Берлускони был одной из ключевых фигур итальянской политики на протяжении 30 лет. Он дружил с Путиным и привел к власти правых. Какое наследие он оставил Италии? Интервью историка Джованни Савино
Бывший премьер-министр Италии Сильвио Берлускони 12 июня умер в возрасте 86 лет. В начале апреля СМИ сообщали, что политику диагностировали лейкоз. Берлускони становился премьер-министром Италии четыре раза, владел огромной медиаимперией, дружил с Владимиром Путиным и получал обвинения в сексуальных домогательствах — но все равно сохранил за собой важную роль в европейской политике. «Медуза» поговорила с историком, научным сотрудником Университета Неаполя имени Фридриха II и автором телеграм-канала Russia e altre sciocchezze Джованни Савино о том, какую роль занимал Берлускони в современной Италии и что теперь будет с его правой партией.
— Газета La Repubblica пишет, что Италию будет сложно представить без Берлускони. Какой была его политическая карьера и как при нем изменилась Италия?
— Берлускони — это не только его политическая карьера. В каком-то смысле он проводил культурный переворот в 1980-е и 1990-е. Он был владельцем трех телевизионных каналов, а еще с ним связывали понятие рейганского гедонизма. Он был консерватором с антикоммунистическим и антилевым дискурсом, если говорить о политике.
Конечно, сложно представить Италию без Берлускони, хотя последние несколько лет мы не видели его в центре итальянской политики. После 2011 года, когда он был вынужден уйти с должности главы правительства, Берлускони не играл такой роли — это было немножко как в «Осени патриарха» Гарсиа Маркеса. Но все-таки он многое определил. Это мы увидели, например, в прошлом году, когда формировалась правительство. В каком-то смысле если бы не было Берлускони, не было и Джорджи Мелони и ее партии в правительстве.
Берлускони в 1993–1994 годах решил идти в большую политику: взять то пространство, которое осталось после Первой Республики. Он опирался на три силы. Во-первых, избирателей — христианских демократов, социалистов и тех, кто [раньше ни за кого] не голосовал. Второй силой была «Лига Севера», которая сегодня известна как «Лига». Она была сильна в северных областях страны, и он сумел ввести ее в правительство. А третья сила, которая важна и сегодня, это как раз Джорджа Мелони — то есть это те, кто был в Итальянском социальном движении (MSI), которое потом стало Национальным альянсом.
Когда в 1993 году были выборы мэра Рима, в них участвовал генсекретарь Итальянского национального движения, а затем Национального альянса Джанфранко Фини. Тогда Берлускони сказал, что если бы он жил в Риме, то голосовал бы за Фини, за что Берлускони получил прозвище Cavaliere Nero (с итальянского — черный рыцарь; черный — цвет итальянских фашистов, — прим. «Медузы»). И то, что в итальянской политике было табу в течение 50 лет, — [самопровозглашенные] наследники Муссолини в правительстве — при Берлускони стало возможно. И Джорджа Мелони при Берлускони начала свою политическую карьеру: она вошла в состав его последнего правительства в качестве министра молодежи.
Влияние Берлускони на политический дискурс Италии останется надолго. Его семья до сих владеет самым большим издательством Италии Mondadori и телевизионной империей. Однако интересно будущее его партии «Вперед, Италия», которая находится в кризисе уже несколько лет, но продолжает оставаться в правительстве.
— Берлускони пришел в политику из бизнеса довольно поздно, но долго оставался у власти. Каким его видели итальянцы и почему продолжали его выбирать?
— Берлускони в 1980-х и 1990-х был примером человека, который сделал себя сам. Он сам много раз говорил: «Mi sono fatto da solo» (с итальянского — «Я сделал себя сам», — прим. «Медузы»). Он стал примером для многих итальянцев: человек смог стать на ноги сам. Хотя, как мы знаем из его длинной и очень богатой истории судебных дел, этот человек и имел связи с мафией.
Мне кажется, что Берлускони — это то [стереотипное понятие об успешной жизни], о чем все всегда мечтали: богатый человек, который имел футбольную команду, и мужчина, который пользовался спросом у девушек и который стал политическим деятелем.
К тому же он отвечал на запрос [избирателей], который не был странным для итальянской политики. Итальянская коммунистическая партия исчезла в 1990 году, потом была социал-демократическая партия, которая затем стала демократической. Коммунисты не были сильны и не имели шанса построить коммунистическое государство. А антикоммунистическая позиция Берлускони имела консенсус, особенно в 1990-х.
Последним фактором [успеха] стало то, что партия Берлускони была партией, где не было определенной идеологии, его партия в каком-то смысле была просто популистской. Берлускони обещал миллион рабочих мест в Италии, заявлял о необходимости поднять пенсии и так далее. И в этом плане личность Берлускони была образцом, с которого позже некоторые правоцентристские или правые деятели взяли пример — например, Виктор Орбан или Дональд Трамп.
