Экономисты со всего мира продолжают готовить «план Маршалла» для Украины — но сомневаются, что у Запада хватит на него денег. Где еще их можно найти? Рассказывает Ян Питер Кранен — один из участников проекта
В конце апреля влиятельная неправительственная организация Centre for Economic Policy Research (CEPR), которая объединяет сотни экономистов-исследователей со всего мира, опубликовала очередной доклад о послевоенном восстановлении украинской экономики. Первый «План реконструкции Украины» она подготовила еще в марте 2022 года, теперь рекомендации экономистов становятся все более детальными. В последнем докладе они описывают, как изменить финансовую систему Украины, чтобы страна извлекла максимальную выгоду из международной поддержки. Специальный корреспондент «Медузы» Маргарита Лютова поговорила с одним из ключевых авторов этого доклада, профессором финансов и внештатным советником министерства финансов Германии Яном Питером Краненом.
— Многим может показаться, что реформа финансовой системы Украины — мягко говоря, не самый первоочередной вопрос, пока российское вторжение продолжается. К тому же, мы видим все больше сложностей с предоставлением западной помощи — как военной, так и финансовой. Почему вы считаете важным заниматься будущим украинской банковской системы и финансовых рынков уже сейчас?
— На самом деле, я считаю, что сейчас как раз самое время. Нельзя откладывать это до тех пор, пока не появится какое-либо мирное соглашение, которое прекратит боевые действия, и мы вдруг скажем: «Пора восстанавливать страну, давайте как-то обеспечим финансирование!» Мы с соавторами доклада пытаемся объяснить, что финансовая система — это инфраструктура всей экономики, ее можно сравнить с системой ирригации в сельском хозяйстве. Вы же не будете проектировать ее в день, когда вы собрались посеять семена! Вы наверняка постараетесь обустроить ирригацию заранее, чтобы, когда вы все засеете, поля уже были обеспечены водой.
Так же и с финансовой системой. Мы не знаем, когда именно начнется восстановление Украины — может быть, его можно было бы запустить прямо сейчас, ведь невозможно бесконечно откладывать реконструкцию важнейших для страны городов и объектов инфраструктуры — даже если война так и будет продолжаться. Все мы знаем эти огромные суммы, в которые оценивается потребность Украины в финансировании для восстановления страны — порядка триллиона евро! И в начале войны казалось, что проблем с этим не будет: ведь есть же ЕС, США да и отдельные европейские страны — Германия, Франция и так далее. Казалось, что доноров предостаточно, так что совместно можно будет найти даже очень крупные суммы.
Но прошло время, финансовая поддержка Украины стала немного сокращаться и, вопреки моим прошлым представлениям о том, что денег будет достаточно, сейчас стало понятно, что бюджетных денег, которые готовы предоставить страны и международные организации, не хватит. Ведь потребности огромны: нужно не просто реконструировать разрушенное — необходимо перезапустить украинскую экономику, сделать ее конкурентоспособной в сравнении с европейскими странами, ведь Украина стала страной-кандидатом на присоединение к Евросоюзу.
В докладах CEPR о восстановлении Украины мы пишем об этом догоняющем развитии и самой реконструкции так: «Построить заново и лучше, чем было» (Build Back Better). Это означает, что очень многое из имеющегося в экономике надо будет поменять — например, корпоративный сектор во многих отношениях должен начать работать по-новому, причем не только крупные компании с государственным участием, но и средний и малый частный бизнес, и не только в Киеве, а по всей стране!
Придется изменить многое в том, как функционирует аграрный сектор, энергетика, сырьевой бизнес и многое-многое другое, включая высокотехнологичные отрасли. Я не буду вдаваться в детали, как именно это должно произойти — это за рамками нашего доклада и моих исследований. Но главное, что все это потребует огромного объема инвестиций из самых разных источников. Совершенно нереалистично было бы рассчитывать, что правительствам и международным организациям удастся собрать такие суммы. И конечно же невозможно будет привлечь столько финансирования в виде безвозмездных грантов.
