«Я непубличный человек. Надеюсь, эта волна хайпа скоро уляжется» Руслан Салимгареев — о том, как он набрал 400 баллов ЕГЭ и как на него повлияло внимание прессы

3 июля объявили, что одному из учеников московской школы удалось набрать 400 баллов ЕГЭ за четыре экзамена. Он сдавал русский язык, математику, химию и биологию — и за каждый получил максимальное число баллов. Им оказался Руслан Салимгареев из московской школы № 179 — она входит в пятерку лучших в олимпиадном рейтинге школ России. Ольга Страховская поговорила с Русланом Салимгареевым о его планах, страхах и радостях. А еще о том, как справляться с внезапным вниманием прессы и в соцсетях.

«Мне сначала казалось, что учиться в Москве — стресс»

— Вас сейчас, кажется, рвут на части.

— Да, это правда. Я даже написал в ваш подкаст «Как жить» вопрос: «Как справиться с вниманием СМИ?» Надеюсь, что его заметят и ответят.

— И в каждом интервью спрашивают, как вам удалось набрать столько баллов.

— Да, но понятно же, что нет одного ответа. Нельзя сказать на всю страну: делайте так, и у всех получится. Когда мне пишут в личные сообщения, я уже прямо не знаю. Всем интересно, как это сделать. Но я не могу написать карточки «Как сдать ЕГЭ на сто баллов», если я буду знать, что они не работают.

Все люди разные, нет универсального рецепта. Каждому нужно работать по-своему, кому-то понадобится месяц, кому-то год, а кому-то — десять. Кто-то, может быть, хочет узнать, как сдать ЕГЭ по русскому языку на сто баллов, если он всю жизнь его ненавидел. Что я могу посоветовать?

— А вы же еще два экзамена успешно сдали?

— Да, информатику и физику. По информатике я набрал 83 балла, но я ее писал на пробу — просто понять, как это все происходит. По физике набрал 98. Может, я и правда ошибся, а может, можно подать на апелляцию, но зачем. Мне все равно это не нужно. Если я подниму свои баллы до 500, что же это вообще будет!

— Я почему еще спрашиваю. Все задают вопрос про результат, но интересно, что вы по этому поводу чувствуете.

— Я рад, что ЕГЭ получилось сдать хорошо, но все еще не закончилось.

— Куда поступаете?

— Я подал документы на факультет биоинженерии и биоинформатики МГУ — еще до результатов по биологии. А вчера отнес на Физтех. Больше хочется в МГУ, но я туда не гарантированно поступаю, туда же еще экзамены есть. Так что мне сейчас надо готовиться, а я все-таки со всем этим вниманием к моей персоне напрасно теряю время.

— При этом у вас десять дипломов Всероссийской олимпиады, вас наверняка много где ждали с радостью. Вас как-то в школе к этому специально готовили?

— Да нет, не то чтобы, наоборот. У нас в школе такая официальная позиция, что она не на олимпиадный спорт нацелена, а на учебу: «Мы к олимпиадам не готовим». Из-за этого мое отношение было таким, что только бы это не помешало учебе. Поэтому, наоборот, во время подготовки я думал: ну когда уже это все закончится.

— Так а зачем вы в них тогда участвовали? Чтобы легче было поступить?

— Я сначала даже не хотел участвовать, но в девятом классе меня уговорила учительница по астрономии. Сначала [участвовал] в школьном этапе, а потом уже как-то само пошло. Получилось очень хорошо: два диплома победителя, по астрономии и физике, и один — призера, по математике. Так что уже тогда у меня были дипломы, по которым я мог бы поступать. В десятом добавился только по русскому языку, а так все остальные предметы были те же. Но я все равно участвовал, — видимо, потому, что уже начал. Там особый круг общения, каждый год видишься с какими-то людьми со всей России, да даже просто из других школ Москвы.

— А ребят, которые там участвуют, да и вас тоже, не преследует образ ботана? Вам это никогда проблем не доставляло?

— Да нет, у нас в школе, наверное, все такими были еще до того, как [в нее] пришли. Меня туда вообще пригласили, письмом. Мне сначала казалось, что это такой стресс — в Москве учиться. Но родители уговорили, потому что перспективы. Они-то это понимали, а я нет. Я прошел вступительное испытание, меня взяли, я обрадовался.

