сказали, а он нет. Я поступила, а Пашка нет».
После этого Кушнир уехал из Москвы и поступил в аспирантуру Уральской консерватории в Екатеринбурге. Об этом в фейсбуке рассказала Елена Федорович, заведующая кафедрой теории исполнительства и музыкальной педагогики этого вуза (впоследствии она закрыла свой профиль, копия поста есть в распоряжении «Берега»). Федорович описывает волнение, которое охватило руководство консерватории при его появлении: «Играл он так, как наши пианисты не играют, к мастерству прилагался абсолютно самобытный музыкант, сформировавшаяся творческая личность».
На экзаменах в аспирантуру Кушнир получил десятки (по десятибалльной системе) по всем предметам, поскольку «такую эрудицию тоже редко можно было встретить». К тому же, как «с ужасом» обнаружили на кафедре, он свободно владел английским, а по философии мог «переговорить любого».
Реакции многих преподавателей и студентов объяснялись просто: Кушнир, по всеобщему мнению, был гораздо сильнее остальных претендентов на бюджетные места, однако они предназначались прежде всего для тех, кто планировал в дальнейшем работать в Уральской филармонии. Кушнир же, по словам Федорович, не собирался оставаться в Екатеринбурге и не скрывал этого: он хотел лишь отучиться по специальности. Но заваливать на экзаменах его не стали, и пианист поступил, вызвав «сильное недовольство у многих».
Не могу сказать точно, кто его не любил, знаю только, что его защищали пианисты — и пыталась не давать в обиду я. На занятиях по музыкальной педагогике и музыкальной психологии, которые я вела у аспирантов, было видно, что как музыкант и — шире — умный и образованный человек он возвышается над общим уровнем.
Из Уральской консерватории Кушнир ушел, не окончив обучение, из-за ложного обвинения в воровстве и разногласий в коллективе. «Когда в конце учебного года озадаченный ректор [Валерий Шкарупа] сообщил, что Павла якобы поймали на воровстве (там было что-то про инструменты, пропавшие у бригады, делавшей ремонт), я сразу поняла, что это ложь», — пишет Федорович.
Шкарупа рассказал ей, что говорил по телефону с отцом Кушнира Михаилом и тот сообщил, что сын «нигде не уживается». «Он не уживается именно потому, что слишком честен!» — парировала в разговоре с ректором Федорович.
Впрочем, ее заступничество не помогло: Кушнир сообщил ректору, что ему не настолько интересно учиться, чтобы это терпеть, и он уходит. Преподавательница отнеслась к уходу аспиранта с пониманием: по ее мнению, Павел перерос все, что ему могла дать Уральская консерватория, а учиться «для бумажки» он не стал бы — «не такой человек».
Следующие семь лет Павел работал солистом Курской областной филармонии, затем три года — в Курганской филармонии, а в 2023 году стал солистом Биробиджанской областной филармонии.
В Биробиджане Павел не только выступал в филармонии, но и работал на радио ВГТРК «Бира» — вел цикл еженедельных радиопередач «Мазурки по средам». Всего вышел 51 выпуск — в них пианист исполнял мазурки Шопена и анализировал их. Передачи он начинал с приветствия: «Здравствуйте, уважаемые радиослушатели Еврейской автономной области! No pasaran! Истина где-то рядом!»
Музыковеда Марию Батову, заинтересовавшуюся наследием Кушнира после его смерти, поразили «глубина анализа» и «широта познаний» пианиста:
За три коротенькие минутки аннотации он умел объяснить так много! Например, в одном эпизоде рассказал не только о музыкальном языке Шопена, но и упомянул рассказ «Оркестр первый сорт» Камилы Хосе Селлы (это испанский нобелевский лауреат 1989 года), связал с ним мазурку, а затем процитировал рассказ Бунина «Захар Воробьев» — и все очень артистично и к месту. У него было удивительно свободное и широкое мышление, он не просто делился выжимками из Википедии или хрестоматийными данными.
