В Японии быстро растут цены — впервые за 30 лет. Как ни странно, это позитивный сигнал для местной экономики. Что помогло ей преодолеть проклятие «потерянных десятилетий»? И при чем тут война в Украине?
Японская экономика, третья по величине в мире, стагнировала либо показывала очень медленный рост на протяжении последних 30 лет. За эти годы в стране сложилась довольно уникальная ситуация — инфляция долгое время практически не менялась, либо незначительно росла, либо вообще снижалась. Но кажется, сейчас Япония наконец пробуждается от затянувшегося на десятилетия оцепенения. После стольких лет дефляции в стране наблюдается самый быстрый рост цен за последние 30 лет, а заработная плата, долгое время находившаяся в стагнации, растет быстрее, чем когда-либо с 1990-х годов. «Медуза» изучила, что дает импульс японской экономике, надолго ли его хватит и какая дилемма стоит перед руководством страны.
Почему в Японии снова растут цены и почему дефляция — это плохо
Процесс снижения цен называют дефляцией — она свидетельствует о плохом здоровье экономики и не несет ничего хорошего, как и ее антипод — гиперинфляция. Согласно классической экономической теории, в условиях постоянного снижения цен потребители склонны откладывать покупки, поскольку ждут, что стоимость товаров может упасть еще ниже. Это негативно отражается на производителях, которые получают меньше прибыли — и производят меньше товаров. Все это оказывает общий негативный эффект на экономику — ей не хватает импульса для роста.
Японцы уже 30 лет живут в необычной реальности, где практически не меняются цены на общественный транспорт, а цены на электронику иногда и вовсе падают. Но во время стагнации в Японии также практически не росли зарплаты.
Реанимировать экономику пыталось практически каждое правительство за последние 30 лет, в основном за счет ультрамягкой кредитной политики и путем наращивания денежной массы. Если говорить простым языком, для стимуляции инфляции японский Центробанк долгое время держал ключевую ставку вблизи нуля — и печатал деньги.
Но добиться внушительных успехов не смог ни один из последних семи руководителей регулятора. Только правительству Синдзо Абэ удалось достичь небольшого прогресса и путем экономических реформ вывести инфляцию на положительную территорию в 1% — что все равно в два раза ниже целевого показателя.
Япония до сих пор остается практически единственной страной, которая оставила без изменений ультрамягкую денежную политику, тогда как большинство центробанков развитых стран в течение последних двух лет постепенно повышали ключевые ставки.
Решение же проблемы буквально «свалилось с неба». Эксперты считают, что японскую экономику встряхнули хорошо известные причины большинства изменений в мире последних двух лет, а именно последствия пандемии коронавируса и войны в Украине. Как следствие многочисленных сбоев в цепочках поставок из-за локдаунов по всему миру, существенно выросли расценки на логистику, увеличив расценки на импорт. А на фоне российского вторжения резко выросли цены на энергоносители.
«Япония — страна, которая очень уязвима к внешним потрясениям: мы импортируем абсолютное большинство полезных ископаемых. Поэтому очевидно, что Япония страдает от роста цен на энергоносители, как это было в последние три года», — объясняет в интервью «Медузе» профессор школы менеджмента Университета Сидзуока Сэйдзиро Такэсита.
Японские компании даже решили не выходить из многомиллиардного проекта российского «Новатэка» по добыче сжиженного природного газа на Ямале «Арктик СПГ-2», несмотря на недавно наложенные на него санкции США.
Благодаря скачку цен, после десятилетий стагнации стали нарастать темпы роста экономики, а за ними — подниматься доходы населения, чему также способствовала нехватка рабочей силы из-за стареющего населения. Японским профсоюзам во время ежегодных весенних переговоров с крупными корпорациями впервые за 30 лет удалось выбить рекордное повышение зарплат — в среднем на 3,6%.
К январю 2023 года индекс потребительских цен в стране достиг 4% — наивысшего с 1981 года уровня, который почти в два раза превышал целевой показатель Центробанка 2%.
Иностранные инвесторы позитивно оценивают эту динамику. Например, аналитики одного из крупнейших мировых банков Morgan Stanley считают, что Япония постепенно выбирается из трех десятилетий экономической стагнации, а один из самых известных финансистов мира Уоррен Баффет недавно нарастил доли в местных компаниях.
