«Мы находимся на одной стороне. На стороне света и добра» «Дождь» развернуто ответил на претензии властей Латвии. Вот позиция телеканала относительно «нашей армии», карты с Крымом и заявления Коростелева

Телеканал «Дождь» относится с уважением к латвийскому законодательству. И уж точно телеканал «Дождь» относится с уважением к государственному языку Латвии, коим является латышский язык. Это не вызывает никаких сомнений у нас и никогда не вызывало. Никакой принципиальной позиции не переводить контент на латышский язык, как того требует законодательство, никогда у нас не было. 

Но здесь нужно учитывать следующую ситуацию. В марте сотрудники телеканала «Дождь» один за другим, в разное время и в разной степени спешки, без денег, практически без вещей уезжали в различные места [из России под угрозой преследования]. У нас не было никакой технической базы. У нас были обрублены все прежде существовавшие потоки финансирования (подписка). Одновременно с этим нам нужно было очень быстро перезапускаться, потому что мы понимали, что огромному количеству людей, нашим зрителям важно, чтобы мы их информировали. Плюс к этому мы довольно стремительно получили лицензию [на вещание в Латвии], нам нужно было ее выполнять. 

Однако, трезво оценивая наши возможности и силы, мы еще летом сообщили [об этом Национальному] совету по электронным медиа сперва устно (и они согласились с этим)… А затем мы им для подтверждения направили соответствующее письмо. Мы сказали следующее — что к 1 сентября мы обеспечим субтитры на латышском, перевод. И что в 2023 году мы сможем запустить языковую дорожку, аудио. Почему? Потому что, с одной стороны, это технически очень сложно и очень дорого. Нам просто надо понять, как это нужно делать — это требует и технической, и финансовой поддержки. А у нас, повторюсь, телеканал по-прежнему строится, он еще не построен. Техническая база какая-то у нас появилась только в ноябре в Амстердаме. 

Эту позицию мы донесли до совета в июле. Совет, повторюсь, согласился. Из-за технической проблемы у нас субтитры запустились не 1 сентября, а 2-го. Это произошло. <…>

Однако далее, к сожалению, наши позиции с ними [NEPLP] разошлись. Ими было принято решение о том, что мы нарушили ранее данное обязательство, нарушили законодательство (почему NEPLP якобы изменил свое решение, Тихон Дзядко сказать затруднился, — прим. «Медузы»). Мы с этим не согласны. <…>

Мы параллельно продолжаем искать решение техническое, которое позволит нам, учитывая наши скромные финансовые возможности нынешние, это [звуковую дорожку на латышском языке] реализовать. 

Наше неформальное общение с советом, которое продолжалось с весны, велось на русском языке. Потом [осенью] было первое формальное заседание с советом, на которое мы пришли, и учитывая, что до этого все общение шло на русском языке, мы начали говорить на русском языке. Нам было сказано советом, что необходимо говорить на латышском языке. Мы принесли извинения и сказали, что этого не знали, но мы можем говорить на английском языке. Нам сказали: «Нет, вы должны говорить на латышском языке».

Мы принесли извинения и через несколько дней пришли с переводчиком. Далее все общение с советом продолжалось через переводчика.

Крым на карте — это ошибка. Более того, мы можем с вами провести небольшой ресерч в интернете и составить список различных западных телеканалов, в эфире которых по ошибке Крым попадал на карту Российской Федерации. Это первое. 

Второе. Материал, в котором вышла эта карта с Крымом, был прекрасен по содержанию и был абсолютной катастрофой по монтажу. В частности, там было примерно 20 секунд черного поля. А кроме того, голова одного из спикеров, дававшего комментарий по скайпу, была перевернута… я не знаю, на сколько градусов. Это был пример плохо сделанного материала, непрофессионального. 

Дизайнер, когда делал карту, взял первую попавшуюся ему карту в интернете и исходя из нее все это рисовал. После чего, поскольку материал спешно-спешно монтировали, спешно прислали в редакцию, из-за этого его никто не отсмотрел: его не отсмотрел корреспондент, не отсмотрел редактор. После этого мы приняли решение установить четкие правила. <…>

Теперь у нас есть четкая установка: [если] материал оказывается в распоряжении редакции после монтажа позже чем за 30 минут до начала эфира, [он] не выходит. 

Несомненно, «наша армия» является риторическим приемом. В чем суть этого риторического приема? Она заключается в следующем. Российская пропаганда хочет убедить российское общество, что война в Украине идет где-то далеко и не касается значительной части российских граждан. <…> Это маленькая «специальная военная операция», которая идет по плану и в которой все будет хорошо, утверждает российская пропаганда и российские представители. 

Мы, зная, что от 60 до 70% нашей аудитории — российские граждане в России, считаем, что эта война касается каждого, каждого россиянина. Поэтому, когда наши ведущие говорили о мобилизации и о преступлениях в Украине, они это говорили, имея в виду: «Уважаемые телезрители России, это наша армия делает преступления. Не какая-то там армия, а наша с вами, обладателей российских паспортов».

Могло ли это покоробить и вызвать вопросы у аудитории? Конечно, вызвало, я это знаю. Я общался с людьми, которые недоумевают от словосочетания «наша армия». Когда я им объясняю, они в значительно меньшей степени недоумевают. Однако содержится ли здесь какая-то глорификация того, что делает российская армия в Украине? Нет, естественно, не содержится. 

Я считаю, что, если какие-то слова вызывают такое количество разговоров, а также вызывают решения о нарушении и все прочее, от таких слов лучше отказаться. Значит, мы найдем другой риторический прием, который не будет вызывать такое количество вопросов. 

К сожалению, то, что касается истории с высказыванием Алексея Коростелева, эту историю у нас не было возможности обсудить с советом и донести свою позицию. Заседание, которое проходило во вторник [6 декабря], было без нашего участия.

Насколько я понимаю, есть объяснение совета, оно заключается в том, что вопросы, касающиеся нацбезопасности, можно проводить по такой процедуре. Но, на мой взгляд, это все равно лишило телеканал «Дождь» [возможности] донести свои аргументы, извинения, объяснения и заверения в том, что угрозой нацбезопасности телеканал «Дождь» не является. 

У нас пока нет финального решения [будет ли «Дождь» подавать апелляцию на решение NEPLP]. У нас есть еще несколько недель, насколько я понимаю, чтобы принять решение, обжаловать или нет. Мы не должны принимать это решение в спешке, вчера или сегодня. Мы вместе с нашими юристами взвешиваем аргументы за и против, чтобы принять решение, подавать апелляцию или нет. 

Что касается долгосрочного развития телеканала «Дождь», позиция никак не меняется. Мы крайне признательны и благодарны властям Латвии за то, что в такой тяжелой ситуации, в какой оказался телеканал «Дождь» после вынужденного отъезда из России, власти Латвии протянули нам руку помощи и предложили сюда приехать. Причем не только нам, но и другим редакциям. Это первое. Наша благодарность ни на каплю не стала меньше после того, что произошло за последнюю неделю. 

Второе заключается в том, что позиция телеканала «Дождь» и то, что мы делали, делаем и будем делать, также никаким образом не поменялись. Мы выступаем против этой страшной войны. Надеемся, что наша работа по распространению правды об этой страшной войне, о преступлениях поможет каким-то образом приблизить ее скорейшее завершение. 

Наконец, мне кажется, что в этом смысле телеканал «Дождь» и латвийское журналистское сообщество, и латвийские политики на самом деле… Мне кажется, что мы находимся на одной стороне. Мы находимся на стороне света и на стороне добра.