«А что тогда желательно? Не тушить пожары?» Власти РФ объявили «Гринпис» вне закона. У этого решения будут последствия — прежде всего для российской природы
Генпрокуратура объявила «нежелательной» деятельность «Гринпис Интернешнл»: по мнению властей, организация «представляет угрозу основам конституционного строя и безопасности РФ». Российское отделение «Гринписа» открылось в 1992 году, за эти годы активистам и экспертам удалось освободить косаток и белух из «китовой тюрьмы» в Приморье, добиться переноса олимпийских объектов из Сочинского национального парка и многого другого. «Медуза» поговорила с волонтерами и бывшими сотрудниками «Гринписа» о том, как решение властей отразится на российской природе.
Некоторые имена героев текста изменены по их просьбе из соображений безопасности.
Василий
Я начинал волонтерить в петрозаводских экологических проектах году в 2016-м, спустя несколько лет пообщался с кем-то из волонтеров [«Гринписа»] и понял, что это люди очень близких мне взглядов, с похожей системой ценностей и мне с ними по пути: [всем нам хотелось] привлекать внимание к экологическим проблемам, которые часто не видны, если живешь в более-менее крупном городе. Так сложилось, что эти люди оказались теми, с кем мне хотелось что-то делать — и подавать пример другим.
За два года мы провели несколько мероприятий: были «пластиквотчинги» — это сбор и анализ отходов на берегах водоемов. Еще [у нас в Петрозаводске была] инфоточка у «Пятерочки»: мы рассказывали людям о том, какое влияние оказывают на природу одноразовые предметы и что у них есть доступные альтернативы. Предлагали переложить фрукты и овощи из пакетов в тканевые мешочки, волонтеры тогда сами сшили около 100 штук. Пожалуй, больше всего запомнилась акция в День защиты океанов, когда люди из нескольких стран раскрасили лица и руки в синий цвет и пускали «волну» и затем такие видео соединили в одно. Получилось очень эффектно.
В России «Гринпису» удалось добиться очень многого. [Среди достижений] постоянная помощь в тушении пожаров, включая обучающие материалы, статьи, помогающие людям узнать о масштабе проблемы, бесконечная защита особо охраняемых природных территорий (ООПТ) от попыток что-то из них изъять, закрытие известной «китовой тюрьмы», привлечение внимания к откровенно антиприродным законопроектам и еще не один десяток нужных дел. Не могу назвать главным какое-то одно достижение.
30 лет сотрудники и волонтеры делали огромную работу, чтобы сохранить природу России, а теперь это одним документом объявляется «нежелательным». А что тогда желательно? Добывать золото в заповедниках? Или не тушить пожары, уничтожающие ценные леса?
Волонтеры, конечно же, никуда не денутся и продолжат делать то, что могут. Это люди с настолько широкой душой, такие открытые, честные, светлые, что им по плечу абсолютно всё.
Мария
Я волонтер в региональной [противопожарной] организации. Противопожарный проект «Гринписа» нас когда-то учил — и учил очень хорошо: считать рукавные линии, работать с помпами, тактике работы на лесных пожарах. Там очень экспертные ребята, у них очень высокий уровень знаний, они нам всячески помогали, [в том числе] техникой.
[Волонтеры, которые борются с лесными пожарами], — это единое сообщество с тесными связями. Куча людей, которые волонтерили на пожарных проектах, потом шли работать в «Гринпис». Очень не здорово, что теперь эти люди окажутся без работы — и что [теперь при тушении пожаров] не будет такой экспертизы.
Сейчас мы сами пытаемся учить новых волонтеров («мы» — это красиво сказано, я очень ленивый волонтер). Иногда, когда бывает время, я сажусь [в машину] и еду тушить что-нибудь горящее. Мы [Россия] ведь все время горим. У нас сложное лесное законодательство, есть категория земель, которая не относится практически ни к кому, — и никакие госорганы не обязаны ее тушить. Эти земли одно время горели, пока не догорали либо до «населенки» (имеются в виду населенные пункты, — прим. «Медузы»), либо до лесничества, и только тогда принимались меры. Началось все с того, что мы ездили по таким точкам и пытались что-то сделать. Последний раз я ездила в прошлом июне на один из торфяников Подмосковья, мы тушили его по договоренности с местной частью МЧС — вместе с ними. Мы приехали, нам выделили участок дымящегося болота, мы его пролили. Обычно, когда мы приезжаем, на нас смотрят с большим скепсисом, а когда уезжаем, спрашивают: «Ребята, а вы завтра приедете?»