Это значит, что придется привлекать деньги частных инвесторов. То есть выходить на мировой рынок капитала, где Украине придется конкурировать за инвестиции с самыми разными странами. То есть вам нужно сделать свою страну достаточно привлекательной (как минимум в смысле возврата на инвестиции), чтобы внешние инвесторы решились в нее вложиться.
Причем здесь финансовая система? В любой экономике она по сути выполняет распределительную функцию: она аккумулирует капитал и направляет его фирмам. Многие из этих фирм могут быть не лучшими заемщиками, то есть встает вопрос о том, кто и как их отбирает. А если я иностранный инвестор и хочу выбрать компанию с хорошими перспективами, устойчивой бизнес-моделью, качественной менеджерской командой и корпоративным управлением? Все это очень сложно оценить со стороны и тем более из-за рубежа. Так что наша ключевая идея в контексте реконструкции Украины в том, что вот этот процесс распределения капитала и отбора заемщиков — ключевая составляющая для будущего восстановления экономики. Конечно, можно взять и раздать полученные из-за рубежа средства как придется — но тогда они быстро испарятся. Например, они могут оказаться в руках олигархов. А ведь деньги всегда очень быстро заканчиваются.
Так что если вы хотите быть уверенными в том, что средства будут использованы наилучшим образом (а лучше бы, чтобы вы этого хотели), то вам необходим, как сказали бы экономисты, очень продуманный процесс отбора проектов. Кроме того, вам потребуется тщательный и надежный мониторинг того, как реализуются эти проекты. Чтобы все это сработало, как раз и нужна финансовая система. При этом она должна быть устойчивой (не в экологическом смысле) — то есть должна быть способна снова и снова повторять все необходимые действия на протяжении длительного периода времени, ведь только так участники рынка смогут ей доверять.
— Но как выстраивать это доверие?
— Это одна из самых сложных задач, которую я могу себе представить. Значительная часть моей академической карьеры как раз была посвящена этому вопросу. В экономических терминах его можно сформулировать так: «Как сделать так, чтобы стимулы разных сторон согласовывались бы друг с другом?» Иными словами это вопрос о том, как сделать так, чтобы кредитор, доверяя деньги, мог быть уверен, что заемщик направит их именно на то, на что изначально обещал, и чтобы все это еще и соответствовало бы ожиданиям кредитора.
Чтобы это произошло, вам недостаточно «полиции», которая в случае чего расследует «кражу» — то есть постоянного мониторинга и проверок. Здесь требуется куда более тонкая настройка — вплоть до поведенческого уровня. Но в конечном счете именно эти особенности и отличают по-настоящему эффективно работающие экономические системы от неуспешных.
Чтобы украинская экономика стала именно такой, как раз и нужна финансовая система, которая будет пользоваться доверием у иностранных игроков и будет работать надежно, прозрачно и добросовестно. Возможно, это слишком пафосные слова для такого приземленного явления как денежные потоки, но на самом деле именно это — основная идея формирования институтов. На деле так получается не всегда, но я уверен, что именно это надо держать в голове, если вы занимаетесь институциональными реформами.
— Реалистично ли ожидать, что власти страны, которая столкнулась с такой военной агрессией, смогут прямо сейчас заняться реформами, о которых вы говорите? Ведь им и так каждый день нужно решать тяжелейшие задачи. Если я верно понимаю, при подготовке доклада вы в том числе взаимодействовали с представителями экономических властей Украины. По вашим впечатлениям, они готовы заниматься реформированием финансовой системы, которое вы рекомендуете?
— Доклад только что опубликован и мы пока успели получить не так уж много отзывов с украинской стороны или от других правительств. Но среди авторов доклада действительно есть люди из правительства Украины или тесно с ним сотрудничающие. Так что мы, иностранные эксперты, не ощущаем себя совсем уж чужаками. Но позвольте мне сначала попробовать ответить на ваш вопрос косвенно. Мы с соавторами пытаемся донести до нашей аудитории важнейший аспект: то, как много инвестиций сможет привлечь Украина, напрямую зависит от того, насколько надежную финансовую систему она сможет предъявить инвесторам.
