разбор

«Должен быть главный человек за весь „колумбайн“» В России выдумали террористическое движение скулшутеров и уже два года преследуют подростков за его «пропаганду». В чем логика власти — и сколько жизней она сломала?

Источник: Meduza

20 апреля 1999 года, ровно 25 лет назад, два старшеклассника — Эрик Харрис и Дилан Клиболд — устроили стрельбу в школе «Колумбайн» в штате Колорадо. Меньше чем за час они убили 13 человек и успели ранить еще 24, после чего покончили с собой. Это был далеко не первый шутинг в истории США, но он стал самым известным. Настолько, что название школы стало нарицательным.

В 2010-х годах подобные нападения в школах начались и в России. В какой-то момент государство решило, что стрельба в колледжах и гимназиях происходит не из-за буллинга, неспособности некоторых подростков справиться с агрессией, психических проблем школьников и даже не из-за действий убийц-одиночек. Власти объявили, что трагедии — это работа некоей организованной злой силы. Так экспертами из государственных вузов, чиновниками и судьями была выдумана (а затем запрещена) организация «Колумбайн», о которой за пределами РФ никогда не слышали. «Медуза» рассказывает о том, как российские силовики постепенно перевели сложную тему подросткового насилия на понятный им язык «борьбы с терроризмом» — и о том, к чему это привело. Спойлер: вероятно, все это сломало куда больше жизней, чем спасло.

Пять с половиной лет колонии — такой приговор услышала 19 марта 2024 года 18-летняя Карина Гарипова из города Стерлитамака. Ее признали виновной в пропаганде движения «Колумбайн». В переводе на язык уголовного кодекса это означало для девушки две статьи: оправдание терроризма и организация деятельности террористической организации.

Это последний на сегодня и, возможно, один из самых громких примеров охоты силовиков на последователей «международного террористического движения», о котором нигде за пределами России не слышали. Новости о приговоре публиковали федеральные издания от Baza до РБК. Дело Гариповой показательно, ведь столь большой срок (а также место в списке террористов и экстремистов) 18-летняя Карина получила не за планирование шутинга, а именно за «пропаганду „Колумбайна“».

«Сама девушка во время допроса заявляла, что не планировала напасть на школу, что подтвердило следствие, — писало издание Ufa1.ru со ссылкой на башкирский СК. — Как установили правоохранители, обвиняемая занималась исключительно распространением и одобрением подобных идей».

Как писала Baza, Карина — «тихая и спокойная» девушка, писавшая и выкладывавшая в соцсетях свои рисунки, музыку и даже роман. В апреле 2023 года правоохранители пришли к ней с обыском, в ходе которого изъяли личные дневники и технику. «В них, по данным экспертизы, содержатся записи, в которых девушка „придерживается и одобряет деятельность колумбайнеров“», — утверждало издание.

«В частности с неким Экстра Репером она делилась своими взглядами и симпатиями относительно тех, кто совершал нападения на школы. Потом, когда следователям попадет на глаза их переписка, они оценят ее сообщения как пропаганду деятельности террористической организации „Колумбайн“», — говорилось в статье Baza.

Этот пример далеко не единственный. Только за последний год в российских медиа можно найти многочисленные упоминания о задержаниях, возбуждениях уголовных дел и приговорах «последователям „Колумбайна“». Причем в официальных релизах и публикациях СМИ прямо говорится: поводом для интереса силовиков может стать далеко не только подозрение в подготовке собственно атаки на школу. Преследование может спровоцировать даже рисунок на классной доске, как это было в случае со школьником из Якутии, о котором в апреле 2023 года писало издание «Вечерний Якутск».

По информации журналистов, фигурант уголовного дела сначала разместил в своем телеграм-канале менее чем на 60 человек видео о расстреле в школе «Колумбайн» с подписью «можем повторить», а также нарисовал в классе мелом выдуманный им же самим символ «Колумбайна». 