По словам подруги Павла Ольги Шкрыгуновой, он очень серьезно относился к работе в провинции — и сознательно не строил привычную для пианистов карьеру: не пытался выступать на престижных площадках и не занимался раскруткой личного бренда. «Он хотел играть для людей, для себя, для бога — и чтоб никто не мешал, — говорит она „Берегу“. — Поэтому и выбирал эти маленькие города. У меня есть письмо, где он с большой любовью отзывается о Биробиджане. Пишет, что там в людях живет надежда. Он очень любил Россию и эти городки».
Ольга признает, что его карьерный путь не всем покажется успешным, но подчеркивает, что сам Кушнир был счастлив и в Курске, и в Кургане, и в Тамбове.
Он просто искал место, где ему будут платить за то, что он играет классные фортепианные программы. Где он мог бы делать то, что хочет. Найти такое место в Москве без связей очень сложно. Карьера предполагает умение вертеться, а Паша продавать себя не умел. Он умел только творить.
С 2012 года Шкрыгунова живет в Германии, поэтому связь с другом детства она поддерживала по переписке. Последний раз они виделись в 2018 году, когда Ольга приезжала в Тамбов на музыкальный фестиваль «Дни Германии»: пианистка выступала на нем дуэтом со скрипачом Даниилом Австрихом, а Павел давал сольный концерт с музыкой Баха.
Обычно пианисты стараются участвовать в фортепианных конкурсах, поскольку победа в них или даже сколько-нибудь заметное место может стать залогом успешной карьеры, — но Кушнир их избегал. «Он не вписывался ни в один шаблон. И в результате оказался совершенно никому не известен. К сожалению, то, что с ним произошло, во многом связано именно с этим», — делится с «Берегом» однокурсница Кушнира Мария Немцова.
Из-за того что Павел не строил публичную музыкальную карьеру, сохранилось не так много записей с его выступлениями. Музыковед Мария Батова «по крупицам» собрала плейлист из видео игры Кушнира: у него не было ни профессиональных студийных записей, ни официально изданных пластинок.
В плейлисте — 48 видео, в том числе выступление в Тамбове на XXIX фестивале Рахманинова с циклом из 24 прелюдий Сергея Рахманинова, в Курской филармонии с сюитой «Лунный свет» Клода Дебюсси.
Почти нет продуманных записей, раскрывающих его вселенную. Пожалуй, только радиоцикл «Мазурки по средам». Организация звукозаписи требует вложений, телодвижений. А он был явно очень непрактичным человеком. Профессиональные пианисты обычно ведут блоги — Павел этого не делал, его записи приходится искать по всему интернету. А вел он только тот блог [на ютьюбе «Иноагент Малдер»], у которого было пять подписчиков — и за который он заплатил жизнью.
Но даже те записи, которые Батовой удалось найти, ее поразили. «Репертуар у него был богатейший. Он играл не только на фортепиано, но и на клавесине, органе. Играл барочную музыку для клавесина и органа на современном фортепиано. Сыграть, скажем, [французского барочного композитора Франсуа] Куперена на современном рояле не так-то просто, далеко не всегда это убедительно», — рассказывает музыковед.
Она называет Кушнира «очень цельным артистом», чье «исполнение всегда узнаваемо». «В его игре всегда была глубина, достоинство и какое-то фантастическое смирение. Но я бы не путала эту скромность с самоумалением. Если и умаление, то только перед самим автором и его произведением», — подчеркивает она.
В одном из последних интервью телеканалу «РИА Биробиджан» Павел Кушнир признался, что его любимый музыкант — Курт Кобейн. «Понятно, что Рахманинов — более возвышенный идеал артиста, — рассуждал Кушнир. — Он был великим композитором, великим дирижером и величайшим пианистом. Но это исключение, артистизм в классической сфере не пошел так далеко. Истинный идеал артиста — это, на самом деле, рок-звезда».
