«Человек любви. Бывших хиппи не бывает» Священника Алексея Уминского лишили сана, а его прихожан — поддержки и утешения. Вот какое место он занимал в их жизни
Священника Алексея Уминского сняли с настоятельства в московском храме Живоначальной Троицы в Хохлах и запретили в служении накануне Рождества, а 13 января лишили сана. Причиной могло стать одно из его интервью — в нем он, в частности, советует верующим искать настоятелей, которые «больше молятся о мире, нежели о победе». Кроме того, в феврале 2022 года Уминский говорил, что у него «однозначное» отношение к вторжению в Украину и он «не может поддержать эти военные действия». Отец Алексий служил в храме Троицы в Хохлах с 1993 года — за это время вокруг него сформировалось сообщество преданных прихожан. Настоятель помогал им преодолевать личные трудности и поддерживал после начала полномасштабной войны. Кооператив независимых журналистов «Берег» поговорил с прихожанами и друзьями отца Алексия о роли, которую он играл в их жизни. С разрешения издания «Медуза» публикует этот текст целиком.
Мария
Дизайнер-декоратор, журналист
Я хожу в церковь с юности, и еще не будучи прихожанкой храма отца Алексия, слышала о нем много доброго. В какой-то момент по разным причинам я «отпала» от церкви, хоть и продолжила считать себя православной христианкой. В храм Троицы я пришла [в 2013 году] на девятый день после гибели моего мужа — в тот день там служили акафист перед иконой Божьей Матери «Взыскание погибших». Служил именно отец Алексий (притом что обычно акафист читает другой священник). Я поняла, что без этого храма, этого прихода мне не выбраться из духовной ямы, и стала приходить туда на службы и причастия.
Почти сразу я начала участвовать в волонтерской работе проекта «Ангар Спасения», который той морозной зимой открыли для помощи бездомным при Синодальном отделе по социальному служению. Это была инициатива отца Алексия, главы фонда «Теплый прием» Ильи Кускова и главы Синодального отдела отца Пантелеимона (Шатова). Там я проработала год, и это дало мне силы восстать к новой жизни.
Отец Алексий умел в своих проповедях нести дух христианской любви. В нашем приходе состояли люди абсолютно противоположных политических взглядов, но отец Алексий убедил нас быть братьями и сестрами, никогда не судить человека по эмоциональным высказываниям, молиться друг за друга и во всем поддерживать, не выискивая политических разногласий. Это был его основной принцип.
Все эти годы отец Алексий помогал заключенным — независимо от статьи и срока. Он посещал и неосторожно оступившихся, и «сидельцев» с громкими именами. Родители молодых заключенных постоянно приходили к нему за помощью. Многие из них, а также сами заключенные после освобождения, воцерковились и стали нашими прихожанами.
Я ходила на службы отца Алексия десять лет. Канонически они ничем не отличались от служб в других храмах РПЦ. Разве что отец Алексий настаивал, чтобы все постоянные прихожане знали ход литургии и по возможности пели молитвы вместе с хором. Я приходила в храм каждое воскресенье и, когда могла, на службы в будние дни. Храм стал для меня не вторым, а буквально первым домом. Отец Алексий научил меня вглядываться сначала в душу человека, а потом в его привычки, манеры, убеждения. Научил всегда проверять себя: есть ли во мне любовь, руководит ли мной Христос в моих решениях?
Именно его слова помогли мне в тяжелые времена сохранить дружеские и родственные отношения с людьми, с которыми у меня расходились взгляды на происходящее. Отец Алексий постоянно говорил именно об этом.
[Когда отца Алексия лишили сана], я испытала горе. [Это было будто] крушение моей церковной жизни. Ощущение, что церковному начальству нет дела до простых прихожан. Такое же чувство испытывают и другие члены прихода. Боюсь, эта трагедия снова на долгие годы поставит барьер между мной и церковью. Сейчас не могу себя заставить пойти туда.
Сергей Ахунов
Композитор
Отец Алексий — не просто хороший священник. Очень мало священников действительно заражают своей верой, а отец Алексий умеет по-настоящему вдохновлять — эта его черта для меня самая важная. Он не объясняет, что вам надо делать, каким образом себя вести, ходить в церковь или не ходить. Он вдохновляет именно своей верой: [глядя на него], хочется стать христианином, хочется подражать ему так же, как он подражает Христу, — это фраза из Апостольского послания, так говорил апостол Павел. Это то, что, на мой взгляд, является основным в христианстве: когда один человек смотрит на другого, на священника, и видит, что в нем Христос живет. Это есть в отце Алексии.
