«Украинский дневник» Бориса Михайлова — масштабная ретроспектива знаменитого фотографа. Его снимки — один из лучших способов понять Украину последних десятилетий
В сентябре в Европейском доме фотографии в Париже открылась ретроспектива Бориса Михайлова — одного из самых признанных фотографов мира. Выставка «Украинский дневник» заняла три этажа здания в историческом квартале Марэ и включает 800 работ. Экспозицию фотограф посвятил Украине и «всем тем, кто страдает от предательского и необъяснимого нападения на нашу родину, с огромной печалью и бесконечным сочувствием». По просьбе «Медузы» Антон Долин сходил на выставку и рассказывает о жизни и творческом пути знаменитого фотохудожника.
Сегодня, когда все взгляды прикованы к событиям в Украине, в огромной ретроспективе Бориса Михайлова можно было бы увидеть конъюнктурный жест. Но 84-летний харьковчанин давно — как минимум с начала 1990-х — признан живым классиком и гением, переосмыслившим искусство фотографии. Он — единственный обладатель престижнейшей премии «Хассельблад» (Нобелевка для фотографов) родом с постсоветского пространства. Михайлов всю жизнь бросает вызов правилам и приличиям — сперва советским, а затем и мировым.
Более полувека Михайлов прожил в СССР, а затем переехал в Германию, где живет и сейчас. Но называет он себя исключительно украинцем. Вряд ли кто-то решит с этим спорить.
Распад СССР и первые десятилетия независимости Украины он зафиксировал так безжалостно и поэтично, как не удавалось никому другому. Снимки Михайлова всегда складываются в циклы, или серии. «У Земли» (1991) вдохновлена горьковским «На дне». «Сумерки» (1993) будто подсвечены сизым туманом. Монументальная «Промзона» (2011) была снята в Донбассе. А «Чай, кофе, капучино» (2000–2010) — это пронзительная летопись постсоветского хаоса в родном городе фотографа, Харькове.
Все эти кадры вошли в парижскую экспозицию. И после выставки кажется, что понять устройство Украины последних десятилетий и самих украинцев возможно, лишь всматриваясь в работы Михайлова — беспощадные и нежные одновременно.
В СССР Михайлов бесконечно снимал «запрещенку» — в частности, обнаженную натуру, за что был уволен со своей первой работы (по образованию он инженер-электромеханик). Также он стремился рассмотреть и показать в окружавшей действительности непарадное, некрасивое — как бы случайное. В серии «Лурики» (1971–1985) Михайлов раскрашивал и «улучшал» чужие семейные фотографии. А в «СоцАрте» (1975–1985) издевательски добавлял «красоты» собственным репортажным снимкам с демонстраций и других официальных мероприятий.
Мощное впечатление производит «Красная серия» (1968–1975), в которой бытовой советский официоз представлен через босховскую галерею причудливых чудаков и чудовищ. Таким образом, без лишних слов Михайлов с первых работ начал диалог с современниками об эстетике и назначении искусства.
Разлом между бытием и сознанием фотограф особенно выразительно вскрыл в серии «Соляные озера» (1986). В ней показаны отдыхающие из окрестностей Славянска — водоем, куда сбрасывались токсичные отходы с близлежащих фабрик, они искренне принимали за целебный, а грязь считали чудодейственной. Но палитра Михайлова отнюдь не исчерпывается гротескным смехом над обывателем. Например, в серии «Танцы» (1978) он снимает харьковскую танцплощадку с такой любовью и трепетом, что усталых, скомканных, страдающих от вечного стресса героев этих снимков хочется немедленно обнять.
Есть в творчестве Михайлова и посвящение событиям Майдана. В потрясающей серии «Театр военных действий. Акт II. Антракт» (2013–2014) он будто укрупняет факты, придает им иной масштаб.
📄 Дорогие читатели! Теперь вы можете скачать PDF-версию любой статьи «Медузы». Файл можно отправить в мессенджере или по электронной почте своим близким — особенно тем, кто не умеет пользоваться VPN или у кого явно нет нашего приложения. А можно распечатать и показать тем, кто вообще не пользуется интернетом. Подробнее об этом тут.
Название парижской выставки не случайно включает в себя слово «дневник»: снимкам из дневника Михайлова, который он ведет всю жизнь, посвящен целый зал. Серии представлены не в хронологическом порядке, что объяснимо: многие из них создавались на протяжении двадцати-тридцати лет.
Эпическое в экспозиции перемежается с лирическим. С одной стороны «Соляные озера», с другой — «Крымский снобизм» (1982), в котором художник представляет собственные, вполне ортодоксально-советские каникулы на море в ироническом духе. С одной стороны метафизическая «Вязкость» (1982), уже само название которой точно передает дух эпохи застоя, с другой — новаторская «Неоконченная диссертация» (1984), где Михайлов использует как реди-мейд выброшенную кем-то и недописанную научную работу, испещряя ее страницы как бы случайными снимками и философскими комментариями на полях.
Отдельный зал занимает скандальная серия «История болезни» (1997–1998) — это портреты бездомных, в объективе камеры Михайлова похожих на трагических героев Караваджо или Рембрандта. От некоторых вызывающе интимных работ хочется отвернуться, но это невозможно — они моментально впечатываются в память, остаются в ней как шрамы. Разглядеть сакральное в профанном, трогательное — в отвратительном, красивое — в уродливом, комичное — в страшном, а жуткое — в смешном — способность, которая позволяет безошибочно отличить большой талант от заурядного.
Провокационная серия автопортретов «Я не Я» (1992), в которой художник позирует перед камерой обнаженным с фаллоимитатором, сделана в духе и жанре немой слэпстик-комедии. Или еще более рискованная по нашим дням серия с красноречивым названием «Если бы я был немцем» (1994). Михайлов направляет камеру на себя с той же безупречной честностью и тем же уничтожающим сарказмом, что и на окружающий мир.
В конце концов, отделить субъективное от объективного невозможно, а подлинный фотограф всегда в равной степени хроникер реальности и ее разрушитель. Это отлично продемонстрировано в слайд-шоу «Вчерашний бутерброд» (1960–1970-е), в котором «бракованные» снимки чередуются под психоделический саундтрек Pink Floyd, производя эффект неожиданной, часто шокирующей красоты.
Финальным аккордом выставки звучит еще одно слайд-шоу — пророческое «Испытание смертью» (2014–2019), вдохновленное модернистской архитектурой советского крематория.
Можно сказать, что всю творческую биографию фотографа, как она представлена на выставке, пронизывает идея — особенно ценная и важная именно сейчас. Михайлов показывает, каким комичным, уязвимым, несовершенным может быть человеческое тело, подверженное болезням и старению. И все же оно сильнее, чем мнимая незыблемость идеологических конструкций и насаждаемых ими стандартов «красоты».
Снимки Майдана вписываются в эту линейку: они не об умозрительном «народе», а о людях, которые способны одержать победу над разного рода миражами, и особенно — над мифом о великом советском прошлом. Сам Михайлов прожил длинную жизнь и был свидетелем смены нескольких эпох. И будем надеяться, он еще задокументирует финал войны, которая сейчас идет в его родной Украине.
Антон Долин