«Это был крест в виде прицела, серп и молот, — говорится в статье. — Крест в виде прицела означал, по его мнению, события в школе „Колумбайн“, серп и молот — как равенство и борьба простых людей против эксплуататоров государства. К этому придуманному символу он также добавил знаки „1299“ и „NSWP“. „1299“ школьник считает кодовым лозунгом коммунистов, а „NSWP“ переводится как „белая сила“, лозунг националистов. Нарисовав рисунок, он сфотографировал его для своего телеграм-чата, опубликовал и вновь написал: „Можем повторить“». В итоге подростка приговорили к штрафу, пишут журналисты.

В свою очередь якобы заметную «активность пропаганды» несуществующего движения в лояльных Кремлю СМИ пытаются объяснить, разумеется, влиянием Украины (к примеру тут, тут, и тут).

2014–2018. От «Доки 2» до «колумбайн-сообществ»

«Надо воспитывать новое поколение зрителей с хорошим художественным вкусом, умеющих понимать и ценить театральное, драматическое, музыкальное искусство. И если бы у нас делалось это должным образом, то, может быть, и трагедии, подобной сегодняшней московской, не было бы», — такую речь Владимир Путин произнес 3 февраля 2014 года на заседании президентского совета по культуре. За несколько часов до этого десятиклассник Сергей Гордеев устроил стрельбу в московской школе № 263 — в результате погибло два человека, сам нападавший был задержан. Это был первый случай классического школьного шутинга в новейшей истории России.

«Тексты Путину готовит референтура, думаю, первый фрагмент был как раз „заготовлен“, — предполагает политический обозреватель „Медузы“ Андрей Перцев. — А второе ситуативно присоединили к первому, хотя иногда Путин импровизирует, тут точно сказать нельзя». Так или иначе, слова президента вполне укладывались в уже ставшую привычной для него логику «заботы о подрастающем поколении».

В этой же логике была выдержана реакция и других российских официальных лиц: были объявлены прокурорские проверки соблюдения требований безопасности в школах, депутаты предложили запретить показ сцен насилия с участием детей по ТВ, а занимавший тогда должность помощника премьера Геннадий Онищенко выразил беспокойство в связи с распространением «игр-стрелялок».

Хотя некоторые зарубежные СМИ упоминали слово «Колумбайн» в связи с московской трагедией, в российских медиа такие параллели встречались редко. А если Сергея Гордеева и сравнивали с американскими скулшутерами, то скорее чтобы показать его отличие от них.

Однако события 2017–2018 годов радикально изменили отношение российского общества к слову «Колумбайн». Все началось 5 сентября 2017 года — в тот день девятиклассник Михаил Пивнев, вооружившись секачом, пневматической винтовкой и самодельным взрывным устройством, совершил нападение на школу в подмосковной Ивантеевке, в результате чего пострадало четыре человека. В тот же день СМИ, в том числе государственные, сообщили о том, что школьник в соцсетях писал о стрельбе в «Колумбайне» и использовал ник Mike Klebold в честь одного из колумбайновских стрелков Дилана Клиболда. В результате Пивнева назвали «стрелком-подражателем».

В последующие 14 месяцев российские образовательные учреждения подверглись еще нескольким атакам: учащиеся напали на школы в Перми, Улан-Удэ, Стерлитамаке. Во всех этих случаях появлялись сообщения о том, что ученики могли вдохновляться примером стрелков из американской школы Эрика Харриса и Дилана Клиболда. В случае с пермским инцидентом двое знакомых участников нападения подтверждали «Медузе» факт того, что школьники интересовались темой школьных шутингов.

Но самая серьезная трагедия произошла 17 октября 2018 года в Керченском политехническом колледже, где 18-летний Владислав Росляков убил 20 человек, после чего застрелился. Общее же число пострадавших составило 88 человек. Освещение этой трагедии было неоднозначным: с одной стороны, некоторые лояльные Кремлю СМИ прямо называли расстрел в аннексированной Керчи «точной копией „Колумбайна“» или «крымским „Колумбайном“». С другой, некоторые издания воздержались от таких сравнений. Более того, издание «Агентство» писало, что государственные телеканалы и информагентства получили команду не проводить параллели между керченской и американской трагедиями, чтобы «не нагнетать».