Ну и я сразу понял, что там такая приятная атмосфера, учитель может ответить на любой, самый глупый вопрос. Все друг друга уважают. Например, у нас на уроке русского языка в десятом классе было задание — напишите свои карточки, взяв за образец карточки «Медузы». Я писал про ГМО, у вас же были такие карточки. Я написал свои, примерно на ту же тему, с такой же позицией.

— У вас на стене «ВКонтакте» закрепленный пост «Может, хватит страдать? Давайте жить счастливо». И вы еще в интервью говорили, что учеба помогает не унывать. Бывает тяжко?

— Ну да, если грустно по какой-то одной причине, можно отвлечься на что-то другое. Мне тут даже писали в личные сообщения, что видели это в моем интервью, и еще репост у меня на стене карточек про суицид. Мол, ты там давай, держись. Ну мне правда в тот день как-то было похуже, и я увидел еще эти карточки и подумал — кошмар. У меня раньше была подписка на «Лентач», но потом я понял, что просто не могу больше это терпеть. Там постоянно какой-то шок-контент, очень плохие новости, а комментарии еще хуже.

— Сложно с этим справляться?

— Да, но даже такие новости не задевают так, как что-то, что происходит лично с тобой, в твоей жизни.

— Но помните, всем было тяжело, когда…

— «Зимняя вишня?»

— Да.

— У меня тоже тогда был такой день. Я вышел из школы, покатил на самокате, делал грустные фоточки. Я читал про симптомы клинической депрессии, вот было примерно так. Только депрессия длится много недель, когда ты ничего не чувствуешь, а тут несколько дней.

— Вам кажется, важно, что больше стали писать и говорить про депрессию? Это помогает?

— Мне кажется, открытость должна помочь. Если кто-то это заметит первый и скажет тебе, то ты поймешь, что уже больше не можешь это скрывать. В том числе и от себя.

— У вас была депрессия?

— Нет. Но вообще я понимаю, что это.

— Вы признавались, что не сразу поверили в свои результаты — и несколько раз их перепроверяли на «Госуслугах». Неужели даже вы страдаете от синдрома самозванца?

— Я когда набрал 300 за три ЕГЭ, выложил во «ВКонтакте» скрин для друзей с подписью «10 пранков, вышедших из-под контроля». Конечно, после стольких дипломов на Всероссийской олимпиаде как-то начинаешь в себя верить. Но вообще это было мне знакомо. Очень неловко себя чувствуешь, когда кто-то тебя представляет и расписывает твои положительные качества. Думаешь, это, конечно, все хорошо, и, может быть, это во мне есть, но я же могу не оправдать каких-то ожиданий.

Мне еще вчера на «Москве-24» в прямом эфире задали несколько вопросов из ЕГЭ. Они были довольно легкие, но хорошо, что меня заранее не предупредили, а то я бы еще больше нервничал. Перед эфиром ничего не сказали! Я ответил правильно, но не знаю, что бы было, если бы это было не так (смеется). Думаю, ничего бы плохого не случилось, но это было бы забавно.

— А как родители, поддерживают вас?

— Мама помогала мне, она часть звонков брала на себя, когда до меня пытались дозвониться [СМИ]. Я не понял, как СМИ нашли мою школу вообще. Вот вы не стали сразу телефон обрывать, а просто обновили новость, за что вам большое спасибо. Кстати, еще один повод, связанный со мной, уже попадал в «Медузу» — в рубрику «Шапито». Про надпись «Господи, помоги России». Я просто давно на «Викимапии» ее нашел, ходил ее фотографировать. А у меня телефон на андроиде, и карты предлагают написать отзывы на те места, где я бываю.

— Стойте, это вы сфотографировали?

— Да, я написал первый отзыв туда, загрузил фотографии и поставил хорошую оценку. И добавил режим «работает 24 часа в сутки». Ну и я прихожу домой, а у меня уведомление: «Как вам „Господи, помоги России“?» После этого, видимо, какие-то алгоритмы добавили это в выдачу, в рекомендации кому-то, и место лавинообразно обрело популярность.

— Ну и что, помогло?

— Не помогло, наверное. Изначально там была другая надпись, на другой стороне оврага — «Путин, помоги Сходне». Там просто сейчас строится квартал «Мир Митино», и это был протест против строительства. Квартал все равно начали строить. А еще стало неудобно проходить к метро «Пятницкое шоссе». Я туда просто на велосипеде ездил кататься, там поле было такое огромное, и на время стройки там вообще стало нельзя пройти. Надеюсь, потом станет лучше.