Писатель
В 2014 году Павел Кушнир опубликовал в немецком русскоязычном издательстве Za-Za Verlag свой первый экспериментальный роман «Русская нарезка». Роман написан в коллажной технике «нарезки»: в нем перемешаны цитаты из 14 романов о Великой Отечественной войне, текста про Анну Франк и автобиографических записок самого Кушнира.
По словам издателя Дмитрия Волчека, выпускающего авангардную литературу на русском языке с середины 1980-х, «значительная часть романа — это его дневник, идущий вспять, как бы убегающий от шокировавших автора событий 2014 года [на востоке Украины], которые он сравнивает с пришествием гигантской свиньи».
Поэтесса и прозаик Ольга Седакова в своем фейсбуке написала, что не читала такой талантливой прозы на русском языке со времен романа Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки»: «Есть просто незабываемые образы, есть удивительно точно названные вещи, и главное — есть РИТМ, которого придумать не получится».
Единственное опубликованное произведение Кушнира также оценил филолог и лингвист Иван Соколов: «Поразительное произведение — настоящее панно, бесконечный хорал, в котором сходятся мириады голосов памяти».
Впрочем, все эти восторженные оценки появились только после смерти Павла — как и возможность купить бумажную книгу: ее оперативно переиздало другое немецкое издательство, Vento book publisher Berlin, VBPB. Выход «Русской нарезки» в 2014-м прошел совершенно незамеченным.
Летом 2022 года Кушнир закончил рукопись нового романа «Ноэль» — о немецкой леворадикальной группировке «Фракция Красной армии». Подруга детства Павла Ольга Шкрыгунова надеется, что у нее получится издать роман посмертно. Собеседница «Берега» была уверена, что «Ноэль» хранится у нее, но во время интервью выяснила, что у нее на руках — рукопись еще одного, третьего романа Кушнира.
«Я открыла конверт, а там оказалась другая тетрадь — я не читала ее, потому что надеялась, что Паша однажды приедет ко мне и прочитает все это сам, — объясняет она. — К сожалению, это не „Ноэль“, его мы сейчас пытаемся найти. Я на связи с одним его родственником, нормальных политических взглядов — он пытается проконтролировать, чтобы Пашины вещи хотя бы просто не выкинули родные».
Рукопись, которую нашла у себя Ольга, называется «Биробиджанский дневник» — Кушнир вел его во время мобилизации осенью 2022 года. «По-моему, это не такой сложный по языку роман, как „Русская нарезка“. Большего я пока сказать не могу, потому что у меня не было сил его прочитать. Я пока просто не могу», — говорит Шкрыгунова.
Активист
Ольга Шкрыгунова называет роман «Русская нарезка» «авторской антиутопией, обличающей диктатуру». Однако свой протест против режима в России Павел Кушнир выразил не только в литературе. Он участвовал в митингах 2011–2012 годов, выступал против аннексии Крыма, а позже — и против полномасштабного вторжения в Украину. Шкрыгунова вспоминает, что с начала войны они с Павлом собирали деньги на помощь Украине. Сама она каждый свой концерт в Германии начинала с антивоенных монологов, полгода в ее квартире жила семья украинских беженцев.
«Паша об этом знал и очень меня поддерживал. Где-то раз в два-три месяца он мне писал — рассказывал, что начал голодовку [в знак протеста против войны], что разбрасывает листовки, а ночью развешивает по городу ватманы [с антивоенными лозунгами]», — рассказывает Шкрыгунова.
Ютьюб-канал «Иноагент Малдер» Кушнир завел в 2022 году. Первое видео Павел выложил 10 ноября: в нем он рассуждал о запрете «пропаганды ЛГБТ». В других роликах — выступал против войны, рассказывал о природе фашизма, сожалел о «проебанном моменте», имея в виду массовые антипутинские протесты в Москве в 2011 году.
На аватарке канала — Дэвид Духовны в роли спецагента ФБР Малдера из сериала «Секретные материалы». Сам Кушнир в своих видео неоднократно повторял девиз из сериала: «Истина где-то рядом».
