Санкции обрушили доходы России от экспорта нефти. Но цена на нее не обвалилась. Кто же теперь зарабатывает на нефти, если не государство?
Что случилось?
Доходы России от экспорта нефти и газа в январе обвалились на 38% по сравнению с январем 2022 года, сообщило Reuters Международное энергетическое агентство (IEA). В сумме Россия заработала на поставках сырья 18,5 миллиарда долларов, из которых нефть принесла 13 миллиардов (здесь падение чуть более скромное — на 36%).
Январь стал первым полным месяцем действия санкций Запада против российской нефти: с 5 декабря Евросоюз ввел эмбарго на поставки сырья, доставляемого по морю; одновременно заработал согласованный странами G7, ЕС и Австралией ценовой потолок в 60 долларов за баррель — это предельная цена на сделки с российской нефтью, также перевозимой по морю.
В феврале падение продолжилось. Как сообщает Министерство финансов России, налоговые поступления от экспорта нефти и газа в этом месяце упали на 46% по сравнению с февралем 2022-го, до 521 миллиарда рублей (6,91 миллиарда долларов).
Доходы России падают — значит, санкции наконец работают?
Во всяком случае, так считает IEA. О том, что санкции Запада достигли цели и лишили Россию сверхдоходов от продажи за рубеж нефти и газа, сохранив стабильными рынки, исполнительный директор организации Фатих Бирол заявил агентству Reuters. По его прогнозу, в ближайшие месяцы падение усилится и «станет еще сильнее в среднесрочной перспективе, когда начнет сказываться отсутствие доступа к технологиям и инвестициям».
Статистика Минфина РФ тоже, казалось, подтверждала — санкции работают. Цена российского сорта Urals в декабре, после того как заработали эмбарго ЕС и ценовой потолок, составила 50,47 доллара за баррель, а в январе — феврале — уже 49,52 доллара. Это не только примерно в 1,8 раза меньше, чем в те же месяцы 2022 года, но и стабильно ниже потолка в 60 долларов.
Но не все экономисты и нефтегазовые эксперты разделяют уверенность IEA и спешат похоронить российскую экономику.
Почему? Статистика же очевидно свидетельствует о кризисе…
Дело в том, что привычная статистика российского экспорта сегодня может быть нерелевантна рыночным реалиям. Результатом эмбарго стало перенаправление экспортных потоков, а также разделение рынка на множество не связанных друг с другом частей, говорится в исследовании международной команды экономистов.
Исследование «Оценка влияния международных санкций на российский экспорт нефти» провели доцент Колумбийской бизнес-школы Колумбийского университета Таня Бабина, экономист Института международных финансов Бенджамин Хильгенсток, профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Олег Ицхоки, профессор Бизнес-школы IE, Университета IE Максим Миронов, экономист Института международных финансов Элина Рыбакова.
Потолок, по словам авторов этой работы, может и вовсе не иметь эффекта. Цены на разные сорта российской нефти, по их расчетам, разошлись в зависимости от способа доставки, хотя раньше «группировались» в районе средней цены Urals (помимо нее, Россия продает марки ESPO, Siberian Light, Sokol, Vityaz, ARCO и Sakhalin Blend), — и многие оказались выше потолка и зафиксированной Минфином РФ цены. Теперь цена больше зависит не от сорта нефти, а от способа доставки и средняя цена экспортной нефти, которую экономисты высчитали по декларациям (они получили доступ к закрытым данным Федеральной таможенной службы), в период с 5 по 31 декабря составила 74 доллара за баррель, а дисконт к Brent — всего около семи долларов.
О том, что нефть де-факто продается выше цены, которую выдает Минфин РФ, писал и нефтегазовый эксперт Сергей Вакуленко — он опирался на данные другой стороны сделок, китайской и индийской таможни. Аналитики Goldman Sachs также предположили, что фактическая цена на российскую нефть может быть намного выше. Наконец, то, что «средняя экспортная цена российской нефти в текущих условиях заметно отличается от Urals», признал даже Центробанк России.
Не совсем понятно — откуда взялись такие сильные расхождения в оценках?
Вероятно, в первую очередь путаница возникла из-за метода подсчетов цены Urals. Чтобы узнать ее, Минфин РФ обращается к ценовому агентству Argus. Раньше оно получало цену, опрашивая участников рынка и вычисляя средние котировки в европейских портах (в Роттердаме и Аугусте — это были основные направления поставки Urals по морю; также ее поставляют по трубопроводу «Дружба» по долгосрочным контрактам). Важно, что цена в этих портах уже включала расходы на транспортировку и страхование (так называемое условие поставки Cost, Insurance and Freight — CIF).