Основной японский биржевой индекс Nikkei в прошлом году достиг наивысшего со времен начала стагнации уровня. «Япония проходит через серию исключительных экономических трансформаций», — отметил в октябре глава крупнейшей в мире инвестиционной компании Black Rock Ларри Флинк.
«Цены на энергоносители очень резко выросли, но, так как японское правительство начало субсидировать счета на электроэнергию, 70% инфляции приходится на продукты питания», — объясняет в интервью «Медузе» Саюри Сирай, с 2011 по 2016 год — член совета управляющих Центробанка Японии. По ее мнению, именно по этой причине инфляция не может «укорениться». «Трудно представить, что цены на продукты продолжат расти каждый год», — продолжает Сирай, которая ныне занимает позицию профессорки экономики Университета Кэйо.
И правда, с конца прошлого года темпы роста инфляции начали замедляться, в декабре достигнув самого низкого значения за 18 месяцев. «Очевидно, что мы наблюдаем понижательный тренд», — говорит экономистка. В декабре базовый индекс потребительских цен, исключающий волатильные расценки на свежие продукты питания, но включающий стоимость энергоносителей, замедлил темпы роста до 2,3% в годовом отношении — это самый низкий показатель с июня 2022 года.
Откуда в Японии вообще взялась дефляция — и как местный кризис повлиял на весь мир (даже на Россию)
Для понимания того, почему японская экономика оказалась в столь необычном положении, необходим небольшой экскурс в историю.
Япония середины 1980-х — это как Китай сейчас. Тогда она была второй экономикой мира, а ее крупнейшие корпорации Toyota, Sony и Toshiba стремительно расширяли экспансию по всему миру. Инвесторы были уверены в том, что после бурного роста в течение 30 послевоенных лет ВВП страны с легкостью обойдет США.
Среднегодовой рост Японии в 1960-х составлял 10%, впоследствии замедлившись до порядка 4% в 1980-х (кстати, китайская экономика сейчас растет примерно в таком же темпе).
Экспорт взлетел всего с 4,1 миллиарда долларов в год в 1960-м, когда около трети его составлял текстиль, аж до 287 миллиардов к 1990-му, когда в основе поставок лежали уже автомобили и электроника.
У японского экономического чуда есть несколько предпосылок.
- Сразу после окончания Второй мировой войны Токио при участии американских консультантов сделал ставку на экспортно ориентированную экономику с уклоном в легкую промышленность — текстиль, простые товары ежедневного потребления и т. д., — поскольку она не требует вовлечения квалифицированной трудовой силы, с которой в разоренной войной стране были проблемы.
- Свой вклад в успех внесла и особенная трудовая культура, поощряющая преданность делу и иерархичность. Кажется, только в Японии были зафиксированы смерти на рабочем месте от переутомления: в японском языке даже есть слово, описывающее это явление, — кароси. В стране до сих пор распространена система пожизненного найма сотрудников, у которой тоже есть свое особое название — сюсин коё.
- Японскому послевоенному росту также способствовали серьезные вливания американских денег в реконструкцию страны во время оккупации, активный импорт технологий и проведение аграрной реформы, окончательно прекратившей феодальные отношения в сельском хозяйстве. Как и Китай на рубеже веков, Япония в 1950–1970-е активно скупала западные технологии, и после того как стране удалось накопить капитал за счет легкой промышленности, она начала развивать технологический сектор, впоследствии ставший известным на весь мир.
С началом холодной войны США решили сделать из Японии экономически сильный «брандмауэр» против коммунизма в Азии, который должен был служить примером превосходства капиталистической системы. Для этого они приостановили демонтаж сложившейся до войны системы торговых конгломератов дзайбацу — по сути, олигополии, где крупнейшими активами в экономике владели несколько крупных конгломератов под контролем династий предпринимателей. Семьи, контролирующие дзайбацу, активно сотрудничали с японским милитаристским режимом, взамен получая выгодные контракты на захваченных территориях.
Впоследствии дзайбацу трансформировались в кэйрэцу — те же торговые дома, но уже с более современной корпоративной иерархией, которая подразумевает вертикальную структуру власти и ее сменяемость. Но от довоенной картельной системы кое-что все же осталось.