Одно следует за другим: вы не сможете привлечь средства в Украину, если ваша «ирригационная система» не построена или работает плохо, понапрасну расходуя воду. Еще один вопрос — цена этих заемных средств, то есть процентные ставки. Чем лучше будет работать финансовая система, тем больше шансов снизить стоимость заимствования. А чем ниже эта стоимость, тем больше проектов по реконструкции страны вы сможете запустить.
Возвращаясь к вашему вопросу о готовности украинских властей заниматься всем этим: я наверное не самый осведомленный человек, чтобы дать квалифицированный ответ вашим читателям. Могу точно сказать: мы, эксперты, сделаем все, что в наших силах, чтобы убедить лиц, принимающих решения, в необходимости всех этих мер. И речь не только об украинских властях, но и о европейских лидерах — как на уровне ЕС, так и в отдельных странах, и здесь наше влияние может быть более существенным, чем внутри Украины.
Например, в Германии мы попытаемся донести до тех, кто принимает решение о финансовой помощи Украине, что они должны думать не только и не столько о том, в каком объеме они могут предоставить средства — нужно думать о том, как помочь Украине выстраивать работающие институты. И мне кажется, что в этом мы уже нашли некоторую поддержку со стороны министерства финансов ФРГ.
В контексте реконструкции Украины часто вспоминают план Маршалла, мы тоже посвятили его урокам одну из глав нашего доклада. И наш главный вывод в том, что успех плана Маршалла заключался не в том, как много денег удалось привлечь на восстановление европейских экономик — в конце концов, денег в нем было не так уж много. Особенно в случае с Германией — основные объемы получили Франция, Великобритания и другие. Но в Германии эти средства удалось использовать с умом, потому что были созданы правильные институты.
Средства плана Маршалла в Германии шли не напрямую на финансирование инфраструктурных проектов — была создана специальная государственная финансовая организация, сегодня она носит имя KfW. Она использовала деньги, поступившие в рамках плана Маршалла, чтобы сформировать свой акционерный капитал — и затем уже стала привлекать финансирование на рынках капитала. Так ей удалось привлечь намного больше денег на восстановление страны, а впоследствии вырасти и самой.
KfW и сейчас занимается софинансированием вместе с коммерческими банками: они сами отбирают проекты и заемщиков, ведут проверки и мониторинг, а KfW только предоставляет ресурсы этим банкам — чтобы они могли кредитовать своих клиентов дальше. Именно это мы предлагаем реализовать в Украине — создать специальную финансовую организацию, так называемый «банк второго уровня».
— Что именно вы имеете в виду под «банком второго уровня»? И правильно ли я понимаю, что и в Украине это должен быть государственный финансовый институт — по аналогии с KfW?
— Да, многим может показаться странной идея создать в Украине еще один госбанк. Но наша идея проста: да, действительно нужно открыть еще один государственный банк — но только для того, чтобы избавиться от всех остальных банков с государственным участием! Идея «банка второго уровня» в том, что он не должен будет конкурировать с другими украинскими коммерческими банками, многие из которых и так принадлежат государству. Госбанк, который предлагаем создать мы, нужен для того, чтобы распределять привлеченные у иностранных инвесторов средства по украинской банковской системе. Причем в соответствии с определенными принципами.
Это в целом похоже на то, как работают многие международные доноры и финансовые институты. Все они хотят знать, на что идут их деньги. Иными словами: это просто будет денежный дождь, который обрушится на страну, или же деньги целевым образом пойдут, скажем, на развитие малого и среднего бизнеса? Обеспечить желаемое распределение средств по коммерческим банкам от государственного можно разными способами — например, для разных сумм могут быть разные условия их предоставления.
