Что Европа должна потребовать от России, когда война закончится? Об этом нужно думать уже сейчас Британский историк Александр Кларксон и российский политолог Кирилл Шамиев — об ошибках, которые нельзя повторить
На фоне продолжающейся российской агрессии против Украины совершенно не очевидно, что отношения России с европейскими странами вообще подлежат восстановлению. Но на самом деле исключать этого тоже нельзя: на протяжении столетий экономические, политические и культурные отношения сторон были сложными, но прочными. Говорить о конкретных шагах сейчас рано, но не рано провести домашнюю работу и понять, на каких условиях возвращение в Европу в принципе было бы возможным. Британский историк Александр Кларксон и российский политолог Кирилл Шамиев в статье для рубрики «Идеи» объясняют, что авансов, благодаря которым постсоветская Россия была принята Евросоюзом как ближайший партнер, не может быть в принципе. Для восстановления «визы» в Европу будущей российской власти придется не просто начать реформы, но и поставить их под европейский контроль.
Авторы текста исходят из того, что послевоенная Россия захочет сделать европейский выбор
Редактор рубрики «Идеи» Максим Трудолюбов
Между российским обществом и обществами Центральной Европы и Украины существует принципиальная разница. Борьба украинцев за свой европейский выбор проходила на наших глазах. Вплоть до 2014 года — до «революции достоинства», до российской аннексии Крыма и вторжения в восточные регионы Украины — украинское общество было разделено. Даже после этих событий украинские политики с трудом добивались реализации европейских реформ. Можно сказать, что именно полномасштабное российское вторжение окончательно превратило движение в Европу в несомненный экзистенциальный выбор украинского общества.
Десятилетиями раньше его же сделали Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Словакия, Чехия, Эстония и другие страны Центральной Европы. Стимулами для них было стремление к независимости от бывшего имперского центра — Москвы — и надежда на европейское будущее. Ради этих ценностей общества готовы были мириться с экономическими трудностями, с политическими переменами и даже с утратой части суверенитета — как минимум в том, что касается законодательства.
Что может послужить подобным стимулом для российского общества — вопрос открытый. Желание вернуть европейские рынки, освободиться от санкций, восстановить визовый режим, возобновить поездки в европейские города на экзистенциальный стимул не тянут. А что тянет — неясно. Ясно только, что без мощного импульса, не только верхушечного, но и низового, полноценный европейский выбор сделан не будет.
Александр Кларксон и Кирилл Шамиев предлагают такой взгляд на будущее, в котором этот выбор уже сделан. Это важная дискуссия, но не стоит забывать и о том, что сначала такой экзистенциальный стимул должен появиться.
Возможность введения санкций против России Евросоюз впервые рассматривал 28 лет назад, в 1995 году. За пять лет до прихода Владимира Путина к власти Брюссель приостановил ратификацию Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Европейскими сообществами и Россией (СПС), пытаясь заставить Москву прекратить неизбирательное применение силы и военные преступления в Чечне. Именно тогда, еще при Борисе Ельцине, Москва в ответ на критику со стороны ЕС начала работать напрямую с влиятельными экономическими и политическими представителями европейских элит с тем, чтобы подточить единство Евросоюза. Никаких изменений с точки зрения следования европейским ценностям Москва не сделала, а выгодный для себя уровень экономической и политической интеграции с западными странами получила. Кремль выучил урок, осознав, что никакие институциональные реформы проводить на самом деле не обязательно, и продолжал «разделять и властвовать» в ЕС вплоть до полномасштабного вторжения в Украину в феврале 2022 года.