Он — не ангел с неба, он человек, у него есть недостатки, и он сам их в себе видит — такие же, как во всех людях. Но он, как настоящий лидер, говорит то, что тебе в данный момент надо услышать. Я всегда поражался его открытости и смелости и опасался, что добром это не кончится. То, что случилось [запрет Алексия Уминского в служении], — для меня очень тяжелое событие.
Виктор Судариков
IT-аналитик
Для меня отец Алексий — это доброта, интеллигентность, сочетание некой внутренней строгости, обязательности и внешней веселости, мягкой улыбки, открытости. Есть люди, познакомившись с которыми понимаешь, что именно ты для них небезразличен, важен. Отец Алексий как раз из таких людей.
Глубина веры и хождение перед Богом вполне сочетаются [в нем] со знанием и образованностью, с веселым и живым нравом. А еще он умеет с позиции веры свободно обсуждать любые злободневные вопросы — хоть мира сего, хоть проблем человеческой души.
Я был и остаюсь прихожанином другого храма, поэтому службы отца Алексия я видел в основном в записи, а также читал его проповеди, статьи и выступления. И конечно, выпуски [программы] «Православная энциклопедия». Все это ложилось мне на душу, совпадало с внутренним проживанием праздников и проблем.
Начавшиеся в 2022 году военные действия привели многих людей в состояние растерянности, непонимания; для меня слова «лишь бы не было войны» были очень значимы — и вот мир разрушился. Мало кто находил слова, чтобы люди могли преодолеть это уныние и растерянность. У отца Алексия это как раз получалось.
Я считаю произошедшее [лишение Алексия Уминского сана] очень дурным делом и плохим знаком. Требования сильных мира сего оказываются важнее и жизни христианских общин и талантливых священнослужителей-миссионеров. На мой взгляд, земная церковь выставляет себя здесь как «соль, потерявшая силу» [как люди, отошедшие от веры].
Есть люди, с которыми ты можешь не общаться часто, но ты знаешь, что они есть — на своем месте, на своем «посту». Что ты всегда можешь прийти к ним и не будешь чувствовать себя лишним. И если эта уверенность вдруг исчезает, твой мир сотрясается. И ты должен заново осознать, что происходит, найти решение. Просто так это не пройдет. Сейчас я именно в таком состоянии.
Ксения Лученко
Журналистка, пишущая о церкви и религии
Мы познакомились больше 20 лет назад, в последний раз общались после начала войны. Это было одно из первых воскресений после 24 февраля. Я пошла в Троицу в Хохлах, мы все плакали, и отец Алексий в проповеди процитировал [песню «Никита Рязанский» Бориса] Гребенщикова: «Смотри, Господи, крепость, и от крепости — страх. Мы, Господи, дети у тебя в руках. Научи нас видеть тебя за каждой бедой. Прими, Господи, этот хлеб и вино. Смотри, Господи — вот мы уходим на дно, научи нас дышать под водой».
Конечно, облегчение тогда было абсолютно невозможно, но вот это «научи нас дышать под водой», потому что «мы уходим на дно», — очень точная метафора. Появилось чувство, что мы вместе на одной тонущей льдине, но можно схватиться друг за друга, и в том числе за отца Алексия, и немного продержаться. Что есть люди, которым не нужно ничего объяснять, которые чувствуют то же, что и ты.
Возможно, именно он [отец Алексий] научил меня видеть красоту. Он очень любит современных иконописцев: у него в храме есть потрясающие иконы Анатолия Этенейера, Александра Соколова. Но отец Алексий видит красоту далеко не только в религиозном искусстве: среди его друзей — художники-абстракционисты, поэты, музыканты. Он никогда не делил искусство на светское и религиозное — все можно, если это настоящее творчество. У него безупречное чувство красоты и уместности.
Мария Батова
Музыковед, регент
[Мы с отцом Алексием Уминским] познакомились сравнительно недавно, лет 15 назад. Мой муж — священник. Жить в одном городе, придерживаться похожих взглядов, разделять одни и те же ценности и не дружить было бы странно. Священники — люди занятые, у каждого свой круг забот. Поэтому аукаться издали и видеться хотя бы иногда (и, конечно, молиться друг о друге) — это уже важно.