Сторонники рыночной экономики, конечно, могут отнестись к такой идее скептически. Я бы ответил им так: в случае с Украиной эта претензия пока не релевантна, потому что финансовая система страны и так практически полностью управляется государством (если говорить о крупнейших банках), Так что, если мы хотим все же сделать ее рыночной, необходимо приватизировать все имеющиеся банки и заместить государство на его руководящей роли в финансовой системе новым «банком второго уровня». Так воздействие государства на рынок будет ограничиваться тем, как оно управляет одним этим финансовым институтом.
— В России есть финансовый институт, который во многом напоминает вашу идею, — это государственный Внешэкономбанк. И судя по его опыту, в случае с подобными организациями есть большой риск, что они сами погрязнут в коррупции или, по меньшей мере, в бюрократии, которая будет мешать финансировать нужные экономике проекты. Тем более, когда они получают очень много полномочий. Вы не видите такой опасности в случае с Украиной?
— Подчеркну: «банк второго уровня», который мы предлагаем создать, не должен участвовать ни в отборе проектов, ни в их мониторинге. Вообще все взаимоотношения с конечными заемщиками — исключительная прерогатива самих коммерческих банков. Ведь для того, чтобы эффективно взаимодействовать с потенциальными и текущими заемщиками, вам нужно очень много информации, которая доступна только «на местах» — ни у какой централизованной структуры ее никогда не будет в нужном объеме.
Поэтому наша главная идея простая: «банк второго уровня» только предоставляет средства коммерческим банкам и максимум — пытается удостовериться, что они не станут кредитовать некачественных и недобросовестных заемщиков. Конечно, когда вы делегируете решения о том, как использовать деньги, которыми вы распоряжаетесь, кому-то другому, всегда есть риск, что средства будут использованы в собственных интересах этого другого, а не в ваших общих. В экономике это еще называют «проблемой морального риска» или «риска недобросовестности».
Но и его можно преодолеть — такой опыт уже есть у международных финансовых организаций. Один из механизмов — это так называемое «совместное кредитование». Его идея в том, что «банк второго уровня» предоставлять коммерческому банку средства на кредитование того или иного проекта при условии, что этот банк задействует и собственные ресурсы для выделения этого займа. Это должно помешать коммерческому банку (в собственных интересах и в надежде на последующую помощь в случае проблем) дать деньги плохим проектам и «зомби-компаниям», которые заведомо не смогут расплатиться по кредиту.
Но самая важная функция госбанка, который мы предлагаем создать, — привлекать средства иностранных инвесторов. Благодаря тому, что это будет один понятный институт, за которым стоит государство, как следствие ему будет проще выйти на рынок капитала. И вероятнее всего ему удастся привлечь деньги на более выгодных условиях, чем получили бы коммерческие банки. Разумеется, со временем украинские банки, которые будут приватизированы, заработают собственную репутацию и тоже смогут привлекать капитал на международных рынках. Но на это уйдут годы.
В целом, мы конечно же не хотим, чтобы один госбанк вытеснил с международного рынка капитала существующие частные банки. Но надо быть реалистами: после приватизации все эти банки будут совсем молодыми финансовыми институтами со всеми присущими им проблемами — например, их система корпоративного управления да и вообще бизнес-модель просто не успеют пройти проверку временем. Так что им будет очень непросто убедить, скажем, какой-нибудь сингапурский инвестфонд дать им деньги. А госбанк «второго уровня» сможет стать связующим звеном между украинскими банками и международным рынком капитала — еще и за счет того, что поможет согласовать ожидания инвесторов и то, что реалистично смогут сделать с их деньгами украинские компании.
— Но как сам этот госбанк сможет убедить иностранных инвесторов? Кажется, что очень сложно привлечь инвестиции в страну, разоренную войной. Грубо говоря, инвесторы хотят увидеть либо высокий возврат на инвестиции, либо низкие риски — ни то, ни другое вряд ли возможно в послевоенной Украине. Как, на ваш взгляд, можно убедить условный сингапурский фонд, который вы упомянули, вложиться в украинскую экономику?