Многие считают, что Берлускони был последним главным героем Италии на международной арене: вот Берлускони смог закончить «холодную войну» между Путиным и [президентом США] Бушем-младшим, вот Берлускони смог урегулировать вопрос с [главой Ливии Муаммаром] Каддафи. Тот факт, что Берлускони был одной из главных личностей на арене международной политики, — это правда.
— Берлускони имел теплые отношения одновременно с президентами США и России — и именно он был инициатором вступления России в «Большую семерку». Как ему это удавалось?
— У Берлускони был огромный интерес к России начиная со второй половины 1980-х. И поскольку он строил свою политическую карьеру, используя бизнес-связи в Италии, первыми руководителями его партии были менеджеры, которые работали на его бизнес-империю.
Берлускони представлял себя неолибералом, что означало, что для него важен свободный рынок. А Россия в тот момент подбиралась к более свободной торговле с Европой. Берлускони опирался на то, что у Италии были промышленные интересы в России, и хотел их защитить, поэтому всегда старался найти общий язык с Россией.
С другой стороны, Берлускони продвигал идею о том, что Италия состоит в Североатлантическом альянсе, стоит за ценности свободы, демократии и свободного мира: «мы победили в холодной войне», «мы победили коммунистов» и так далее.
При этом многие забывают о том, что в 2004 году Италия, с одной стороны, участвовала в иракской войне и в других, так скажем, американских войнах. А с другой стороны, вела дела с Россией.
— В России Берлускони принято считать «другом Путина». Как менялись их отношения в последние годы и какую позицию Берлускони занимал по войне в Украине?
— Да, совершенно верно, Берлускони считается другом Путина. И Владимир Путин даже выразил соболезнования в связи со смертью Берлускони. Мне кажется — хотя угадать, что в голове у Путина, всегда сложно, — это сообщение было искренним. Мне кажется, здесь большую роль играют стереотипы, которые есть в России об итальянцах: итальянцы всегда веселые и открытые, а Берлускони в каком-то смысле это использовал.
Берлускони считался другом Путина и в Италии. В 2015 году он поехал в Крым, где встретился с Путиным и наследниками итальянской общины Крыма. Тогда Украина запретила ему въезд в страну на три года. [В 2022 году] Берлускони, хотя и осудил войну в Украине, прежде всего оставался предпринимателем. Для него очень важна концепция business as usual. И поэтому его позиция по поводу Украины заключалась в том, что надо договориться с Москвой, надо поддержать диалог. А этот диалог, конечно, представлялся «на голове» украинцев (то есть без учета их мнения, — прим. «Медузы»), а не на равных позициях [для всех сторон].
Это, конечно, вызывало проблемы в коалиции Джорджи Мелони, [куда входит и партия Берлускони «Вперед, Италия»]: потому что она постоянно пытается подчеркнуть, что коалиция находится на стороне НАТО. Дело в том, что внутри коалиции три партии. Одна из них, «Лига», долго была под наблюдением [общества и европейских политиков] из-за возможных связей с [Константином] Малофеевым и [Александром] Дугиным. Так что Берлускони выглядел умеренным [по сравнению с другими правыми политиками].
— Между Путиным и Берлускони были просто дружеские отношения?
— Об этом много говорили и говорят. Это проявлялось даже в каких-то неофициальных визитах. Из сливов WikiLeaks мы знаем, что эти поездки Берлускони в Москву раздражали Вашингтон. Европейские политики встречали эти путешествия с недоумением, а [политики] в Италии реагировали на это по-разному, в том числе остро. В обществе это, конечно, вызывало резонанс. Например, драматург и нобелевский лауреат Дарио Фо написал пьесу, которую даже ставили в Москве в «Театре.doc». Главным героем в ней был БерлусПутин, мутант с половиной лица Берлускони и половиной Путина. [В итальянском обществе] была идея о том, что Берлускони дружит с диктаторами: с Путиным, с Каддафи.
Однажды на [совместной] пресс-конференции с Путиным Берлускони сделал жест, который выглядел как стрельба из автомата в сторону журналистки, — за вопрос Путину. Это было уже после того, как убили [журналистку «Новой газеты» Анну] Политковскую.
Отношения между Путиным и Берлускони были искренними. Была ли от этого какая-то взаимная польза — [позже] смогут сказать только историки. Но из-за этих отношений Италия стала зависимой от российского газа — это факт.
— В октябре прошлого года издание La Presse опубликовало аудиозаписи разговоров, во время которых Берлускони якобы поддерживал политику Владимира Путина. Он утверждал, что слова вырваны из контекста. Как это отразилось на его имидже?
— Мне кажется, это был организованный слив. Потому что это произошло в момент формирования нового правительства, было слито несколько записей. Берлускони просил у Мелони для своей партии больше мест [в парламенте]. А поскольку партия находится в упадке, Мелони не очень хотела давать ей [дополнительные] места в парламенте или министерские кресла. И вдруг появились эти записи. Однако это не помешало сторонникам Берлускони получить пять министерских постов.