Модель кэйрэцу — это, по сути, сеть альянсов между корпорациями, которые взаимозависимы посредством владения долями в компаниях друг друга. В центре системы стоят банки-кредиторы, которые обеспечивают ликвидность конгломератов. Считается, что такая модель помогает поддерживать финансовую стабильность, защищая систему от хищных поглощений и манипуляций на фондовом рынке, что способствует более устойчивому долгосрочному стратегическому развитию.
Большинство известных сегодня японских корпораций — Toyota, Mitsubishi, Toshiba, Nissan — вышли именно из кэйрэцу. Внутри страны они производят гораздо более широкий спектр товаров, помимо тех, что известны иностранному покупателю. Например, торговый дом Mitsubishi включает компании, которые занимаются финансами, металлургией и химической промышленностью.
Профессор Сэйдзиро Такэсита из Университета Сидзуока отмечает, что сегодня система кэйрэцу уже не так сильна, хотя в японской деловой культуре до сих пор большое значение придается персональным связям:
В Японии мы называем это реляционным контрактом, или, другими словами, «ты мне, я тебе», то есть ведение бизнеса на основе личных взаимоотношений, а не только сухого расчета. И иногда это прекрасно работает.
Впоследствии другие азиатские страны стали брать пример с Японии, и некоторым удалось достичь аналогичных успехов, например Южной Корее и Тайваню (а впоследствии и Китаю). Позже экономисты будут называть эти страны «азиатскими тиграми», чтобы описать динамичный рост их экономик.
Но не всем мечтам суждено было сбыться. Дешевый японский экспорт довольно быстро начал беспокоить США и их ближайших партнеров, и Японии пришлось пойти на уступки и ревальвировать (то есть усилить) иену к доллару по итогам так называемых соглашений Plaza в 1985 году. Это негативно сказалось на экспорте страны, на что японское руководство отреагировало накачиванием экономики деньгами и снижением ключевых ставок.
Как следствие, экономика начала разбухать, что привело к многочисленным манипуляциям в финансовом секторе и на рынке недвижимости. Ситуация усугубилась к концу 1980-х, когда экспорт упал еще сильнее из-за цикла ужесточения денежной политики ФРС.
«Тогда все верили в японскую экономику, ведь у нас были высокие темпы роста, население постоянно увеличивалось, а инвесторы покупали много японских акций. Как раз в это время и начал надуваться пузырь, поскольку из-за низких процентных ставок люди скупали множество активов. В какой-то момент пузырь разросся слишком сильно. В ответ на это Банк Японии начал ужесточать денежно-кредитную политику, что в конце концов привело к тому, что он лопнул», — рассказывает Саюри Сирай из Университета Кэйо.
Это стало началом конца головокружительного взлета Японии — в начале 1990-х на рынках началась активная распродажа японских активов, вследствие чего многие компании обанкротились.
«Затем началась очень долгая стагнация, поскольку недвижимость часто использовалась в качестве залога для банковских кредитов, — все было взаимосвязано. Поэтому, когда лопнул пузырь на рынке недвижимости, это привело и к банковскому кризису. После этого Японии потребовалось много времени, чтобы выйти из рецессии», — продолжает Сирай.
Но в том числе благодаря вмешательству Центробанка Японии стране удалось избежать резкого падения экономики. Токио нарастил траты и перешел к стратегии дефицитного бюджета, а ЦБ с 1996 года перешел к ультрамягкой кредитной политике и удерживал ключевую ставку вблизи нуля практически по сей день (за исключением нескольких лет вокруг мирового финансового кризиса 2008 года).
Спад в местном производстве, тем не менее, разошелся эхом по всему миру, негативно отразившись и на ценах на нефть, что, по мнению некоторых экспертов, отчасти послужило причиной кризиса 1998 года в России.
Начало стагнации в экономике также совпало по времени с достижением Японией демографического пика: рождаемость стала падать, а население — стареть.
Абэномика. Как популярный премьер пытался реанимировать экономику
Бывший японский премьер Синдзо Абэ, который находился на этом посту самое длительное время за всю современную историю страны, в 2012 году победил на выборах в том числе на обещаниях решить многолетнюю проблему дефляции.