Можно предположить, что власти, государственные СМИ и приближенные эксперты тогда еще не выработали единой официальной позиции. Во всяком случае, в то время в медиа транслировались разные мнения относительно причин трагедии. Например, в РПЦ говорили о кризисе ценностей, а некоторые эксперты продолжали винить в нападениях компьютерные игры — эксперт радиостанции «Вести FM» даже умудрился связать нападение в Керчи с популярностью несуществующей игры «Дока 2».

При этом агентство ТАСС выпустило большое интервью с психологом, лауреатом премии президента РФ в области образования Людмилой Петрановской, которая критиковала идеи о том, что нападения могут быть вызваны подражанием известным стрелкам, и указывала на то, что школа «и вообще вся сфера детства и юности отравлена [в России] насилием».

В то же время все чаще стали звучать голоса тех, кто связывал нападения с «деструктивной информацией» в сети. Так, по следам нападения в Бурятии на тот момент сенатор Елена Мизулина предложила ввести ответственность для соцсетей за распространяемый на их площадках контент. А администрация «ВКонтакте» отчиталась о блокировке групп, призывавших к насилию.

В 2018 же году в «Вестнике казанского юридического института МВД» вышла научная статья с показательным названием «Культ Колумбайна: основные детерминанты массовых убийств в школах» (сегодня она имеет более 130 цитирований, по данным базы Google Scholar, что немало для русскоязычной статьи). Один из основных ее выводов — зафиксированное автором «возникновение направлений, групп, пропагандирующих насилие, суицидологические направления среди несовершеннолетних».

Работающий в США специалист по российскому правоприменению Иван Марков в разговоре с «Медузой» объясняет, что такое видение общественных проблем вполне типично для чиновников и правоохранителей в РФ:

В итоге именно такое понимание проблемы скулшутингов постепенно становилось официальным. Так, в мае 2018 года, через месяц после нападения в Стерлитамаке, депутат Ирина Яровая выступила с инициативой о внесудебной блокировке «колумбайн-сообществ». «Таким образом будет прекращен информационный доступ преступника к общению с детьми и преступному влиянию на них. Кроме того, это позволит сформировать общую универсальную норму и меру профилактики», — заявляла тогда депутат. В декабре 2018 года, то есть через два месяца после стрельбы в Керчи, соответствующий закон был подписан президентом.

Что случилось с участниками нападений 2017–2018 годов?

2019–2020. Идеология массовых убийств

«Примерно в 7:30 [утра] позвонили в дверь. Я пошел открыть, в квартиру ворвались два силовика в масках, внесли меня и ткнули в стену лицом. Подняли сына с дивана (он еще спал), надели на него наручники, тоже ткнули лицом в стену и сказали не шевелиться», — такую историю в 2020 году рассказывал «Новой газете» Андрей Пудовкин из сахалинского Углегорска.

Его сын Максим стал одним из двух фигурантов дела о подготовке нападения на местный горный техникум и школу. На момент задержания в марте 2020 года мальчику еще не исполнилось 18 лет. По версии силовиков, Максим вместе со знакомым, Ильей Грунисом, написал некий манифест и выложил его в «Одноклассниках». При обыске у подростков нашли самодельные бомбы и ружья с патронами — родители настаивали, что оружие их детям подбросили.

Операция на Сахалине стала частью большой кампании силовиков по борьбе с шутингами. Одним из первых известных ее эпизодов стало задержание школьника Рустама Исмаилова в Дмитровском районе Московской области осенью 2019 года. Как рассказывалось в фильме YouTube-канала «Редакция», мальчик подвергался буллингу, на фоне чего заинтересовался группами о «колумбайнах» в соцсети «ВКонтакте».