Сейчас одни говорят, что во всем виновато российское имперское сознание, другие видят во всем злую волю Владимира Путина, третьи считают, что глобальный Запад фактически потворствовал становлению авторитарного режима в России. Доля правды есть в каждой из этих позиций, но, скорее всего, речь идет о череде прагматических решений, которые в свое время казались выгодными всем. Новый этап сотрудничества между Европой и Россией, если он будет хоть сколько-то конструктивным, потребует разработки двух взаимосвязанных стратегий: со стороны ЕС по отношению к РФ и со стороны российской оппозиции в отношении Европы. Европейские политики должны поставить демократизацию России во главу угла в будущих переговорах о нормализации отношений, потому что это соответствует долгосрочным интересам Европы, включая Украину. С другой стороны, такая стратегия может стать основой для реалистичного сценария развития России.
Ожидать, что россияне в едином идеологическом порыве захотят в Европу, не стоит. Россия — многосоставная страна, гораздо более разнообразная и социально-экономически разнородная, чем другие государства, которые когда-то входили в состав СССР. Политические и управленческие изменения, основанные на европейских примерах, помогут создать более честный, стабильный и безопасный национальный порядок. Для этого и оппозиции, и прагматично настроенной части нынешней элиты придется увидеть друг в друге прежде всего россиян, отложив споры о моральной правоте.
Евросоюз как образец для будущей России
Полномасштабное российское вторжение в Украину и скоординированный ответ Европы разрушили вымышленный мир российских и европейских элит. Часть российских граждан — обеспеченных и не очень — смогли создать «Европу» в границах своих квартир, несмотря на усиливающуюся диктатуру и кричащее неравенство. Наслаждаясь ростом своего благосостояния и интеграцией в западный мир, российская политическая элита стала цинично воспринимать европейские ценности как фасад, прикрываясь которыми крупные державы и бизнес-элиты диктуют более слабым внешнеполитический и экономический курс. Иногда европейский истеблишмент давал повод так думать. Европейские банки проводили операции с грязными деньгами российского происхождения, иностранные компании попадались на взятках, в том числе российской прокуратуре, а часть государств поставляли Кремлю «отравляющие вещества», «биологические вещества», «средства подавления беспорядков», «устройства установки боеприпасов и взрывателей, а также специально разработанные компоненты» даже после 2014 года. На начало 2023 года, несмотря на санкции и — казалось бы — массовый исход компаний из России, лишь 8,3% европейских фирм полностью покинули страну. Некоторые европейские компании делали и продолжают делать деньги, где могут, и РФ здесь лишь один из примеров в череде таких стран, как Саудовская Аравия, Мьянма или Сирия.
Но после войны у будущей элиты России, кто бы в нее ни вошел, не останется возможности оправдывать себя отсылками на лицемерие других. Ей придется признать: Европейский союз сумел стать самым процветающим местом для жизни и объединить многоязычные сообщества, которые еще сто лет назад пытались уничтожить или захватить друг друга
Семидесятилетний опыт европейской интеграции и трансформации обществ, находящихся на разных уровнях развития, может послужить хорошим образцом для переустройства российского общества. Причем следование образцу не исключает учета российских особенностей. Страны ЕС разные и свои различия сохранили, поскольку в основе объединительного проекта лежало установление верховенства права, а не установление верховенства какой-либо из многочисленных европейских культур.
Этот опыт политического развития может помочь устранить первопричину российской войны — устаревшую традицию концентрации колоссального контроля над силовыми структурами, экономикой и исполнительной властью в руках одного правителя.
Жесткие требования, позитивные стимулы
Разработка устойчивой долгосрочной стратегии в отношении России потребует от ЕС и тех россиян, которые надеются на демократические реформы у себя на родине, признать собственные глубинные ошибки. Некоторые американские и европейские политики уже к 2014 году осознали, что путинский режим принципиально враждебен Западу. Но другие все эти годы надеялись, что сохранение экономических связей может предотвратить войну. Ошибочная вера европейских политиков в то, что экономическая взаимозависимость может сдержать экспансию путинского режима, дискредитировала саму идею тесных политико-экономических отношений с Россией, пока в ней в том или ином виде сохраняется авторитаризм.