Он представил амбициозный план реформ, который был направлен на преодоление стагнации и достижение целевого уровня инфляции в 2%, впоследствии названный «абэномикой». В рамках этой стратегии руководитель Центробанка Японии Харухико Курода, который возглавлял регулятор в течение последующих десяти лет, ввел программу количественного ослабления, которая подразумевала активную скупку государственных облигаций. Проще говоря, Банк Японии начал печатать деньги, чтобы вызвать инфляцию.
«Правда в том, что даже несмотря на то, что мы проводили беспрецедентное по масштабу смягчение денежно-кредитной политики, инфляция по-прежнему оставалась ниже 1% большую часть времени — что значительно ниже целевых 2%», — вспоминает Саюри Сирай, которая в то время работала в команде Куроды.
Например, только в январе прошлого года Центробанк страны приобрел японских государственных облигаций на рекордные 182 миллиарда долларов — эквивалент размера экономики Венгрии в 2022 году. По данным Всемирного банка за 2021 год, Япония имела наибольшее соотношение госдолга к ВВП среди всех стран мира — 217,6%.
Это привело к тому, что баланс ЦБ Японии превысил ВВП страны еще в 2018 году. На середину 2022 года баланс Центробанка составлял 135% ВВП.
«„Абэномика“, на мой взгляд, очень успешно справилась со своей первой „стрелой“, которая заключалась в ослаблении иены, что привело к процветанию экспортеров. Это был очень хороший старт», — говорит профессор Сэйдзиро Такэсита:
С другой стороны, Япония остается единственной страной ОЭСР, где рост зарплат за последние 20 лет был примерно нулевым. Как мне кажется, это связано с высоким консерватизмом японских корпораций. «Абэномика» подразумевала, что сверхдоходы от экспорта трансформируются в рост зарплат для населения, что даст долгожданный импульс частному потреблению. Это не проговаривалось прямым текстом, но я уверен, что реформы предусматривали именно такой сценарий.
Но в итоге из-за своей высокой консервативности компании так и не смогли перераспределить доходы в пользу потребителей, а продолжают сидеть на этих деньгах и по сей день.
Доля Японии в мировом ВВП, рассчитанном в покупательной способности на душу населения (PPP), упала с 9% в 1990-м до менее чем 4% сегодня. По прогнозам Goldman Sachs, при продолжении тренда страна может выпасть из пятерки крупнейших экономик мира к 2050 году, а к 2075-му — из десятки. Тем не менее, если Японии удастся удержать инфляцию, повысить производительность труда и дать импульс корпорациям, ее «дисквалификацию» из высшей лиги, возможно, удастся приостановить.
Обратная сторона инфляции: почему не растут реальные доходы японцев и при чем тут корпорации
У растущей инфляции есть и печальные последствия: за прошлый год количество банкротств в стране увеличилось на 30% — наибольший прирост со времен финансового пузыря, согласно опросу крупнейшей в Японии базы данных корпоративной отчетности Teikoku. Не всем компаниям удалось переложить возросшие расценки на плечи потребителей.
После переговоров профсоюзов с крупнейшими компаниями в прошлом году зарплаты в стране в среднем выросли на 3,6%, а базовая ставка, не включающая ежегодного перерасчета, увеличилась на 2% — повышение, невиданное за последние 30 лет, следует из данных крупнейшего профсоюза Rengo.
Но зарплаты все же не поспевают за ростом цен. Например, уже в сентябре прошлого года реальные доходы (номинальный рост зарплат минус уровень инфляции) упали на 2,4% в годовом отношении, снижаясь 18-й месяц подряд.
Поскольку это едва ли может понравиться населению, возникает вопрос: так, может быть, дефляция была не такой уж плохой? Особенно с точки зрения простого японского потребителя. «Если взглянуть на потребительские опросы времен дефляции, то люди никогда не говорили, что чувствуют снижение цен. Наоборот, потребителям казалось, что цены растут, хотя статистика фиксировала небольшое снижение», — утверждает Саюри Сирай.