Затем, в январе 2020 года, новости о задержаниях школьников пришли из Костромы. По версии силовиков, один из подростков обиделся на оценку и подбил друзей устроить расстрел одноклассников. «Идейный вдохновитель акции не скрывал своих намерений, — писало местное издание KOSTROMA.TODAY со ссылкой на информацию пресс-службы регионального УМВД. — Полицейские и сотрудники ФСБ заподозрили неладное, когда мониторили соцсети. Подросток выкладывал на страничке запрещенные материалы, связанные с движением „Колумбайна“».

Похожие по содержанию сообщения стали поступать из других городов: на протяжении 2020 года задержания подростков происходили в Снежинске (Челябинская область) и Тюмени, в аннексированной Керчи и Красноярске. Всего за год силовики отчитались о предотвращении по меньшей мере десятка «колумбайнов», что даже больше числа шутингов, которые в реальности произошли в России с 2014 года.

Такие успехи в деле выявления потенциальных шутеров могут объясняться двояко, объясняет специалист по российскому правоприменению Иван Марков. Эксперт допускает, что правоохранители действительно могли эффективно выявлять детей, которые только делали какие-то приготовления к атаке, но при этом Марков настаивает, что далеко не все шаги, которые можно счесть подготовкой, действительно в реальности выливаются в шутинг:

Как минимум в шести сообщениях о предотвращении атак (в Костроме, Саратове, Тюмени, Красноярске, Волгограде и на Сахалине) сообщалось об участии в деле Федеральной службы безопасности.

В текстах СМИ, ссылавшихся на пресс-релизы правоохранителей, зачастую говорилось о том, что задержанные подростки состояли в сообществах, пропагандирующих суициды и самоубийства. Школьные шутинги все чаще подавались не просто как акты агрессии, а как часть отдельного движения или субкультуры. Так, в феврале 2020 года издание «ЧП-Саратов» опубликовало видео допроса очередных задержанных — семиклассников Игоря Шустова и Евгения Милешина. На нем следователь спрашивает одного из них, давно ли тот заинтересовался «идеологией массовых убийств в школах» и получает ответ: «Около года назад». Благодаря активной позиции родителей мальчиков это дело вызвало большой резонанс, и часть материалов стала известна широкой публике.

Как настаивает в разговоре с «Медузой» знакомый семьи Игоря Шустова, упомянутый в ходе допроса интерес Игоря изначально был связан со школьным докладом о том, почему происходят школьные шутинги и как их предотвращать, за который ученик получил отличную отметку. Однако в ходе подготовки работы мальчик заинтересовался «колумбайн-сообществами», в одном из которых познакомился с девушкой под ником Лиза Аувинен (от имени Пекка-Эрика Аувинена, устроившего школьный шутинг в Финляндии в 2008 году). Родственники Шустова в разговорах с журналистами настаивали, что девушка была провокатором.

«Она инициировала встречи, звонки или переписки, — рассказывает друг семьи Игоря Шустова, знакомый с обстоятельствами дела. — Он ей про птичек и природу, она ему про шутинг и убийства. Она постоянно жаловалась, что ее обижают, говорила, что надо обидчиков наказать, попросила его найти информацию о том, как сделать коктейль Молотова, чтобы сжечь одному из них машину. Потом эти запросы появились в деле».

К выводу о том, что девушка строила общение с Игорем таким образом, чтобы тот говорил на нужные ей темы, пришли и эксперты Приволжского регионального центра судебной экспертизы Минюста, которые изучили материалы дела.

В итоге новая знакомая Шустова (по одним данным, ей было 17, по другим — 19 лет) пригласила Игоря и его приятеля Евгения Милешина в старое бомбоубежище, где молодые люди нашли обрез. Во время одной из таких прогулок семиклассников и задержали правоохранители, а девушка стала основным свидетелем обвинения, утверждает собеседник «Медузы». В свою очередь семиклассники сначала оказались в СИЗО, а затем были переведены под домашний арест. В конечном итоге оба фигуранта дела получили условный срок.