— Сингапурский фонд — это, кстати, отличный пример, если говорить о проблемах с привлечением иностранных инвестиций. Ведь он даже физически очень далеко от Украины и скорее всего ничего не понимает в происходящем в ее экономике. Сотрудники этого фонда вряд ли владеют украинским, то есть с меньшей вероятностью смогут сами разобраться во всех деталях. Так что такому фонду придется доверить свои деньги кому-то еще, кто сможет принять качественное решение, но при этом позаботиться об интересах этого фонда.
А интересы эти просты: как вы сказали, достойная доходность и не слишком высокие риски. Если ничего не предпринять, то сочетание рисков и доходности в послевоенной Украине и правда вряд ли устроит сингапурского инвестора. Значит, нужно как-то воздействовать на эти параметры. Я бы не стал смотреть на доходность, но снизить риски — вполне реально. Между тем, что ожидает сингапурский инвестор (в смысле уровня рисков), и тем, что могут предложить проекты послевоенного восстановления Украины, конечно же, есть разрыв. И покрыть этот разрыв можно за счет бюджетных субсидий, которые получит новый госбанк.
Наша с соавторами доклада идея в том, что средства на такие субсидии должны поступать за счет грантов, которые готовы предоставлять Украине международные доноры. По сути мы говорим странам-донорам следующее: «Если вы хотите помочь Украине безвозмездным грантом, то не надо направлять этот грант на строительство моста. Грант лучше направить на строительство банка!»
Этот банк в свою очередь использует эти деньги, чтобы наладить финансирование проектов, причем таким образом, чтобы снизить риски для иностранных инвесторов. Это можно сделать различными способами, есть разные варианты распределения рисков, но главная идея проста — за счет субсидий вы можете управлять объемом рисков, который готов взять на себя тот или иной инвестор, согласившийся на определенный уровень доходности.
Вот только один из вариантов: государственный банк вкладывает в проект столько же, сколько готов вложить частный инвестор, но при этом госбанк не получает никакую доходность, пока частник не окупит свои инвестиции. И только после того, как частный инвестор получит желаемое, госбанк начнет окупать собственные вложения. Это пример того, что называют «структурированным кредитованием», которым можно было бы привлечь иностранных инвесторов.
— В вашем докладе подробно описано текущее состояние украинской финансовой системы. Как следует из анализа, ситуация в банковском секторе Украины была непростой еще до полномасштабного российского вторжения и даже до аннексии Крыма. Это наверняка дополнительно осложняет реформы, которые вы предлагаете провести. Разумеется, это очень большая тема, но как бы вы описали ключевые шаги, которые следовало бы предпринять? Как подступиться к этой проблеме?
— Я бы выделил несколько аспектов украинской банковской системы с точки зрения ее активов и пассивов, и от этих аспектов как раз и можно было бы оттолкнуться. Во-первых, характерная черта украинской банковской системы — огромная доля плохих кредитов. Это в некотором роде «мертвые деньги» с точки зрения их пользы для экономики страны — это еще можно назвать «зомби-кредитованием». В том смысле, что ваши заемщики — это «зомби-фирмы», которые скорее всего уже не смогут с вами расплатиться, так что это явно не лучший способ использовать ваши финансовые ресурсы.
Если бы у банка была возможность, то он забрал бы эти деньги у таких заемщиков и направил бы на что-то более продуктивное. Но такой возможности нет — ведь если прекратить кредитование, фирма скорее всего закроется, а так остается хотя бы призрачная надежда, что когда-нибудь она все оживет и сможет расплатиться с банком. Конечно, плохие кредиты есть во многих странах, но их доля в Украине беспрецедентно высока — я не видел такого никогда прежде!
Во-вторых, если дальше смотреть на активы банковской системы Украины, следует также сказать об огромной роли государственных облигаций Украины. В среднем на них приходится 40% активов, которые банки держат у себя на балансе — и это тоже беспрецедентно! Итого: примерно 30% активов — это плохие кредиты, еще около 40% — гособлигации, то есть больше двух третей всех активов лежит мертвым грузом и никак не работает на экономику.