Я очень надеюсь, что все это продолжится, но очевидно, что качество [борьбы с лесными пожарами] ухудшится, будет меньше экспертизы. Наверняка «Гринпис», уходя из России, заберет свою технику: например, небольшие гусеничные машины, которые могут ходить по лесу, по торфам. Такая штука поднимает 300–400 килограммов [снаряжения]: если эти 400 килограммов рукавов и помп не повезут [на этой машине], значит, их понесут, условно говоря, три девочки. Очевидно, что они донесут их медленнее и в меньшем количестве.
Очень жалко людей, которым придется искать работу: [например] тех, кто помогает обводнять горящие торфяники. В «Гринписе» делались проекты по обводнению, а это сложная история, для нее нужны очень узкие специалисты.
Когда я узнала о том, что «Гринпис» объявлен «нежелательным», я подумала: что будет с этими людьми? Почему мы [Российская Федерация] так упорно хотим сами себе наносить вред, почему мы не предлагаем таким прекрасным проектам работать на государственной основе, почему это всегда из-под полы? В общем, ничего хорошего, очень грустно.
Наша страна мне немного напоминает кота, которого лечат вопреки его желанию умереть нелеченным, сгореть нетушенным — и так далее. Но мы, конечно, будем стараться продолжать [тушить пожары]. Ну кому же хочется гореть?
Евгения
Я начала сотрудничать с «Гринписом» в 2021 году, когда стала активисткой климатического движения Fridays For Future в России. Мы тесно взаимодействовали с климатическим отделом организации: делились материалами друг друга, рассказывали об акциях. Также мы помогали им создавать диджитал-проект «РРРеакция» об изменении климата. Позже я решила стать волонтеркой «Гринписа» и осенью 2022-го полноценно включилась в работу.
20 мая я должна была волонтерить на квизе по изменению климата, который очень ждала. Но его, конечно, пришлось отменить [из-за того, что днем ранее «Гринпис» признали «нежелательной организацией»]. Когда я увидела новость об этом, я почувствовала злость, боль — и немного страх. Конечно, было очевидно, что рано или поздно что-то такое произойдет, но я думала, что власти обойдутся «иноагентством». Так что это [решение] имело некоторый элемент неожиданности. Думаю, власти решили перестраховаться и сразу не оставить организации шансов продолжить свою работу.
Конечно, это решение ужасно повлияет на Россию: «Гринпис» был одной из крупнейших экологических организаций. На таком высоком уровне, систематически, больше никто не будет работать. Мало кому из экологических организаций удавалось настолько успешно взаимодействовать с людьми в регионах, просвещать их. Теперь вся эта огромная горизонтальная активистская сеть от Калининграда до Владивостока разрушена.
Я очень люблю «Гринпис». Мало где можно встретить столько поддержки и понимания, сколько я там получила. Конечно, я верю, что уже бывшие активисты «Гринписа» продолжат свою работу, но теперь они лишены многих ресурсов организации. А у чиновников оказались развязаны руки — ведь больше нет ни одной достаточно влиятельной организации, чтобы влиять на их решения.
Ольга
Я пришла волонтерить в «Гринписе» в 2020 году, в разгар пандемии. Для меня было невероятно ценно знать, что такая крупная и уважаемая организация ведет свою работу в том числе с помощью волонтеров — и я могу быть одной из них.
Я занималась многим: организовывала закрытый кинопоказ, приуроченный к международной акции «Июль без пластика», убирала берега Волги [от мусора], подписывала петиции и распространяла информацию о них, помогала ухаживать за лесным питомником, организовывала съемки, посвященные борьбе с одноразовым хламом из доставок еды, помогала обновлять и тестировать карту Recyclemap. Нам удалось добиться многого: например, депутаты отозвали разные законопроекты, угрожавшие природе России.
Решение Генпрокуратуры было как гром среди ясного неба. Формулировки из заявления прокурора можно применить к чему угодно, но не к организации, у которой даже в ценностях указаны ненасилие и независимость. Говорить о том, что «Гринпис» «представляет угрозу конституционному строю» и «подрывает экономические основы государства», — значит совершенно не представлять, чем занимались сотрудники и волонтеры все эти годы.