Задержания, обыски и возбуждения уголовных дел продолжались в разных регионах почти до осени 2020 года — именно тогда произошел самый известный эпизод. В августе, накануне начала учебного года, силовики пришли с обысками сразу к 10 подросткам в Красноярском крае, которые якобы состояли в сообществах, посвященных школьным шутингам. Громче всего прозвучало тогда дело 14-летней девочки Алены Прокудиной, которая незадолго до этого снимала ролик для детской киносекции об опасности «колумбайнов».

В итоге Алена и другие дети подверглись недобровольной госпитализации, покинуть лечебное учреждение Прокудиной удалось спустя неделю. ФСБ же отчиталась о предотвращении серии терактов на школьной линейке 1 сентября. Один из задержанных, 15-летний мальчик из Красноярского края, признался в подготовке атаки, в декабре того же года он был переведен в психиатрический стационар. По нескольким другим подросткам, в том числе по Алене, следователи отказали в возбуждении уголовного дела.

Однако для многих подростков, привлекших в 2020 году интерес силовиков, история закончилась обвинительным приговором. Так, Рустама Исмаилова из Подмосковья, с чьего ареста, по всей видимости, и началась кампания силовиков против «колумбайнеров», приговорили к 22 месяцам лишения свободы. Максим Пудовкин и Илья Грунис с Сахалина получили 6,5 года и семь лет соответственно (впоследствии наказание было смягчено до пяти и шести лет). Саратовские подростки Игорь Шустов и Евгений Милешин получили по три года условно. Впрочем, рассказывает друг семьи Игоря Шустова, последствия преследования мальчик, даже находясь на свободе, испытывает до сих пор — он столкнулся с давлением в техникуме, после чего вынужден был забрать документы, сейчас же с трудом может найти себе работу из-за судимости.

«С момента, когда наших детей задержали, я уже не помню прошлого нашей семьи, — рассказывает в разговоре с „Медузой“ мать одного из осужденных по „колумбайновским“ делам 2020 года. — Я даже не смотрю фотографии, которые были до этого, я не помню тех людей, которыми мы были. Вся наша жизнь изменилась, и она теперь наполнена флешбеками, связанными с уголовным делом, и так я живу каждый день. Вот сейчас наступила весна, я открываю окно, смотрю на погоду, и у меня первая ассоциация — вот точно так же было, когда мы поехали навещать ребенка или когда везли его на допрос».

Еще одному фигуранту «колумбайновских» дел 2020 года, Ярославу Иноземцеву, и вовсе пришлось покинуть Россию. Он был задержан в июне в родном Волгограде, после чего его несколько раз перемещали между следственными изоляторами и психиатрическими стационарами, причем в какой-то момент его перевели в медучреждение в Ростове-на-Дону, поближе к Южному окружному военному суду, в котором слушалось его дело. В итоге школьника было решено отправить на принудительное лечение.

«До вступления приговора в законную силу судья отправил Ярослава домой, в Волгоград, под электронный браслет, — рассказывает „Медузе“ мать школьника Юлия Иноземцева. — Ярослав за это время успел закончить лицей Ростова-на-Дону, получить аттестат и в Волгограде поступить в колледж. Апелляция прошла 11 января 2023 года, она оставила приговор в силе, но из зала суда никто никуда не забрал Ярослава, и мы поехали домой. В это время сломался электронный браслет, и сын ходил без него. Ночью мы собрали сумку и уехали из России».