Согласно экономической теории, при падении цен люди склонны откладывать покупки. «Но никакого отложенного потребления тогда зафиксировано не было. Мне кажется, существует разрыв в восприятии между японскими и западными экономистами. На Западе хотят верить в свою собственную версию, но на самом деле японцы никогда не ощущали снижения цен», — заверяет она.
«Япония — рай для потребителя, — добавляет профессор Сэйдзиро Такэсита. — Мы самые разборчивые потребители в мире, и это подтверждает статистика. Иными словами, мы требуем наивысших стандартов, при этом по выгодной цене, во всем, что потребляем, — от еды до автомобилей и электроники».
«Я думаю, что отчасти поэтому корпорации в течение последних 20 лет не повышали тарифы на оплату труда — потому что никто особо не жаловался», — продолжает он. Уровень жизни в Японии остается довольно высоким, несмотря на последствия кризиса и многолетнюю стагнацию.
«Да, на первый взгляд, мы наблюдаем рост зарплат впервые за 30 лет, но с учетом инфляции реальные доходы японцев, наоборот, снижаются в течение уже двух лет подряд», — констатирует Такэсита. По его мнению, корпорации не идут на повышение оплаты труда в том числе из-за нежелания наращивать расходы и специфического устройства системы профсоюзов в стране.
В Японии профсоюзы, как правило, часть корпораций. Раз в год в апреле они собираются на сюнто (часто переводится как «весеннее наступление на зарплаты») — традиционные переговоры между крупнейшими компаниями и профсоюзами. Такой централизованный формат подразумевает, что если профсоюзы решат бастовать, то будут делать это в одно время, а значит, никто не сможет получить дополнительную выгоду от освободившейся ниши на рынке. Вот как объясняет это профессор Такэсита:
Наша профсоюзная система существенно отличается от всего мира. Например, когда у американской или британской компании дела идут не очень, они тут же начинают сокращать штат, не трогая бонусы и зарплаты менеджмента. В Японии все ровным счетом наоборот — компании сначала режут менеджерские бонусы, тогда как сокращение персонала — совсем уж крайняя мера. Поскольку сокращения — это самое страшное для японца. Можно сказать, что существует некое неписаное правило между компаниями и профсоюзами, и оно хорошо работает в трудные времена. Это, по сути, тесное сотрудничество между менеджментом компании и ее сотрудниками.
В Японии высоко ценится финансовая стабильность, поэтому в стране до сих пор распространена система пожизненного найма сюсин коё, особенно в больших корпорациях. Сюсин коё ставит на первое место гарантии занятости — а уже после идут эффективность и продуктивность труда.
«Многие японцы считают себя одними из самых консервативных людей в мире и стараются избегать риска при любой возможности. Отчасти поэтому многим и не нравится инфляция», — подчеркивает Такэсита.
По итогам апрельских переговоров, если компании принимают решение повысить зарплаты, то делают это «хором», говорит эксперт. То есть, например, если Toyota решила поднять ставку на 2%, то все ее конкуренты будут повышать зарплату примерно в этом же диапазоне.
У такой системы есть и обратная сторона. По словам Такэситы, главой профсоюза в Японии, как правило, становятся к 35–40 годам. Обычно, если человек проработал в одной компании всю жизнь, что не редкость, к этому возрасту он близок к переходу на менеджерскую должность, что провоцирует конфликт интересов между профсоюзной деятельностью и личным успехом сотрудника: «Если вам 38 и вы бы хотели остаться работать в компании всю жизнь, то стали бы вы занимать жесткую позицию на переговорах о повышении зарплаты?»
Для Центробанка Японии итоги сюнто — важный индикатор для принятия решения о ключевой ставке. Поэтому все внимание рынков будет приковано к апрельским переговорам — в этот раз на них возлагаются большие надежды: многие ожидают, что зарплаты наконец-то догонят инфляцию.
Повышать или не повышать? Дилемма Центробанка Японии
Многие экономисты придерживаются мнения, что нынешняя динамика инфляции может привести к тому, что Центробанк Японии впервые за 16 лет повысит ключевую ставку. Но такой сценарий возможен, только если весенние переговоры увенчаются успехом для рабочих — а именно ростом тарифов на оплату труда. Тогда ЦБ может объявить, что инфляция будет оставаться вблизи целевого показателя 2% долгое время, что теоретически позволило бы ему предпринять радикальное изменение политики.
