Шесть лет за спектакль Жене Беркович и Светлане Петрийчук вынесли приговор. Репортаж
Во Втором Западном окружном военном суде огласили приговор режиссерке Жене Беркович и драматургу Светлане Петрийчук, которых обвиняли в оправдании терроризма за спектакль «Финист ясный сокол». Несмотря на то что все обвинение основывается на доносе и двух антинаучных экспертизах, обвиняемые получили по шесть лет колонии общего режима. Журналисты издания «Берег» побывали на приговоре, «Медуза» публикует этот репортаж целиком.
Перед зданием суда около 15 человек, среди них муж Жени Беркович Николай Матвеев. С 13 июня заседания по делу «Финиста» проходят в закрытом режиме и слушателей не пускают не только в зал суда, но даже в здание. Но они все равно приезжают.
За закрытыми дверями продолжаются прения. Адвокаты Светланы Петрийчук выступали на предыдущем заседании, сегодня очередь защитников Жени Беркович и самих обвиняемых. Чтобы поучаствовать в прениях, адвокат Беркович Елена Орешникова досрочно вышла с больничного: в начале месяца ей диагностировали пневмонию.
В Москве очень жарко, +30. После того как процесс закрыли, заседания проходят в маленьком зале с неработающими кондиционерами. Из-за этого адвокатам приходится несколько раз в день просить судью о перерыве. Во время одного из них Орешникова, кашляя, выходит на улицу и кутается в шелковый платок, а после снова уходит на заседание.
На территории суда нет навесов и лавочек. Люди толпятся на небольших участках, куда падает тень от здания, и сидят прямо на земле. Время от времени на улицу выглядывает пристав и ругается на тех, кто заходит на газон.
На шестом часу заседания из суда выходит Ксения Карпинская — она тоже защищает Женю Беркович. Адвокат сообщает, что прения закончились, суд готов заслушать последнее слово подсудимых. Часто для этого выделяют целое заседание, но судья Юрий Массин дает обвиняемым на подготовку всего 20 минут. Карпинская тем не менее выглядит спокойной и уверенно говорит: «Девочки готовы».
К суду продолжают приходить — у здания собрались уже около 40 человек. В основном это журналисты, знакомые Беркович и Петрийчук, московские театралы. Среди них стоит продюсер и бывший директор «Гоголь-центра» Алексей Малобродский. Семь лет назад он был фигурантом другого театрального дела — «Седьмой студии», — и его адвокатом тоже была Ксения Карпинская; Малобродский тогда получил условный срок.
Журналистам он говорит, что «молчание театрального сообщества» его не удивляет. «Это часть общества, — разводит руками продюсер. — А почему молчит общество? Вы знаете наши законы и правоохранительную практику: кто-то вышел с белым листочком бумаги и получил если не срок, то большой штраф. Поэтому и молчат». Сам Малобродский подчеркивает, что дело «Финиста» считает «абсолютным безобразием» и «безумием с точки зрения здравого смысла».
К суду подходит мама Жени Беркович, правозащитница Елена Эфрос — она специально прилетела из Петербурга в Москву в надежде, что ей позволят попасть на заседание и увидеть дочь. Адвокаты пытаются договориться с приставом, чтобы Эфрос позволили хотя бы зайти в здание, но тот отказывает. «Успеется», — с грустной усмешкой цитирует Эфрос ответ силовика.
В это время художница, которая рисовала скетчи на заседаниях по делу «Финиста», подходит к группе поддержки обвиняемых и просит каждого написать несколько слов поддержки для мамы Жени Беркович. Поддержать ее она предлагает на самодельной открытке: на белом листе от руки нарисованы цветы хосты, растущей перед зданием суда. Оборотная сторона листа быстро заполняется пожеланиями.
В телеграм-канале защитников Беркович «Адвокаты PRO людей» появляется сообщение о том, что подсудимые начали выступать с последним словом. Меньше чем через 10 минут адвокат Петрийчук Сергей Бадамшин анонсирует приговор: на принятие решения судье нужно всего полтора часа.
Защитникам все-таки удается добиться того, чтобы в здание суда дали зайти близким родственникам подсудимых. Вместе с Еленой Эфрос и Николаем Матвеевым туда отправляется сестра Светланы Петрийчук Юлия Горбачук. Перед зданием суда уже около сотни человек, в том числе бывший главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов и председатель «Яблока» Николай Рыбаков.
«В моей России должна быть свобода творчества. Не дело чиновников людей за это судить, — говорит Рыбаков. — [Эти люди] хотят бороться против того, в чем их обвиняют. И если те, кто их в этом обвиняет, не способны это понять, то режиссер здесь не виноват. Ну правда, надо больше читать, больше смотреть фильмов, спектаклей».
Адвокаты тем временем пытаются договориться, чтобы участникам процесса позволили вернуться в большой зал, где может уместиться больше слушателей. Спустя полтора часа из-за двери выглядывает пристав, журналисты и группа поддержки начинают засыпать его вопросами, пустят ли их на оглашение приговора.
— А родственников пустите? — спрашивает у пристава близкая подруга Беркович, актриса Мариэтта Цигаль-Полищук.
— Все родственники уже внутри, — бросает пристав и закрывает дверь.
Спустя несколько минут другой пристав предлагает зайти в здание операторам и фотокорреспондентам, которые заранее запросили аккредитацию на работу в суде. У входа давка, прорваться внутрь хотят другие репортеры и группа поддержки. Через полчаса фотожурналисты выходят, приставы позволяют зайти всем остальным.
