Перейти к материалам
медуза

Кухонная политология — это необязательно плохо Зачем «Медуза» запустила политический подкаст? Отвечают его ведущие Константин Гаазе и Андрей Перцев

Источник: Meduza
медуза

Кухонная политология — это необязательно плохо Зачем «Медуза» запустила политический подкаст? Отвечают его ведущие Константин Гаазе и Андрей Перцев

Источник: Meduza

23 января 2021-го вышел первый субботний выпуск подкаста «Что случилось», посвященный политике. Честно говоря, редакция «Медузы» и сама не ожидала, насколько востребованным окажется это шоу. Ведущие социолог Константин Гаазе и специальный корреспондент «Медузы» Андрей Перцев рассказывают, как они придумали этот подкаст — и какие у них планы на политически заряженный 2021 год.

Зачем «Медуза» запустила субботнее политическое шоу?

Потому что не могла этого не сделать. В 2021 году должно произойти одно из главных событий большого политического цикла — выборы в Государственную думу.

А тут еще и «обнуление»: по идее, оно должно было поставить крест на ожиданиях многих о транзите власти (от Владимира Путина к кому-нибудь) и остановить гонку его преемников. Но получилось все в точности наоборот. Карантин президента, спрятавшегося в бункере, сделал Россию без Путина мыслимой и вполне представимой. А разговоры, кто и как будет править страной дальше — после Путина, — превратились из маргинальной темы в мейнстрим, в повестку «московских гостиных».

Накануне больших потрясений, кроме освещения и обсуждения важных новостей и нашего общего будущего, нелишним будет также провести инвентаризацию России политической. То есть рассказать о правилах и механизмах системы, ключевых игроках и их ставках, этикете, кликах и коалициях.

С чего все началось?

Мы — спецкор «Медузы» Андрей Перцев и социолог Константин Гаазе — в 2020 году часто встречались в ежедневном новостном подкасте «Что случилось» и вместе с его ведущим Владиславом Гориным обсуждали актуальные политические темы и новости. Аудитории «Медузы» наши разговоры понравились, а нам — еще больше.

Обычно мы пишем о политике тексты (заметки, колонки, репортажи, эссе, научные статьи), но оказалось, что живая беседа как способ описания и осмысления того, что происходит в российской политике, текстам не уступает. А кое в чем и превосходит их.

В России нет партий с реальными идеологическими платформами (кроме, быть может, коммунистов), нет идеологий — только гибкие взгляды. Эквивалентом политики являются деньги, а сама она состоит из «проектов», которые можно запустить на орбиту, а потом за сутки уничтожить (как было недавно с партией Захара Прилепина). Важные политические решения принимаются в узком кругу президентского двора, а влиятельность того или иного человека не зависит от того, какую формальную должность этот человек занимает.

Главная единица информации в российской политической системе — не документ, не новость, не публичное высказывание, а слух. Поэтому подводная (или глубинная, да простят нас за каламбур) часть айсберга под названием «российская политика» давно не равна, а намного больше надводной и публичной. То, что долетает оттуда от тех, кто подслушивал или подсматривал за тайными посиделками путинских политбюро, это априори слухи.

Слухи о кадровых перестановках, слухи о новых законах, слухи о готовящихся решениях, слухи о тезисах будущих выступлений президента, слухи о контрактах, любовницах и любовниках руководящих работников. Слухами обмениваются, их смакуют, их обсуждают и ими руководствуются, принимая решения. Слух в последние годы почти всегда бьет верифицируемое публичное высказывание или обещание.

Слух бывает надежнее документа. Один из нас, например, видел документ об уже принятом кадровом решении на высоком уровне, при этом одновременно ходили слухи, что пост займет совсем другой человек. В итоге назначение получил кандидат, фигурировавший в слухах, а не имярек из вроде бы подписанного указа.

О неверифицируемом, неподтвержденном или даже формально несуществующем иногда проще и уместнее говорить, чем писать. Особенно в такие времена, как наши, когда легальность всякого действия может быть в мгновение ока пересмотрена.

Чем больше мы беседовали с Владиславом Гориным о политике, тем больше в этом убеждались. К нашему удивлению, мы вдруг обнаружили, что регулярного подкаста о политических новостях в России нет. Эту нишу мы и решили занять.

Зачем Кремль воюет с коммунистами, которые давно считаются карманной партией?
Подкасты Медузы / Meduza Podcasts

Слухи? Разве это не кухонная политология, которую нельзя воспринимать всерьез?