Голодовка была еще одним способом для Павла выразить свой протест. 9 мая 2023 года он написал во «ВКонтакте»: «Объявляю голодовку. Требую ликвидации фашистского режима; прекращения войны в Украине; и освобождения всех политических заключенных» (сейчас пост удален). Та голодовка продолжалась 20 дней. Следующую, 100-дневную голодовку, также с требованиями остановить войну, он, по словам Ольги, держал до марта 2024 года. Третья голодовка, уже в заключении, стала для Кушнира последней.
Ни об аресте пианиста в конце весны, ни о сухой голодовке в СИЗО не писали в прессе: новость о его задержании появилась только в локальном сообществе «Нетипичный Биробиджан» во «ВКонтакте». После его смерти сибирский оппозиционный политик Светлана Каверзина написала в телеграме, что правозащитники не могли ему помочь, потому что просто не знали о нем:
Биробиджан — город, где не выстроены связи между инакомыслящими. Некому было рассказать. Мы не смогли скинуться и отправить к нему адвоката — мы не знали. Мы не писали ему письма поддержки — мы не знали. Мы не отговорили его от принесения себя в жертву — мы не знали. Он был один.
Первым о его смерти сообщило издание «Вот так» со ссылкой на главу проекта «Русь Сидящая» Ольгу Романову и подругу пианиста Ольгу Шкрыгунову. Романова узнала о гибели Кушнира из письма, которое получила от сокамерников Павла: «У нас горе. 27.07 погиб наш товарищ, 40 лет, с нами на СИЗО сидел. Лучший пианист области Павел Кушнир, по статье как у нас, 205.2, сухая голодовка и гибель, довели его, даже до суда не дожил».
Из-за того что у Павла уже был опыт голодовки, Шкрыгунова сомневается, что именно она стала причиной его смерти.
При сухой голодовке обязательно должен присутствовать врач — был ли он? Вот это я хочу понять — не было ли нарушений со стороны правоохранительных органов, были ли соблюдены все меры для того, чтобы поддерживать его жизнь.
Она не верит, что Кушнир мог «кого-то оскорблять и нарываться — это был абсолютно не его стиль». Но подчеркивает, что «он не шел на компромиссы и не мог подписать ничего, с чем был не согласен».
Сын
Отец Павла — преподаватель и музыкант Михаил Кушнир, разработавший собственную методику обучения детей музыке. Кушнир-старший окончил Гнесинское училище в Москве, преподавал теорию музыки в Пермском институте искусств, а затем вернулся в Тамбов, где пошел работать в детскую музыкальную школу и Центр дистанционного образования детей-инвалидов.
По компьютерным пособиям Кушнира работают более трех с половиной тысяч музыкальных школ и школ искусств по всей России. Многие учебные материалы — патриотической направленности: на сервисах «Литрес» и «Ридеро» доступны «Родина моя» и «Патриотические песни», на «Амазоне» — аудиопособие «Гимны России». Если верить описанию последнего, «уже простое слушание [национальных гимнов] влияет на личность». Михаил Кушнир умер за несколько лет до начала полномасштабной войны.
По словам Ольги Шкрыгуновой, у отца и сына были разные политические взгляды, но это вряд ли влияло на их отношения. Сама она ничего не слышала о разногласиях между ними — и уверяет, что они были очень близки, «по крайней мере, до какого-то времени».
Что между ними происходило в последние годы, я не знаю. Возможно, отношения усложнились из-за политики или религии, но этого я не могу подтвердить. Один из Пашиных родственников сказал, что Паша, оказывается, не приезжал на похороны отца. Но, понимаете, это ничего не значит — я говорю это, потому что знала Пашку. Дело в том, что он мог решить, что прощаться с телом уже не нужно — это ведь просто тело, а не его отец.
Музыковеду Марии Батовой кажется, что Михаил и Павел были «во многом похожи». Обоих она называет «возделывателями культуры». Кушнир-старший, по ее словам, «верил, что людей нужно научить воспринимать искусство — и это очень повлияет на их жизнь». Батова высоко оценивает и его вклад в инклюзивное образование. «Я в полном потрясении от того, как он работал с детьми — доброжелательно, как с равными», — объясняет она.