Но после начала действия эмбарго поставки в эти порты прекратились. И Argus предложило альтернативные цены — в российских портах Приморска и Новороссийска — без учета дополнительных расходов на транспортировку и страхование (условие поставки Free on Board, FOB). Сопоставлять с прежними такие котировки невозможно, но Минфину России был нужен непрерывный ряд цен (например, чтобы сказать, что текущие цены в 1,8 раза ниже, чем год назад) — при этом даже в налоговом законодательстве РФ предписывается ориентироваться на цены, включающие транспортировку (CIF). А стоимость последней серьезно выросла из-за того, что возить сырье теперь нужно из портов на Балтике в Индию.
Так что цена, с которой работает Argus, стала существенно ниже и реального Urals с учетом транспортных расходов, и марки Brent. Последняя, по версии ценового агентства, в отдельные моменты стоила более чем на 40 долларов больше, чем российская нефть. Urals с учетом транспортных расходов тоже дешевле Brent, но уже на 15–20 долларов, следует из расчетов S&P.
У исследователей из международной команды экономистов, о работе которых мы упоминали выше, цены на российскую экспортную нефть (то есть не только на Urals, но и на другие сорта) тоже проанализированы без учета транспортировки (FOB) — и все равно они гораздо выше, чем у Минфина РФ.
А почему вообще мы всегда говорим об Urals, если сортов российской нефти много?
Все просто — на Urals ориентируется Минфин РФ, вычисляя налоги, пошлины и, соответственно, поступления в бюджет. До санкций на этот сорт приходилось 80% экспорта (нынешняя пропорция неизвестна из-за недостатка данных), а цены на другие марки отличались незначительно, так что расчет средней цены был достаточно точным.
Сейчас же марка Urals перестала отражать стоимость всей российской нефти. К примеру, дальневосточный сорт ESPO поставляется по нефтепроводу «Восточная Сибирь — Тихий океан» напрямую в Китай, а также к порту Козьмино близ Находки. На трубопроводную нефть санкции, как известно, не распространяются. А в Козьмино короткое «транспортное плечо» (то есть небольшое расстояние от пункта отгрузки товара перевозчику до пункта выгрузки получателю). Поэтому и скидка для покупателей ESPO совсем небольшая, как и дисконт к Brent, отмечал в своем недавнем докладе ЦБ.
То есть эта нефть продается выше цены потолка? А разве он не должен ее ограничивать?
Потолок работает только с морской нефтью и через ограничение услуг: ЕС, G7 и Австралия запретили своим компаниям перевозить или страховать транспортировку нефти (с 5 декабря), а потом и нефтепродуктов (с 5 февраля), если те стоят больше определенного порога.
Но потолок никак не ограничивает цену нефти в трубопроводах (это 15–20% российского экспорта, и по «Дружбе», например, цена составила 63 доллара по декабрьским декларациям — то есть выше потолка) или на российских танкерах (страна усиленно их закупала в 2022 году, готовясь к заранее анонсированному ЕС эмбарго), застрахованных третьей стороной. Видимо, эти суда используют в тихоокеанских портах — здесь российский баррель в декабре стоил 82 доллара, а для Китая — даже 84, подсчитали экономисты. По оценке исследователей, всего судами, принадлежащими «Совкомфлоту» и серым компаниям, которые обходят санкции, можно перевезти 50% всего российского морского экспорта нефти.
Более точно влияние потолка можно будет оценить позже, когда он полностью отразится в декларациях. Однако ценовое ограничение может и вовсе не сработать, если за компаниями-перевозчиками и страховщиками не станут пристальнее следить, опасаются ученые. Кроме того, их расчеты показали, что для наибольшей эффективности планку потолка следует опустить до 35 долларов за баррель.
Можно ли в итоге хотя бы примерно сказать, сколько сегодня стоит российская нефть?
Последние данные по изученным экономистами декларациям — за декабрь — свидетельствуют, что средняя цена составила 74 доллара за баррель. Примерно такой же результат, но за март — ноябрь, дали подсчеты Сергея Вакуленко — 70–75 долларов. Официально Urals в последний раз стоил столько в августе 2022-го.
А российские власти понимают, что что-то не сходится?
Да, и им это не нравится, ведь от низкой цены на нефть страдает бюджет. Его нефтегазовые доходы просели в январе на 46%, немного выправились в феврале, но в марте тоже ожидается недобор — 120 миллиардов рублей, для восполнения которого Минфин РФ будет продавать накопленную валюту. В общей сложности ее за первый квартал продадут на 330 миллиардов рублей.
При этом Минфин оказался в сложном положении: если просто перейти с Urals CIF на Urals FOB, то цена будет еще ниже и казна недополучит триллион рублей за год, объяснял замглавы ведомства Алексей Сазанов.