Конечно, если банк держит на балансе украинские гособлигации, то фактически он финансирует бюджетные расходы — по сути он перенаправляет средства домохозяйств и компаний (то есть своих вкладчиков) в государственный бюджет. Это примерно то же самое, как если бы люди и компании сами бы владели гособлигациями, просто сейчас в этой цепочке есть посредник в виде банка.
Банки при этом будто бы остаются в выигрыше — они получают от государства процентные платежи, благодаря которым кажется, что у них все в порядке с прибылью и капиталом. Но это просто прокачивание денег, ведь полная цепочка выглядит так: налогоплательщики платят бюджету, у бюджета появляются средства, чтобы платить банкам по гособлигациям, а это дает банкам возможность платить проценты по депозитам вкладчиков. Получается замкнутый круг, причем банки в нем не помогают работе экономики — ведь по идее они должны использовать привлеченные от вкладчиков ресурсы на кредитование и зарабатывать на нем.
Наше предложение — «разморозить» эти неработающие средства, чтобы они смогли помочь в восстановлении Украины. Без этого просто ничего не получится: мы же призываем не просто запустить кредитование через госбанк «второго уровня», но и существенно нарастить банковское кредитование как таковое. Сделать это можно за счет двух источников. Во-первых, банки могут продать свои плохие кредиты специальному банку, выделенному для этого. Во-вторых, они могут записать эти кредиты в свои убытки и получить от госбанка или из бюджета субсидию на покрытие этих убытков. И как раз на это тоже можно было бы направить гранты международных доноров или даже деньги из бюджета. Главное, чтобы деньги шли не напрямую в проекты, а на рекапитализацию банковского сектора.
— Мы уже коротко коснулись проблемы коррупции, но невозможно не обсудить этот вопрос подробнее. Как реформа финансовой системы может помочь снизить коррупционные риски?
— Борьба с коррупцией — это ведь во многом вопрос подотчетности и строгого соблюдения стандартов и правил. Если говорить о финансовых организациях, то у вас должны быть определенные правила раскрытия информации, стандарты финансовой отчетности. Они, конечно, и сейчас есть в Украине, но лучше привести их в полное соответствие с международными, особенно в части комплаенса и надзора, который должны осуществлять независимые организации, неподверженные политическому влиянию. В этой связи мы с соавторами предлагаем использовать вступление в ЕС как пряник, который стимулирует власти и бизнес согласиться с тем, что контроль за соблюдением всех стандартов в финансовой системе должен быть внешним — это важная институциональная новация.
Так, мы полагаем, что орган банковского надзора, который во многих странах особенно часто сталкивается с попытками давления со стороны правительства, министерства финансов, ЦБ или бизнеса, должен быть частично неукраинским. Как можно это сделать? В каком-то смысле так уже работает надзор в Евросоюзе: у нас есть Единый надзорный механизм в структуре Европейского центрального банка, и очень важно, что это наднациональный, многосторонний орган. Он сотрудничает с органами банковского надзора каждой из стран, но занимает доминирующее положение по отношению к ним. То есть страны в значительной степени отдали функцию банковского надзора внешнему регулятору, и это важный фактор надежности их банковских систем.
Намного лучше, если отчетность банков проверяют внешние акторы, которые не смогут получить какие-то дополнительные собственные выигрыши за счет тесной связи с проверямыми. Ведь, например, аудитор может быть очень снисходительным к банку, потому что рассчитывает на то, что контракт с ним перезаключат и в дальнейшем — а это ведь пример коррупционной практики. Так что отдавая контроль на откуп внешнему регулятору, вместо того, чтобы осуществлять его на национальном уровне, вы на самом деле боретесь с коррупцией.
