Умер фотограф Дмитрий Марков. Он показывал нам настоящую Россию и помогал полюбить ее
В Пскове 16 февраля умер фотограф Дмитрий Марков. Ему был 41 год. Марков — один из самых значительных фотохудожников современной России. Он не только показывал повседневную жизнь в регионах, но и старался сделать ее лучше, занимаясь волонтерской работой. Фотографа знали и за пределами страны: его выставки проходили в Париже и Нью-Йорке, он участвовал в рекламной кампании iPhone 7 — собственно, камера смартфона долгие годы была его основной. Марков работал и как фотожурналист, в том числе с «Такими делами» и «Медузой». Критик Антон Хитров рассказывает, как фотограф поставил перед собой достойную художественную задачу, — и как ее воплощал.
«Трушная Россия». «Вы показываете правду». «От ваших фото щемит сердце». Стоит открыть комментарии в инстаграме Дмитрия Маркова, чтобы убедиться: у фотографа-документалиста, снимавшего российскую провинцию, была не только большая — свыше 800 тысяч подписчиков, — но и благодарная аудитория. Его интервью Юрию Дудю, вышедшее три года назад, комментировали с той же признательностью.
В Маркове любили не только блестящего рассказчика, но и выдающегося персонажа: поборов наркозависимость, он занялся волонтерской работой, а профессиональный успех конвертировал в помощь людям. Марков стал сотрудничать с общественными организациями в середине нулевых. Уроженец подмосковного Пушкино, он переехал в Псков и работал в благотворительной организации «Росток», которая помогает детям с ограниченными возможностями интегрироваться в общество.
С 2012 года фотограф участвовал в уличных протестах, а в 2021, после задержания на акции в поддержку Алексея Навального, сделал, вероятно, свой самый вирусный снимок — с омоновцем в балаклаве, сидящим под портретом Владимира Путина. Марков устроил в фейсбуке аукцион по продаже этой фотографии, получил от анонимной покупательницы два миллиона рублей и перечислил эту сумму правозащитным проектам, которые помогают задержанным на митингах — «ОВД-Инфо» и «Апологии протеста».
Марков — наследник неофициальной советской фотографии, в которой жизнь в СССР показывали без оглядки на идеологические задачи. Его непосредственным учителем был Александр Лапин, фотограф, теоретик и педагог, который преподавал Геннадию Бодрову, Игорю Мухину, Эмилю Гатауллину и другим звездам профессии, а еще написал два знаменитых учебника — «Фотография как…» и «Плоскость и пространство, или Жизнь квадратом». На Маркова мог повлиять и Борис Михайлов — советско-украинский классик документальной фотографии, снимавший, например, бездомных.
Если заглядывать дальше, Марков принадлежит к традиции Максима Горького и Владимира Гиляровского, Ильи Репина и Николая Ярошенко — к той традиции в искусстве, которая претендует на правдивое отражение социальной жизни, а невидимых людей стремится сделать видимыми.
Главной площадкой Маркова был инстаграм, основным инструментом — смартфон. В 2013 году фотограф поучаствовал в проекте своего американского коллеги Дэвида Алана Харви Burn Diary — в течение недели Марков вел одноименный аккаунт в инстаграме. По правилам проекта публиковать можно было только фотографии, сделанные на телефон — и только в день, когда они были сняты. Эти принципы Марков перенял для своего аккаунта. В интервью «Афише Daily» он рассказывал, что фотограф с профессиональной техникой вызывает у героев меньше доверия, чем фотограф со смартфоном. В то же время трудно не видеть в этом решении концептуальный жест: смартфоны и социальные сети — инструменты демонстративного потребления, но Марков с их помощью показывает жизнь, максимально далекую от глянца.
Как устроены снимки Маркова? Прежде всего, они отсылают к культурному опыту зрителей. Цветовая гамма как в древнерусской живописи, скажем, на фресках Дионисия в Ферапонтовом монастыре. Композиция часто похожа на театральную мизансцену: на заднем плане — плоская декорация, на переднем — «актеры», которые движутся вдоль экрана, как бы из одной кулисы в другую. Персонажи часто оказывается в рамке, которая напоминает раму картины или сценический портал. Отдельные сюжеты вызывают в памяти то «Охотников на снегу» Питера Брейгеля Старшего, то портрет эпохи Возрождения, то «Будущих летчиков» Александра Дейнеки. Так Марков защищает место своих героев в культуре: провинциальных школьников, разнорабочих, пассажиров электрички, завсегдатаев городской бани, — настаивая, что любой человек достоин нашего внимания наряду с героями признанных шедевров мирового искусства.
Постоянная тема Маркова — контраст между официальным и частным, искусственным и естественным, запланированным и случайным. У памятника первостроителям гуляют комсомольские подростки. Дети отдыхают под монументальной головой Ленина в Улан-Удэ. Кошка в окне косится на триколор (кажется, вот-вот появится Дмитрий Александрович Пригов и заставит ее сказать «Россия», как в одноименной медиаопере). В композиции кадра одобренные государством символы и живые существа всегда уравновешивают друг друга: в мире, который показывает Марков, нарративы власти по крайней мере не всесильны.
Альтернативный, или протестный патриотизм — так можно назвать креативную стратегию Маркова, остро востребованную публикой. Она объединяет фотографа с другими культовыми героями российского искусства, такими, например, как художник Николай Полисский или сотрудничавший с Марковым режиссер Кирилл Серебренников. Суть этой стратегии в поисках российской идентичности, непохожей на ту, что предлагает обществу власть.
Эти люди искусства стараются укрепить эмоциональную связь между россиянами и их страной, пускай пропаганда и сделала все возможное для разрушения этой связи. Основанный Полисским арт-парк «Никола-Ленивец» переосмысляет образ русской деревни: это не заповедник традиционной нравственности, а пространство игры, иронии и творчества. «Гоголь-центр» Серебренникова, закрытый в 2022 году, боролся за прогрессивный имидж отечественной классики, которую пропаганда трактует как очередной аргумент в пользу российского превосходства. Марков рассказывал о людях, скрытых за идеологемой «народ» — и давал зрителям шанс ощутить солидарность с продавцом на вещевом рынке, с пенсионеркой из райцентра, с сельским шофером. У него был конкретный и убедительный ответ на вопрос, зачем нужно искусство в России сегодня: чтобы восстанавливать разрушенные властью мосты.
Солидарность фотографа со своими героями была для него естественной: он рос в дворовой компании, жил в 190-тысячном Пскове, мылся в городской бане и не чувствовал себя чужим в среде, которую показывал — несмотря на международную славу, работу с Apple, персональные выставки в Москве, Париже и Нью-Йорке. Для него, наоборот, было немыслимо не чувствовать этой солидарности.
В последние дни жизни Марков столкнулся с критикой в соцсетях: пользователей задели его сочувственные слова о военном-отпускнике, намеренном вернуться на фронт. На следующий день он рассказал, что помогает деньгами знакомым срочникам. «Я не могу взять и перестать любить близких мне людей и начать их ненавидеть, — написал фотограф. — И понимаю, что являюсь тем самым законной целью для ненависти со стороны украинцев. Я не знаю, как в этой ситуации поступить правильно». В 2024 году правильного решения нет ни у кого. Одно очевидно: если бы Марков пережил военное время, он бы непременно захотел работать над национальным примирением.
Антон Хитров