Сейчас Ярослав с матерью живет в Армении. «Живем здесь, без перспектив и без надежды на будущее, — продолжает Юлия Иноземцева. — День прожили — и хорошо, никаких планов у нас нет, мы застряли в промежуточной эмиграции. Я хожу на вечер писем в поддержку политзаключенных, занимаюсь клинингом, иногда работа есть, иногда нет, беру с собой Ярослава на заказы. Иногда гуляем, ну а больше здесь заниматься нечем. Очень скучаем по дому, по Волгограду, мечтаем, что если в России будут изменения, вернемся, но надежды особой нет».

После того как была развернута кампания по поимке потенциальных «колумбайновцев», шутинги в России действительно на время прекратились. Правда, стоит учитывать, что значительная ее часть пришлась на время коронавирусных ограничений, когда школы работали на дистанте. Однако уже в конце учебного года 2020/2021 произошла новая трагедия — массовое убийство в казанской гимназии № 175, тогда погибло девять человек. А еще через несколько месяцев, в сентябре 2021 года, произошел расстрел в Пермском государственном университете, когда погибло шесть человек.

2021–2024. Угроза национальной безопасности

«Сегодня мы наблюдаем зарождение нового молодежного вида террористической деятельности, который не имеет под собой религиозных аспектов и политических мотивов. Здесь на первый план выдвигается идеология, распространение которой является реальной и очень серьезной угрозой национальной безопасности», — такими словами завершается научная статья «Анализ деятельности адептов радикального идейного движения „Колумбайн“».

Этот текст в 2021 году опубликовали Маргарита и Александр Пучнины — преподаватели Воронежского института МВД. За тот год они опубликовали минимум три статьи на тему шутингов (1, 2 и 3). В этих работах они предлагали цензурировать СМИ, создавать «кибербригады» для борьбы с деструктивными сообществами в интернете. Но главной, по их мнению, мерой должно было стать признание самого движения «Колумбайн» террористическим.

«Полагаем, что применение такого варианта уголовно-правового противодействия существенно снизит интерес молодого поколения к идеологии „Колумбайн“, как произошло с деструктивным молодежным движением АУЕ, деятельность которого Верховным судом РФ была признана экстремистской», — писали они в другой статье. Такая мера, по их мнению, необходима, чтобы привлекать по террористическим статьям в том числе организаторов «колумбайн-сообществ» и их администраторов.

При этом экспертов института МВД не смущало, что зарубежные специалисты по шутингам никогда не слышали о террористической организации, пропагандирующей школьные расстрелы на глобальном уровне. «Я не видел никаких доказательств того, что школьные стрелки являются частью организованной группы, которая поощряет нападения на школы, — поясняет в комментарии для „Медузы“ психолог Питер Лангман, изучающий шутинги больше 20 лет. — Лица, совершающие насилие в школе, могут изучать предыдущих нападавших или стремиться подражать им, но это не означает, что они ведут какую-либо организованную деятельность».

Неизвестно, читали ли статьи сотрудников малоизвестного регионального вуза в Москве, однако уже в начале 2022 года стало известно, что «движение „Колумбайн“» с беспокойством обсуждали в Совбезе, а в январе 2022 года Генпрокуратура обратилась в Верховный суд с просьбой признать неизвестную нигде в мире организацию террористической, что ВС РФ и сделал 2 февраля 2022 года.

Как поясняет Иван Марков, сторонним наблюдателям никогда не удастся узнать, была ли связь между активностью преподавателей института МВД и проведением их идей в жизнь. Однако он полагает, что полностью исключать такую вероятность нельзя:

Как бы то ни было, решение Верховного суда дало правоохранителям возможности активизировать борьбу с «террористическим движением». Уже через полтора месяца, 18 марта, появилось сообщение о том, что в Челябинске ФСБ выявило 22 члена «колумбайн-сообщества». А уже в сентябре силовики отчитались об обысках у 187 сторонников «Колумбайна» и «националистической группировки „Маньяки; культ убийств“» в 46 регионах страны.