Искусствовед Михаил Казиник, друживший с Кушниром-старшим, после смерти его сына написал: «Знаю, что в гениальной игре Павла велика доля отца. Я счастлив, что Михаил Борисович не дожил до ужаса».
Павел Кушнир, уверена Батова, разделял любовь отца к преподаванию детям. В качестве солиста Биробиджанской и Курской филармоний Павел Кушнир много ездил по музыкальным школам и колледжам области с программами для детей — и делал это с удовольствием.
Павел говорил, что любил, когда его слушают дети. Потому что детей нельзя обмануть — они чувствуют, живешь ли ты [в игре] или просто двигаешь пальцами. Есть пианисты, которые не любят играть для детей — боятся уронить собственный авторитет. А Павел этого, как мне кажется, совершенно не боялся.
Последние годы Павел Кушнир не поддерживал тесной связи с семьей. Ближайшие родственники, по словам Ольги Шкрыгуновой, не планируют проводить экспертизу и выяснять, что произошло с Павлом в СИЗО. Собеседница «Берега» считает, что «они, видимо, боятся позора, огласки».
Его мама — очень пожилая женщина. Она просто не понимает, что происходит. Друзья попросили меня убрать ее телефон из [поста про] сбор средств, потому что ей звонят журналисты, а она отвечает — и, конечно, говорит, что думает. А все накидываются на нее.
Самой Ольге было бы спокойнее, если бы она «хотя бы узнала, что в СИЗО Павла не били». Однако провести независимую экспертизу ей не удалось из-за протестов со стороны семьи пианиста — и даже некоторых его друзей. «Они очень боялись, что им не отдадут тело, приложили очень много сил, чтобы мать подписала доверенность на выдачу. И очень боялись подавать на судмедэкспертизу. Ну и, как выяснилось, для проведения такой экспертизы я — как друг, а не как родственник — должна предоставить доказательства насильственной смерти. А их нет», — рассказывает Шкрыгунова «Берегу».
Знаменитость
Немецкая газета Frankfurter Allgemeine Zeitung 12 августа опубликовала открытое письмо, посвященное Павлу Кушниру (его перевод на русский язык опубликовал телеграм-канал «Оперного балета»). Письмо подписали легендарные классические музыканты и дирижеры — Даниэль Баренбойм, Марта Аргерих, сэр Саймон Рэттл, сэр Андраш Шифф, Владимир Юровский, Миша Майский, Алексей Любимов и другие.
История Дон Кихота повторяется — с ужасным концом, который, увы, в жизни встречается чаще, чем в литературе. <…> Мы только сейчас начинаем осознавать, каким выдающимся художником, писателем, мыслителем он был. Мы его просто не знали.
«Пашка, получай приз, — прокомментировала письмо в своем фейсбуке Ольга Шкрыгунова. — Круто. Хотел бы ты с ними со всеми говорить и играть? Непонятно. А вот они все теперь хотят с тобой».
И не только они: игру и характер Кушнира после его смерти высоко оценили коллеги — пианист Антон Батагов, пианистка Полина Осетинская и многие другие. «Сложно было определить это чувство с момента известия о смерти Павла, но через сутки я его осознала — жгучее чувство вины, накрывшее, очевидно, не только меня», — призналась Осетинская. Комментируя бумажное издание первого романа Павла, правозащитница Ольга Романова заключила: «Иногда надо умереть, чтобы тебя оценили. Не первый случай в истории».
Издатель Дмитрий Волчек, написавший после прочтения «Русской нарезки», что «всю жизнь мечтал получить такую рукопись, сделанную из всего того, что мне дорого в литературе», признался, что Кушнир пытался с ним связаться, — но Волчек не стал отвечать. В комментариях к записи правозащитница, участница группы Pussy Riot Мария Алехина добавила, что у нее хранятся «несколько десятков писем» Кушнира, однако она «додумалась их прочитать» лишь после его смерти.
