Они знали только насилие. Им нужна поддержка Сотни человек вышли на пикеты, чтобы поддержать сестер Хачатурян, убивших своего отца. Репортаж Кристины Сафоновой

В Москве 19 июня прошли пикеты в поддержку сестер Хачатурян. Три девушки — на момент задержания в июле 2018 года им было 17, 18 и 19 лет — убили своего отца, и они этого не отрицают. Мария, Ангелина и Крестина пошли на это, потому что их отец Михаил Хачатурян годами издевался над ними, в том числе принуждал к действиям сексуального характера. Следователи считают произошедшее убийством по предварительному сговору; защита — необходимой самообороной. Спецкор «Медузы» Кристина Сафонова рассказывает, кто вышел на пикеты и как поддерживающие оценивают убийство отца дочерьми.

Участники одиночных пикетов в поддержку сестер Хачатурян собрались возле здания Следственного комитета на Арбате, но никто не решался встать с плакатом первым — пока не появилась девушка с ярко-рыжими волосами. Ее зовут Дарья Серенко, последние четыре года она занимается феминистским активизмом. Один из ее проектов «#тихийпикет» посвящен среди прочего домашнему насилию.

Серенко отказывается называть себя организатором акции в поддержку обвиняемых. Само это событие в соцсетях называется «очередью на пикет», в качестве иллюстрации к нему распространяется изображение «Я/мы сестры Хачатурян», повторяющее конструкцию лозунга в защиту Ивана Голунова. «Уже был запрос [на пикет у общества]. Я взяла на себя функцию сделать ивент [в фейсбуке] и написать там инструкции», — объясняет Серенко. Поучаствовать в акции она решила, потому что считает, что «если мы проходим мимо темы домашнего насилия, нам потом не стоит удивляться, что в стране, где мужья избивают и насилуют жен, полицейские подбрасывают наркотики журналистам».

* * *

27 июля 2018 года в одном из домов в московском районе Алтуфьево обнаружили тело 57-летнего мужчины со «множественными колото-резаными ранениями в области шеи и груди». Погибшего звали Михаил Хачатурян. О случившемся в полицию сообщила его 18-летняя дочь Ангелина. Позже ее вместе с сестрами — 19-летней Крестиной и 17-летней Марией — задержали по подозрению в убийстве.

Первые показания сестры Хачатурян давали без адвоката. Они признали вину, объяснив, что у них с отцом сложились «личные неприязненные отношения». В течение нескольких лет Хачатурян жестоко обращался с дочерьми: унижал, избивал и насиловал. По версии девушек, в день нападения отец в очередной раз наказывал их за «беспорядок»: по очереди закрывался в комнате с каждой из них и распылял в лицо перцовый газ.

Сначала сестер арестовали, но через два месяца суд выпустил их из СИЗО, наложив ограничение на пребывание вне дома и общение с журналистами. Следствие подтвердило, что Хачатурян систематически совершал над дочерьми физическое насилие, а также принуждал их к действиям сексуального характера. Это повлияло на психическое состояние девушек: у них «развились расстройства в виде „синдрома жестокого обращения“». У Крестины и Ангелины также выявили посттравматическое стрессовое расстройство. Мария в момент нападения на отца находилась в невменяемом состоянии.

Несмотря на это, сестер Хачатурян обвиняют в групповом совершении убийства по предварительному сговору. За это им грозит лишение свободы сроком от восьми до 20 лет. Адвокаты заявляют, что сестры пошли на преступление «в рамках необходимой обороны от продолжавшегося многие годы насилия». Они попросили главу Следственного комитета Александра Бастрыкина закрыть дело сестер или переквалифицировать статью обвинения — а в отношении погибшего, напротив, дело возбудить.

* * *

В руках у пришедшей на пикет Дарьи Серенко — написанный от руки двухсторонний плакат. На одной стороне говорится, что сестры Хачатурян нуждаются в помощи, а не в тюремном заключении. На другой — целая схема о выборе, с которым сталкиваются жертвы домашнего насилия в России: умереть дома от рук тирана или защитить себя — и сесть в тюрьму за самооборону.

К активистке подходят полицейские. Они смотрят на плакат и молча скрываются за углом здания напротив. Серенко продолжает стоять слева от входа в здание Следственного комитета. Справа выстраивается очередь. В половине седьмого тут порядка 50 человек, в основном женщины.

«Дело сестер Хачатурян, к большому сожалению, показывает ситуацию, в которой мы живем, — говорит руководительница центра „Насилию.нет“ Анна Ривина. — Если над женщинами, или в данном случае детьми, происходит насилие много лет, никто не готов им помочь. <…> Они годами жили в ужасе и аду. Мысль „Что же они не ушли?“ поверхностна и свидетельствует о том, насколько люди не понимают, что такое разрушенная самооценка — и человек [агрессор], у которого есть оружие, деньги, связи».