Поэтому правительство недавно изменило методику, чтобы официальная цена Urals для подсчета налогов стала, по сути, принудительно ближе к рыночным котировкам марки Brent. Разрыв между официальной ценой барреля Urals и рыночной барреля Brent будут постепенно сокращать от 34 долларов (меньше — можно, больше — нельзя) в апреле до 25 долларов в июле. После вернутся к рыночным ценам, которые на тот момент могут прийти в большее соответствие с рыночными реалиями.
Такое ограничение дисконта позволит сохранить бюджету 660 миллиардов рублей в 2023 году, оценивал Сазанов.
Одновременно Россия сокращает добычу нефти — в марте на 500 тысяч баррелей в сутки. Вице-премьер РФ Александр Новак называл эту меру восстановлением «рыночных отношений», что, видимо, означает попытку еще немного поднять цены.
Если не бюджет, то кто же зарабатывал на нефти в последние месяцы?
«Есть несколько типов российских игроков, которые могут быть заинтересованы в видимости низких цен на российскую нефть», — писал Сергей Вакуленко в статье для Re:Russia.
Во-первых, это могут быть сами российские нефтяные компании, ведь чем ниже котировки — тем меньше налоги. Раньше они стремились показать реальные (высокие) цены, чтобы воодушевить акционеров и кредиторов. Однако война и санкции убрали эти рыночные стимулы.
Правда, формально поставки обслуживают многочисленные фирмы, появившиеся в 2022 году в Дубае и, по формулировке агентства Bloomberg, «связанные с Москвой».
Во-вторых, скрываться за этими фирмами могут и менее очевидные игроки, отмечал Вакуленко:
Появление в цепи распределения выручки непрозрачных элементов создает большой простор для творчества для тех, кто причастен к движению нефти по цепочке контрактов, начиная с рядовых менеджеров нефтяных компаний, ответственных за заключение контрактов, — и вверх по цепочке ответственности. Когда исчезают независимые и точные бенчмарки, всегда можно показать результат, который будет выглядеть для начальства несколько лучше того, что написано в газете, а на деле сделать сильно лучше, но разницу разделить с тем, кто поможет правильно оформить сделку.
Ситуация на нефтяном рынке, по словам эксперта, напоминает то, как делались состояния в 1990-х, когда большая часть прибыли сырьевых компаний по серым схемам выводилась за рубеж и оставалась невидимой для бюджета.
Наконец, в-третьих, получить свою выгоду сегодня может даже государство — если представить, что власти знают о реальном положении дел и формируют невидимый теневой бюджет, которому не угрожают санкции. Впоследствии эти деньги можно использовать для финансирования целей разной степени законности, включая российскую агрессию в Украине.
С нефтью понятно. А как там поставки газа? Ведь их так быстро не перенаправить…
«Газпром» свою статистику после обвала в конце года не публикует (за первые две недели декабря добыча упала на 24% год к году, до 17,2 миллиарда кубометров, а экспорт рухнул на 60%, до 2,6 миллиарда). Вероятно, падение продолжается — как сообщила со ссылкой на источники газета «Ведомости», в целом по России добыча газа в январе снизилась на 10,7%, до 62,7 миллиарда кубометров. А по данным Минфина, в феврале доходы бюджета от экспорта газа обвалились на 81% по сравнению с февралем 2022-го — до 40 миллиардов рублей.
Европейский рынок, видимо, потерян. Доля российского газа в потреблении ЕС упала с 23% в среднем в 2022 году до менее чем 10% в январе 2023-го, подсчитало IEA. Поставки российского сжиженного природного газа в Европу при этом за год выросли — на 10% (в ЕС ушло 43% всего СПГ, произведенного в России).
Ставка на то, что без экспорта «Газпрома» ЕС не справится, не оправдывается: биржевые цены опустились ниже 500 долларов за тысячу кубометров — это уровень лета 2021 года, когда газовый кризис еще не начался.
Если предположить, что поставки в ЕС от новых партнеров останутся на нынешнем уровне, то экспорт российского трубопроводного газа сократится на 40% в 2023 году по сравнению с 2022-м, прогнозирует IEA.
А на нефтепродукты эмбарго и потолок уже повлияли?
Здесь можно с уверенностью констатировать только то, что эмбарго не вызвало ни дефицита, ни роста цен на топливо в ЕС. Производство бензина и дизельного топлива в России накануне эмбарго не сокращалось (рост на 7% и 5% в январе к тому же месяцу 2022 года).
Но в будущем санкции могут сказаться на нефтепереработке в России — переориентировать экспорт из Европы в Азию будет сложнее: в Индии и Китае есть собственные перерабатывающие мощности, им нужно только сырье. Поэтому эмбарго на нефтепродукты станет «мощным дополнительным инструментом для дальнейшего сдерживания российской экспортной выручки и бюджетных поступлений», констатируют авторы исследования о ценах на российскую нефть.
Екатерина Мереминская