Большинство американцев сегодня считают войну во Вьетнаме ошибкой. Но так было не всегда — во время самой войны общество ее поддерживало Почему у антивоенного движения даже в 1960-е не получилось склонить на свою сторону большинство?
В 1960-е годы США вступили в войну во Вьетнаме, которая быстро приняла характер затяжного конфликта. При всей несопоставимости экономического и военного потенциала противников перспективы победы Штатов были туманными. Боевые действия с каждым годом требовали все больше ресурсов — и США все время не хватало войск в Юго-Восточной Азии. Властям нужно было повести на войну самое счастливое и благополучное поколение американцев — беби-бумеров, общество, которое президент Линдон Джонсон хотел сделать великим (A Great Society). Философ Арсений Куманьков, автор книги «Война в XXI веке», в статье для рубрики «Идеи» показывает, что сравнение той войны для США с нынешней войной в Украине для России многое может прояснить в отношениях между обществом и политиками, развязавшими агрессию. Какими бы разными ни были Америка 1960-х и Россия 2020-х, у них есть много общего в том, почему война стала возможной и как ее восприняло население. Это сопоставление, во-первых, позволяет показать, до какой степени общество может сопротивляться милитаризации, а во-вторых, помогает ответить на вопрос, стоит ли считать реакцию россиян на войну необычной или аморальной.
Редактор рубрики «Идеи» Максим Трудолюбов:
Протесты против войны во Вьетнаме и общественное недовольство последующими американскими войнами привело к парадоксальному результату. Не к отказу от войны, а к ее совершенствованию и — по крайней мере по замыслу — к повышению ее эффективности. Отказ от обязательного призыва и развитие технологий удаленного ведения боевых действий позволили сделать войны менее болезненными для общества.
Внутриамериканские дебаты о необходимости вмешательства США в те или иные конфликты по всему миру ведутся постоянно. Ошибочность внешнеполитических решений, военные неудачи, неспособность расположить к себе общество, выиграв войну, как это произошло в Ираке и Афганистане, — предмет жестких дискуссий. Но по-настоящему антивоенно настроенные лидеры не добираются до ведущих позиций во власти. Ни элиты, ни умеренно настроенная часть общества не готовы уступать доминирующие позиции США во множестве регионов другим державам.
В результате США ввязываются в конфликты снова и снова. Учесть же общественное недовольство политики стремятся с помощью снижения заметности войны для общества и снижения военного ущерба для военных и экономики страны. Американский способ ведения войны, замечает историк Сэмьюэл Мойн в книге «Гуманная война» (Humane. How the United States Abandoned Peace and Reinvented War), все больше определяется стремлением избежать вреда для себя и — по возможности — для другой стороны. При этом именно в силу этих обстоятельств военные операции США в будущем могут охватывать все большие пространства и тянуться все дольше.
США втягивались в войну постепенно — но эскалация 1965 года заставила их резко нарастить военный контингент. К 1968-му на фронте были уже более полумиллиона американцев
Американские военные специалисты находились во Вьетнаме с 1946 года, с самого начала первой индокитайской войны, когда движение Вьетминь развернуло полномасштабную вооруженную борьбу за независимость страны от Франции. В 1954 году Франция ушла с полуострова. Вьетнам был разделен на две части: коммунистическую Демократическую Республику Вьетнам со столицей в Ханое на севере и Республику Вьетнам со столицей в Сайгоне на юге. По плану после проведения всеобщих выборов в 1956 году два государства должны были объединиться. Но годом ранее между ними началась вторая индокитайская война.
Власти США опасались, что Северный Вьетнам (ДРВ) станет очагом распространения коммунизма во всем регионе, и рассматривали Южный Вьетнам как форпост борьбы с советским влиянием — поддерживали его экономически и выделяли военную помощь. Весной 1965 года в Вашингтоне решили, что этого недостаточно, — и случилась так называемая эскалация Джонсона: США начали систематически бомбардировать ДРВ (операция «Раскаты грома») и отправили в Южный Вьетнам наземные силы. Численность американских войск увеличилась с 23 тысяч в 1964 году до 184 тысяч в 1965-м. В 1968-м во Вьетнаме находилось уже более 540 тысяч военных США. А в общей сложности через ту войну прошли почти 2,6 миллиона американцев.