«Наша школа чем-то напоминает университет»

— Вы в Химках живете, да?

— В Химках, но прямо на границе с Москвой. Из-за этого есть проблемы, на самом деле. Я когда поступал в [179-ю] школу в 2013 году, отношения Москвы и области позволяли учиться школьникам с пропиской в другом регионе. А когда мой брат поступал через три года, уже пришлось делать временную регистрацию. Нас еще кормили в столовой бесплатно, как многодетных. А оказалось, что по временной регистрации кормить [бесплатно] нельзя, и школа понесла огромный штраф за меня и за брата.

— Сколько у вас братьев и сестер?

— [У меня есть] старшая сестра и два младших брата. Получается, так как мы живем в Подмосковье, то срок действия многодетного удостоверения истекает на мне. Потому что по старшему ребенку считается. В Москве — по младшему. Или, например, по моей социальной карте я могу ездить в метро, а пересесть на МЦК уже нет. Это забавно.

Москва и область — разные субъекты, льготы москвичам обещали, а льготы жителям Подмосковья никто не обещал. Но потом все СМИ пестрели публикациями, что единая система билетов! Единая система льгот! А на самом деле нет. Это такие жизненные проблемы, которые просто раздражают.

— Вы не думали политикой или урбанистикой заняться?

— Политика мне совсем неинтересна сейчас. А моя сестра — урбанист. Она бакалавриат окончила в МАРХИ, потом у нее был год магистратуры в IHS в Роттердаме и сейчас еще два года магистратуры в «Стрелке», она диплом Вышки получила недавно. Я очень рад за нее.

— Так. У вас целая семья одаренных людей?

— Возможно. У нас родители окончили МГУ, а там уже дальше, наверное, сложно не соответствовать изначально заданному уровню. Говорят же, что людям бывает не очень комфортно общаться друг с другом, если у них какой-то сильно разный уровень интеллекта, бэкграунд. Получается автоматически, что даже если не учишься в какой-то спецшколе, как я учился с седьмого класса, то все равно родители и круг их общения такой, немного рафинированный.

— Они тоже наукой занимаются?

— И мама, и папа оканчивали факультет почвоведения, поступали вместе, заканчивали в разные годы, потому что армия. Они однокурсники, вместе на всю жизнь. Говорят, встречаешь в вузе людей, которые будут твоими товарищами на всю оставшуюся жизнь. В случае моих родителей это как раз верно.

— Вы думаете, у вас тоже так будет?

— Да, я надеюсь. Думаю, с друзьями со школы уже так. Наша математическая школа чем-то напоминает университет. То есть по устройству нет, а по атмосфере, наверное, да.

— Кто-нибудь из одноклассников идет с вами дальше учиться?

— Одна знакомая, мы с ней познакомились на Всероссийской олимпиаде по математике, переживали друг за друга. В этом году она поехала на олимпиаду по биологии, получила там диплом и будет поступать на тот же факультет, что и я.

— А девушек вообще много в математику идет? Или в основном мальчики?

— В школе правда намного больше мальчиков. У нас в классе училось 23 человека, из них 18 мальчиков и пять девочек. В разных классах по-разному, но в целом так. Но есть же отдельная европейская математическая олимпиада для девушек. То есть в принципе такое существует.

— Но в России такого нет, все вместе?

— На всероссийской все вместе, и на международной тоже. Но на Международной олимпиаде по математике я не помню, когда проходили девушки в сборную России. Может быть, это когда-то и было. Но ни в этом году, ни в прошлом, когда я за этим следил, такого не случалось.

— Учеба для вас сейчас — самое главное?

— Да вообще нет. Мне просто главное было обеспечить себе какое-то будущее, о котором я бы не жалел всю жизнь. Да и настоящее, чтобы было чем заниматься.

«Гены вообще ничего не определяют»

— А нет ощущения, что все время впереди новая планка? Нет возможности расслабиться.

— Если расслабиться, то в конце концов что-то может пойти не так.

— Страшно оставаться с собой наедине?

— Да нет, просто жить сейчас страшно. Мир стал очень сложный, и в России не легче. Когда я смотрю клип «Take Me to Church», у меня просто какое-то отчаяние. Там показывают гомофобию с отсылкой к России, это ужасно. Когда-то чувства притупляются, но иногда бывает просто ужас. Я вот даже не знаю, то, что я сейчас говорю, — это законно или нет.