С момента прочтения этой новости меня не покидает чувство, как будто из-под ног выбили опору. Несколько лет моей жизни волонтерство было для меня отдушиной, оно дарило мне веру в лучшее и ощущение сопричастности к чему-то положительному, что еще происходило в стране. Кто теперь будет отстаивать озеро Байкал, многочисленные заповедники? Кто будет противостоять конвейеру законов, не имеющих ничего общего с заботой о природе?
Облеченные властью живут по принципу, о котором пели мои любимые Depeche Mode: «The grabbing hands grab all they can — аll for themselves after all» («Загребущие руки хватают все, что могут, — все для себя», — прим. «Медузы»). «Гринпис» боролся с этой безответственностью, но кто будет это делать теперь? Планета у нас одна, хотя не все, видимо, это понимают.
Максим Ребеченко
Я познакомился с «Гринписом» в 2016 году, когда работал в НКО «Экологическая вахта по Северному Кавказу». Я прошел тренировочный лагерь на Ладоге и стал добровольным пожарным. Затем мы вместе с «Гринписом» создали противопожарную экспедицию в Краснодарском крае, во время которой на нас было совершено вооруженное нападение. После я начал заниматься противопожарной деятельностью и создал отряд «Добровольные пожарные Кубани» в Краснодарском крае.
В 2018-м наш отряд получил грант от «Гринписа» на развитие пожарного добровольчества в Южном федеральном округе. Благодаря этому получилось создать волонтерскую группу в Ростове-на-Дону и Астрахани. «Гринпис» внес большой вклад в развитие противопожарных добровольческих отрядов по всей России: они предоставляли ресурсы, проводили лагеря, помогали экспертизой, вели работу с властями. Параллельно они вели и работу с населением, поскольку 85% пожаров вызваны людьми.
Я взаимодействовал с «Гринписом» до начала войны: ездил вместе с ними тушить национальные парки по всей стране, участвовал в посадках деревьев. Затем [когда началась война] мне пришлось уехать из России. Я против войны и не хочу учавствовать в военных действиях против Украины.
Мне нравилась атмосфера, которую создавал «Гринпис» в противопожарном деле. На их мероприятиях у меня было ощущение, будто я нахожусь в другой стране. В отличие от МЧС, в наших отрядах не было приказного военизированного тона, было человеческое общение. «Гринпис» сразу готовил всех добровольцев как профессионалов, поскольку пожарам все равно, новичок ты или нет. Наши группы на больших пожарах отличались от госструктур отношением к делу, подготовкой и экипировкой. Это цепляло, мы чувствовали себя нужными.
Мне нравилось, что в своей противопожарной работе я видел результат. Мы понимали, что, когда придет «прекрасная Россия будущего», нам будет ясно, как сделать так, чтобы страна не горела. К сожалению, стратегия не сработала, и теперь я нахожусь в Казахстане.
Когда узнал о признании организации «нежелательной», я много матерился. Это было ожидаемо, но я надеялся, что сначала их признают «иностранными агентами». Это очень обидно: «Гринпис» работал в России с 1992 года и собрал очень идейных людей, которые горели защитой природы. Это патриоты своей страны, фанатично преданные своему делу.
У «Гринписа» хорошо получалось «отбивать» разные противоприродные законопроекты петициями. Теперь последние преграды убраны — больше никто не будет поднимать шум. Те, кто хотел засунуть свой нос в заповедники и нацпарки, теперь зайдут туда со своими интересами: смогут строить горнолыжный курорт или добывать уран. Они смогут договориться с местными чиновниками. С «Гринписом» нельзя было договориться — они бы подняли шумиху и создали препятствия. Теперь препятствий нет.
Александр Руднев
Я познакомился с «Гринписом» в 2019 году, до этого я ничего не знал о проблеме ландшафтных пожаров. Я искал, чем можно помочь, и попал в противопожарный лагерь организации.
В 2021 году я стал волонтером сводного отряда в проекте, который «Гринпис» делал вместе с Министерством природных ресурсов. Он был направлен на защиту особо охраняемых природных территорий от пожаров. Мы ездили по всей стране и обучали инспекторов и волонтеров из государственных структур правильной методологии тушения возгораний.
В 2022-м я стал сотрудником «Гринписа» и одним из руководителей проекта по тушению ландшафтных пожаров с помощью беспилотных летательных аппаратов. Так вместе с организацией за три года я проделал большой путь и стал участником лучшей противопожарной команды страны. После объявления мобилизации мне пришлось уволиться и уехать в Германию.