Закончилась для США война выводом войск в 1973 году. После этого Южный Вьетнам продержался еще два года. В апреле 1975-го он перешел под контроль Севера — и Вьетнам стал единым.
Американское общество изначально «сплотилось вокруг флага». Но очень скоро стало понятно, что внутри страны раскол — и у войны есть много противников
Первой реакцией на расширение американского военного присутствия во Вьетнаме стал кратковременный всплеск поддержки государства со стороны общества — это явление, известное как эффект «сплочения вокруг флага». Он наблюдался на начальных этапах и всех последующих крупных вооруженных конфликтов с участием США:
- более 80% американцев высказались в поддержку авиаударов и проведения наземной операции в Ираке в 1991 году;
- начало войны в Афганистане в 2001 году поддержали 88% жителей страны;
- введение войск в Ирак в 2003 году необходимым посчитали 75% опрошенных.
В случае Вьетнама даже пресса и конгресс поддерживали президентскую администрацию. Казалось, операция пользуется всеобщим одобрением. Однако уже очень скоро, той же весной 1965 года, стали заметны первые признаки раскола в общественном восприятии вторжения.
Дело в том, что противники у этой войны внутри США фактически появились еще до ее начала — поскольку военное присутствие во Вьетнаме началось задолго до эскалации 1965 года, а целесообразность отправки туда военной помощи и войск часто и открыто обсуждалась политиками. В антивоенном лагере на тот момент находились представители пацифистских религиозных организаций, а также участники движения за гражданские права и новые левые. Центром протеста стали кампусы университетов, в которых действовали такие политические студенческие группы, как SDS (Students for a Democratic Society, «Студенты за демократическое общество») или SNCC (The Student Nonviolent Coordinating Committee, Студенческий координационный комитет ненасильственных действий).
В марте 1965 года в Мичиганском университете прошел первый неформальный семинар («тич-ин», teach-in), послуживший символическим началом движения против войны во Вьетнаме. На таких семинарах, не входивших в учебную программу, преподаватели и студенты разговаривали об актуальных политических проблемах. Например, обсуждали политический режим Северного Вьетнама, политику сдерживания или угрозы ядерной войны. Неформальные занятия иногда посещали тысячи студентов, и со временем они начали привлекать внимание прессы. Практика «тич-инов», а также «ситингов» (sit-in — сидячая демонстрация, в ходе которой студенты занимали здания или общественные пространства) стала частью ненасильственного арсенала противников войны.
За годы конфликта его оппоненты провели в США множество уличных акций и маршей. На пике антивоенное движение могло объединять, по разным оценкам, от 3 до 15 миллионов участников в разных городах 200-миллионной страны. Самой крупной акцией протеста считается марш в Вашингтоне 15 октября 1969 года, собравший до 600 тысяч человек.
Несмотря на массовость антивоенного движения, оно так и не переманило на свою сторону большинство. В глазах обывателя протестующие выглядели опасными бунтарями
Уличный протест был не единственной формой выражения несогласия с войной и обязательной военной службой. Подлежавшие призыву мужчины пытались получить отсрочки. Они были положены студентам, представителям определенных профессий (например, занятым в сельском хозяйстве и учителям в некоторых штатах) и молодым отцам (рост рождаемости в США во второй половине 1960-х часто объясняют фактором борьбы с мобилизацией). В итоге за время войны было призвано 1,9 миллиона молодых американцев. До 100 тысяч человек при этом эмигрировало в Канаду, а 171 тысяча получили статус отказавшихся от службы по религиозным или иным убеждениям. Более полумиллиона человек тем или иным образом нарушили закон о призыве. В тюрьму отправилось около трех тысяч человек — в основном те, кто сопротивлялся открыто (draft resisters), то есть отказывался от отсрочки и оспаривал само право государства отправлять граждан на несправедливую войну, а также члены религиозных групп вроде свидетелей Иеговы.
