«Кто-то влиятельный с патриархальными взглядами очень не любит красивых, талантливых, смелых и независимых женщин» Мама Жени Беркович Елена Эфрос рассказала изданию «Коса», что думает о деле об «оправдании терроризма»

8 июля 2-й Западный окружный военный суд назначил по шесть лет колонии общего режима режиссерке Жене Беркович и драматургу Светлане Петрийчук за спектакль «Финист ясный сокол». Следователи и судья посчитали, что постановка «оправдывает терроризм». В ней рассказывается о девушках из России, уезжающих в Сирию, чтобы стать женами исламистов. Ранее этот спектакль получил две премии «Золотая маска». Мама Жени Беркович, правозащитница Елена Эфрос много лет ведет проект «Сказки для политзаключенных», помогающий поддерживать связь с теми, кто оказался в тюрьме. Она рассказала изданию «Коса», что думает о приговоре своей дочери и как он скажется на их семье. Вот главные цитаты из ее интервью.

Об абсурдности обвинения

Мне многие говорили, что ее отпустят, ведь она невиновна. Но я уже восемь с половиной лет занимаюсь проектом «Сказки для политзаключенных» и видела сотни похожих ситуаций, когда невиновных людей задерживали и больше не отпускали.

То, что за спектакль, в котором говорилось о россиянках, уезжающих в Сирию для брака с радикальными исламистами, Женю и Свету обвинили в оправдании терроризма — абсурд. Это как если бы Эльвиру Набиуллину обвинили в пропаганде мошеннических схем — за то, что Центробанк распространяет инструкции, как не попасться на уловки мошенников, которые хотят украсть деньги.

О причинах преследования

Для меня очевидно, что дело против Жени и Светы — заказ кого-то очень влиятельного. Чей — мы не знаем. Кто-то испытывает к ним настолько сильную неприязнь, что аж кушать не может. О причинах можно лишь гадать. Возможно, это элементарная зависть: кто-то обиделся, что «Золотую маску» дали не ему. Возможно, кто-то влиятельный с патриархальными взглядами очень не любит красивых, талантливых, смелых и независимых женщин.

Некоторые предполагают, что дело в стихах. Я так не думаю — при чем тут тогда Светлана? Да и вообще, сегодня сфабриковать дело за слова, за «фейки» и «дискредитацию», ничего не стоит. Зачем тогда было огород городить и позориться с этим спектаклем?

О приговоре

Мне кажется, что за годы в правозащите я эмоционально отупела и уже практически ничего не чувствую. Ругаю себя за это. Но приговор Жене не стал для меня сюрпризом. Конечно, у меня была слабая надежда на то, что Жене и Светлане могут дать штраф, потому что по этой статье иногда бывает и такой приговор. Но надежда не оправдалась. В последнее время надежды не оправдываются. Нужно меньше надеяться и больше делать.

Обсуждаем приговор в подкасте «Что случилось»

О родных Жени Беркович

Я очень беспокоюсь за 90-летнюю бабушку Жени Галину Львовну, которая живет в Петербурге. Она очень сильная, умеет держать себя в руках, но я боюсь, что сначала она поулыбается, а потом ей станет плохо. Она уже пережила два инсульта.

Еще очень волнуюсь за детей Жени. Во время следствия мы все переживали, что младшую дочь Киру отправят обратно в детский дом, хотя опекунство над ней было оформлено на мужа Жени Николая. Но в мае ей исполнилось 18 лет, и мы все выдохнули. Старшей, Ане, тоже уже 18, так что теперь их никто не заберет.

Другое дело, что им психологически необходима мама рядом. Во-первых, в сиротских учреждениях, где они провели большую часть жизни, не учат жить самостоятельно, им нужна помощь и поддержка. А во-вторых, у Ани особенности развития, ей необходим сопровождающий взрослый. Они только обрели мать в лице Жени, стабильность и надежность, как ее задержали. Теперь ее с ними не будет много лет.

Как Женя Беркович изменилась в заключении

За год в СИЗО Женя написала приключенческую книгу от лица тюремных котиков. Она создана для детей, но есть в ней и взрослая проблематика: среди героев, кроме зверей, есть и люди — женщины, которые сидят по оговору (не за политику, а за другие вещи).

За время в СИЗО, мне кажется, Женя стала более мудрой и уравновешенной. Раньше у нее был немного взрывной характер, теперь она стала поспокойнее. Переживаю за то, как наказание скажется на ее здоровье: и физическом и психологическом. Многое будет зависеть от того, куда ее переведут, какие люди будут рядом.

На следующий день после приговора она отправила нам письмо. Написала: «Тюрьма — не могила, срок — не резина. Бороться дальше будем по принципу „Не догоним, хоть согреемся“». Настрой у нее боевой.