Как известно, в политике, футболе и искусстве разбираются все подряд. Так что в каком-то смысле и кухонные разговоры тоже политика. Но мы делаем ставку не на собственно горячие слухи (как большинство телеграм-каналов), а на картографию пространства, создающего слухи и состоящего из слухов.

Наша цель — дать аудитории в руки политический атлас, карту того, что мы выбрали в качестве темы еженедельного выпуска. Кто и какие слухи распускает? Зачем им это нужно? Сколько там правды и насколько те или иные слухи вообще достоверны? Насколько обыкновения системы им противоречат?

Слухи и — шире — тему нашего еженедельного выпуска мы обсуждаем через разговор о приводных механизмах системы; о реальных, в том числе материальных, практиках ее функционирования.

Мы стараемся не использовать ложные или пустые понятия вроде «молодой технократ» или «КОЛ-фактор», которыми увлекаются ангажированные политологи. Более того, мы с удовольствием рассказываем, кому и зачем нужно, чтобы немолодого коррупционера, который состоит на госслужбе уже много лет, вдруг стали воспевать как молодого технократа. Мы рассказываем, что в реальности кроется за этими терминами и что они должны маскировать. И пробуем понять, где речь идет о логике системы, а где — о заказном «анализе» в СМИ и телеграм-каналах и пустой риторике.

Вместо того чтобы ладно и складно, но не слишком близко к реальности говорить о стратегиях Кремля, «режима», «вертикали» (будто это живой организм), мы обсуждаем конкретные фигуры, действия и решения. И не стесняемся называть абсурд абсурдом, а обман и хитрость — обманом и хитростью.

Так что кухонная политология — это не обязательно что-то плохое. Эпоха угасающего путинизма чем-то напоминает последние годы советской жизни, когда о политике говорила вся страна, но — по кухням.

Как отбираются темы? А еще — почему у шоу появилась (и быстро пропала) видеоверсия?

Когда мы выбираем тему, то стараемся оттолкнуться от важного политического события недели. Мы используем его как ключ (или отмычку) к более серьезной магистральной теме, линии, в которую это событие вписывается.

Это может быть политический сюжет, например «Владимир Путин после карантина», или история какой-либо структуры власти (администрации президента или ФСБ), а может — персонаж (например, премьер Михаил Мишустин или — это пока в планах — Владислав Сурков). Отправной точкой могут стать даже отдельные политические технологии, ведь поводов поговорить о политтехнологиях будет в 2021 году предостаточно.

Обычно перед записью мы составляем план разговора и затем двигаемся по нему, но иногда отпускаем разговор на волю.

Почти сразу стало понятно, что мы получили большую и благосклонно настроенную аудиторию. И нам захотелось сделать полноценную видеоверсию подкаста. 10 апреля мы впервые сняли наш разговор. Посмотрели на результаты и решили, что сделаем видеовыпуски регулярными.

В комментариях на ютьюбе нас спрашивали, почему аудиоверсия короче видео. Это не цензура: просто законы у этих жанров разные. Мы стараемся держать в самом подкасте более быстрый темп и не выходить за пределы 50, а лучше 40 минут. У видео немного иная драматургия.

Хотелось бы радостно сказать: теперь ждите каждую субботу еженедельные видеовыпуски «Что случилось» про политику (как говорится, now in Technicolor). Но правда в том, что, только начав, мы свернули видеопроизводство. 1 мая мы снова вышли лишь в аудиоверсии — из-за финансовых последствий, которые наступили после признания «Медузы» «иностранным агентом».

Будем надеяться, что, в том числе благодаря вашей поддержке, мы вернемся к видеоформату!

Еще несколько слов о темах. Мы обязательно сделаем в 2021 году выпуски об эрозии так называемой вертикали власти, о скрытой гонке преемников, о конкуренции между силовиками (друг с другом) или о конкуренции Кремля и правительства, о личных вендеттах в окружении президента и вообще о стиле разрешения конфликтов.

Мы хотим составить своеобразную энциклопедию русской политической жизни в разговорном формате и в то же время создать адекватную репрезентацию российской политической машины накануне того, как эта машина сломается под собственным весом и из-за собственных противоречий и ошибок сборки.

Да, в это мы искренне верим.

 

Андрей Перцев и Константин Гаазе