Но было бы ошибкой считать, что все студенты придерживались антивоенных взглядов. Антивоенная активность оставалась уделом меньшинства на протяжении почти 10 лет войны во Вьетнаме. Многим американцам активная протестная позиция представлялась слишком радикальной, непатриотичной или просто социально чуждой. Против пацифистских семинаров выступали провоенные студенческие организации, а на сжигание во время демонстраций американского флага активисты с другого фланга отвечали маршами «в поддержку наших парней во Вьетнаме». Уличные акции протеста к тому же не всегда сохраняли изначальный ненасильственный характер, и в прессе часто освещались именно беспорядки в ходе манифестаций. С точки зрения обывателя, протестующие были опасными бунтарями, нарушителями закона и общественной морали. Антивоенному движению, по сути, так и не удалось привлечь на свою сторону большинство американцев.
Один из лидеров кампании по сопротивлению призыву Брюс Дэнсис в мемуарах писал, что долгое время воспринимал движение как провалившееся: в акциях участвовали студенты и представители среднего класса, но протесты так и не стали массовыми; кроме того, вопреки ожиданиям, сотни тысяч мужчин каждый год отправлялись в войска, не решившись на уклонение или отказ от службы.
Центром протестов против войны во Вьетнаме стали университеты. Студентов в поколении беби-бумеров было много — и именно в стенах вузов они увлекались антивоенным движением
Один из ключевых факторов, из-за которых протесты получились столь длительными и заметными, — характер американского общества того времени. Свободное общение и выражение мнений было хотя и не абсолютно безопасным, но возможным. Одновременно взрослело большое по численности послевоенное поколение (беби-бумеры) — и университеты были переполнены студентами. Именно университеты и стали пространством, где молодые люди, верившие в социальные изменения, могли встречаться и учиться друг у друга.
По словам одного из моих знакомых профессоров, который был студентом в конце 1960-х, он стал узнавать о происходящем во Вьетнаме, о жестокости военных и опасностях призыва, только поступив в университет. До этого он попросту не обращал на войну особого внимания. Свободной дискуссии внутри университетов способствовала их значительная автономия от государства. Хотя университетские администрации и вели себя по отношению к протестующим по-разному. Например, руководство Йельского университета поддерживало ненасильственные «дисциплинированные» акции и защищало студентов от призыва при помощи системы отсрочек экзаменов и пересдач. А вот руководство Колумбийского университета в 1968 году вызвало полицию, чтобы взять штурмом часть кампуса, захваченную студентами. В Кентском университете в 1970 году Национальная гвардия и вовсе расстреляла демонстрацию, убив четырех и ранив девять студентов.
При этом власти не принуждали университеты к увольнению сотрудников и отчислению антивоенно настроенных студентов. Если такие эпизоды изредка и случались, то не оказывали влияния на настроения профессоров и студентов. Реакция Майкла Уолцера, автора влиятельной книги «Справедливые и несправедливые войны» (Just and Unjust Wars: A Moral Argument with Historical Illustrations. 1977), преподававшего в 1960-е годы в Гарварде, на мой вопрос об опасностях, с которыми мог столкнуться политически активный сотрудник университета, показательна — он лишь рассмеялся и ответил: «Во-первых, у нас были очень хорошие юристы».
Антивоенное движение не победило, но создало все предпосылки для изменения общественного отношения к войне. В первую очередь этому изменению способствовали СМИ
Несмотря на протесты, война длилась гораздо дольше, чем могла бы. И все же определенных результатов протестующим добиться удалось. Решающую роль в формировании общественного мнения о войне и антивоенных акциях играли СМИ. Они на тот момент были по-настоящему влиятельным институтом. В 1968 году именно обсуждение на телевидении неудач американских и южновьетнамских войск в ходе Тетского наступления Вьетнамской народной армии и Вьетконга привело к тому, что американцы перестали верить в близость победы. На четвертый год войны общество охватило разочарование. В конце 1968-го в прессе распространились сообщения о массовом убийстве в деревне Сонгми («резне в Ми Лай») — возможно, одном из самых ярких свидетельств жестокости американских военных.
Все эти информационные поводы ложились на почву, подготовленную антивоенным движением. Даже не дотянувшись до большинства населения, оно воздействовало на общественное мнение в течение всей войны. Постепенно, с ростом потерь и распространением сведений о совершенных американцами военных преступлениях, критические настроения становились все более заметными. Американцы не были готовы протестовать, но перестали верить в победу, в то, что война ведется успешно. Они устали от боевых действий и голосовали за кандидатов, говоривших о мире.