Во многом это — «результат изоляции локальных творческих сообществ от столичного культурного и политического контекста», считает Виктория Мусвик, докторант Оксфордского университета и исследовательница перестроечных неформалов и современных микросообществ.
История пишется централизованно, и зачастую даже очень известные люди из областных центров в нее не попадают — и таких ситуаций очень много. Одна из причин — в том, как устроена империя. Исследовательница Энн Лоунсбери считает, что в XIX веке стоило писателям — таким как [Николай] Лесков, [Павел] Мельников-Печерский — увлечься региональным материалом, это гарантированно вытесняло их из канона «великой литературы» и превращало в авторов второго ряда.
К тому же, продолжает Мусвик, современные элиты в России, включая художественные, «по-прежнему опираются на советский иерархический опыт и даже заинтересованы в сохранении статус-кво». «Если вы не столичный деятель искусства и не входите в определенные круги — часто вас не услышат, будь вы хоть суперталант. Даже сейчас, в эпоху интернета», — объясняет исследовательница.
Выход она видит в «выстраивании новых, демократических механизмов», а также «в опоре на небольшие группы из нестоличных городов». «Парадоксально, но, не видя их, Москва сама оказывается в изоляции и не может опираться на сеть демократически устроенных сообществ, — говорит Мусвик. — Они были в стране накануне перестройки, есть и сейчас. Их надо уметь разглядеть — и поддержка может стать взаимной».
Рассуждая о том, почему о Павле заговорили только после смерти, его однокурсница Мария Немцова напоминает, что его искусство «никогда не было мейнстримом», а сам он не прилагал усилий к тому, чтобы о нем узнали.
Паша много переезжал, нигде не пускал корни, жил вглубь [себя]. Он не мог молчать, но писал скорее в стол. Не мог не играть, но делал это не на весь мир. Он чувствовал других, но себе не желал ни славы, ни признания. Ему хотелось быть услышанным в активистской работе, и он, безусловно, жаждал перемен. Но его языком было абсолютно элитарное искусство. Чтобы достучаться до широкой публики, нужно пройти через множество этапов. Или умереть.
Музыковед Мария Батова отмечает, что неизвестность не мешала Павлу расти как музыканту, но пробиться к слушателям у него не получилось — и это, как она считает, связано с устройством культурной сферы в России. Как и Мусвик, Батова говорит о «столично-центричном мире».
Что происходит в Тверской филармонии? Новгородской, Курской? Мы не очень много об этом знаем. Столичных исполнителей в нестоличных городах знать будут, а наоборот — не факт.
Но внимание к Кушниру в прессе и соцсетях связано прежде всего не с его творчеством, а с тем, что он «не должен был быть убит», считает Мария Немцова.
Сколько еще таких же безвестных людей эта машина ест заживо? Чувство вины, ужас от собственной слепоты, отчаяние от безысходности, стыд — все эти чувства сейчас сопровождают коллективную волну горевания по Паше. Он заставил нас оглянуться вокруг. Заставил остановиться и задуматься. И мы ужаснулись.
* * *
Прощание с Павлом Кушниром состоялось 8 августа в Биробиджане — на церемонию пришли всего шесть человек. После кремации друзья пианиста решили перевезти прах в Тамбов и похоронить его рядом с отцом. Похороны пройдут 16 августа в 11:00.
В разговоре с «Берегом» пианистка Ольга Шкрыгунова благодарит всех, кто заинтересовался литературным и музыкальным наследием ее друга после его смерти, — но добавляет, что вряд ли он хотел этого.
Недавно мне приснился Паша. Он сказал: «То, что обо мне и моем творчестве сейчас говорят, — это, конечно, хорошо. Но они забывают, из-за чего я умер. А умер я из-за войны». Спасибо всем, кто заинтересовался Павлом, кто помогает. Но он умер, чтобы показать, что был не согласен с политикой России.
Александра Амелина для «Берега»