«Центробанк Японии сталкивается с дилеммой», — говорит Саюри Сирай, которая ранее лично принимала участие в принятии решений о денежной политике:
Согласно нынешней стратегии, ЦБ будет продолжать печатать деньги до тех пор, пока инфляция не закрепится в районе целевых 2%. Так вот, декабрьская инфляция составила 2,6% — значит, сейчас она снижается. Если посмотреть на инфляцию Токио, ключевой ранний индикатор тренда общенационального индекса потребительских цен, то до середины января он уже показывает ниже 2% — около 1,6%. Конечно, будет некоторая волатильность, потому что с апреля правительство, как предполагается, избавится от субсидий на электроэнергию, что увеличит инфляцию, но затем она, скорее всего, все равно снизится.
«В нынешних условиях замедления инфляционного тренда Банку Японии очень трудно обосновать, почему рост цен будет оставаться на уровне 2%. Честно говоря, я не думаю, что ЦБ в данный момент в состоянии провести какую-либо нормализацию денежной политики», — подытоживает экономистка:
Если посмотреть на реальное потребление домохозяйств, то, если исключить инфляцию, оно на самом деле снижается. Поскольку чем выше цены, тем больше люди экономят. Следовательно, реальное потребление падает. Также по факту мы имеем снижение реальных доходов, что действительно плохо. И как можно в этих условиях говорить о том, что Банк Японии готов к нормализации?
Тем не менее пока неясно, насколько высоки должны быть темпы роста зарплат для достижения целевых показателей ЦБ. Бывший глава регулятора Курода ранее отмечал, что повышение базовой зарплаты примерно на 3% соответствовало бы достижению показателя ценовой стабильности 2%.
Если по итогам апрельских переговоров рост тарифов на оплату труда превысит прошлогодний рекорд 3,6% для крупных компаний, это станет ключевым сигналом для Центробанка к повышению ставки, ссылается агентство Reuters на опросы в деловых кругах Японии. ЦБ хочет посмотреть на то, справятся ли компании с ростом расценок. А именно — удастся ли им переложить более высокие цены на плечи покупателей, сообщили источники агентства.
«Если принять во внимание тот факт, что у нас самый высокий уровень долга по отношению к ВВП практически во всем мире, а также стремительное старение населения, то можно ли продолжать жить в системе, в которой нет фискальной дисциплины? Ответ — нет. Но дилемма заключается в том, что если мы резко начнем повышать ставки, то это может вызвать негативный эффект домино для компаний с высоким уровнем долга», — рассуждает Сэйдзиро Такэсита.
По его мнению, властям «нужно нормализовать ставки, но в то же время сделать это не так просто, как в Штатах или в Великобритании, поскольку японский Центробанк не так маневрен»: «Люди склонны думать, что у них глубокие карманы, но, на мой взгляд, это не так».
Однако, учитывая замедление темпов роста инфляции, повышение заработной платы по итогам весенних переговоров выше рекордного значения прошлого года кажется маловероятным.
По мнению Сирай, за нынешней шумихой о возможном повышении ключевой ставки может стоять стремление финансовых рынков выдавать желаемое за действительное: «Я думаю, что все на самом деле понимают, что инфляция в 2% невозможна в долгосрочной перспективе. Но так как финансовый сектор всегда хочет заработать больше, а в условиях нулевых ставок это сделать сложно, им хочется иметь другие рыночные условия. Именно по этой причине многие участники рынка настаивают на нормализации».
Отрицательные процентные ставки очень вредны для финансового рынка и банковского сектора. Поэтому я думаю, что одна из причин, по которой они торопят события, заключается в том, что если не сделать этого сейчас, то инфляция продолжит падение и в какой-то момент снова окажется ниже ключевой отметки 2%. И тогда обосновать повышение ставок будет гораздо труднее.
Нынешнее сочетание внешних потрясений и внутренней эволюции предоставляет японскому руководству уникальный шанс поменять экономическую траекторию страны. Но удастся ли властям положить конец 30 годам стагнации — все еще большой вопрос, ответ на который станет понятен уже весной этого года, когда состоятся апрельские переговоры сюнто и следующее за ними заседание ЦБ.
Андрей Сергеев