Предсказуемо, что после начала полномасштабной войны с Украиной силовики нашли в деле «украинский след». В частности говорилось, что у задержанных была найдена переписка «с украинскими идеологами массовых убийств и участниками националистических вооруженных формирований», фото и видео «акций прямого действия» и инструкции по их проведению с применением самодельных взрывных и зажигательных устройств «на объектах органов власти, образования и транспортной инфраструктуры РФ».

Уже сами масштабы выявления «сторонников „Колумбайна“», насчитывающие сотни людей за год, заставляют сомневаться в том, что они реально могли иметь хоть какие-то планы относительно нападения на школы, считает Иван Марков. По его мнению, сама идея того, что подписчики «колумбайн-сообществ» представляют бóльшую опасность, чем их сверстники, которые в таких группах не состоят, — «типичный логический сбой». «[Это рассуждение в духе] Гитлер принимал душ каждый день, соответственно, давайте проверять тех, кто принимает душ каждый день, на предмет приверженности к национал-социалистической идеологии», — констатирует эксперт.

«Давайте вспомним самих себя в школах, — продолжает Марков. — Вот кто в сердцах не говорил: „Всех бы поубивал!“ Вопрос в том, что у нас изменилась коммуникативная культура, и то, что раньше ты бубнил себе под нос, идя из школы после какого-то конфликта с учителями или одноклассниками, теперь ты прямо из школы, или выйдя из нее, пишешь в соцсетях».

К такому же мнению в разговоре с «Медузой» приходит и Питер Лангман. «Хотя в интернете существуют сообщества людей, увлеченных нападением на среднюю школу „Колумбайн“, этот интерес очень редко совпадает с намерением совершить нападение», — поясняет он.

Сказать, сколько подростков стали таким образом фигурантами уголовных дел после 8 февраля 2022-го, невозможно. В известных случаях в отношении обвиняемых применялись разные террористические статьи уголовного кодекса (в том числе статьи об оправдании терроризма и участии в террористическом сообществе), по которым также судят последователей исламского движения Хизб ут-Тахрир или людей, отправляющих деньги украинским военным. Также большая часть информации об уголовных делах в отношении несовершеннолетних на сайтах судов скрывается. Поэтому о масштабе преследований можно судить в основном по сообщениям ФСБ.

«Пропаганда — она [в уголовных делах] всегда одинаковая вне зависимости от того, что именно ты пропагандируешь, — поясняет „Медузе“ российский юрист, который анализировал практику борьбы со скулшутингами в России, — фашистскую свастику, ЛГБТК или запрещенную организацию „Колумбайн“. Это публичное упоминание без указания того, что это является запрещенным, нежелательным, террористическим и так далее. Это упоминание в каком-то политическом контексте. Строго говоря, вообще упоминания может быть достаточно».

Расчет криминологов из института МВД, что появление ответственности по террористической статье «существенно снизит интерес молодого поколения к идеологии „Колумбайн“», судя по всему, не оправдался. Уже после решения ВС РФ произошли массовое убийство в детском саду в Ульяновской области, расстрел школы № 88 в Ижевске и шутинг в гимназии № 5 в Брянске.

Тот факт, что, несмотря на резкий рост репрессивности законодательства, шутинги продолжаются, говорит лишь о том, «насколько трудно предотвращать насилие», констатирует психолог Питер Лангман.

«Преступления этого типа практически невозможно предупреждать, — соглашается Иван Марков. — То есть это задача важная, но нерешаемая. Она предупреждается на системном уровне через мягкие школы с низким уровнем буллинга, через хорошую психиатрическую профилактику, через высококвалифицированных и высокооплачиваемых педагогов — но даже все это не делает [угрозу шутинга] нулевой».

Есть основания полагать, что продолжающиеся в Украине боевые действия не способствуют снижению опасности подобных событий, ведь толерантность общества к насилию растет. «Хотя я не знаю доказательств, связывающих войны и перестрелки в школах, это не значит, что связи нет. Все, что усиливает стресс в жизни человека или в обществе в целом, может способствовать росту насилия», — заключает Питер Лангман.