— Берлускони критиковали за пренебрежение верховенством закона. Да и против него самого возбуждали уголовные дела. Почему ему удалось избежать почти всех наказаний?
— Много денег, юристы, медиаимперия и партия — хороший рецепт избегать уголовных приговоров. Судов было много, но [хоть в итоге Берлускони и не оказался за решеткой] осадок остался навсегда. Некоторые уголовные дела были замяты — например, большой секс-скандал, участие в котором было подтверждено [судебным решением].
— Когда Берлускони вернулся в политику после года домашнего ареста за налоговые преступления, мэр Палермо Леолука Орландо обвинил его в пособничестве мафии. Насколько политические успехи Берлускони действительно связаны с мафией?
— За последние два десятилетия мафия стала способна сотрудничать с любой партией, если та продвигает интересы мафии, [в том числе с Берлускони]. Немало соратников Берлускони сидели и сидят за сотрудничество с подобными организациями.
Точно мы можем сказать, что у Берлускони работал как минимум один человек из мафии. Это был Витторио Мангано, «конюх» Берлускони. Он получил пожизненный срок за убийство и умер в 2000 году. Позже был Марчелло ДелльʼУтри, экс-сенатор, правая рука Берлускони, которого осудили на девять лет за сотрудничество с мафией. Мы знаем, что мафия всегда голосовала за кандидатов Берлускони. В тех регионах, где есть сильные корни этих организаций, например на Сицилии, кандидатов Берлускони поддерживали.
— Берлускони до октября 2022 года был депутатом Европарламента и высказывался о том, что ЕС должен усиливать свою военную мощь. Какие еще идеи он продвигал в Европарламенте?
— У Берлускони было что-то от Жириновского, но, скажем так, [вел себя он] более респектабельно. В отличие от других правых и правоцентристских политиков этой эпохи, Берлускони всегда считал, что Евросоюз — важный проект. Он никогда не выступал против Евросоюза. Мелони мы всегда видим в роли критика. А Берлускони бился за европейский проект. У него была такая идея в парламенте — объединять консервативные европейские народные партии. Это была его стратегия, потому что Берлускони все-таки антилевый политик, и он постоянно об этом говорил.
Он хотел объединения всех либеральных, демократических позиций с консервативными — и неважно, что среди консерваторов часто были открытые фашисты. Скорее всего, скоро мы увидим наследие Берлускони в Европарламенте.
— La Repubblica опубликовала личные заметки Берлускони, в которых он писал, что с действующим премьер-министром Джорджей Мелони «невозможно существовать в согласии». Как развивались их взаимоотношения?
— Их отношения были сложными. Потому что Мелони — молодая руководительница партии, которую Берлускони выбрал в качестве министра [молодежи] 15 лет назад. И он негодовал, что [в качестве лидера коалиции] им командует женщина. Вдобавок он испытывал чувство, будто эти члены коалиции не были ему благодарны.
В конце концов [в 2007 году] правоцентристские партии «Вперед, Италия» и Национальный альянс объединились в «Народ свободы». Эта партия переживала внутренний кризис. Тогдашний глава нижней палаты парламента Джанфранко Фини начал все сильнее выступать против Берлускони — и в 2013-м [объединенная] партия распалась.
Джорджа Мелони как раз происходит из этого Национального альянса. До 1994 года сторонники движения, которое потом стало Национальным альянсом, были изгоями, это были неофашисты. До этого невозможно было представить, что в итальянском правительстве сидят люди, которые говорят, что Муссолини — самый крупный деятель XX века. Однако это стало возможно благодаря Берлускони, [который взял их в свою коалицию]. И конечно, эти люди потом говорили, что они не фашисты, они патриоты. Но Берлускони как раз, мне кажется, чувствовал неблагодарность с их стороны: Мелони и ее партнеры не были благодарны ему за то, что 30 лет назад он открыл им дорогу [во власть].
— Партия Берлускони Forza Italia («Вперед, Италия») — член коалиции Мелони. Что станет с ней без ее бессменного лидера?
— Это невозможно сказать сейчас, потому что Forza Italia очень персоналистская партия. Будет очень интересно следить за ее развитием или за ее распадом. Я думаю, что ее члены пока останутся в правительстве, будет идти процесс распада — именно потому что это персоналистская партия. И пока, насколько нам известно, дети Берлускони не думают о политике: им будет сложно [решиться на это], потому что им по 50 лет. И думаю, что семья Берлускони сейчас будет занята защитой своей [бизнес-]империи.
Распад партии возможен, потому что в ней есть члены, которые имеют позицию, немножко отличную от курса правительства. Например, Мария Бернини, министр университетов. У нее довольно прогрессивные взгляды на права ЛГБТК+, а правительство Мелони имеет [по этому вопросу] жесткую позицию. Пока это не стало причиной распада партии или коалиции, но без Берлускони это возможно.
Беседовал Давид Аракелян