При обыске в квартире нашли нож, «шкатулку с таблетками» (Михаил Хачатурян получил контузию во время службы в Афганистане и последние несколько лет принимал транквилизаторы), молоток, арбалет, 16 дротиков, травматический пистолет, сигнальный револьвер, охотничье ружье, 16 патронов и два пневматических пистолета. Подруга сестер рассказывала «Медузе», что отец часто бил девушек пистолетом по голове. По ее словам, у них дома она видела оружие, а также следы от выстрелов. Соседи подтверждали, что крики из их квартиры не были редкостью, но в семейный конфликт никто из них не вмешивался.

* * *

Инженер Екатерина простояла в очереди не меньше часа. Она рассказывает, что сама столкнулась с домашним насилием. «Даже взрослому человеку очень тяжело этому [насилию] противостоять. Это очень травмирующая ситуация, — говорит девушка. — Человек действительно чувствует себя в ловушке, не может объективно оценивать ситуацию. Ему сложно понять, что есть выход. Для того чтобы он понимал, что выход есть, его должны поддерживать. Девочки этой поддержки не чувствовали. Они считали, что могут рассчитывать только на себя».

В школе № 1379, где учились две из трех сестер, о происходящем у них дома не знали. По словам директора Сергея Корышева, с февраля 2017 года Ангелина и Мария стали часто пропускать занятия, но это объяснялось либо их болезнью, либо болезнью отца. Он отмечал, что администрация неоднократно обращалась в комиссию по делам несовершеннолетних и в органы опеки и попечительства. А в апреле 2018-го Корышев провел встречу с Михаилом Хачатуряном в присутствии инспектора по делам несовершеннолетних. «К сожалению, мы в очередной раз столкнулись с полным непониманием со стороны отца о необходимости получения девочками образования, посещения школы», — сказал директор.

Сестры не могли рассчитывать и на помощь матери, Аурелии Дундук. Женщина рассказала «Новой газете», что начала жить с Хачатуряном в 17 лет; ему тогда было 35. В течение многих лет он регулярно бил и унижал ее и их старшего сына Сергея. Когда мальчик перешел в восьмой класс, отец выгнал его из дома; четыре года назад то же самое произошло с Аурелией. Хачатурян запретил дочерям общаться с матерью. Поговорить по телефону им удавалось изредка. О том, что происходило с девочками, Аурелия узнала только после смерти бывшего мужа.

«Мать — сама жертва. Она ничего не могла сделать», — говорит психолог Екатерина Климова. Она участвует в пикете, потому что считает: дело сестер должно быть закрыто. «Речь должна идти об обороне. Их должны освободить от уголовной ответственности, чтобы они реабилитировались. Шансов у них мало, потому что детство было тяжелое, но шансы есть. Мы должны за это бороться».

По мнению Климовой, уголовное преследование должно начаться в отношении сотрудников опеки и отделения полиции, которые не принимали у Аурелии Дундук заявления о побоях. Дундук рассказывала «Новой газете», как обращалась в отдел полиции по району Алтуфьево, но ее заявления передавали мужу.

Пришедший на пикет Александр Платицын также считает, что ответственность за случившееся лежит и на правоохранительных органах. Он объясняет, что проблема, с одной стороны, в том, что «наши законотворцы нас не представляют», с другой — в том, что правоохранительная система вместо того, чтобы «наказывать бандитов, прячет голову в песок и делает вид, что у нас нет никакого криминала». «Пока они хватают студентов на митингах, устраивают незаконную слежку за гражданскими активистами, какой-то уголовник, бандит, наркоторговец насилует своих троих дочерей», — говорит Палицын.

* * *

К восьми часам очередь на пикет разрастается до сотни человек. За ними с другой стороны дороги наблюдают пятеро полицейских. Задерживать участников акции не за что: они сами следят, чтобы никто не разворачивал плакаты вблизи пикетчика, а также не мешал прохожим и транспорту.

Время от времени мимо проезжает полицейский пазик. Поначалу он вызывает волнение у собравшихся, но когда они понимают, что задерживать никого не собираются, успокаиваются.

«Какой ужас!» — восклицает женщина в белом. Она живет неподалеку и подошла к очереди, чтобы узнать, что происходит. Выслушав подробный рассказ о деле сестер Хачатурян, женщина заключает: «Может, тоже стоять надо. Спасибо!» — и двигается в сторону дома.