— Ну не сидеть же молча.

— Вот примерно так я себя и чувствую. И сейчас тоже. В последнем «Как жить» был как раз такой вопрос — можно ли задавать неудобные вопросы в неудобное время.

— Хорошо, давайте задам неудобный вопрос. У вас сейчас вроде все есть: успехи, перспективы, семья, друзья. Чего вам не хватает?

— Хотелось бы каких-то больше гарантий на будущее, на дальнейшую жизнь. Я совершенно не понимаю, что меня ждет через шесть лет, через десять и через двадцать. Я, конечно, могу надеяться, но, к сожалению, даже больших ожиданий иметь не стоит, потому что они имеют свойство разрушаться.

Просто я же не публичный человек, и вообще вся эта волна хайпа скоро уляжется. Я, по крайней мере, надеюсь. Подписчиков во «ВКонтакте» у меня стало больше, чем друзей. У меня и так было шестьдесят, среди них неактивные, друзья, которые четыре года не заходили, фейки, а добавилось еще 150. Это, конечно, не 150 тысяч, то есть жить еще можно. В инстаграме утром было уже 560 подписчиков, а в последнем посте — 200 лайков.

— Пишут личные сообщения?

— Пишут, кто-то поздравляет, а потом — «че игноришь?». Или еще спрашивают — а какой ты национальности? Простите, что? Что я могу сказать? Национальность — это в некотором роде фикция, гены вообще ничего не определяют. Я стараюсь на такое не отвечать просто, потому что, мне кажется, это очень страшно и нелепо, когда включаются какие-то национальные идеи. Тут и до ксенофобии недалеко. А это то, чего я в своей жизни больше всего боюсь. В «Как жить» была хорошая фраза, что толерантность — это способность принять то, чего ты даже не можешь понять. Дать право каждому на свою индивидуальность.

У нас в школе был выпускной альбом, где каждому ученику посвящена страница. И там кроме его фотографии и даты рождения есть цитата — можно было выбрать из литературы или сочинить самому. Вплоть до кошечек, набранных в стандартных символах. Я написал: «Многообразие — самое ценное, что у нас есть. Берегите свою индивидуальность, уважайте окружающих: только так можно полюбить друг друга и стать составляющими единого мира».

— Вы ходили на митинги?

— Нет. Опять же там есть риск попасть в СМИ и быть использованным в чьих-то интересах. И потом я еще несовершеннолетний, и это проблемы не только мне, но и школе, родителям. Я бы пока подождал, мне будет 18, и я смогу более свободно, например, путешествовать, без согласия родителей. Но мне пока даже в Москве не очень интересно, что происходит. Я больше гуляю по паркам и катаюсь на транспорте.

— Читаете много?

— Да, сейчас читаю много нон-фикшена. Все началось с того, что моей сестре подарили книгу Аси Казанцевой «В интернете кто-то неправ!». Она мне ее дала прочитать, меня так все впечатлило, что я дальше решил знакомиться с этими книгами и так пришел к биологическим. Например, меня очень впечатлила книга Панчина «Сумма биотехнологии», которая получила премию «Просветитель».

На выпускном нам давали книги, и я выбрал книгу Ястребова «От атомов к древу. Введение в современную науку о жизни». Современная биология — это когда ты в каждой главе удивляешься чему-то, когда читаешь, понимаешь, что школьный курс биологии совсем устарел уже. У нас ведь [был] математический класс, и некоторые предметы, которыми не грузят, дают стандартную школьную программу.

— А что слушаете?

— Ну вот мой десятилетний брат слушает Монеточку, а я — нет. Я, наверное, музыку, которая больше грустная. То, что друзья скидывают. Некоторые песни Radiohead. Когда мы были в караоке с одноклассниками, одной из лучших песен, которые мне удалось спеть, была «Creep». Хотя я слова не очень помню, но там просто, в ноты хорошо попадаю. «Empty» The Cranberries.

— Честно говоря, не ожидала что-то подобное услышать!

— (Поет.) Something has left my life and I donʼt know where it went to. Somebody caused me strife and itʼs not what I was seeking. Didnʼt you see me? Didnʼt you hear me? Didnʼt you see me standing there? Why did you turn out the lights? Did you know that I was sleeping?