Сейчас меня берет зло за то, что организация, которая может заменить Министерство природных ресурсов (отчасти из-за этого она и стала «нежелательной»), просто закрывается. С другой стороны, это было ожидаемо, поскольку в России осталось мало хороших инициатив. Это просто результат всеобщей фашизации общества.
Тамара
В 2012 году я пришла в гости к подружке — и она заявила, что «сошла с ума» и теперь сортирует отходы. Она показала пункт приема раздельно собранных отходов возле станции «Курская» в Москве и сказала, что таких мест много. Я начала гуглить и наткнулась на карту пунктов приема вторсырья «Вторая жизнь вещей». Так я тоже стала сортировать отходы.
Я подписалась на уведомления «Гринписа» о разных активностях для добровольцев. Мне понравилась экологическая акция «Неделя тульского леса» — волонтерская помощь детским объединениям из сельских школ. «Гринпис» проводил мероприятие вместе с департаментом Тульской области по экологии и природным ресурсам с 2007 года. Мы рассказывали детям о деревьях, уходе за ними, вместе проводили посадки. Для участников это был шанс увидеть что-то за пределами своей деревни, познакомиться, научиться новому. Ребята с нашей помощью закладывали школьные лесные питомники, чтобы помогать восстанавливать лес вокруг своих населенных пунктов.
Потом я участвовала в детских экологических экспедициях, которые «Гринпис» бесплатно устраивал для школьников. На протяжении десяти дней дети жили в палаточном лагере и посещали тренинги, лекции, полевые занятия. Для этой работы я на протяжении года проходила специальную подготовку в «Академии вожатых».
Еще я ездила на посадки деревьев в Московской области, училась на добровольного лесного пожарного и участвовала в нескольких тушениях пожаров. В 2013-м буквально ночевала в офисе «Гринписа», когда шла медийная кампания «Весна без огня». Люди со всей России присылали бумажные подписи к президенту России Владимиру Путину, чтобы он принял незамедлительные меры по снижению угроз, связанных с палами сухой травы, стерни и тростника. Мы помогали оцифровывать письма и передавали их в приемную президента. Всего мы собрали 86 тысяч подписей.
Затем у меня родился ребенок, и я стала менее мобильной — вместо этого начала участвовать в акциях движения «Раздельный сбор», стала онлайн-волонтером: подписывала петиции против законопроектов, которые считала опасными для природы и жизни населения. Когда я читала законы, которые хотели принять депутаты, я все время удивлялась: неужели есть такие психопаты, которые собираются рубить лес вокруг Байкала? Мне было ясно, что это бредовые идеи, и не было понятно, как они могли кому-то прийти в голову. Ведь такое даже специально не придумаешь!
Порой я ловила себя на мысли, что ничего не испытываю от очередной рассылки «Гринписа» со словами, что «мы смогли в 11-й раз остановить золотодобычу в национальном парке „Югыд ва“». Но было понятно, что где есть 11-й раз — там будет и 12-я попытка, ведь у «бешеного принтера» вечный двигатель.
Я увидела новость о признании «Гринписа» «нежелательной организацией» на странице депутата Госдумы Владимира Бурматова [во «ВКонтакте»]. Вероятно, ему не понравилось, что «70% финансирования российского отделения „Гринписа“ поступало из-за рубежа». Но ведь «Гринпис» — международная неправительственная экологическая организация, это логично. При этом «Гринпис» принимает пожертвования только от физических лиц: от пенсионеров из Германии, шахтеров из Колумбии, учителей из Нидерландов, программистов из Индии. Получается, что обычные люди скидываются по евро, чтобы Россия наконец пересмотрела свое законодательство и начала тушить все, на что она забивает. Ведь когда в РФ происходят пожары, они влияют на весь мир.
После ухода «Гринписа» в России останется максимально «прикрытой» только сфера обращения с отходами, поскольку сейчас это «хайповая» тема. Мусор лежит под носом, поэтому он всех больше волнует [чем другие экологические проблемы]. Я думаю, что в этой сфере все еще возможны положительные изменения. Зато дикая природа осталась абсолютно неприкрытой. Места, где живет мало людей и где происходят нефтеразливы, станут еще более незащищенными. Теперь за них некому заступиться.
Записали Маргарита Лютова и Настя Жвик