«Тридцать человек!» — командует пристав, но на приговор попадают с полсотни. Все-таки попадая в зал, некоторые еле заметно машут рукой обвиняемым или посылают воздушные поцелуи. Силовик грубо требует, чтобы слушатели перестали жестикулировать.
Слушателям напоминают, что снимать оглашение запрещено. Тех, кто не подчинится, могут вывести с заседания. «И попрошу, чтобы никто [ничего] не выкрикивал! — добавляет пристав. — Чтобы была тишина и [судью] было слышно».
Женя Беркович и Светлана Петрийчук уже в стеклянной клетке: они выглядят уставшими, но пытаются улыбаться. Рядом с ними вся четверка адвокатов. Ксения Карпинская и Елена Орешникова — в черном.
В зал входит судья Юрий Массин.
«Второй Западный окружной военный суд рассмотрел в открыт… — начинает он и тут же осекается: по требованию прокурора часть процесса была закрыта. — В закрытом судебном заседании уголовное дело по обвинению Беркович и Петрийчук в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 205.2 УК РФ».
В зале очень тихо: все внимательно слушают, боясь упустить что-то важное.
«Беркович Евгению Борисовну и Петрийчук Светлану Александровну признать виновными в совершении преступления, — продолжает Массин. — Назначить каждой наказание в виде лишения свободы на срок шесть лет с его отбыванием в исправительной колонии общего режима». Николай Матвеев пытается сдерживать слезы. Мариэтта Цигаль-Полищук плачет. Елена Эфрос грустно смотрит на дочь.
Слушатели тоже вытирают слезы. Сами подсудимые стараются сохранять спокойствие. «Что ж», — пишет в своем телеграм-канале Сергей Бадамшин.
— Приговор вам понятен? — обращается к подсудимым Массин.
— Да, ваша честь, — срывающимся голосом отвечает Петрийчук, ее почти не слышно.
— О да… — задумчиво соглашается Беркович.
Заседание заканчивается. Приставы требуют, чтобы все вышли. Люди идут к выходу в абсолютной тишине. Уже на улице и участники группы поддержки обвиняемых, и журналисты выстраиваются полукругом напротив входа. Все ждут, что скажут адвокаты.
Ксения Карпинская достает смартфон. «Суд должен руководствоваться определенными принципами», — произносит она и зачитывает строки из стихотворения Юрия Левитанского:
- Каждый выбирает для себя
- Женщину, религию, дорогу.
- Дьяволу служить или пророку —
- Каждый выбирает для себя.
Завершив четверостишье, Карпинская опускает телефон. И продолжает:
Сегодня в суде состоялось абсолютно незаконное, несправедливое заседание. И я думаю, что судьба Герострата многих постигнет. Можно быть известным справедливостью, а можно заслужить известность разрушением чего-то.
Это решение, конечно, мы будем обжаловать, хотя надежды мало. Но я хочу, чтобы вы знали, что эти девушки абсолютно невиновны. Абсолютно невиновны!
Карпинской аплодируют. Она отмечает, что на закрытых заседаниях «ничего нового не было»: «На показаниях [актера Владимира] Карпука, которые вы все слышали, секретного свидетеля „Никиты“ и двух экспертиз — деструктологической, которую вы хорошо знаете, и психолого-лингвистической — был вынесен этот жестокий приговор».
В День любви и верности прокурор Екатерина Денисова получила букет цветов — и совершенно спокойно отправила этих девушек в тюрьму. И никто не подумал ни о милосердии, ни о справедливости, ни о чем-либо еще.
А вы знаете, что Джордано Бруно семь лет уговаривали признаться и только после семи лет его сожгли? Сегодня в судебном заседании Светлана [Петрийчук] сказала, что она тоже не откажется от своей веры и никаким образом не будет признаваться в том, чего она не совершала. То же самое сказала Евгения. <…> Ну что же, вот в такое время мы живем. Спасибо большое.
Адвокату снова аплодируют. Кажется, что людей у суда собралось еще больше, чем было перед приговором.
— Пошли поорем автозаку! Хуже не будет, — командует одна из слушательниц. Толпа устремляется в сторону ворот прямо по газону. Цветы хосты, которые художница рисовала на открытке для Елены Эфрос, к тому времени уже растоптаны.
В какой машине режиссерку и драматурга вывозят из здания, неизвестно. Поэтому слушатели на всякий случай провожают овациями все выезжающие из ворот автомобили и даже легковушку с надписью «Следственный комитет».
Елену Эфрос, по ее словам, решение судьи не удивило. В то, что адвокатам удастся его обжаловать и добиться сокращения сроков, она не верит:
[Дальше] будет этап — тяжелейшее испытание для всех заключенных, а особенно для женщин. Потом привезут в лагерь — хорошо, если он будет поблизости от Москвы и Петербурга. По закону должно быть так. Но если это заказ, то могут и в Мордовию сослать. А Мордовия — это настоящая каторга.
Будем писать письма. Я восемь с половиной лет пишу письма политзаключенным, последние 15 месяцев пишу еще и Жене.
По статье об оправдании терроризма срок, проведенный в СИЗО, засчитывают день в день — а не один к полутора. Если ничего не изменится, Женя Беркович и Светлана Петрийчук должны выйти на свободу 4 мая 2029 года.
«Берег»