У нас в Германии недавно был очень показательный пример — это случай Wirecard, финансовой компании, благодаря который мы надеялись наконец стать частью глобальной финансовой элиты. Но все это оказалось иллюзией, хоть и выяснилось это далеко не сразу. Одной из причин было то, что власти Германии систематически вмешивались в то, как осуществлялся надзор. Судя по всему, они делали это, чтобы поддержать Wirecard в конкуренции с финансовыми компаниями из других стран, но из-за этого Wirecard по сути осталась без полноценного и объективного контроля за ее деятельностью. По сути, это был вопрос национальной гордости, а она очень плохая советница — и вообще, и в таких случаях в частности.
— Под конец разговора я бы хотела вернуться к тому, как при помощи финансовых и институциональных новаций можно было бы помочь реконструировать Украину — но не в будущем, а прямо сейчас. Ведь в стране очень тяжелая ситуация, российская армия продолжает уничтожать критическую инфраструктуру, и ее необходимо восстанавливать как можно скорее. Как вы думаете, можно ли, не дожидаясь реформ, запустить какой-нибудь пилотный инфраструктурный проект, который, с одной стороны, позволил бы опробовать новые принципы и стандарты финансирования, а с другой — помог бы людям в Украине?
— Вы имеете в виду что-то вроде реконструкции отдельно взятой электростанции? Это был бы отличный пример, потому что это проект, где есть понятный получатель финансирования, где легко составить план реализации и так далее. В случае с крупными проектами это запросто можно делать уже сейчас — это как раз мандат и специализация Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР).
Кстати, по комментариям его представителей на презентации нашего доклада у меня сложилось впечатление, что ЕБРР считает госбанк «второго уровня», который мы предлагаем создать, своим потенциальным конкурентом, и опасается, что эта организация заберет у них какую-то часть их «пирога». Но я сам считаю, что собственный институт развития, которым должен стать предложенный в докладе госбанк, даст Украине намного больше возможностей и самостоятельности.
Я только что говорил о важности внешнего надзора, но это отдельный вопрос, а в целом мы с соавторами посвятили существенную часть нашего доклада тому, чтобы объяснить, как важно замкнуть как можно больше процессов в рамках будущего восстановления на Украину и дать ей как можно более полный контроль над ними. Если поручить все это другим странам, то рано или поздно это станет дестабилизирующим фактором.
— В каком смысле?
— Политически. Если вы поручили слишком многое в обустройстве своей финансовой системы внешним игрокам, то вы в какой-то момент потеряете контроль над происходящим у вас в стране — в демократическом смысле, ведь эти внешние игроки не подотчетны обществу. Вот простой пример: многие страны открывали свои рынки для иностранных банков в расчете на то, что они помогут побыстрее выстроить хорошо работающую финансовую систему, ведь у них больше опыта. Я считаю, что это не очень-то мудрая стратегия. Разумеется, следует допускать в свою банковскую систему иностранных игроков — это способствует конкуренции и развитию рынка. Но вы должны понимать, что в конечном итоге всех этих игроков интересуют только их собственные финансовые результаты, и если с ними что-то пойдет не так, то они быстро свернут свой бизнес в вашей стране — даже если дело совсем не в происходящем у вас, а в каких-то других проблемах этого банка. Он уйдет, а вы останетесь ни с чем.
Это не раз случалось во многих странах, именно поэтому так важно развивать собственные финансовые институты. Поначалу они могут быть очень хрупкими и не будут пользоваться доверием рынка, но для этого как раз и нужен внешний надзор. По сути для Украины это способ сказать международным инвесторам, которые опасаются коррупции и чрезмерного вмешательства государства в дела бизнеса: «Не бойтесь! Мы создали такую систему институтов, которая не позволит нам действовать без оглядки».
Беседовала Маргарита Лютова
«Медуза» — это вы! Уже три года мы работаем благодаря вам, и только для вас. Помогите нам прожить вместе с вами 2025 год!
Если вы находитесь не в России, оформите ежемесячный донат — а мы сделаем все, чтобы миллионы людей получали наши новости. Мы верим, что независимая информация помогает принимать правильные решения даже в самых сложных жизненных обстоятельствах. Берегите себя!