Прохожие то и дело комментируют пикет и его тему.

— Уголовки не дают никакой за домашнее насилие, — говорит молодой человек своей спутнице.

— Много народа, круто! — отмечает другой.

— Папа девочек ругал-ругал, а они взяли и… — объясняет отец девочке с косичками лет шести. Ее мама идет рядом молча. 

— Отношение людей «пока тебя не касается, можно не лезть» — неправильное. Это касается нас всех. Если мы живем в системе, которая нас не защищает, мы должны сами солидаризироваться и защищать себя, — говорит активистка организации «Социалистическая альтернатива» Айтен Якубова.

На плакате Якубовой написано: «Самооборона от домашнего тирана не преступление». «Я сама азербайджанка и хочу сказать, что армянская диаспора, азербайджанская диаспора, любая патриархальная диаспора относится так к этим вопросам: если говоришь о домашнем насилии, позор тебе», — объясняет девушка. Она считает, что наказывать нужно тех, кто доводит до ситуации, когда у жертвы нет другого выхода, кроме убийства. А государство должно тратить бюджет «не на строительство церквей и тюрем, а на кризисные центры, чтобы женщинам было куда обращаться».

Родственники и друзья Хачатуряна не верят, что он жестоко вел себя с дочерьми. Они считают, что сестры должны быть наказаны. «Против них [девочек] ведется кампания со стороны родственников погибшего. Их называют убийцами, шлюхами. Вместо того, чтобы защищать жертв насильника, жертв делают виновными», — говорит правозащитница и соосновательница «Проекта W: взаимопомощь для женщин» Алена Попова. В поддержку сестер Хачатурян она запустила петицию; на момент написания статьи ее подписали больше 120 тысяч человек.

Попова объясняет: дело сестер влияет на положение всех жертв сексуального, домашнего и иного вида насилия в России. Если девочек осудят, «всем самооборонщицам и самооборонщикам грозит то же самое». «Здесь абсолютная самооборона. Нет группы лиц, нет убийства и нет убийства по предварительному сговору, — уверена Попова. — Необходимо, чтобы Верховный суд разъяснил применение 37-й статьи. В 2012 году Пленум Верховного суда уже разъяснял, что является состоянием необходимой обороны. Я так понимаю, надо второй раз разъяснить, поскольку она [статья] плохо правоприменяется. Кстати, в этом пленуме сказано, что при состоянии длящегося преступления у тебя может быть состояние самообороны».

«Мне кажется, в нашем случае важно не только наличие законодательства и судебной практики, но и признание проблемы, формирование правильного отношения к ней. Те же судьи и полицейские по сей день считают, что домашнее насилие — семейное дело. Но это не проблема одной семьи, а проблема целого общества, оно не должно быть равнодушным», — говорит Анна Ривина из «Насилию.нет».

* * *

К десяти вечера в очереди успели простоять около 200 человек. Чтобы ожидание пикета не растянулось на всю ночь, активисты просят друг друга выходить с плакатом на полминуты.

«Я не до конца уверен, насколько это [пикет] действенно. Я думаю, это просто все, что мы можем сделать. Значит, мы не имеем права этого не делать», — говорит фрилансер Дмитрий. Он поддерживает сестер Хачатурян, потому что убежден, что судебная и правоохранительная системы работают против женщин и их безопасности: «Эта система, вместо того, чтобы выдергивать людей из ужаса, который они пережили, собирается в этой петле их оставить. В тюрьму послать, а затем выплюнуть неподготовленных людей в мир. Они знали только насилие, им нужна поддержка, реабилитация, психологи. Сейчас очень важно отстоять право женщин на защиту от домашнего насилия».

«Это что — все в очереди стоят на пикет?» — мужчина с густой черной щетиной останавливает свой мотоцикл посреди дороги и внимательно смотрит на собравшихся. «Что здесь происходит? Что — еще один журналист, которому подбросили наркотики?» — продолжает он, не дождавшись ответа. Наконец кто-то из участников акции называет фамилию — Хачатурян. «Да, знаю. У них отец был странный, они его убили», — отзывается мужчина. В ответ сыплются возражения и объяснения, что странности Хачатуряна выходили далеко за пределы дозволенного. Мужчина на мотоцикле удивляется еще сильнее, переспрашивает, действительно ли все стоят в очереди на пикет, и вскоре уезжает.

Около десяти часов вечера у здания Следственного комитета встает последний пикетчик. Через полминуты все расходятся. Дарья Серенко благодарит участников пикета, а затем кричит стоящим через дорогу полицейским: «Спасибо!» Сотрудники, весь вечер внимательно наблюдавшие за происходящим, молчат.