Американское общество смогло использовать инструменты, которые очень медленно, но все же позволили ему выйти из пике милитаризации. СМИ становились все более свободными и показывали войну такой, какой она была. А до определенной степени независимые суды могли расследовать эпизоды военных преступлений и давали возможность уклонистам защитить свои права. Со временем призыв как таковой в США был отменен. А публичность протестов послужила защитой их участникам и всем, кто пытался уклониться от службы, — их, как правило, не преследовали слишком жестоко.
Элиты во главе с Ричардом Никсоном перехватили у протестного движения антивоенную повестку. Но спустя десятилетия война во Вьетнаме все же воспринимается в США как явная ошибка
И все же успехи антивоенного движения были ограниченными. Сопротивление войне во Вьетнаме имело значительные общественные, политические и культурные последствия, но сами боевые действия не остановило. И это при том, что в распоряжении американского общества были институты, недоступные сегодня россиянам и гражданам других авторитарных государств. Независимость судебной системы позволяла противникам войны действовать свободнее. При этом всегда сохранялась надежда решить вопрос политически, поддерживая антивоенных кандидатов на местных и президентских выборах. Этим воспользовался Ричард Никсон: он позиционировал себя не просто в качестве антивоенного кандидата, но миротворца — единственного политика, способного привести стороны к заключению мирного соглашения.
«Оседлав» такую риторику, Никсон дважды избирался президентом, в то время как настоящие кандидаты от антивоенного движения не получили широкой поддержки. Дело в том, что в случае Никсона выступления против боевых действий дополнялись рассуждениями об обязанности США дать отпор коммунизму и обеспечить себе мир, а также о необходимости выйти из Вьетнама, «сохранив лицо». Такой подход находил отклик у значительной части общественности. И именно он позволил продлить войну еще на пять лет.
Власти США стремились мобилизовать население на войну, и, несмотря на видимое недовольство части общества, им это в значительной степени удалось. Протестные акции были заметным явлением, но никогда не получали одобрения большинства. А когда при президенте Никсоне для призыва была введена лотерея и американский контингент во Вьетнаме начал сокращаться, на спад пошли и те демонстрации, что сотрясали страну до этого.
Так что история сопротивления американцев войне во Вьетнаме не позволяет ответить положительно на более общий вопрос — может ли общество в принципе повлиять на свое правительство так, чтобы оно закончило войну или даже не начинало ее?
Историк Фредрик Логевалл показывает в своей книге «Истоки войны во Вьетнаме» (Fredrik Logevall. The Origins of the Vietnam War), что война началась при попустительстве со стороны основных общественных институтов — органов власти и СМИ. А главной причиной ее длительности автор считает страх потери авторитета президентом Джонсоном и его ближайшими соратниками, в первую очередь военным министром Робертом Макнамарой. Вступив в схватку с вьетнамскими коммунистами, они не могли выйти из нее, хотя быстро осознали недостижимость победы. Амбиции политиков обрекли Вьетнам на разрушение, а миллионы людей — на гибель и страдания. Президент Никсон столкнулся с той же проблемой. В результате страх дать слабину, показаться проигравшим и отступить питал войну, в которой не было никакой пользы для американского народа.
На этом фоне антивоенное движение 1960-х остается примером значимости общественных механизмов, оспаривающих государственную политику. Активисты старались держать войну в фокусе общественного внимания. Они ограничивали произвол властей, в частности, повлияли на постепенную отмену призыва и на мягкое отношение к нарушителям призывного законодательства. Репортажи и журналистские расследования помогали распространять информацию об ужасах войны (см. фото Ника Ута The Terror of War). В результате в общественном сознании американцев война во Вьетнаме в последние десятилетия воспринимается как явная ошибка.
Главный урок исследований Фредрика Логевалла заключается в том, что война, подобная вьетнамской, легко воспроизводима, поскольку зашита в прошивку политической системы, выстроенной вокруг государства. В российском контексте (с жесткой вертикалью власти и подавленными зонами свободы) выводы Логевалла подтвердились самым страшным образом.
Арсений Куманьков