«Страдать, как обычно, должен Воронеж» Путин запретил выводить валюту за рубеж. Мы попытались понять, что это значит — и что будет дальше
Война, которую развязал Владимир Путин, продолжается. А санкции начинают напрямую влиять на российскую экономику. Днем 28 февраля курсы доллара и евро достигли исторических максимумов на торгах Московской биржи: доллар стоил 109 рублей, евро — 122 рубля (торги акциями отменены до 1 марта). А к вечеру Путин подписал указ об ответных санкциях, с 1 марта ограничив вывод валюты за границу. О том, насколько сильно все это отразится на жизни россиян, «Медуза» поговорила с директором Банковского института НИУ ВШЭ Василием Солодковым.
Это [указ Путина об ответных мерах] значит, что фактически остановлены все переводы за рубеж. Вы как частное лицо не можете перевести деньги на свой счет, вы не можете расплатиться за контракт, вы не можете переводить деньги, используя зарубежные платежные системы. Любой перевод оказывается невозможным, это остановка расчетов. Но как оно дальше будет работать [с 1 марта], я не совсем понимаю. Как оплатить Netflix? Как оплатить коммуналку, если у вас дом за границей? Как заплатить за учебу ребенка, если он учится за рубежом?
При этом нет запрета на экспортно-импортные операции. Но как расплачиваться — непонятно. Какое-то время это может работать как валютные свопы: то есть вам нужна валюта, а кому-то [за границей] нужны рубли. Одни здесь тратят рубли, другие там тратят валюту. Это то, как ведется торговля [других стран] с Ираном.
Еще в указе есть жесткое ограничение, которое касается предприятий: они должны продавать 80% валютной выручки, чтобы создать предложение валюты на рынке.
Все это делается, чтобы рынок привести к какому-то более равновесному состоянию, потому что у нас сейчас полноценный валютный кризис — искусственно организованный. А страдать, как обычно, должен Воронеж.
Сколько это продлится, непонятно. Если грубо считать, у нас 600 миллиардов долларов резервов. Допустим, половину заморозили, половина осталась. ЦБ сегодня потратил 85 миллиардов рублей на интервенцию, возьмем грубо — это 1,5 миллиарда долларов. Если этими темпами, то на год поддержания курса нам хватит. Но от интервенций ЦБ отказался, так что завтра мы можем увидеть рубль по любой цене. Мы входим в состояние полной турбулентности и простора для криптовалют.
Что касается того, что еще сегодня происходило. С утра ЦБ повысил ключевую ставку больше чем в два раза — с 9,5 до 20%. Ставка — это тот процент, по которому кредитуются банки у ЦБ. К этой ставке банки добавляют свой доход, и реальная ставка оказывается выше. Ставка по кредитам будет 22–23%, но это роли не играет, потому что мы не понимаем размеры инфляции.
Я думаю, это не последнее повышение ставки, потому что вставание с колен, как вы догадываетесь, ни к чему не привело — кроме того, что мы переругались со всем миром. Доля импорта очень высокая — например, у нас критическая зависимость от импорта лекарств. Те же автопроизводители уже один за другим говорят, что остановили отгрузки в Россию. Встанет производство. То есть нас ждет рост ставки, высокая инфляция и дефицит товаров, причем жизненно важных.
Сейчас речь не о том, чтобы спасти экономику, а о том, чтобы спасти рубль. Если возможности для интервенций [для поддержания его курса] ограничены, то естественным вариантом является повышение ставки. Естественно, при этом не обсуждается, что нужен экономический рост.
Такое уже было. Олимпиада [в Сочи] вместе с Крымом привели к тому, что у нас по факту обанкротился ВЭБ. Если вы помните, его спасли за счет накопительной части пенсии.
А что будет дальше — зависит от того, что Россия будет делать на Украине.