Обычно мы заезжали в гости в храм Троицы по дороге домой, и там нам всегда были рады. Но мы виделись и говорили гораздо реже, чем хотелось бы. В дни общих потерь отец Алексий умеет и обнять, и разделить беду, и поплакать вместе с тобой.
Для меня отец Алексий немыслим без его общины. Это их общая жизнь. Это настоящие христиане, семья. При этом община не замкнута на настоятеле и на самой себе, не существует в «мире розовых пони» — она полностью открыта миру с его горестями и проблемами.
Отец Алексий учит людей быть самостоятельными, отвечать за свои поступки, не цепляясь за благословения духовника на самые простые действия. Его прихожане отвечают за внутреннюю жизнь общины и за ее дела перед людьми за ее пределами. Любым родителям знакомо чувство радости оттого, что твой ребенок растет, раскрывается, становится собой. Так и отцу Алексию свойственно, ведя людей ко Христу, раскрывать их человеческие таланты и дары.
Христианство немыслимо без реакции на беды мира. Поэтому отец Алексий и его община берут на себя заботы о больных и бездомных, например о детском хосписе. Это и дела просвещения, и дела милосердия.
Отец Алексий — человек свободы, чести, искренности, правды и смелости. Человек любви. Рядом с ним невозможно врать себе. В нем совершенно нет пафоса: всякий, кто видел, как весело с ним катать снеговика или как он проводит благотворительные аукционы, это подтвердит. Бывших хиппи не бывает.
Я неоднократно слышала рассказы людей о том, как отец Алексий моментально приезжал по первому зову, чтобы услышать, утешить. Он неоднократно бывал на судах по делам политзаключенных вместе с другими священниками, среди которых и мой муж. Правда, это ни на что не повлияло. И нет никакой надежды на то, что чей бы то ни было голос в защиту отца Алексия будет выслушан сейчас.
Невыносимо думать о том, что его сместили с должности настоятеля [и лишили сана]. Но община, люди остались и останутся. Главное не разрушить никому. Это не потеря должности: потерять должность отца, друга, наставника, вдохновителя невозможно.
Алена Карась
Преподаватель истории театра
Об отце Алексии Уминском я узнала через своих друзей, среди которых много его почитателей. Кроме этого, он одноклассник Леши Паперного, моего товарища по театральным делам.
[Отец Алексий] — прекрасный батюшка, музыкально одаренный, полон любви, сил и юмора. Когда я приходила в храм Троицы в Хохлах, всегда обращала внимание на их веселую активную общину, это было очень трогательно. Такое редко где можно увидеть. К отцу Алексию всегда приходили очень разные люди — разных точек зрения и идеологий. Несмотря на это внутри храма всегда была удивительная атмосфера единения. Отец Алексий дарил всем чувство любви и радости, что было для меня очень ценно. Я всегда получала колоссальную поддержку и от отца Алексия, и от прихожан.
На это Рождество я собиралась пойти в церковь Троицы в Хохлах, и новость об отстранении отца Алексия я восприняла ужасно. Со стороны руководства церкви это не самый умный поступок, но мы надеемся на лучший исход (разговор с Аленой состоялся 11 января, до того как отца Алексия лишили сана, — прим. «Берега»).
Дмитрий
Имя изменено
По своим убеждениям я скорее агностик. Меня крестили [в детстве], водили в церковь, но в какой-то момент я понял, что РПЦ — это институт, к которому большинство адекватных священников не имеют отношения. Чиновничество губит все, даже самую хорошую структуру. А Алексей Уминский — не чиновник. Он из тех священников, с которыми даже атеист может спокойно пообщаться, не говоря уже про верующих людей. Он него просто веет теплом. Его слушают даже ребята 20–30 лет — он пастырь, который может привлекать молодежь в церковь. В нем нет никакой официозности, никакого ветхозаветизма. В нем много искренности. После общения с ним я понял: нет, все-таки для России не все потеряно, раз до сих пор есть такие священники. Он объяснил, что Господь прежде всего внутри человека.
Человек служил более 30 лет. Да, он высказывался по тем или иным моментам, но он никогда не позволял лишнего. Он открывал двери для протестующих в 2011 году, был добрым братом по отношению к [богослову Андрею] Кураеву, которого лишили сана. Это не политика, это христианское милосердие, которое он исповедует по всем вопросам. Поэтому я подписал письмо [патриарху] в поддержку Алексей Уминского. Говорят, что эти письма ни на что не влияют, но [для меня] это не важно: всегда лучше что-то сделать, чем не делать ничего.
«Берег»