В свою очередь, российские элиты должны отдать себе отчет в том, почему оказались не способны противостоять путинскому режиму в его усилиях по подавлению демократических устремлений общества. Отдав вопросы внешней и оборонной политики Кремлю и не потребовав создать хоть какие-то механизмы подотчетности, они позволили Путину, его медийному аппарату и придворным экспертам навязать обществу политический миф о геополитическом положении России и ее отношениях с соседними государствами.
Когда возможности для реформ откроются вновь, новым российским политикам необходимо будет выработать новое представление о роли России в мире и о ее отношениях с Европейским союзом. Им также придется выстраивать новую российскую национальную идентичность, основанную на преобразующей силе разнообразия, на правах человека и открытости, что станет убедительной альтернативой реваншистскому имперскому мифу. Они должны заручиться народной поддержкой прогрессивной национальной идеи — непоколебимой приверженности современным ценностям, основанным на солидарности, равенстве, справедливости, прозрачности и компромиссе. И это на фоне того, что в будущей России — будем реалистами — останется немало тех, кто опять захочет использовать привлекательность российского рынка, коррупционную среду и близкие личные отношения с западными политиками, для консолидации власти и предотвращения строительства демократии.
С учетом этого Европе имеет смысл думать о стратегии, в которой жесткие условия для возобновления отношений с РФ были бы уравновешены позитивными стимулами для внутриполитических изменений. Руководство Евросоюза могло бы подробно описать те институциональные изменения, которые российская элита обязана будет провести для демократизации госуправления и верховенства права. А кроме того, выработать механизмы, с помощью которых будут проверяться результаты российских политических реформ.
Тогда в случае успеха положительным подкреплением отказа от имперской политики станет для россиян возобновление нормальной торговли и путешествий между двумя частями Европы. Со временем россияне смогут присоединиться к единому рынку ЕС — благодаря которому экономическое и социальное устройство континента достигло столь впечатляющих успехов.
Российской оппозиции и ее европейским союзникам нечего терять
Вклад демократических российских политиков должен быть весомым. Они обязаны будут на деле, а не только на словах принять демократический путь для России, подходящий для восстановления доверия остальной Европы, включая Украину. Не следует при этом рассчитывать на то, что украинские военные успехи сами по себе позволят РФ избавиться от путинской системы и исключат политическую схватку за демократическую Россию будущего. Опыт украинской борьбы за европейское будущее показателен. Несмотря на активность гражданского общества и частичную смену элит, украинские политики — вплоть до самого начала российского полномасштабного вторжения — с огромным трудом добивались реализации европейских реформ.
Поэтому одним из принципов работы российской оппозиции сегодня должно стать изучение принципов работы Евросоюза и управленческих процессов внутри блока, адаптация западных демократических практик к российским условиям и налаживание тесных профессиональных контактов как между собой, так и со структурами ЕС. Европейский опыт поможет четко понять, как и на политическом, и на управленческом уровне организовать честные и свободные выборы, как защитить медиа от необоснованного влияния их собственников на редакционную политику, как сделать судебную систему эффективной и независимой — и как поставить силовые структуры под демократический контроль.
Понятно и вполне естественно недоверие Украины к любому взаимодействию Евросоюза с российскими политиками. Но любые политические меры, которые Брюссель сможет разработать для того, чтобы стимулировать демократизацию российского режима, послужат интересам всех соседей России — и Украины в том числе.
Российским и европейским политикам следует быть готовыми к дестабилизации путинской политической системы, поскольку именно это может открыть редкое окно возможностей для поддержки подлинных демократических преобразований. Граждане, неравнодушные к будущему России, по-прежнему несут ответственность за преобразования в своей стране — несмотря на то, что они не смогли добиться этих преобразований в прошлом.
Очевидно, что нынешняя московская власть в любом случае найдет повод обвинить «Запад» в так называемом вмешательстве в российские дела. Поэтому Евросоюзу и российским политикам нечего терять, прямо заявив прямо сейчас: демократия и верховенство закона, включая реализацию обязательств по отношению к Украине, — ключевое условие для восстановления отношений.
Кирилл Шамиев и Александр Кларксон